Падающие облака. 2-3. Некоторые факты из жизни сте

Глава 3. НЕКОТОРЫЕ ФАКТЫ ИЗ ЖИЗНИ СТЕРВЫ



- Чей?
- Вообще-то Лерин.
Я почувствовал себя идиотом. Мужик не был похож на того, о ком рассказывала Лера. Значит, он врет? Или она что-то утаила?
- Кто там? – за спиной стояла Лера.
Она смотрела на гостя спокойно, я бы сказал – равнодушно, если бы не мгновенно вспыхнувший румянец.
- Да вот, господин утверждает, что он твой муж.
- Муж? – Лера усмехнулась. – Как мило. Оказывается, у меня есть муж, а я об этом ни сном, ни духом. Бывают же на свете чудеса!
- Лера, нам надо поговорить, – мужик протянул ей цветы, но она проигнорировала его жест, высокомерно повела бровью.
- Поговорить? Нам не о чем говорить.
- Дай мне десять минут.
- Твой лимит давно исчерпан. Забыл?
Я переводил взгляд с одного на другого и ничего не понимал. 
- Лера!
- Всего доброго! – сказала она, захлопнула дверь и, не глядя на меня, прошла на кухню. 
Мне было не по себе. Казалось, я сейчас подсмотрел что-то очень личное. Потоптавшись в коридоре в раздумьях пойти за ней или сделать вид, что меня это не касается, решил все-таки узнать, все ли в порядке с Лерой. Она стояла у окна и смотрела на дождь. Светлые волосы безжизненно стекали на лопатки. Поникшие плечи. Безвольные руки. Фигурка одинокой обиженной девчонки. Я подошел, обнял, наверно, получилось напряженно – никогда не знаешь, как она себя поведет, но Лера развернулась, уткнулась носом в плечо и заревела. Вот это подстава! За все время нашего знакомства я никогда не видел ее плачущей. Мне иногда даже казалось, что она вообще не знала о существовании слезных желез. Ее тело мелко подрагивало, я гладил Леру по волосам и шептал какой-то бред:
- Ну все, успокойся… Видишь, я с тобой? Никому не позволю тебя обидеть! Слышишь?
Она кивала, но головы не поднимала и прижималась все сильнее, пока отчаянно не вцепилась в мои плечи.
- Пожалуйста… – запрокинув голову, шептала Лера припухшими губами. – Пожалуйста, не бросай меня!.. Я не смогу… больше не выдержу… пожалуйста… пожалуйста… только не сейчас!
У меня оставался единственный выход в этой ситуации. Я поднял ее на руки, отнес на кровать и долго целовал, пока не почувствовал, что она мне отвечает. Ее губы сделались теплыми и жадными, дыхание участилось, слезы высохли. Закрыв глаза, она застонала и больно сжала мои руки.
Это был сумасшедший секс! Казалось, Лера натягивала на себя физическое удовольствие, как вторую кожу, чтобы унять душевную дрожь. Пожалуй, это был один из редких случаев, когда мы заснули одновременно. Не думал, что визит какого-то мужика может так повлиять и на Леру, и на меня. Что-то свербило внутри, доходя почти до боли, и, оборвавшись за секунду до вершины, падало куда-то в пах. Лера так рухнула на кровать, что мне показалось – она умерла. Я склонился над ней, коснулся губами потного лба. Слава Богу, дышит!
- Почему? – вдруг тихо спросила она. – Почему мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой?
- Не знаю. Может, потому что я тебя люблю?
Она засмеялась и так и уснула с улыбкой на губах. Это было последнее, что я заметил перед провалом в небытие.

Я не задавал вопросов, надеясь, что она все расскажет сама, но Лера вела себя так, словно вчера ничего не произошло. Оказалось, выражение «умираю от любопытства» – натуральная жесть! Ты ходишь по дому, придумываешь себе дела, лишь бы об этом не думать, и каждый раз ловишь на кончике языка вопрос, который не дает покоя. Не думал, что это коснется меня, но и на старуху бывает проруха. Я держался, сколько мог, дотерпел до вечера и уже почти сдулся, когда Лера позвала меня на кухню.
- Стас, тебе, правда, все равно?
- Не понял, ты о чем? – надо же, оказывается, я тоже могу играть кое-какие роли. Вон, в зеркало посмотришь – такое натуральное удивление, что сам поверил.
- Ты знаешь.
- Лер, давай говорить, как взрослые люди. Конечно, мне не все равно. Но зачем задавать вопрос, если тебе эта тема неприятна? Иначе ты давно сама бы все рассказала.
- Ты прав, – Лера села, хлопнула ладонью по столу. – Садись. Видимо, надо расставить все точки над «и», хотя особо говорить не о чем. Когда-то Гена Морозов был моим мужем. Тем самым – вторым и последним. Мы пять лет прожили вместе, а потом он ушел. Ушел к моей подруге. Она родила ему сына. Вот и вся история. Сначала он научил меня верить мужчинам. Потом он научил меня не верить ни мужчинам, ни подругам. Подруг у меня давно нет, есть приятельницы, знакомые, с которыми можно потусить, поболтать. Но не больше. А мужчины…
- Так вы в разводе?
- Да. Он не давал о себе знать так долго, что я вычеркнула его из списка живых. В переносном смысле, конечно.
Лера смотрела мимо меня. Взгляд у нее был как у брошенной собаки: глубокий, тоскливый, а где-то внутри тлеет огонек надежды, что вот сейчас, вот еще немножко, надо еще капельку подождать – и хозяин вернется! Вон, из-за поворота, разве это не он? Нет? Ничего, я подожду еще…
- Послушай… – я взял ее за руку, Лера дернулась, словно очнулась.
- Ничего, Стас, со мной давно все в порядке. Это тогда я чуть в петлю не полезла. Поехала к маме… я ж не городская, из Мельниково… Мама, конечно, стала меня утешать, да куда там! Перед глазами пелена. У меня тогда на нервной почве зрение сильно упало, я даже очки какое-то время носила. И решила, что все, в этом мире для меня счастья не отмерили. Никому я, такая убогая, не нужна. Бродила по поселку, как неприкаянная, все прикидывала, как с жизнью расстаться. Вроде, надумала, а страшно. И тут подходит ко мне цыганка, она из местных, из оседлых, берет за руку, головой качает и говорит: «Не делай глупости! Все у тебя впереди. Недолго ждать осталось. Открой свое сердце, отпусти птицу обиды, и наполнится оно светом любви. Не в одну дверь постучишься, пока свою найдешь. Но ты не бойся! Есть она, та дверь, за которой тебя ждут!»  Сказала и дальше пошла. А я стою посреди дороги, куда идти – не понимаю, из глаз слезы льются рекой. Так и проторчала до самой темноты. Домой вернулась, а там мама плачет – она чуть с ума не сошла, весь поселок обегала, кроме той улицы, на которой я стояла. Ну, а потом и зрение ко мне постепенно вернулось. Вот такая история.
- Ни фига себе! – если честно, я растерялся. Наверно, надо было как-то утешить Леру, но я не знал, что сказать, сделать и только смотрел на нее, выпучив глаза. Сквозь оторопь пробилась настойчивая мысль. – Мельниково… Мельниково…
- Что, знакомое название?
- Еще какое! Если, конечно, это то Мельниково.
- Ты про что?
- У меня бабушка в оккупации была. Ее во время блокады в эвакуацию отправили, только они не доехали, каким-то образом оказались в Мельниково, а потом так и осела там. Я название хорошо запомнил, потому что сразу образ мужика, обсыпанного мукой, нарисовался. Может, то самое?
- Может. У нас, действительно, жили эвакуированные – мне мама и бабушка рассказывали. Кстати, ты у своих спроси, может, наши предки пересекались. Мои они жили в доме у колодца… Ладно, хватит болтать. Давай чаю выпьем. Или тебе кофе сварить?
- Чай. А «хрущёвка» в городе у тебя от этой бабушки осталась?
- Нет, от бабушки со стороны отца.
- А почему ты мне про него ничего не рассказывала?
- Я его не помню совсем.
- Ушел из семьи?
- Нет. Он машинистом был. Погиб при столкновении грузовых поездов. Мама говорила – жуткая была катастрофа. Мне тогда года два или три было. Потом на этом месте обелиск поставили. Все, хватит воспоминаний! Пьем чай и идем составлять список вещей, которые мы с собой возьмем.
- Каких вещей? Куда возьмем?
- Как это куда? В Кералу. 
Черт! Мне казалось – этот вопрос закрыт. Я никогда не испытывал радости от зарубежных поездок, скорее, наоборот – сплошное расстройство. Мне вообще пофиг туристические красоты: невысокие домики Праги с черепичными крышами и шарманщик у Карлова моста, скукота Версаля, которому до нашего Петродворца – как Малевичу до Саврасова, оливковые плантации Испании – ничего этого мне не надо. Вот рюкзак за спину, палатку на берегу реки, ласточки, рассекающие небо, песни у ночного костра, птичий гомон в предутреннем тумане леса – вот оно, мое, родное, от которого вырастают крылья и светлеет в мозгах! А загаженные туристами курорты и достопримечательности, забитые людьми, как бочки – селедкой, нет, это не для меня. 
Когда я зашел в гостиную, Лера что-то писала в блокноте. Сейчас она напоминала шаловливую девчонку:
- Надо купальники взять, там шикарный бассейн и потрясающий пляж! Стас, тебе понравится, вот увидишь! – она посмотрела лукаво – все равно уже ничего не изменить, и поездка состоится, даже если случится землетрясение, восстание роботов, всемирный потоп или забастовка на таможне.
- Лера, у меня такое впечатление, что ты меня не слышала.
- Да? Ты что-то сказал?
- Сказал. – Я был уверен, что она прикалывается.
- Не поняла.
- Я никуда не еду.
- Ну, не капризничай, Стасик.
- Лера, тебе что, по барабану мои слова?
- Ты о чем? Я сказала, что мы едем, значит едем! Это не обсуждается!
- Ты так думаешь?
Я, конечно, эгоист и в чем-то даже сволочь, но чтобы мое мнение нагло игнорировали – это слишком. Сейчас Лера походила на строгую классную даму, которой надоело уговаривать нерадивого ученика. Она смотрела, постукивая шариковой ручкой по столу. Дурацкая привычка!
- Стас, – поджатые губы, прищуренные глаза, менторский тон, – отпуск уже оформлен приказом. Это раз. Нам надо сменить обстановку, а Индия для этого очень подходит. Это два. Билеты куплены и отель забронирован. Это три. Не понимаю, что ты упрямишься, как ребенок?
 - Не понимаешь или делаешь вид, что не понимаешь? Тебе так удобно, да? – во мне закипала злость, руки непроизвольно сжались в кулаки. – Жить по правилам, которые устанавливаешь ты! Мнение других, разумеется, не в счет.
- Ты о чем?
- Тебя ведь не интересуют мои желания, планы? Ты решила – я должен. Ничего не забыла? А если вдруг забыла, мне придется напомнить. Я не дрессированный пони – скакать, когда тебе этого захочется, не буду.
- А тебе очень нравится раздувать из мухи слона. Подумаешь, делов – съездить на пару недель с любимой женщиной в отпуск. Или не очень любимой?
- Не передергивай. Речь не об этом.
- Об этом. Ты устроил истерику из-за того, что я приняла решение о поездке, не посоветовавшись с тобой.
- Это не истерика.
- Не важно! Другой бы на твоем месте…
- Нет, с тобой бесполезно говорить! Ты никого, кроме себя, не хочешь слушать! – я махнул рукой и ушел на кухню.
- Ты как хочешь, а я еду! – крикнула Лера вдогонку.
В ту ночь мне снова пришлось спать на диване в гостиной.

Утро было пасмурным, как моя душа. Мы молча позавтракали, старательно избегая взглядов. Я ушел раньше, не дожидаясь, пока Лера соберется. Хотелось пройтись и в одиночестве подумать о том, что будет дальше.
На работе мы с Лерой уже давно не скрывали, что у нас роман, но старались держаться в рамках возможных приличий. Коллеги мужского пола сначала понимающе подмигивали, потом перестали обращать внимание. Женская часть коллектива оценивали свои шансы и морщились – у Леры, на их взгляд, было только одно несомненное преимущество: она – босс, а перед этим меркнут многие прелести юных офисных дев.
- Ты, Стасик, настоящий ренегат! – возмущалась Ада в курилке и таращила и без того выпуклые глаза. – Тут твои ровесницы себе парня найти не могут, а ты с Морозихой связался. Не боишься, что постаревшая кобылка сойдет с дистанции в самый неподходящий момент?
- Ада, ты извини, но это мое личное дело – с кем, когда и где проводить время. И Лера – не постаревшая кобылка, а нормальная женщина, за которой некоторым, – я красноречиво кашлянул, – три дня лесом. 
Она вспыхнула, подавилась дымом, закашлялась. Парни заржали:
- Это тебя Бог наказал за злой язык!
- Дураки! – Ада вытерла слезы, затушила сигарету и ушла.
- Да, Стас, ты, конечно, всех удивил, – сказал кто-то за спиной. – Но это твое личное дело.
- Вот именно, а впредь – забили на эту тему. Понятно? Если, конечно, не хотите проблем. И вообще пора сокращать перекуры.

Я не помню, когда начал пристально присматриваться к Лере, может, месяц назад. Дома – понятно, там она на своей территории, но и в офисе меня тоже стало что-то напрягать. Поначалу, когда наш роман только набирал обороты, мне казалось, она изменилась в лучшую сторону. Нет, я ошибся. Все чаще проскальзывал властный взгляд, раздраженный взмах руки, резкое слово, презрительно поджатые губы. Почти ни одной улыбки, кроме дежурной, положенной в конкретной ситуации. Она все больше и больше походила на стервозную бабу, дорвавшуюся до власти. Я не понимал, как это может быть. Устала – успокаивал себя: большой объем работы, нервы на пределе. Говорил и сам себе не верил. Сейчас поездка в Кералу казалась горизонтом, за которым все встанет на свои места, но в глубине души я почти был уверен – дальше будет только хуже. Зная, как непредсказуема Лера, втихаря просматривал сайты поиска работы. Если что, подготовлю себе запасной аэродром. Идти на поводу у случая, если случай зовется Лерой, не стоило. 
За пару дней до отпуска мне позвонили.
- Станислав? Здравствуйте. Меня зовут Александра. Я представляю компанию «ТДМ». Нас заинтересовало ваше резюме, и мы хотели бы пригласить вас на собеседование в понедельник. Вы сможете подойти в девять часов?
В это время Лера уже будет в Индии. Надо использовать шанс.
- Одну минуту, – пошелестев страницами ежедневника, я выдержал положенную паузу. – Да, это время мне подходит.
- Отлично. Если ваши планы изменятся, наберите, меня, пожалуйста. Всего доброго!
Что-то внутри ожило, затрепетало, будто пламя на ветру, и тут же погасло. Неприятное чувство! Какое-то безысходство. Я набрал номер Сашки Калмыкова. Он единственный, кто знал о наших отношениях с Лерой все.
- Ёханбай! Соблаговолил вспомнить о друге?
- Хорош прикалываться. Шурик, можешь со мной встретиться сегодня вечером?
- Голос не бодрый, интонация тож хреновая. Понятно. Пивбар «Веранда» подойдет?
- Нормаль. Как всегда.
Недолго думая, я пошел в кабинет Леры. По привычке вошел без стука. Она просматривала бумаги и хмурилась, постукивая карандашом по столу. Взглянула холодно, быстро.
- Что тебе?
- Вечером не жди рано. Я с друзьями пойду пиво пить.
- Все?
- Все.
- Спать ляжешь в гостиной.
В гостиной, так в гостиной. Не в первый раз. На душе полегчало, и Лера это почувствовала – ее губы дернулись, сжались в узкую полоску. На мгновение в глазах появилось что-то, похожее на любопытство, и тут же исчезло. Я едва сдержался, чтоб не брякнуть: «Ну и хрен с тобой!»

В этом пивбаре мне нравилось – обстановка в стиле ретро-трамвая, без дурацких намеков на изыск или богемность, хороший джаз, отличное разливное пиво. Народу всегда полно, но для нас администратор Наташа – веселая кареглазая девчонка с обалденно красивыми ногами – всегда придерживала столик в укромном уголке за колонной. Увидев меня, улыбнулась:
- Привет, Стас! Сашка уже здесь.
- Спасибо, Натусь. Вот, это тебе.
Я протянул коробку конфет, Наташа засмеялась:
- С вашими благодарностями я скоро в двери пройти не смогу.
- Не ври. Твоей фигурке любая модель позавидует.
- Скажешь тоже! Все, проваливай!
Почему я не запал на нее? Смотришь – глаз радуется, нутро торжествует. Правда, сердце молчит. Хоть бы ёкнуло там, в груди, так нет. Старею что ли?
Сашка сидел, закинув ногу на ногу, крутил в руках салфетку, забыв про пиво. Нетронутый бокал сиротливо стоял на столе. Вид друга мне не понравился.
- Здорово, медведь! – попытался я пошутить, но он не среагировал.
- Привет.
- Э,  случилось что?
- Да нет. Хотя…
- Давай, рассказывай! – я махнул официанту, заказал пива и приготовился слушать.
- Вот, скажи, почему мне так не везет с девчонками, а? Одна оказалась трансвеститом, вторая – стриптизершей с детьми, третья стырила у меня ноутбук и мобилу.
- А в этот раз что?
- Меня Верка бросила, – без обиняков сказал он.
- Подумаешь, делов-то! – облегченно вздохнул я. – Вот если б она залетела – это да, проблема. А так…
- Достало все! – Сашка отхлебнул пиво. – От баб одни проблемы.
- Просто ты не тех выбираешь.
- А где их искать, тех?
- Хрен его знает. У меня тоже все рушится карточным домиком.
- Ну, у тебя понятно, все-таки разница в возрасте – это что-нибудь да значит.
- Да причем тут это? – я поморщился. – Дело не в разнице.
- А в чем?
- Сам ответа найти не могу. Наверно, мы с Лерой слишком разные.
- Уже давно мог бы найти себе другую.
- Придет время, найду. Вон, смотри, сколько их вокруг!
Широкий жест рукой должен был означать изобилие женского пола. Сашка усмехнулся:
- Да пошел ты! В лесу тоже грибов полно, только мне одни поганки попадаются.
- Ерунда!
Наше внимание постепенно переключилось на соседний стол, за которым сидели четыре девчонки. Они так громко и весело смеялись, что я невольно стал улыбаться, разглядывая их. Сашка пнул меня под столом:
- Смотри, вон, видишь, блондиночка? Как тебе?
- Мне больше рыженькая нравится.
- Не, блондиночка – супер! А как тебе та, в голубом платье? По-моему, класс! Я бы с ней познакомился.
- А что тебе мешает?
- Природная скромность.
Глаза друга горели. Забыв про пиво, он не сводил с нее взгляда. Коварная изменщица Верка, судя по всему, осталась в прошлом. Девчонка в голубом платье посмотрела на нас, смутилась. А ведь хороша, чертовка!
- Так я не понял, – опомнился Сашка, – а что у тебя с Лерой произошло?
В двух словах я рассказал о наших перипетиях. 
- Ёханбай! Походу, она вообще тебя ни во что не ставит.
- То-то и оно. Меня это так взбесило, что хотелось плюнуть на все и хлопнуть дверью.
- Давно пора. Тебе все об этом говорят, но ты ж у нас самый умный.
- Не сыпь мне соль на обнаженный нерв.
- Может, она тебе дает понять, что пора разбежаться?
- Блин, Шурик, не доставай! Лера не из тех, кто будет говорить намеками – просто даст пинка под зад, и полетишь, как футбольный мяч.
- Да пошли ты ее.
- Не все так просто. Я не могу взять и уйти.
- Это почему? Кажется, раньше ты всегда так делал, и ничего в тебе не переворачивалось. Или что, в маленькие принцы записался – мы в ответе за тех, кого приручили?
- Ну, где-то так. Лера – особый случай.
- Офигел? – Сашка вытаращил глаза. – Она о тебя ноги вытирает, а ты…
- Да ничего ты не понял! – перебил я.
- Все я понял! – Он махнул рукой, чуть не зацепив полупустой стакан. – В общем, твое дело. Ты ж упертый, как баран. Кстати! Ты останешься у Леры, когда уедет в свою Индию? Если, конечно, уедет. Вдруг побоится оставить тебя одного?
- Однозначно, уедет. Что делать буду, пока не знаю. Домой съезжу, по своим соскучился. Горох без меня, наверно, разбаловался, надо с ним на дрессировочную площадку походить. Да и чего сидеть в пустой квартире? У Леры собаки нет, кошки тоже. Даже цветов не имеется.
- Ну, да, понимаю – лишние сантименты ей ни к чему.
- При чем здесь это? Просто она много работает, времени не хватает.
- Стас, ты меня удивляешь! Тебе не кажется, что сейчас ты ее защищаешь?
- Да без разницы. Она из породы безумных трудоголиков. Знаешь, бывают такие. Над ними никто не стоит и под зад коленом не пинает, а они работают, потому что где-то там, – я махнул рукой в потолок, – перед ними маячит призрачная цель. Ну, может, не призрачная. И, кстати, это заслуживает уважения.
- Скажешь тоже – уважения. Да их пожалеть надо.
- С какой стати?
- А с такой. Крутятся целыми днями, прут, зачастую – как слоны, сметая всё и всех на своем пути. Потом оглядываются и слезы льют – жизнь-то мимо прошла. И Лера твоя такая же. Скажешь, нет? Тетке тридцать пять. И что? Ни семьи, ни детей, одна работа до седьмого пота. И из тебя она хочет адепта трудоголии сделать. Я же вижу. И, кстати, не я один.
- Я так не думаю.
- Да мне пофиг, что ты думаешь.
- Супер! Отлично поговорили.
- А что с тобой говорить? Ты же никого не слушаешь.
- Зато ты много, кого слушаешь!
Обстановка накалялась. Сашка набычился, взгляд стал колючим, я уже ждал от него горячих слов на повышенных тонах, но он вдруг покраснел, схватился за стакан с пивом и отвернулся к эстраде. А, понятно: девчонка в голубом платье поспешно опустила голову и смущенно затеребила что-то в руках. Кажется, у них с Сашкой образовался взаимный интерес. Да, недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах. Это я про друга, который час назад пытался залить пивом зияющую душевную рану, пробитую уходом Верки. Я называл ее «трясогузкой-лимитчицей»: она стремилась любой ценой зацепиться в городе и не скрывала этого. Но Сашка видел в ней только смазливую пухленькую булочку с артистично-распахнутыми глазами. Я вспомнил, как мне звонила его мать и умоляла повлиять на сына: «Стасик, ты же его друг! Неужели он не видит, что это за особа? У нее в глазах только одно желание – получить прописку! Я не переживу, если мой сын приведет в дом эту шалаву!» Жаль, она забыла упомянуть, что Сашка бывает упрям, как осел. У него одна отговорка: «Сам разберусь!»
Я принялся откровенно разглядывать девчонку в голубом. А она ничего, мордашка приятная, смущаться не разучилась, что в наше время немаловажно. В общем, нормальная такая девчонка. Похоже, она из тех, кого не успела испортить жесть современной жизни.
Пинок по ноге напомнил, что я за столом не один.
- Чего уставился? – Сашка поставил пустой бокал и нахмурился. – У тебя твоя Лера есть. Нечего тут… В общем, ты понял.
- Да понял я, уймись. Когда знакомиться пойдешь?
- С кем?
- Не, ну ты тормоз! Помнишь, у Есенина: «Да, мне нравилась девушка в белом, а теперь я люблю в голубом»? Я про соседку нашу застольную.
- А, про нее! – Сашка стал похож на смутившегося медведя: большие руки подержали стакан, покрутили его, подозрительно аккуратно поставили на стол, разгладили салфетку.
Смешно, чес-слово, когда взрослый парень ведет себя как школьник на первом свидании, тем более – Сашка, с его-то габаритами! Я хмыкнул, он мгновенно взорвался, зашипев, как пар в утюге:
- Слушай, ты, ренегат-переросток, думаешь – самый умный? Да ты в своих цепях разобраться не можешь, а все других учить пытаешься! Сидел бы, молчал! Тоже мне, друг называется!
Его лицо побагровело, взгляд полыхнул то ли гневом, то ли обидой, руки сжались в кулаки. Выпучив глаза, я смотрел на него, как факир, потерявший дудку, на змею:
- Тебе в пиво ничего не подсыпали, нет? Совсем чувство юмора потерял, дурило.
- Сам дурак! – Сашка вскочил, вытащил из кармана деньги, не считая, швырнул на стол и быстрым шагом вышел из зала.
Я посмотрел на девчонку в голубом. Ее подружки продолжали весело болтать, а она сидела, такая разочарованная и грустная, что у меня сжалось сердце. Я написал на салфетке номер Сашкиного мобильного, пересчитал оставленные другом деньги, добавил, поймал взгляд девчонки в голубом, кивнул на выход. Она долю секунды непонимающе смотрела на меня, вдруг ожила, заулыбалась, что-то сказала подружкам и выбежала в холл бара. Увидев меня с салфеткой в руке, посмотрела исподлобья, прикусила губу.
- Привет, меня зовут Стас. А тебя?
- Злата.
Черт! Я редко встречал девчонок, которым так подходило бы собственное имя. Даже в приглушенном свете ее волосы золотились роскошью шелка, стекая по плечам на грудь. Глаза, распахнутые в ожидании чего-то чудесного, смотрели, казалось, прямо в душу. Чуть тронуты тушью ресницы, блеск на губах – отсутствие женской боевой раскраски делало ее личико милым и немножко наивным. Хотелось прижать ее к себе, погладить по голове и вести, оберегая от возможных проблем. От нее веяло теплом, нежностью и чем-то еще, уютным и добрым.
- Вот, возьми, – протянул я салфетку.
- Зачем? – она спрятала руки за спину.
- Здесь телефон моего друга Сашки. Он – отличный человек, но иногда бывает чересчур стеснительным. Знаю, что ты ему очень понравилась.
- Ну, да, – погрустнела Злата, – так понравилась, что он сбежал.
- В его побеге – моя вина. Только ты позвони первой.
- Это неприлично! – она посмотрела возмущенно.
- Да откуда девчонки взяли этот бред?! – я сказал это так громко, что из-за двери выглянула удивленная администратор Наташа, неодобрительно покачала головой и скрылась. – Знаешь, насколько больше было бы счастливых пар, если б девчонки заснули свои стереотипы в чью-нибудь задницу и сделали сами первый шаг? Нет? Короче, вот тебе телефон Сашки. Хочешь, позвони. Можешь прямо сейчас, пока он недалеко ушел. Все, мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Пока!
Оставив ее стоять в растерянности с салфеткой в руке, я выскочил на улицу, довольный, как факир, в последний момент нашедший свою дудку. Выбрав местечко в тени под вязом, прислонился к стволу и, сунув руки в карманы джинсов, решил подождать и посмотреть, что выйдет из моего спектакля. Через пару минут из бара вышла Злата, достала из сумочки телефон и, глядя на салфетку, набрала номер. Эх, жаль, не слышно, что она говорит! Я представил удивленное лицо Сашки, потер руки – можно валить домой! – не глядя, шагнул из-за дерева и налетел на черноволосую девчонку, невольно схватив ее в объятия.
- Осторожнее, молодой человек! Несется, как лось!
Она уперлась руками мне в грудь, толкнула с такой силой, что я едва удержался на ногах. Большие глаза цвета горького шоколада, пронзительные, прожигающие сердце, смотрели на меня насмешливо. Я извинился, кажется, даже покраснел. Она фыркнула, покрутила пальцем у виска и пошла дальше. И тут я ее узнал.



(продолжение http://www.proza.ru/2016/03/22/1437 )