Реализм со вкусом зеленого чая...

 В пинале у Владимира Петровича всегда стоит банка растворимого кофе  и рядом две пачки цыйлонского чая. Кофе на двадцать третье подарила дочка Катя. Пил он его редко. Только когда гости приходили. Сердце нехорошо дергается. А чай он любил. Утром, чтоб взбодриться черный; днем несколько раз заваривал зеленый с молоком; а вечером можно было снова черный, но уже с сахаром и лимоном. И всякий раз Владимир Петрович путал пачки. Оба чая стояли рядом, но то ли от одинаковых  размеров и похожих расцветок коробок, то ли от слабого зрения, но  каждый раз, протягивая руку, Владимир Петрович брал  не то, что хотел. Дело доходило до смешного. Он говорил себе: « Справа я ставлю зеленый Фемрич; слева будет у меня черный». Но когда открывал пинал и брал правую пачку, то оказывалось он брал черный. И с этим ничего поделать было невозможно. И кофе ставил между пачек; и расставлял пачки по разным полкам; и раз даже пересыпал чай в железные банки. Ничего не помагало. Чай играл с ним в прядки. А вот Сережа не путал. Внучек всегда безошибочно отыскивал деду нужную пачку.
 Жил теперь Владимир Петрович на окраине Москвы. В одно окно шумит кольцевая дорога;   в другое глядится лес. А ведь было время и они все были вместе. Большая семья и большая квартира на Остоженке. Он  с женой Клавдией Васильевной занимали две смежные комнаты; сын Володя в угловой; и спальня с болконом у старшей дочки Катерины.
- В нашей семье жилищная проблема решена на сто лет вперед! –  бывало на кухне шутил Владимир Петрович, - Каждому по отдельной комнате! А Джозик на персональном диване в зале! Джозик был их старый вислаухий сеттер. На пятом курсе Катерина вышла замуж. Года четыре дочка прожила у Славки в Белоруссии. Когда родился Сережа вернулись в Москву. Ничего, потеснились. Джозика Владимир Петрович переселил к себе, а молодым отдали еще и залу. Старый пес вскоре умер и началась вся эта нескладуха. Будто враг какой  выхватил из-за пояса топор и принялся махать по их жизни. Забрали в армию и вернулся в гробу сынок Володичка; собрал манатки и слинял в свой Гомель паразит Славка; и потом тяжело заболела его Клавушка.
- Хорошая была квартира! Хе-хе-хе! Где она теперь!- бывало сидит на кухне перед чашкой, смотрит на лес и перебирает мысли Владимир Петрович, - девяностые для всех тяжелыми были! Институт их закрыли; Катерина тоже не работала. С Сережей сидела. Покумекали они да  и сдали одному деловому шведу Остоженку. Швед в Москве торговал безалкагольными напитками. Старый облезлый швед! Зачем ему одному пятикомнатная квартира? Сами же они в электроугли на свою старенькую дачу перебрались. Вот Там через год умерла Клава и остались они втроем. Согласился тогда Владимир Петрович продать остоженку. Тот же Ханс и купил. А как  ему жалко было! Это же родовое гнездо. Колыбелька! Три поколения Корастылевых до него тутрождались и жили. Но слава Богу, теперь у Кати хоть с Сережей хорошая квартира. Дом высотный, новый прямо у метро Коломенскае. Из окна видна Москва река  и на другой стороне сияет Перервенский монастырь. Ну, а он…  ладно! Ему и тут за окружной тоже неплохо. Далековато от Коломенского - это правда. Зато лес и гулять можно.   Перезваниваются они регулярно.  Телефоны теперь у людей не на столах стоят, а в корманах вибрируют. Недавно Катя ему свой компьютер отдала. Себе и сыну купила по планшету, а ему привезли монитор и вот этот системный блок. Теперь первый вопрос от Сережи:
- Ну как, дед, Виндуз продвигается?
-  Продвигается…- кивает заботлевому внуку Владимир Петрович.
-  А клавиатура?
- И клавиатура продвигается.
- Покажи, сколько уже подключил пальцев? – не отстает внук.
– Пока только два.
- Мама тоже печатает двумя! – смеется Сережа.
- А разве двух недостаточно?
- Конечно!
-сколько же, по-твоему, надо?
- Я колашмачу всеми! - растопыривает пальцы и смешно машет кистями Сережа.
- А если у человека только два пальца?- спрашивает Владимир Петрович.
- Два? – задумывается на секунду Сережа, - ну у тебя, дед, не два, а десять! Дед, и внук, и даже сидящая тут же у окна на стуле и зашивающая отцовскую рубаху Катя - все дружно смеются.
- Папа… - говорит Катя, - у Сергея руки как у тебя.
- Это как же… как у меня? – удивляется и начинает рассматривать свои руки Владимир Петрович. Руки у него теперь худые и костистые, как грабли.
- Раньше знаешь, какой я сильный был? – сжимает кулаки и смотрит дед на внука. Сережа тоже начинает рассматривать свои руки.
- Дед, когда я выросту, я тоже буду сильным! – пыхтит и напрягается во всю свою шестилетнюю мощь мальчик.
- Ну чего кулаки друг другу показываете? – смеется Катя, - на пальцы свои поСмотрите! – Дочь откладывает рубаху и подходит к дивану. Она садится между мужиками и соединяет их руки.
 - Видишь, папа, у Сережи пальчики, как и твои  длинные и суставчики будто узелки .

На кладбище Владимир Петрович приходит каждый год. Сразу после Пасхи начинает собираться. Кисточка и банка голубой краски, чтобы оградку освежить; садовый совок для расчистки и рыхления земли; кусачки подправлять разростающийся куст сирени. И конечно Покупает фляжку коньяка.
 - Сердце ты не бережешь свое! –  ругается за коньяк Катя. Не понимает дочка, что ему это надо.  Выберет день, чтобы и солнышко хорошо грело, и людей чтоб по-меньше. Приедет, все приготовит, приберет, Покрасит, лишние веточки аккуратно подрежит. Потом только присядит и фляжку достанет. Вздыхая, пьет по чуть-чуть и смотрит на жену и сына. А они из гранита тоже глядят на него.
- Ничего, ничего, мои хорошие… вздыхает Владимир Петрович, - все у нас будет как надо!
Видит он, что и Володечка, и Клавушка радуются! На этой карточке сыночек нахмуренный и серьезный. Но Владимир Петрович знает какой он добрый мальчик. А Клавушка ему прямо весело даже Улыбается! Глядит с эмалированного портрета на сделанную уборку и сияет.
- Одобряешь, мать,  значит! – кивает Владимир Петрович.
 Когда Катя купила машину, стали вместе ездить. Приедут и Владимир Петрович просит, чтобы дочка   машину у церкви оставляла. От кладбища это подальше. Другие подъезжают прямо  к воротам, а ему тропинкой вдоль реки по лугу пройтись хочется. Просторно там, аж дух захватывает! Церковь на холмике и кладбище на другом холмике. А между  ними речка с мостиком и разлетающийся во все небо простор! Кажется, вся Россия отсюда растет! Особенно Весной здесь гулять хорошо. Отец и дочь идут медленно, молчат. Да и о чем тут говорить?  Приходят, осматриваются. Каждый свое дело знает. Он красит, прошлогодние листочки собирает , а Катя земельку рыхлит и цветы сажает. В прошлом году они с собой Сережу взяли. Сережа Володечку совсем не помнил, а бабушку Клаву узнал. Когда Катя с бутылкой к ручью за водичкой пошла, внучек подошел к деду и так тихо, будто заговорщик  спрашивает:
- Дед, а где бабушка?
- Как где? – не понял Владимир Петрович, - да вот тут.
- Нет.., - с недоверчивостью посмотрел на памятник Сережа, - тут ее фотография.., а где она сама?
- Бабушку мы тут похоронили.
-Это я знаю! – вздул губки мальчик, - в гроб положили и в яму закопали!
- Ну да, закопали.
- Я спрашиваю– сейчас где она? Не может же бабушка до сих пор сидеть в гробу да еще под черной землей! Там же темно и тесно!
Не смог тогда Владимир Петрович ничего толком объяснить  внуку. Вернулась от ручья Катя и Сережа стал леечкой поливать цветы. В этом году они тоже втроем на кладбище ездили. Владимир Петрович, как обычно, освежил оградку. Сережа ему сперва помогал и перевозился. Дед очистил ему пальцы и он с мамой за водой на ручей отправился. Полную леечку сам приволок. Катя говорит: «Отдохни сынок», а он припер полную лейку и сразу принялся поливать.
- Про бабушку в этот раз Сережа уже не спрашивал. – стоял теперь перед компьютером, ждал когда  загрузится виндуз и смотрел на внука Владимир Петрович, - Взраслеет парень!
Сережа, достав из рюкзочка журнал с комиксами и удобно с ногами забравшись на диван, рассматривал картинки. Было слышно, как на кухне Катя режит салат и разогревает привезенные катлеты.
- Дед, дед, иди сюда! -  засмеялся и позвал его внучок.
- Ну чего тут?
- Смотри, Шрек оказывается похож на тебя!
- Какой еще Шрек? – наклонившись, присмотрелся Владимир Петрович, - ничего общего!
- Похож, похож!- тряс журналом и смеялся Сережа, - и нос такой же и голова, как мячик  круглая!
- ОН же зеленый, а я лысый!  и живота у него такого нет! Смотри какой у меня живот!
 - Как арбуз! – рассмеялся Сережа.
- Совсем даже не арбуз! у меня он аккуратный! - и Владимир Петрович стал ощупывать свой живот.
- Что тут у вас за шум, а драки нет? - С вилкой и в бабушкином фартуке заглянула в комнату Катя.
- Послушай, что он говорит! Я оказывается похож на этого зеленого балбеса! Разве я такой?
-Такой, такой! Скажи, мама, что наш дедушка вылитый Шрек! – уже кричал, перебивая деда Сережа.
Ну, ну! Все! Орать только не надо.  С вами все ясно! Что стар, что мал! Дети и все! – пытаясь быть строгой и не умея сдерживать улыбки, с любовью смотрела на отца и сына молодая женщина, – а ну, Сидите вот так и не шевелитесь! Я сейчас…
Уже через минуту без фартука и с фотиком Катя вернулась в комнату.
- А ну, мои мужички, сели плотнее и подровняли спинки! – командовала и прицеливалась она, - Папа, голову выше! Сережа, еще ближе к дедушке!Готовы? Не моргаем! Ждем птичку!
Дед и внук, переглянувшись , подтянулись и замерли.
- Мам, ну чего ты тянешь ? – не выдержал Сережа.
Катя положила на колени фотоаппарат.
- Что, дочка, случилось?
- С ума сойти! – широко глядела на отца и сына Катя, - как же вы похожи..!
- Что же тут необыкновенного? Одна кровь…
- Нет, нет… папа, я не вообще... а тут, вот на этом полосатом диване! Понимаешь.., сейчас… вот тут..!
- Мама, ну что ты такое говоришь? – поглядел на деда и сунул глаза в журнал Сережа, - Разве и я похож на этого зеленого Шрека?
- А ну, рот закрыл и быстро прижался к деду! – подняла фотик и нажала кнопку   мама. Блеск короткой вспышки и на веки вечные на полосатом диване, прижавшись друг к другу  сидят – растерянный лицом старик и прижимается к нему, забывший закрыть рот, ребенок.
 - Ну, точно, два Шрека! – часто отыскивает в компьютере эту фотку и подолгу, улыбаясь, разглядывает Владимир Петрович, - Два идиота - один рот открыл, другой лысый!
21 ноября2014. Пятница. Волоколамск