6 Роберт Говард - Сердолик и черное дерево

Robert Howard: Bloodstones And Ebony

     Я преклонил колени в большой пещере перед алтарем, вокруг которого закручивались спирали белого дыма - как тонкие змейки. За алтарем виднелась огромная и туманная тень среди благоуханной мглы, словно черная башня, проявившаяся сквозь густую дымку сна. Ни один блик света не отражался от красно-темной поверхности алтаря, и все же я смотрел на него, как будто ожидал прочесть там ответы на все мрачные тайны. По обе стороны от меня простирались в черноту трепыхающиеся ряды таких же, как я, коленопреклоненных верующих, их обнаженные тела отливали странной белизной.
     Затем из тишины и мрака передо мной раздались чистые, низкие звуки гонга из черного нефрита, выбивая ровный и размеренный ритм, и ряды верующих заколебались и поникли. Как один человек большая толпа закачалась в такт ударов гонга, ряды последователей заколыхались в темноте подобно волнам, как серебристые березы, сгибаемые под напором ветра.
     Потом гонг смолк, и верующие замерли на каменном полу. Над ними высокая крыша терялась во мраке, поддерживаемая огромными черными стенами, похожими на темные испещренные красными прожилками скалы, которые поднимались все выше и выше, пока не сливались с черными тенями. Там отголоски эха вибрировали мгновенье, а затем умирали в пульсирующей тишине.
     В тот же миг едва утих гонг, послышался золотистый голос, разливаясь в воздухе, - мелодичный, чистый. При первом же его звуке медленно огонь пробежал по моим венам, и кровь превратилась в упоительное вино. Все выше и выше возносился мелодичный напев, и сладостное головокружение понесло меня к его вершине, словно на плечах похитившего меня сатира; я поднимался по лестнице из черных роз сквозь мрак и сверкающий океан звезд.
     Теперь подо мной раскинулись яркие пурпурные бездны и пары клубящегося тумана, и я помчался сквозь огромные пространства и колоссальные, невообразимые высоты, пока звезды мерцали, как алмазные точки, в мириадах лиг подо мной. И все тот же яркий золотистый голос нес меня дальше и дальше.
     Словно погруженный в полуобморочное беспамятство, чье невероятное ликование было почти как боль, я просачивался сквозь земли, лежащие за пределами и вне всех областей человеческого знания, и дрейфующие смарагдовые и алые волны звездной пыли ласкали мое нагое тело, словно неземные мягкие уста. Затем песня, подняв до неведомых высот, сбросила меня в пустоту абсолютной ночи, где сам мрак был осязаемо твердый и гладкий, как лед, - а затем пронзили ее острые, длинные копья красного света, и через черные и темно-малиновые полосы я начал опускаться вниз.
     В душистой полутьме громадной пещеры голос упал до усыпляющего шепота, а шелковые и бархатные драпировки шелестели в согласии с ним. Они шептались мягкими тонами, намекая на неисчислимые тайны и вечную магию. Алтарь светился, как настоящий рубин, и я услышал шелест крыльев в ночи, похожий на шум летучей мыши. Я почувствовал присутствие древних демонов, чьи тела были обжигающим пламенем, а глаза - словно пещеры полные красного огня, пылающего в ночи.
     Послышались жуткие шорохи в замершем тяжелом воздухе, и я опустился, раскидав свои руки в  сладостной истоме. Запах ладана заполнил мои ноздри, а мелодичный напев соединил меня с узорчатой тканью сердолика и черного дерева, он ослаб и замер вдали, когда я словно утонул в благоухающем темно-красном океане, и багровые волны растопили мои чувства в теплом сером ароматном приливе.