Признание. Ги де Мопассан

Маленькая баронесса де Грангри дремала на шезлонге, когда внезапно в комнату вошла маленькая маркиза де Реннду. У неё был оживлённый вид, слегка смятый корсаж, а шляпка съехала набок. Она упала в кресло и сказала:
- УФ! Дело сделано.
Её подруга, которая обычно знала её, как человека спокойного нрава, привстала в крайнем удивлении. Она спросила:
- Что? Какое дело сделано?
Маркиза, которая, казалось, не могла усидеть на месте, начала ходить взад-вперёд по комнате, затем бросилась на шезлонг, где лежала её подруга и сказала, взяв ту за руку:
- Послушай, дорогая, поклянись в том, что никогда не расскажешь о том, в чём я сейчас признаюсь.
- Клянусь.
- До гроба?
- До гроба.
- Хорошо! Я только что отомстила Симону.
Баронесса вскрикнула:
- О! Что же ты сделала?
- Ты не представляешь! Полгода назад он стал ещё более невыносим, чем прежде: он стал абсолютно невыносим. Когда я выходила за него замуж, я знала, что он уродлив, но почитала его за доброго человека. Как я ошиблась! Без сомнения, он думал, что я люблю его такого, какой он есть: с его пузом и красным носом, потому что он начал ворковать, как молодой голубок. Ты понимаешь, я смеялась из-за этого и прозвала его «Голубем». Право же, мужчины странно воображают о себе. Когда он понял, что я питаю к нему лишь дружеские чувства, он стал подозрителен и принялся говорить мне резкости, обращаться со мной, как с кокоткой, как со шлюхой. Затем его неприязнь возросла после того… после того… мне трудно говорить об этом… Он был очень влюблён в меня… очень влюблён… и он часто, очень часто доказывал мне это. О, моя дорогая, какая это пытка, когда тебя любит смехотворный мужчина… Нет, решительно, я больше не могла… нет… это было всё равно, что выдергивать по зубу каждый вечер, даже хуже! Представь рядом с собой кого-то гадкого, смешного, отталкивающего, с большим животом – он именно такой! – и с толстыми волосатыми икрами. Ты представила его себе? А теперь представь, что этот человек – твой муж, который… каждую ночь… ты понимаешь. Нет, это отвратительно!.. Отвратительно!.. Меня рвало, в буквальном смысле тошнило. Я больше не могла. Следовало бы принять закон, защищающий права женщин в подобном положении. Представь себе: каждую ночь!.. Фу, как это гадко!
Я не мечтала о поэтической любви, никогда. Её больше нет в мире. Все мужчины на свете – либо конюхи, либо банкиры, они любят только лошадей и деньги, а если и любят женщину, то любят её как лошадь, чтобы показывать её в салонах так же, как они показывают в Булонском лесу пару новых рыжих лошадей. Больше ничего. Жизнь теперь такова, что чувствам в ней нет места.
Так будем же жить как практичные и равнодушные женщины. Даже отношения теперь – это лишь регулярные встречи, где каждый раз повторяют одно и то же. Да и к кому испытывать любовь и нежность? Наши мужчины – это всего лишь манекены, лишённые ума и деликатности. Если мы поищем немного ума среди мужчин, как ищут воду в пустыне, то обнаружим рядом с собой артистов и столкнёмся с невыносимыми позёрами и плохо воспитанными представителями богемы. Я ищу мужчину, как Диоген, одного-единственного человека в парижском обществе, но я уже уверена, что не найду его и придёт время гасить свой светильник. Чтобы избежать домогательств мужа (а для меня каждый раз было настоящей революцией внутри видеть, как он входит ко мне в ночной рубашке и кальсонах), я использовала все средства, чтобы отдалить его и… отвратить от себя. Вначале он был взбешён, а затем начал ревновать. Он вообразил, что я изменяю ему. Вначале он находил бесчестным следить за мной. Он следил с горящими глазами за каждым мужчиной, приходящим в наш дом, а затем началось преследование. Он всюду ходил за мной. Он придумывал отвратительные средства, чтобы подстеречь меня. Затем он запретил мне разговаривать с мужчинами. На балах он стоял за мной, вытянув свою большую голову и следя, чтобы я никому не сказала ни слова. Он ходил за мной в буфет, запрещал мне танцевать с тем и этим, забирал меня с паркета в середине котильона, делал меня смешной и проводил меня через настоящие пытки. И я перестала выходить в свет.
Дома обстановка стала ещё хуже. Представь себе, что этот несчастный начал обращаться со мной, как с… я не осмеливаюсь произнести это слово… как со шлюхой!
Дорогая моя!.. Вечером он спрашивал меня: «С кем ты сегодня переспала?» Я плакала, а он был рад.
Наконец, стало ещё хуже. На прошлой неделе он взял меня на прогулку на Елисейские поля. Случай устроил так, что за соседним столиком сидел Бобиньяк. Представь же, Симон начал оттаптывать мне ноги под столом и ворчать, склоняясь над дыней: «Ты назначила ему свидание, грязная девка, но подожди же!» И ты не представляешь, что он сделал: он снял булавку с моей шляпки и всадил мне её в руку. Я громко вскрикнула. Сбежался народ. Тогда он разыграл отвратительную сцену горя. Ты понимаешь?
В этот момент я сказала себе: «Я отомщу и сделаю это быстро». Что бы ты сделала на моём месте?
- О, я бы отомстила!
- Ну, вот. Я подумала то же самое.
- Каким образом?
- Не понимаешь?
- Но, дорогая моя… однако… да…
- Что «да»?.. Подумай о его голове. Ты помнишь, какое у него толстое лицо, красный нос и бакенбарды, которые спадают, как собачьи уши?
- Да.
- Подумай о том, что он ревнивее тигра.
- Да.
- Ну, вот, я сказала себе: «Я отомщу за себя и за Мари (так как я собиралась всё тебе рассказать)» Подумай о его лице и о том, что он… что он…
- Что?.. Что ты сделала?..
- О, моя дорогая, только никому не говори!.. Подумай о том, как это смешно!.. подумай.. Мне кажется, что с этого момента всё изменилось!.. я смеялась, когда осталась одна… Подумай же о его голове!
Баронесса смотрела на свою подругу, и дикий смех поднялся к её горлу и начал просачиваться через зубы. Она смеялась, но этот смех был больше похож на нервный срыв: она прижимала руки к груди, вся скорчилась, задыхалась и так сильно наклонилась вперёд, что вот-вот должна была упасть.
Тогда маленькая маркиза тоже начала смеяться. Она повторяла прерывающимся от смеха голосом:
- Подумай… подумай… не забавно ли это?.. скажи!.. подумай о его голове… о бакенбардах… о носе!.. и ещё подумай.. разве это не забавно?.. но особенно… нет, не говори этого… не говори никогда!
Они почти задыхались, не могли говорить и плакали от безумия этого веселья.
Баронесса успокоилась первой и прерывисто сказала:
- О! …расскажи, как ты это сделала… расскажи… это так забавно… так смешно!
Но маркиза не могла говорить. Она пролепетала:
- Когда я приняла решение… я сказала себе… быстро… надо сделать это немедленно… И я сделала это… сегодня.
- Сегодня!
- Да… только что… я сказала Симону, чтобы пришёл забрать меня из твоего дома, чтобы мы вместе повеселились… Он сейчас придёт!.. Он сейчас придёт!.. Подумай… подумай… о его голове…
Баронесса задыхалась, словно после бега. Она вновь сказала:
- О, расскажи, как ты это сделала!.. Расскажи!
- Очень просто… Я сказала себе: «Он ревнует к Бабиньяку, так пусть это будет Бабиньяк. Он глуп, как пробка, но очень честен. Он ничего не расскажет». И вот, сегодня после обеда я была у него.
- У него? Под каким предлогом?
- Сбор пожертвований… для сирот…
- Рассказывай же!
- Он был так удивлён увидеть меня, что онемел. Затем он дал мне 2 луидора на пожертвование, а затем, когда я встала, чтобы уйти, он вновь спросил меня о муже, и я, словно не могла больше сдерживаться, рассказала о том, как он мучает меня. Я даже слегка сгустила краски… Бабиньяк был смущён и искал возможность помочь мне… я начала плакать… Он меня утешал… усадил меня… и потом, так как я не успокаивалась, он поцеловал меня… Я сказала: «О, мой бедный друг! Мой бедный друг!» Он повторял: «Бедняжка моя, бедняжка!»… и всё целовал и целовал… до самого конца. Вот и всё.
После этого со мной случился приступ раскаяния и упрёков. О, я обходилась с ним, как с последним негодяем… Но у меня было желание смеяться. Я думала о Симоне, о его голове, о его бакенбардах!.. Только подумай!.. На улице, когда я шла к тебе, я больше не могла сдерживаться. Подумай только!.. Дело сделано!.. Он сейчас придёт, а дело сделано! А он так этого боялся! Пусть происходят войны, землетрясения, эпидемии, и мы все можем умереть – ничего уже не изменишь! Подумай о его голове!.. и скажи про себя: «Дело сделано!»
Задыхающаяся баронесса спросила:
- Ты ещё будешь видеться с Бабиньяком?
- Нет, никогда… с меня хватило… он не многим лучше моего мужа.
И они опять начали смеяться с такой дрожью, словно были больны эпилепсией.
Звонок у двери прервал их веселье.
Маркиза прошептала:
- Это он… посмотри сейчас на него…
Дверь открылась, и вошёл грузный краснолицый мужчина с жирными губами и висячими бакенбардами. Он с раздражением вращал глазами.
Обе женщины смотрели на него секунду, затем внезапно рухнули на шезлонг в таких судорогах смеха, что стонали, как раненые.
Мужчина повторял глухим голосом:
- Вы что, с ума сошли?... с ума сошли?.. с ума сошли?

20 августа 1885
(Переведено 22 марта 2016)