Я - из прошлого отрывок из романа

                Я – из прошлого

                Ум гения – ум Начинающего,
                Свободный от чужого негативного влияния.
                Думайте так. Стив Джобс.


         В театре давали «Псалом» по одноименному рассказу Булгакова. Режиссёр спектакля и, по совместительству, директор театра Игорь Ариани, будучи человеком очень творческим и весьма смелым, посредством этой работы поставил настоящий эксперимент. Но заключался этот эксперимент не в современном толковании произведения (чем грешат многие режиссеры), а в его особой подаче на сцене, доступной всем зрителям. Для того, чтобы результат порадовал всех, сотрудникам театра, от художественного руководителя до рабочих сцены, пришлось изрядно поработать в течение трех месяцев.  Во-первых, в тексте Михаила Афанасьевича явно фигурируют только три персонажа: рассказчик, мальчик Слава и его мама. Об остальных героях известно только из их разговоров. Ариани решил вставить упоминаемых героев – папу Славы и Шурку – в действие. Во-вторых, задействованы в спектакль были только молодые актеры. Игорь Ариани был известен в театральной среде тем, что не просто разглагольствовал о поддержке молодых талантов, а реально оказывал эту поддержку.

      Зрителей набралось около 300 человек – очень даже неплохо для областного центра. В большинстве своем это были пенсионеры, которые считали театр единственным подобающим для них местом досуга (по критериям целомудрия и финансовой доступности) и жители окрестных домов, которые совмещали приятное с полезным – прогулки на свежем воздухе, развитие речи, отдых, новые знакомства. Имелись и студенты, преимущественно старших курсов, которым преподаватели сулили «пятерки» за посещение храма Мельпомены.  Все присутствующие с интересом наблюдали происходящее на сцене и шёпотом делились своими впечатлениями с соседями.

      Однако, находились в театре и такие люди, которых молодые дарования, несомненно, восхищали, но которым не очень-то хотелось делиться друг с другом приятными впечатлениями. К этому числу относились Анатолий Доронин и Леонид Шустов.

     Анатолию Васильевичу Доронину было 46 лет. Это был мужчина крепкого телосложения, с иссиня-чёрными волосами, плотно сжатыми губами, неподвижным, но достаточно дружелюбным тёмно-карим взором. Он был композитором и написал музыку к «Псалму». Леониду Кирилловичу было 70 лет. Это был худощавый мужчина, с благородными морщинами около глаз и губ, небольшими залысинами около висков и лба. И отчего-то бегающими беспокойными глазами. Леонид Кириллович был театральным критиком, и в его обязанности входило корректировать недоработки во всем то, что имело отношение к постановкам: музыка, работа актеров, декорации, и тому подобное. Эти люди поссорились накануне премьеры. По мнению Шустова, тревожная музыка не подходила к тому моменту, когда мама мальчика Славы, забирая его от соседа, доказывала этому самому соседу, что её муж скоро приедет и заберёт их в Петербург. Для этого стоило подобрать более лёгкую мелодию. Доронин же возразил, что каждая отдельная сцена должна отражать дух всего произведения, что, в свою очередь, носит в себе атмосферу своего времени. А про тридцатые годы минувшего века нам всем хорошо известно. Поэтому тревожная музыка подходит как нельзя кстати. После десятиминутных жарких прений они так и не смогли прийти к единому мнению.

       На этом спор не закончился. Анатолий приходился почтенному Леониду Кирилловичу зятем, поэтому они быстро перешли на «личности». Шустов был назван щепетильным стариком. Доронин услышал  о себе, что он «неисправимый собиратель трофеев», который совсем не думает о жене и детях. Поэтому во время спектакля они держались друг от друга на расстоянии.

         Но когда начался антракт, и Анатолий вошёл в буфет, Леонид Кириллович, уже ожидавший его там, с ходу вцепился  в его руку:
- Анатолий Васильевич, я тебя умоляю! Сделай что-нибудь! Эти страшные люди!...
- Леонид Кириллович, что случилось? Какие страшные люди? – встревожился Анатолий.
- Как раз такого сюжета мы и ожидали! Друзья поневоле! – вдруг раздалось за его спиной. Анатолий резко обернулся. Лицо его стало гневным. В театральный буфет вошли двое мужчин 45-50 лет. Один – худощавого телосложения, среднего роста, интеллигентной внешности, гладко причесанный. Разумеется, Алексей Евгеньевич Галитовский, преподаватель истории в университете. Второй – высокий, крепкий, одетый в рубашку-сеточку, джинсы, с вьющимися волосами до плеч, и почему-то циничным выражением лица. Иннокентий Рогов, владелец СТО и кафе, лучший друг Галитовского, и, как и Алексей Евгеньевич, давний знакомый Анатолия.
 - И что вам угодно? – сурово спросил Анатолий.
 - Передай своей разудалой дочери, чтобы она не совалась в разборки, которые её совершенно не касаются! – гневно крикнул Рогов и сделал шаг вперёд, не обращая внимания на других посетителей.
- А я хотел попросить тебя поделиться половиной сердца Елены Леонидовны! – Галитовский язвительным голосом сказал, наверное, последнюю на земле гнусность. Ошарашенный Анатолий с минуту не мог ничего ответить. Но потом он просто по умолчанию встал на защиту близких.
- Я передам все ваши слова, только другим адресатам, - сказал он спокойно, но в голосе прозвучал грозный намёк. – А мою семью прошу оставить в покое!
- Ты ещё пожалеешь! – пригрозили незваные гости в один голос, и исчезли, точно растворились в воздухе.

   Посетители буфета, к сожалению, не увидели последней сцене ничего противозаконного. Они сочли это частью «шоу-бизнеса». А потому бросали  на Доронина и Шустова косые взгляды и шептали осуждения, вроде: «Эти артисты уже начали сходить с ума!».

        Леонид Кириллович, всё ещё дрожа, попросил бармена налить ему чашчку чая, и после почувствовал себя лучше. Анатолий попросил вина. Но от волнения он сильно сжал руку и раздавил стакан. Ничего не говоря, бармен посмотрел с сочувствием, подал ему салфетку и другой стакан вина. И негромко сказал:
- Будьте осторожны.
- Идите к чёрту! – небрежно махнул рукой Анатолий.

            Родственники помирились, будто Матроскин и Шарик, после того, как побывали «ездовыми». Когда прозвенел звонок на второй акт, они, как ни в чем ни бывало, вошли в зал. На всякий случай посмотрели по сторонам. И окончания спектакля ожидали, не только сопереживая героям, но и не теряя из виду друг друга.

        Овации зрителей утешили их, но не обрадовали, как обычно. Конечно, конфета не будет слишком сладкой, если ты вкусил перец чили.
         Они  вместе дошли до бульвара, от которого Анатолий должен был идти прямиком домой. Пожимая руку тестю, он вежливо осведомился:
- Леонид Кириллович, может, зайдёте на чай?
- Нет, спасибо, как-нибудь в следующий раз, - поблагодарил Шустов, и пошёл в свою сторону.   

        Анатолий присел на скамейку – подышать прохладным вечерним воздухом. Тополиный пух, сугробами лежавший на дороге, вызывал у него аллергию. Ну и что с того? Не зря аптека поблизости. Расслабился, улыбнулся. Набрал номер дочери. Передал ей привет от Рогова. Лиза ответила непечатным словом. Анатолий усмехнулся. Ещё немного посидел под тополями, проводил глазами закат. Побрел домой.

- Что-то ты долго шёл от бульвара! – с иронией заметила Елена откуда-то из глубины квартиры, когда он вошёл в прихожую, открыв дверь квартиры своим ключом.
- Мне же надо было со всеми соседями перездороваться! – устало отозвался он, глядя на себя в зеркало.
-Ну-ну!- крикнула она. – Мой руки и иди на кухню!
      Анатолий выполнил инструкцию, и через несколько минут он с вымытыми руками, облачённый в мягкий халат, сидел за столом в небольшой уютной кухне. Потом туда вошла Елена, одетая уже в ночную рубашку с  кружевным воротником, распустившая чёрные вьющиеся волосы. Она ловко накрыла на стол. Он любовался каждым её движением, словно они были знакомы не двадцать лет, а две недели.
- Где Славка? – осведомился Анатолий.
- Спит. Уже около часа. Значит, завтра проснётся в 6 часов утра, - Елена посмотрела на часы.
- Понятно. А где Лизавета?
- А она разве не с тобой была в театре? – удивилась Елена.
- В театр пришёл Боря, и они ушли через полчаса после начала спектакля, - скептично ответил Анатолий.
- Что поделаешь? Молодость! – Елена засмеялась и изумленно развела руками.

           После ужина он тихонько, чтобы не разбудить сына, подбирал мелодии на слух на рояле. Она положила руки ему на плечи. Нежно поцеловала его в темя.
    В прихожей раздался скрип от того, что дверь открыли старым ключом, который застревал в замочной скважине. Затем послышались приглушенные голоса девушки и молодого человека. Это Лиза и Боря вернулись домой. Их разговор был радостным, бурным – много впечатлений о сегодняшнем дне.
      Анатолий и Елена вышли в прихожую, чтобы сказать свое мнение о поступке отпрысков.
- Пап-мам! Привет! – скороговоркой выпалила Лиза, небрежно откинув назад длинные чёрные волосы. И почему-то вопросительно посмотрела на Борю.
- Здравcтвуйте, Анатолий Васильевич и Елена Леонидовна, - вежливо, как мог, поприветствовал Боря (ну, он таким и был). Но глаза его были шальными, волосы взъерошенными, и попытка смягчить Дорониных оказалась безуспешной.
- Добрый вечер, - с нарочитой сухостью сказала Елена. И украдкой погрозила Лизе кулаком (она стояла у Анатолия за спиной).
Анатолий потряс в воздухе ручными часами,  и Боря с Лизой увидели, что минутная стрелка шагнула на пятую минуту двенадцатого. Брови Анатолия сурово сжались, образовав вертикальную складку на переносице. Губы собирались сказать «пару ласковых».
- Где вы пропадали? Или, как говорят в обожаемых вами голливудских фильмах «Where were you and what hell were you doing?» - с видимым сдерживанием себя спросил Анатолий, сделав шаг вперёд. – Вы ведь ушли из театра в 7 часов?
- Мы были в моём книжном магазине. Лиза показывала и рассказывала мне интересные идеи для привлечения покупателей, - с юношеским ещё (что поделаешь, в 32 года юн в душе) максимализмом, не моргнув, соврал Боря. И на всякий случай прикрыл Лизу собой. А проказница-Лиза ещё и осмелилась выглянуть и показать папе язык. Анатолий сделал вид, что не заметил.
- Я, что, рехнулся, если книжные полки вдруг стали пахнуть дымом и шашлыком, а глаза у людей после компьютера светятся как после пива? – строго спросил он. Лиза и Боря переглянулись. Анатолий положил руки на пояс, предварительно расстегнув рубашку – вспотел от волнения. В такой ситуации надо было что-то говорить. А что говорить двадцатилетней дочери – Анатолий не знал.
- Пап, ну подумаешь, пять часов в лесу провели, - жалобно проговорила Лиза и состроила плаксивую физиономию.
- Пять часов! – отрезал Анатолий. – Вы понимаете, что это опасно?
- Молодые люди, быстро спать! – скомандовала Елена, всплеснув руками и сделав притворно сердитое лицо.
     А супруга она поманила пальцем на кухню – пить чай. «Вечерний сеанс», - сострил Анатолий. Из Лизиной спальни доносились звуки, не очень-то похожие на сон. Елена отставила в сторону чашку чая. Насторожилась.
- Слушай, Толя, - прошептала она, - а я не поторопилась ли, предложив молодому человеку остаться у нас?
- Леночка, не переживай, - он погладил её по плечу. – Это должно было случиться рано или поздно. Они взрослые люди, разберутся сами.

       Удалая Лиза успевала не только развлекаться с Борей, но и краем уха слушать разговор родителей. Услышав последнее предложение, она легко выскользнула из Бориных объятий, взяла с прикроватного столика телефон и отправила папе СМС: «Я уже разобралась. Почти. Завтра мы после работы пойдем в ЗАГС». Анатолий лихо сплюнул. Елена рассмеялась.

      Эта же СМС следом отправилась Бориному отцу, капитану местного отделения милиции Владимиру Владленовичу Лаврентьеву. Круглолицый, добродушный капитан сидел за письменным столом. Глаза уже болели от бесконечного количества бумаг, поэтому он решил отложить их до завтра. Четверть двенадцатого, как никак. Пора и отдыхать. Глаза слипаются, руки не работают… И тут такая ободряющая СМС-ка! В том смысле, что Владимир Владленович рассмеялся после прочтения. Он почему-то не доверял Лизе.
- Ну и ну! То же мне невестушка! – усмехнулся капитан. – Интересно, какой ЗАГС она устроить собирается? Рома, я пошёл! Ключ с собой взял, хочу утром пораньше начать работать, - крикнул он дежурному и махнул рукой.
- Я понял, Владимир Владленович, - отозвался дежурный.

        В этом же городе жил Виктор Снегин со своей женой Светланой и детьми – близнецами Романом и Игнатом. Виктору было 36 лет. Он работал портье в гостинице «Еast river». Посетителям и коллегам он нравился тем, что всегда был вежливым (даже при самых неприятных личных обстоятельствах), отзывчивым (но не слепо безотказным, чем страдают многие), мог ответить практически на любой вопрос, входящий в его компетенцию. Соблюдал дресс-код, не в пример своему напарнику, хотя тоже хорошему работнику. Супруге Виктора, Светлане, было  34 года. Она работала учительницей истории в школе. Некоторые люди называли «новыми технологиями» такой метод преподавания, которого придерживалась Светлана, да и многоие другие учителя в области и стране.
Дети любили её за спокойный нрав, снисходительность, умение преподать материал эмоционально и  на доступном уровне. (На одном из уроков.
   - Ребята, как вы знаете, мы рассматриваем большой блок тем «Европа после второй мировой войны». Вы уже знакомы с опытом выхода из послевоенного кризиса США, Великобритании, Франции. А как вы думаете, каким образом из кризисной ямы выбралась наша большая и дружная страна?
- (В классе полная тишина).
- Хорошо, мои дорогие. Кто, в основном, строил вольфрамовый завод в нашем с вами городке  и прокладывал троллейбусные линии, чем мы до сих пор пользуемся и не нарадуемся? – немного загадочно сказала учительница и подмигнула.
- Зэки! – громко крикнул кто-то с задней парты. Этот молодой человек уже не вмещался даже в большую парту и просил разрешения на уроках стоять  или сидеть на подоконнике (чему завидовали его соклассники). Без того громкий голос паренька становился прямо-таки ибрагимовским баритоном. С утра постоянно слышались жалобы, что если проездной оставался дома, то контролеры не верили в «детство» слишком уж фактурного  пассажира. Немудренно, что, услыхав столь очетливый и верный ответ, одноклассники враз обернулись назад.
Светлана изумленно развела руками.
- А чтобы наш верзила заработал ещё больший авторитет, пусть он скажет всем нам, откуда в находили столько зэков для восстановления всей страны?
- Случалось, за дело сидели. Вернее, работали. А бывало, болтанешь, что сено сырое привезли… - нерешительно начал ученик, что никак не сочеталось с его внешностью).
    Некоторые из родителей искренне восхищались учительницей истории:
- Надо же, какая терпеливая, с нынешними-то детьми!
- Беседует по душам!
- Умеет устроить фейерверк с помощью  мела, бумаги и клея!) Вообще-то ничего нового здесь не было. «Нужно идти не в жизнь от книги, а к книге от жизни», - сказал миру незабвенный Шалва Аммонашвили. Но только очень многие преподаватели (и совсем необязательно пенсионеры!) поступали по первому случаю, постоянно повторяя: «Видишь, что в книге написано? Делай так и больше никак! Это история! (литература)». И в результате получалось заключение Козьмы Пруткова, что «некоторые люди подобны колбасам – чем начинят их, то и носят в себе». (Подобное можно, однако, сказать не только о пуританских подходах учителей, но и о попустительстве родителей).

     Коллеги же на вышесказанном фоне относились к ней по-разному. Одна учительница завидовала Светлане. («Как же так? У неё стаж 11 лет, а меня 18! И переплюнула!» - такое слышалось ежедневно). Частенько старалась уколоть словами, разговаривала по настроению: то вежливо, то сердито. А однажды эта внушительных размеров дама преградила Светлане путь в учительской.
- Ну, что, Светлана Ивановна, дешёвую славу ищете? – спросила дама громовым голосом.
Светлана поправила прическу, улыбнулась. Вздохнула и раздельно сказала:
- Напротив. Я в течение 11 лет прикладывала гораздо больше усилий, чем вы. Я стремлюсь к тому, чтобы дети на  уроках были раскрепощёнными, слушали с интересом. А у большинства учителей в нашей школе ( и в обществе в целом) дети  - запуганные крепостные актеры, привыкшие к диктатуре, и бунтующие против демократии, потому что не знают, что это такое!
   И вышла Светлана из учительской с гордо поднятой головой. Правда потом ей приходилось терпеть эту даму на своих уроках. И это в середине мая, когда все ученики уже не интересуются учебой, даже отличники.
  Тема «Казахстан после ВОВ» вызвала у учащихся 9 класса сначала затруднение, потом увлекла их. В семьях многих из них имелся печальный опыт ссылок и трудармий. Дама внимательно следила за ходом урока, просмотрела поурочный план и наглядность. Сухо заметила:
- Вы действительно стараетесь, Светлана Ивановна.
            Светлана пришла в гостиницу, где работал Виктор, и рассказала ему эту историю.
- Они бредят, - отозвался Виктор о всей школе.
       К стойке подошёл  пожилой мужчина интеллигентной внешности.
- Мне бы ключик от номера, - очень вежливо попросил он.
- Вам 117-й? – осведомился Виктор. – Возьмите, пожалуйста.
Пожилой мужчина направился в свой номер.
- Ты знаешь многих постояльцев в лицо? – восхитилась Светлана и похлопала мужа по плечу.
- Да, конечно! – скромно ответил Виктор.

             Они вышли из гостиницы и поехали на автовокзал, встречать младшую сестру Виктора Ксению.    Она приехала  из города  Астафьева, что в 300 километрах от Антоновска, чтобы поступить в университет. Ксении было 22 года, она жила с родителями, работала в школе учителем английского языка. Бывали в этой работе и успехи (благодаря Ксюшиной эрудиции и воображению), и неудачи (по причине зажатости и быстрой утомляемости). За плечами у Ксении имелось  неплохое средне-специальное образование. Однако администрация школы предложила ей поступить в университет на заочное отделение.
- Ну, что, приехала, студентка прохладной жизни? – с доброй усмешкой сказал Виктор, обнимая сестру. Ксюшка, какая же ты большая!
Ксюша засмущалась: какая же она большая? Она маленькая и неуклюжая, как их бабушка.
- Ладно, родственнички, потом поговорите. Домой пора, - поторопила Светлана.
Они добрались до дома Виктора, сразу же устроили праздничное чаепития. На следующее утро, когда Ксюша отдохнула, отправились поступать.

     В университете обрадовались новой абитуриентке, желающей поступить на факультет «Иностранный язык в старших классах». Ксении предложили написать степени сравнения к нескольким прилагательным и перевести вслух на английский язык: «Добрый день. Меня зовут Ксения. Мне 22 года. Я из города Астафьева». В целом получилось не очень плохо, но Ксюша допустила несколько ошибок в степенях сравнения сложных прилагательных.  А когда она неспеша произнесла «Good afternoon. My name is Ksenia. I am 22. I am from Astafiev town», один из преподавателей в приемной комиссии  подпер подбородок рукой в раздумьи.
- Девушка, может, вам стоило бы изучать французский язык? У вас такой своеобразный акцент…, - простодушно предложил он и развел  руками, как бы говоря о наличии и этого факультета. Ксения пожала плечами. Если бы этот вопрос был задан ей сразу после школа, она ответила бы непременным согласием. А сейчас принимать кардинальные решения не стоило.

     В университете имелись подготовительные курсы, которые Ксюше рекомендовалось пройти. И она сама, и Виктор, и Светлана согласились с этим – всё-таки нужно освежить знания непосредственно перед учёбой.
   Занятия начнутся завтра, а пока можно устроить небольшое праздничное чаепитие. По дороге домой Виктор заехал в кондитерскую и купил большой торт.
 
      Альфреду Розенбергу было 25 лет. Это был высокий худощавый молодой человек. Бледный, как потолок, но с очень внимательным, умным взглядом и обворожительной улыбкой, которая, к сожалению, редко посещала его губы. В одежде он отдавал предпочтение черно-белой гамме, будь то строгий костюм или повседневные футболка и джинсы. Как ни странно, металлический голос делал этот образ не демоническим, а скорее, сказочным.
    Работал Альфред в одной из библиотек города.  Ему нравилась эта работа – объясняешь читателям содержание книг, сам почитываешь время от времени. Это во-первых. Во-вторых, место, где располагалась библиотека, было безлюдное, тихое, окруженное насаждениями вяза. Лишь время от времени читатели, в основном студенты,  оглашали этот уголок.

    С 9 утра до 5 вечера Альфред совмещал приятное с полезным, с учетом обеденного перерыва с 12 до 2. Затем он прогуливался по аллее, которая незаметно приводила его к дому. Сколько он себя помнил, он жил с Шарлем, другом его родителей. Этот закрытый, но добрейший человек воспитывал Альфреда с тех пор, как его родители, по словам Шарля, погибли от взрыва бытового газа.
 - Сынок, ты уже пришел? – как всегда задорно спросил Шарль откуда-то из кухни. – Очень кстати. Я уже приготовил картофельную запеканку на ужин, и чайник вот-вот закипит.
  Вскоре он вышел в прихожую. Очки спустились на переносицу. Глаза, мудрые, как у римского сенатора, казалось, не могли наглядеться на приемного, но такого родного сына. Седые спирали кудрей торчали в разные стороны – Шарль был занят, и временами лихо смахивал волосы  со лба.
- Как провел день, мой милый Фредди? – спросил Шарль, обнимая Альфреда за плечи (для этого ему пришлось встать на цыпочки).
- Отлично. Почитал интересные книжки, пообщался со студентами, - радостно, но сдержанно ответил Альфред.

     За ужином Шарль вдруг сделался серьезным и сказал, что ему нужно сообщить Альфреду кое-что важное. Альфред, насторожившись, ответил, что готов внимательно слушать.
- Милый Фредди, ты воспитываешься у меня с трехлетнего возраста, и уверен, что твои родители погибли от взрыва газа…, - печально проговорил Шарль и опустил взор.
- А что такое? – встревожился Альфред, и почему-то сжал руки в кулаки.
 - Приготовься слушать. Оказалось, что к смерти родителей Альфреда имели отношение два хорошо известных ему человека – Алексей Галитовский, любимый преподаватель истории, и его друг Иннокентий Рогов, владелец СТО и кафе, расположенных на выезде из города.
     Отец и мать Альфреда работали на химико-металлургическом заводе – испытателем в лаборатории и главным бухгалтером, соответственно. На этом же заводе работал и Иннокентий Рогов – наматывал трансформаторные двигатели. Когда огромная страна начала разваливаться словно песочный замок, и каждый выживал, как мог, Иннокентий Рогов позволил себе совершить настоящее преступление. (К слову, подобные «преступления» тогда совершал каждый второй – многие люди «слева» просили работников завода намотать им пару двигателей за приличную плату). Но наш «герой» уже тогда оказывал эту услугу только тем людям, которые «имели хотя бы мало-мальское влияние в таком нестабильном обществе». И новые двигатели, в отличие от своих коллег, он в лаборатории не просил «для работы», а зачастую попросту воровал оттуда.
       Разумеется, отца Альфреда, как работника лаборатории и как человека, подобное искренне возмущало. И однажды он попытался усовестить Рогова, как давнего знакомого. В ответ Рогов предложил и Розенбергу-старшему, и его супруге n-сумму денег.
    Тогда Розенберг не стал тратить впустую слова, а обратился в прокуратуру.  И Рогов едва не угодил за решетку, его спас старший брат-адвокат. Но, несмотря на то, что неприятности обошли его стороной, Иннокентий затаил в душе немаленькую обиду. Все время прокручивал в голове пути мести.
       И однажды нашёл удачный момент. Отец Альфреда был превосходным физиком с незаурядным мышлением и грандиозными идеями, просто не вмещающимися в «какой-то завод», пусть и «государственного значения». В свободное время он запирался в своем кабинете и мастерил мини-реактор из ниобиевой капсулы, «позаимствованной» тайком из головного отдела лаборатории.
    Когда изобретение было почти готово, Розенберг собирался продать его известному кинорежиссеру – тому был необходим эффект сильного взрыва для остросюжетного фильма. Покупку режиссер оценил в полтора миллиона долларов. Значительная сумма по тем временам. Взрыв произошёл, только не на экране. Режиссер пригласил изобретателя в назначенный день за город, подальше от жилых домов и засеянных земель. Когда камеры и софиты были полностью настроены, Розенберг сказал, что производить взрыв он будет самостоятельно, и членам съемочной группы велел оставаться на своих местах. Однако режиссер, несмотря на уговоры, вызвался помочь…
…Подробностей этого страшного события уже никто не мог бы вспомнить. Но факт остается фактом – два отчаянных человека погибли. Потом по городку ходили слухи, будто неподалеку от места злополучных съемок видели Иннокентия Рогова. Но, как водится, не пойман  - не вор.
     Алексей же Галитовский, лучший друг Рогова, обрадовался тому, что место рядом с супругой Розенберга (за которой он давно ухаживал и которую видел в своих самых сладких сновидениях) освободилось. Известно, что Галитовский часто приходил домой к вдове Розенберга с предложениями руки и сердца, но не получал от нее согласия. Неизвестно, как обыкновенно вспыльчивый Алексей Евгеньевич реагировал на постоянные отказы, но в один день сосед, Шарль, обнаружил маму Альфреда возле лестницы, ведущей на второй этаж их дома.
     Следствие по двойному убийству было недолгим: отсутствие свидетелей, прямых доказательств, наличие «влиятельных людей». Сами понимаете, к какой «сумме» привели эти «слагаемые». Шарль, искренне желая, чтобы Альфреду не пришлось отправиться вслед за родителями, усыновил его, дал ему свою фамилию Цэйвиш. Уехал с ним на другой конец города.

      Альфреду некуда было бледнеть и краснеть он не умел. Он усиленно моргал, чтобы слёзы не капали из глаз. И постарался поскорее выпить чай, чтобы удалить из горла горестный комок.
    Шарль похлопал его по плечу и ласково проговорил:
- Не грусти. Твои родители наблюдают за тобой с небес и очень тобой гордятся.
- Danke, - чуть слышно прошептал Альфред, сжимая в руках кружку с остывающим чаем.

     Ночью Альфред долго не мог уснуть: он думал, каким образом наказать убийц родителей, самому при этом не становясь убийцей. Ворочался в кровати, смотрел в окно, слушал радио.
«Возможно, с карты страны скоро начнут исчезать некоторые мелкие населенные пункты. Все дело в их низкой численности населения. Одной из причин демографического спада исследователи нашего региона называют отъезд представителей некоренных национальностей. В том числе – и представителей немецкой диаспоры».
- Всё дело в том, что когда-то многие  выразили немецкой диаспоре свое недоверие из-за подлости кучки предателей, перешедших на сторону отродия по имени Адольф Гитлер! – сердито прокомментировал Альфред куда-то в темноту.
    Шарль осторожно вошел в комнату. Включил бра.
- Сынок, я могу дать тебе совет. Поищи в библиотеке что-нибудь про Вейсгаупта и ему подобных, - тихонько проскрипел он простуженным голосом. Альфред кивнул и, наконец, уснул.

       А утром, уже в библиотеке, стал тревожно суетливо копаться среди сотен тысяч книг, ища любое упоминание про Вейсгаупта. И даже обратился за помощью к студентам.
       Один из студентов, худенький мальчик в очках, во время большой перемены сбегал домой (он жил неподалеку) и принес Альфреду книгу писательницы Елены Толстой, по которому сняли одноименный сериал, очень, кстати, популярный среди подростков. Вейсгаупту и его «миссии» была посвящена вся вторая часть того произведения. Сам Альфред на одном дыхании прочитал роман Жорж Санд «Консуэлло», в котором упомянутый герой прежде вел себя, как поганец, организовывая заговор против короля, а потом – как благородный рыцарь, спасая несчастную актрису.

      Вечером Шарль увидел Альфреда окрыленным.
- Столько интересного и бесценного материала: и шифровки, и огромное количество разных людей, малых  и великих! – восторженно говорил молодой человек, задыхаясь от приятного волнения.
- Погоди, погоди, не надо так распыляться! – всплеснул руками Шарль. – How many spoken, may be hush-hush? – он процитировал  песню популярной группы «Pussycat dolls» и почему-то сделался серьезен.
   Альфред немного остыл.
- Что это значит? – спросил он, недоумевая.
- А это значит, сынок, что прежние человеческие достижения ты должен воспринимать не как руководство к действию, а как наглядное пособие или стимул для собственных свершений. Вспомни, чему нас учил Стив Джобс. А пока пей чай и ешь шарлотку. Разум успокоится, силы восстановятся – и нужные мысли придут к тебе сами! – Шарль заботливо похлопал своего «сына» по плечу.
      Действительно, ароматы выпечки и чая с мятой, наполнившие маленькую кухню, отогнали от золотой головы Альфреда все суетное. Окончив ужин, он пошёл в свою комнату. Взял с полки чистую общую тетрадь и, написав на обложке крупно «Операция. Я – из прошлого», сделал на первой странице кое-какие пометки. Восхищенный Шарль едва успевал проследить за его движениями.
      - Шарль! Я не буду кукловодом, как Вейсгаупт! Я буду лишь направлять процесс в нужном мне русле! Пусть внешне моя игра выглядит, как естественное, случайное стечение обстоятельств – от этого она будет только интереснее, и тем неожиданней будет  вполне предсказуемая развязка! – завороженно шептал Альфред, уже предвкушая свою победу. Шарль порадовался решительности своего воспитанника, и разве что не аплодировал этому. Украдкой смахнул слезу.

       Уже на следующий день Альфред попросил знакомых студентов и еще нескольких «ловких» людей ( в число которых, как выяснилось, входила и Лиза), понаблюдать за Галитовским и Роговым, и сообщать о всем замеченном ему.

          За Ксюшиными плечами был не только колледж, но и курсы повышения квалификации, на которых занимаются каждый день по пять пар вместо традиционных трех,  и которые направлены на развитие способностей каждого обучающегося. Поэтому она находила в себе силы не засыпать на занятиях в открытую и выполнять даже сложные задания, пусть не совсем правильно и не совсем самостоятельно. 
    Курсы в университете состояли из четырех пар, включающих в себя: фонетику, чтение, грамматику и разговорный английский язык. Все предметы вел один преподаватель, не считая разовой замены. Мужчина 55 лет обладал не только приятной внешностью, но и простой человеческой чуткостью и тактичностью. Так, заметив, что один молодой человек в начале третьей пары уже начал уставать и перестал участвовать в обсуждении, он не вскричал, как обычно делают некоторые преподаватели. Прервав работу над упражнением, он со сдержанной улыбкой проговорил, обращаясь ко всем:
- Поскольку мы сегодня рассматриваем Present Perfect, то давайте подведем небольшой итог – чему каждый из вас научился к данному моменту, только что? Начнем с тебя, Игорь.
- I have done phonetically detalization of this sentence, - неуверено ответил молодой человек, поправив очки на носу.
- Что ж, неплохо, и дальше я советую вам активизироваться, - тепло поддержал преподаватель.
Ксюша о себе услышала, что знания у нее есть, но в голове – каша. Это по грамматике. В фонетике у нее была трудность в том, что звуки [w], [j] она произносила не посредством правильной артикуляции, а путем подражания. А «французский акцент» получался из-за неправильного прикуса и, как следствие, узкой нижней челюсти.

      На перемене Ксюша доставала тетрадку, в которой записывала рассказы, стихи и понравившиеся стихотворения. В это время по коридору проходил преподаватель истории Алексей Евгеньевич Галитовский. Он приятно удивился тому, что современные юные девушки серьезно увлекаются литературой, вежливо попросил разрешения прочесть. Ксения позволила.
    После следующей пары Галитовский вернул ей тетрадь. И сказал с любезной улыбкой:
- Очень неплохо. Продолжайте в этом же направлении.
       И ободряюще пригладил по плечу.
  Ксению порадовало, что ее творчество одобрили, и нее сразу возникли новые мысли, которые она немедленно внесла в будущую повесть.

       Ближе к вечеру Галитовский отправился в кафе «У обочины», владельцем которого был его друг Иннокентий Рогов. Рогов встретил своего друга, как дорого гостя, велел официанта принести беф-строганов, греческий салат, и вина. И сам присел за стол.
- Ну, что, друг мой Алексей, есть успехи на личном фронте? – вкрадчиво спросил Рогов.
- Нет. Я не встречался с Еленой, - уклончиво ответил Галитовский. – Времени не хватает.
 - Не следует оставлять начатого дела. Если уж ты вспомнил про свои чувства к Елене, то будь добр, докажи ей, что ты лучше Доронина. По всем параметрам, - тоном знатока посоветовал Рогов, сделав мелкий глоток вина. Галитовский отведал немного мяса и салата.
- Сам-то с Лизой беседовал? – осведомился он. – Меня-то поучаешь, Иннокентий Степанович…
- Недосуг. Сегодня встречаемся, - пообещал Рогов.
- Вот и спроси у нее, как лучше подобраться к маме.

        После трапезы друзья решили сыграть в бильярд. Во время игры Рогову позвонили. Ответив, он с загадочным видом обратился к Галитовскому:
- Если хочешь, приходи завтра вечером: развлечение будет почище бильярда.
- Да-а? – приятно удивился Галитовский. – И кто это предлагает?
- Я, - горделиво признался Рогов. – Двум юным особам не хватило денег на дорогу. Я предложил им подзаработать.
- Понятно. Спасибо за приглашение, - поблагодарил Галитовский.

     Загодя Альфред обратился к одному из подчиненных Рогова. Тот был зол на шефа за его темные дела и охотно поделился с Розенбергом-Цейвишем информацией.
     Алефред посоветовался  с Шарлем по вопросу, как совершить подвиг – иначе спасение девушек не назовешь.
- Устрой маскарад с переодеванием, - посоветовал Шарль. – Можешь взять кого-нибудь с собой. Только не меня.
- Хорошая мысль, Шарль, - согласился Альфред. – Только мне понадобится машина.
- Возьми мою, - предложил Шарль.
- А еще неплохо было бы запечатлеть такую неиконописную ситуацию, - зловеще протянул Альфред, и в его руках невесть откуда появилась подслушивающая аппаратура.

      Неподалеку от СТО Альфред, улучив момент, когда поблизости не было сотрудников ГАИ, врезался в фонарный столб у дороги, помяв крыло, но не причинив вреда себе. После позвонил своей старинной приятельнице Лизе и осведомился, не собирается ли она навестить Рогова.
Лиза собиралась, но только вечером. Пока она находилась у Боре, на дне рождения его папы (она разговаривала с Альфредом кулуарным шепотом, хотя и находилась в ванной – мыла руки).
- А ты не могла бы перенести встречу? – попросил Альфред.
- Хорошо, - сказала Лиза с придыханием и робостью, будто в Бориной квартире она чувствовала себя невольницей. – Куда и когда подходить?
- На улицу Чкалова, к трем часам, - ответил Альфред, которому нечего было бояться в библиотеке.
- ОК.

     В течение полутора часов Лиза мирно трапезничала с Лаврентьевыми. А потом неожиданно встала и попросила прощения за то, что должна оставить их.
- Библиотека на аллее Волкова заказала учебники по английскому языку под редакцией Старкова,- вежливо пояснила она, чтобы не смущать именинника.
- Вас проводить, Елизавета Анатольевна? – также вежливо, даже буднично (что немного смутило Лизу) предложил Владимир Владленович.
- Нет-нет, - отказалась Лиза и улыбнулась, слегка выказав зубы. – Я же еще вернусь: родители на дачу уехали, приедут завтра утром. – Она помахала рукой, и улыбнулась самой милейшей улыбкой, на какую была способна.
- Нет, я все-таки провожу тебя, Лиза, - настаивал Боря, и тоже встал из-за стола.

        В прихожей он жестом велел ей быть тише: чтобы не расстраивать отца в день рождения. Потом прислонил ее к притолоке, некрепко сжал ее плечи, заглянул в колдовские зеленые глаза. С укоризной произнес:
- Ты ведь не в магазин отправилась?
- Да. Я сейчас пойду к Альфреду, а потом к Рогову, - вдруг не боясь, призналась Лиза. Она даже не пыталась оправдываться. – Боря, прости, что вышло так нелепо. Но я поняла, что люблю Альфреда.
   Боря легонько оттолкнул Лизу и отступил назад, насколько позволяла площадь прихожей. Побледнел, покрылся капельками пота, словно его укусила змея. Однако сохранял спокойствие.
   - Хорошо. А что насчет Рогова? – спросил он, прищурясь. – Ты же сбросила мне и отцу видео, где он и его люди бьют беззащитного человека.
- Рогов хочет лично убедиться, что я удалила это видео, - ответила Лиза. – И Альфред просил кое-что передать ему.
-  Что ж, иди. Отпускаю тебя с миром.
- Борь, а можно мы останемся друзьями? Все-таки работаем вместе… И затея с Роговым кажется мне небезопасной…,- виновато попросила Лиза.
- Хорошо, - почему-то   сурово отозвался Боря. Но потом смягчился. – Ладно, иди, до свидания.

        Он закрыл за бывшей девушкой (некогда «Королевой Елизаветой») дверь и вернулся в комнату. Владимир Владленович не слышал разговора но понял сына без слов. Не говоря ни слова, он вытащил из кармана брюк мобильник и набрал номер дежурного.
     - Не надо, папа, - попросил Борис. Ему вдруг стало жаль Лизу, потому что он счел ее поступок, с одной стороны, глупостью, а с другой – отнес к категории «смешно и трогательно».
- А я не собираюсь ее арестовывать,  - великодушно ответил Лаврентьев-старшиий. И продолжил уже в трубку:
- Рома, пошли наблюдение за моей будущей родственницей. Только осторожно, чтобы не спугнуть. И ничего не предпринимай без моего сигнала.
- Так точно, - коротко ответил дежурный.

        И с этого момента тайная игра Альфреда стала известна не только ему одному. Однако размах ее и значимость для него лично и для общества от этого не умалялись.
       Альфред встретил Лизу в назначенном месте, обнял, поцеловал, предложил побеседовать в машине. Выслушав душераздирающую историю своего возлюбленного, обычно никогда не плачущая Лиза небрежно смахнула слезу. Она пообещала своему герою, что поможет ему наказать его врагов, и станет для него самым наивернейшим другом. После Шарля. И обязательно подарит такому замечательному человеку наследника. Растроганный Альфред сам едва не заплакал, нежно прижал Лизу к себе. Потом шепотом объяснил причину своего звонка:
- Сейчас ты поедешь на СТО Рогова. Ты удалишь видео, чтобы они лично в этом убедился, так? (Лиза кивнула). Он уже на крючке, потому что это видео посмотрел капитан Лаврентьев, верно? (Лиза кивнула). Еще ты, милая Лиза, вежливо попросишь Рогова починить твою машину. Пока он будет этим заниматься, ты незаметно поставишь «жучки».
 - Они меня не поймают? – забеспокоилась Лиза.
 - Не бойся. Там работает свой человек. Он сможет их отвлечь. Кстати, он уже установил две скрытых камеры – у входа и в бильярдной. Так что доказательства их вины у нас будут железобетонные, - заверил Альфред. Пусть Рогов и Галитовский уже не ответят за двойное убийство, зато они ответят за шантаж, причинение телесных повреждений, похищение, сутенерство, - глаза молодого человека горели вдохновением. Вдохновение это передалось и Лизе. Вспоминались известнейшие во всем мире строки:
                «Словом можно убить,
                Словом можно спасти.
                Словом можно полки
                За собой повести»
             Альфред вел за собой пока отряд, но зато какой! Смелый, честный, отчаянный!  Лиза отправилась на дело, услышав от своего друга теплые пожелания.
 
              У входа в СТО Рогов внимательно следил за тем, как две девушки, на вид которым было не больше шестнадцати, до блеска отмывали его огромный «Хаммер».
- Вот кому ты оставила эти разводы? Почему плохо помыла руль? Да с такими темпами  вы приедете в столицу только через месяц! – временами покрикивал он. Девушки всхлипывали, но выполняли приказы. А прохожие принимали за чистую монету россказни Рогова, что его племянницы из столицы захотели поработать, чтобы вернуться к родителям с деньгами. Ведь немало подростков подрабатывают, чтобы почувствовать себя самостоятельными.
        Увидев, что из подъехавшей машины с помятым крылом грациозно вышла Лиза, Иннокентий Рогов лихо сплюнул на версту и чертыхнулся. Он оставил на время девушек-невольниц и подошел к гостье.
- Какого черта ты здесь ты делаешь? – прошипел он, склонившись над ней (он был значительно выше ростом). Он был зол оттого, что она стала свидетелем еще одного его преступления.
- Ты же сам предложил встретиться, - горделиво ответила Лиза, выгибая по-кошачьи спину.
- Мы договорились о встрече в шесть часов, а сейчас только три, - ответил Рогов приглушенным голосом, наклонившись к самому лицу Лизы. И для большей убедительности снял ручные часы и показал ей.
- У меня сломалась машина. Недалеко отсюда. Поэтому я решила заскочить к тебе, чтобы сразу убить двух зайцев, - немного плаксиво объяснила Лиза.
    Рогов неохотно поверил ей и предложил пройти внутрь. Усадил ее, а сам встал позади, чтобы удобнее было следить за удалением компромата на себя любимого.

Девушка около минуты рылась в своем клатче, затем виноватым голосом сказала, что, видимо, оставила телефон в машине, в сумочке. Непечатно выругавшись, Иннокентий поспешил на улицу.
- Стас, принеси сумку из ее машины! – крикнул он одному из помощников, тому самому, который перешел на сторону Альфреда.
- А может, эту самую сумочку хорошенько проверить? – прищурившись от солнечного света, предложил Стас.
- Ты думаешь? – усомнился Иннокентий. – Лиза не настолько глупа.
- Вот именно, - возразил Стас. – К тому же не надо забывать, что она – дочь Доронина, а замуж собирается за сына капитана полиции. Кто знает, что у нее и у них на уме. Вам лишняя безопасность не помешает.
      Добродушному лицу помощника нельзя было не верить.
- Молодчина! – всплеснул руками Рогов. – Как же я сам об этом не подумал?! Вытряхивай все содержимое, только не на землю, а на сиденье!
И он лично ринулся проверять злополучную сумку.

      В другое время Лиза была бы готова убить, если кто-либо без позволения прикасался к ее сумочке. Сейчас же она осторожно косилась на окно, следя за тем, чтобы «хозяин дома» не появился раньше времени. И выполняла «миссию». Как можно быстрее она установила «жучок» под стулом и спрятала в панно на стене маленькую скрытую камеру.
      Вернувшись, Рогов вложил Лизе в руки телефон и велел ей удалить запись. И на всякий случай приставил к ее плечу пистолет. «Королева» послушно выполнила поручение. Потом, осторожно встав из-за стола, непонятно для чего чмокнула Рогова в щеку и тихонько спросила:
- Кеша, я могу идти?
- Можешь, Лизонька, - оскалился скользкий тип, и слегка приоткрыл плечо девушки. – Только позволь проконсультироваться у тебя, как у человека, имеющего опыт в отношениях с противоположным полом. Какой наиболее верный путь к сердцу дам моего возраста?
        Лиза с полминуты помолчала, понимая, для чего ей задали этот вопрос. Потом, медленно, растягивая слова, пояснила:
 - Нужно все время быть рядом с дамой. И иногда совершать необдуманные поступки. Например, подарить красные розы с белой каемочкой, пройдя с букетом по карнизу шестого этажа. Ну, ладно. Пока, Кеша.
- До скорой встречи, - процедил Рогов сквозь зубы.

      Прибывший в половине восьмого Галитовский был крайне обрадован. Вместе с лучшим другом они с удовольствием опустошили бутылку легкого виноградного вина, желая отметить первые победы.
      Встав из-за стола, покачиваясь, словно на шарнирах, они направились в специально отведенную комнату, чтобы «отведать другой сорт вина», по мерзкому выражению Рогова.
- Должно быть, это вино крепче первого, - заранее блаженствуя, улыбнулся Галитовский.
      Девушки, предусмотрительно одетые в розовые неглиже и пристегнутые к спинкам кровати наручниками, испуганно глядели на тех, кто считал себя в тот миг их хозяевами.
- Что ж, мои дорогие, у вас есть шанс уехать восвояси уже завтра утром, - бархатным голосом Рогов, лаская плечи своей девушки.
- А возможно, вы захотите вернуться к нам, - промурлыкал Галитовский, приподнимая двумя пальцами подол сорочки своей девушки. Пленницы сидели, белее потолка, и не могли произнести ни слова.

        В то самое время Лиза позвонила в Борину квартиру. Дверь открыл Владимир Владленович. Он присвистнул от удивления. Но удивился он не тому факту, что Лиза пришла после того, как сама же бросила его сына, а тому, что одета она была в длинный черный блестящий плащ с капюшоном, а лицо зачем-то вымазала сажей.
- Боря дома? – сладким голосом осведомилась она.
- Боря, к тебе пришли! – крикнул Владимир Владленович в глубину квартиры. Борис появился на пороге, одетый в халат и вытиравший полотенцем воду, стекавшую с мокрых волос на лицо.
- Ба! – воскликнул он и изумленно развел руками. – Сама Солоха из печной трубы вылетела!
       Он приготовился захлопнуть дверь, поскольку считал, что ему не о чем беседовать с бывшей девушкой. Ведь она, в довершение всего, вляпалась в криминал. А она предпочитал вести нравственную и размеренную жизнь, чтобы не вредить отцу и себе. А преступников надо наказывать законными способами, чтобы самому не стать преступником.
       Лиза обеими руками вцепилась в дверь. По-кошачьи вытянув и без того длинные и острые ногти и выгнув спину. Глаза девушки светились каким-то безумным, дьявольским огоньком.
- Боря, мне очень нужно, чтобы ты поехал со мной к Альфреду, - попросила она.
       Борис растерялся: что это? Раскаяние? Ловушка? Прав был великий Лафатер: «Наше лицо анфас – это маска, которую мы надеваем перед окружающими. Профиль лучше всего показывает истинную сущность человека». Разглядеть Лизин профиль удавалось немногим. Слишком уж эта девушка была ловкой, верткой, а маски она была готова менять хоть каждый день. Может, за это он и любил ее?...
        Стоп! Не надо возвращаться к прошлому. Как красиво сказала об этом Белла Ахмадулина: «Не возвращайтесь к погасшему костру»!  Лучше облагораживать настоящее.
- Тебя после встречи с Роговым постигли неприятности? – хитро прищурился Боря. – Хорошо, я помогу тебе. Если папа это одобрит.
- Я одобряю все, что приносит пользу обществу. Лучше не совсем по закону, но зато по справедливости. На войне хороши все средства, - отозвался Владимир Владленович из гостиной.

    Получив отцовское благословение, Боря оделся и вышел вместе с Лизой.
          А Лаврентьев-страший всерьез задумался над собственными словами о пользе для общества. В самом деле, не век же Рогову и Галитовскому быть безнаказанными?! Двадцать лет свободы – это уже большая роскошь, при их-то злодеяниях. Лизе стоило доверять. Если бы она была их сообщницей, да и просто преступницей, то не стала бы устраивать этот спектакль. Может, и правда еще живут на свете Робин Гуды?  Тут, совершенно кстати, капитану вспомнились школьный учебник литературы и ляп в сегодняшней газете. Все мы знаем, что Робина называли «гуд», потому что он был хорошим. Но иногда заядлые «англоманы» пишут не “good”, a “hood”, что переводится как «колпак». Ладно, глупости в сторону. Записав на листах всё, что ему было известно по назревающему уголовному делу, Лаврентьев-старший положил эти листы в специальную папку. Потом позвонил одному из оперативников, которым было поручено вести наружное наблюдение за Лизой.
    - Василий, слушайте меня внимательно! Не выдавайте себя ни коим образом и не вмешивайтесь в преступные дела до моего сигнала или до опасной ситуации!
- Я вас понял, Владимир Владленович, - ответил сотрудник.

        Когда Лиза и Боря приехали, оказалось, что Альфред уже ждал их. Он стоял на пороге квартиры, сжимал руки в кулаках от нетерпения.
- Быстрее, быстрее! – торопил он, осторожно поглядывая квартиру и закрывая изнутри свою. – На скоро ехать, а еще надо обсудить план действий.
        Через несколько минут Альфред и Борисы были в чёрных масках, чёрных перчатках и в кожаных чёрных куртках. Причем куртка Альфреда несколько великоватой для него: чтобы скрыть его худобу. Лизино одеяние осталось прежним.
     За рулём сидел Боря, рядом с ним сидела Лиза, почти повелительным тоном указывая направление. Альфред находился на заднем сиденье. Он снова и снова прокручивал мысленно предстоящую операцию. Сильно волновался за ход и результат «подвига». Весь был как на иголках.

       Как человек рассудительный, Рогов всерьез позаботился о защите своего маленького торжества от проникновения непрошенных гостей. Весь его коллектив состоял из мужчин, поэтому он предложил выйти вперёд двум добровольцам, желающим подежурить у входа с 8 до 11 часов вечера.  Первым добровольцем был Стас, перешедший на сторону Розенберга-Цейвиша. Другой человек по-прежнему считал деяния своего хозяина нормальным. И недоумевал от того, что кто-то объявил ему войну в его мире, уже установленном мире. Но не опасен враг, который уверен, что держит тебя в руках. Чем больше этот охранник заботился о Рогове, тем дальше из его головы уходили мысли о собственной свободе и безопасности. Он не знал, что через несколько минут он сам станет «охраняемым»…
       Охранник по имени Стас имел привычку делать различные надписи на одежде акварелью или гуашью : на услуги профессионалов у него не хватало денег. В этот раз надпись на его футболке служила своеобразным сигналом для отряда Розенберга: «They are on the first floor». И собственная безопасность гарантирована: ну кто вчитывается в надписи на одежде?!

     Подъехав, Боря и Альфред выскочили из машины, бросились на охранников, сбили их с ног, связали. Второй этаж – это, разумеется, не СТО, а кафе. Но опять же для алиби Стаса и сохранения своего инкогнито Лиза устроила небольшой погром в гараже. Разбросала инструменты и разбила деревянный стул.
      По кафе передвигались бесшумно, как на пуантах. Особенно перед бильярдной. Альфред дернул на себя дверь. Лиза несколько раз сфотографировала сцену насилия, хохотнула, как ведьма, убежала. Иннокентий Рогов бросился вдогонку за дерзостью с пистолетом в руке. Но он был сбит с ног и связан Альфредом. Боря сделал тоже самое с Галитовским. Розенберг вынул из кармана отмычку, какую, возможно, используют профессиональные воры. В несколько секунд он освободил девушек от наручников и быстро  вывел их на улицу. Иннокентий Степанович и Алексей Евгеньевич растеряно и удивленно смотрели на третьего нападавшего и понимали только одно: человек явно подготовлен во многих отраслях. Но кто это? Как содрать с него маску?
         «Робин Гуды» усадили в машину девушек-пленниц, охранника Стаса, уселись сами. И уехали, запутывая след (а предварительно замазав номер грязью).  На всякий случай.
       Неизвестно, что дальше происходило на СТО. Зато достоверно известно, что  происходило в отделении полиции. Именно туда Борис привез свою компанию, и попросил отца приехать тоже. Девушки и охранник были допрошены под четким контролем Владимира Владленовича и Олега Савицкого – инспектора из университета. Лаврентьев позвал Савицкого, желая выяснить, не сталкивались ли в университете с преступными эпизодами со стороны Галитовского. Олег был крайне поражен услышанным: насколько «разносторонним» может быть один и тот же, казалось бы, насквозь знакомый человек! Пообещал проследить за  Галитовским и его отношениями со студентами и студентками. И девушки, и охранник были пока оставлены в полицейском участке – ради их же безопасности. С ними поработал психолог.

         Утром Анатолий, Елена и Славик вернулись  с дачи, нагруженные корзинами, пакетами и сумками со смородиной, помидорами, огурцами, молодым картофелем, зеленым луком – середина июля богата дарами природы.
- Хорошо, что приехали утром, иначе бы сжарились  вместе с провизией, - сказал Анатолий, когда они подходили к квартире.
- Учти, скоро у меня закончится отпуск. Я буду только делать заготовки на зиму. А перетаскивать и очищать урожай будете вы с Лизой, - почти шутя пригрозила Елена, вставляя ключ в замочную скважину.
     Славик первым вбежал в квартиру, схватил лежавший на комоде чёрный плащ и, нацепив его на себя, стал носиться вокруг своей оси и кричать, что он – Гарри Поттер.
- Это что за чертовщина?! – всплеснула руками Елена. На  зеркале в прихожей была нарисована сатанинская звезда. Анатолий не стал теряться. Он поставил сумки на пол, распахнул дверь в комнату дочери.
- Какая вакханалия происходила здесь накануне? – хотел он было вскричать, но, оцепеневший от увиденного, смог только прошептать. Он замер на пороге. Лиза была явно не готова к разговору. Она сладко посапывала, положив голову на грудь Альфреда. Веки Розенберга подёргивались – он видел сон.
     В семье Дорониных имелись свои недостатки, которые иногда мешали жить. Но им не уделялось серьезного внимания, как и глупым предрассудкам. В самом деле, если дочь ушла от одного ухажера к другому, значит, у неё на то были свои причины. И пусть это будет хоть радостный, хоть печальный, но ее опыт. Ведь каждый человек сначала наступит на грабли, а потом уберет их в угол.
   - Конечно, не совсем тот будет генофонд, который хотелось бы, - тихонько сказала Елена с долей разочарования и посмотрела на мужа вопросительно.
- Но это все-таки продолжение рода, как ни крути. И судьбу никто не отменял, - ответил Анатолий тоном истинного театрала.
   И когда Лиза и Альфред проснулись, Елена и Анатолий без всяких задних мыслей предложили им позавтракать вместе.

          В начале дня дела у Ксении шли неплохо. Накануне она посетила парикмахерскую, чтобы привести в порядок свою прическу паж. Утром Виктор сделал ей комплимент по этому поводу: