Товарищи курсанты!

Большинство из нас учатся или когда-то учились в ВУЗе. Кому-то нравилось это занятие, а кому-то было скучно или неинтересно. Каждый из нас выбирает свой путь.
Вот и я когда-то учился в ВУЗе. Правда, это было специфическое учреждение. Еще в советское время, существовали высшие военные училища, которые выпускали военных специалистов с высшим образованием.
Как в любом гражданском институте, у нас были лекции, пары, преподаватели, сессии, каникулы, КВНы и т.д. А еще, специфические нагрузки. Это наряды (ничего общего с одеждой), строевая подготовка, форменная одежда, оружие, учения и другая мишура военного ВУЗа.
Конечно, по территории ВУЗа мы ходили строем. А если шли по одному, то надо было прикладывать руку к козырьку. Этот жест, в советское время назывался – отдание чести. В настоящее время это называется – отдание воинского приветствия.
Это доставало не так. Мы просто ходили или бегали строем, чтобы не прикладывать руку к козырьку, каждый раз, как проходил мимо офицер. А офицер обязательно проходил и не один раз, и не один.
Как-то мы идем строем, все одновременно отвлеклись на офицера. Ни кто не заметил, как один из курсантов ушел вниз, в колодец. Так было принято, строй должен идти, не сворачивая и не останавливаясь. Отряд не заметил потери бойца. Мы его потом вытащили из колодца.
А вот, когда сидели на паре, лекции или на самоподготовке, то это доставало. Входил очередной офицер, и вся аудитория должна была встать. За день, таких вставаний было до десятка. Мог войти «гражданский» и тоже надо было вставать. Тот курсант, который первым увидит входящего, должен был громко скомандовать, - товарищи курсанты!
Скучно, не правда ли?
И не удивительно, что некоторые курсанты «ловили белочку» или просто съезжала крыша. Тихо шифером шурша, едет крыша, не спеша, - тихо повторял я про себя.
Я белочку не ловил, но развлекался по-своему. Так получилось, что я состоял в редакционной коллегии и все время рисовал. Стенные газеты, листовки, статьи в журналы и газеты, дружеские шаржи и недружеские. Все меня уважали и понимали, ни кто не обижался. Как-то сидим на самоподготовке. За три часа, в аудиторию вошло три офицера и один в «штатском». Все заходили из благих побуждений, чтобы проверить нашу тягу к знаниям. А тяга как раз пропадала, с каждым входившим.
Я сделал уроки и читал книжку. Кто-то делал домашнюю работу, кто-то курсовую списывал, а кто-то просто спал. Спали половина курсантов. Один из курсантов, самый высокий на нашем курсе. Его звали Виктор. Он спал сидя, ровно держал спину, но откинул голову назад. При этом, у него открылся рот.
Шутка, пришла сама собой в мою бедовую голову. Я вырвал лист формата А4 из альбома и нарисовал огромный волосатый член. Потом аккуратно его вырезал.
Все занимались своими делами, и ни кто не обращал на меня внимания. Ни кто не заметил, как я положил этот кусок бумаги, на высунутый язык Виктора. Я прекрасно знал, что должно произойти в следующую минуту.
Как только я выполнил свой коварный план, дверь в аудиторию открылась. Вошел очередной офицер-преподаватель для проверки самоподготовки. Наш староста скомандовал, - товарищи курсанты! Все встали.
В кабинете повисла гробовая тишина. В центре аудитории стоял самый высокий курсант. Виктор стоял, молча, по стойке смирно, а из его рта, как галстук свисал большой, бумажный член.
Мне было смешно, но ни кто не смеялся. Я тоже сдерживал себя. Офицер постоял, молча, и вышел. Что было потом, я описывать не буду. Мою шутку поняли правильно.
В армейской среде и шутки специфические. Например, - прибивали сапоги к полу. Шутка становилась актуальной, когда рота поднималась по тревоге. Или привязывали тапочек к пальцу ноги и клали его на грудь спящему. Курсант просыпался и с просоня кидал тапочек прочь.
Это не жестокость, это специфика закрытого коллектива. Своеобразный юмор цвета хаки.