5 Роберт Говард - Боги, забытые людьми

Robert Howard: The Gods That Men Forget

В воздухе и в моих мыслях появляются предвестники зимы. Старость приходит ко мне преждевременно, как мгла с холодного моря, и глубоко в безднах моей души медленно пробуждаются образы давних снов. Но любовь к зиме - не моя любовь, потому что навсегда застряла во мне тоска по зеленым деревьям и травам, извергающимся нефритовым пламенем с пульсирующей почвы. Любовь к волнам медленных рек дремлет в моей груди, как ребенок в утробе матери. Свободных, ленивых рек в объятиях ветвей, низко склонившихся к их водам! В спокойной ночи теплые ветры и сверкающие звезды, вместе с доброй, старой землей, ласкают мое тело своим дыханием.
Но ветер дует с востока и приближается зима, ступая громко на своих хрупких ногах. Какая красота в ледяном дожде и колючем мокром снегу, в мрачном льде и вое северного ветра? В дни прошлых лет я вставал на рассвете и смотрел на колышущуюся траву, каждое лезвие которой было пламенным клинком в утреннем огне росы. Когда приходят холодные ветры и дожди, когда опускается серый, сверкающий изморозью туман, во мне возникает желание улететь на юг, и песни диких гусей, отправившихся в дальний путь, разбивают мое хрупкое сердце внезапным желанием.
О, те моря, сверкающие под созвездием Южного Креста! Я плавал по ним во снах и во снах мчался, крепкий и коричневокожий, по широким белым пляжам под пальмами, по ленивым волнам прилива, с протянутыми руками за смеющейся золотокожей нимфой с пылающим гибискусом в ее распущенных волосах.
Потому что далеко от блеска холодных звезд, за аметистовым краем света, это был остров, как прекрасный драгоценный камень, погруженный в неспокойные аквамариновые морские глубины. В жизни я никогда не был там, лишь во сне на своих крыльях насекомые переносили меня на его таинственный берег, где я провел долгие часы, слушая шепот ветра в пальмовых листьях или протяжные, ритмичные интонация изумрудных волн с белоснежными гривами. Или для удовольствия я ложился на чистый, прекрасный песок, слушая, затаив дыхание, мелодичный смех, похожий на звуки серебряной лютни, чувствуя, как нежное дуновение, быстрые мягкие прикосновения ее гладкого тела; и подавляя смехотворные протесты, жаждущими губами ласкал досыта молодые груди, что были как два купола-близнеца цвета слоновой кости.
Долгое время мы жили на том острове, очень долгое по человеческим меркам, но перед нами там побывали уже другие.
Однажды я проник за зеленую, густую листву и взошел на сонный, таинственный холм, где никогда еще не был. Я поднимался все выше и выше, окруженный дремлющей тишиной, поэтому я шел на цыпочках, чтобы не разбудить спящие листья, вырезанные из турмалиновой тени. И в конце я замер под топазовым небом и увидел извивающуюся, зеленую рептилию, которую люди называют морем, простирающуюся передо мной от горизонта до горизонта, и далекие белые паруса, появляющиеся на фоне неба, как всплеск яркого пламени на бирюзовой полосе. А тенистые, одетые в нефрит склоны убегали вниз от моих ног к морю, к далекому заливу и устью тонкой речки, блестящей, как сапфиры, погруженные в зелень митры.
И там я наткнулся на храм из сарда и известняка неведомых забытых богов. Мраморные плиты, которые когда-то окружали святыню, теперь исчезли, скрытые цветами с белыми бутонами и густой травой. Лозы оплетали, словно блестящие, зеленые змеи пьедесталы из красного с прожилками оникса, окутанные невидимой дымкой аромата орхидей.
Идол смотрел на меня большими, странными глазами из шлифованных рубинов, и его лицо из нефрита и янтаря устрашающе блестело в фиолетовых сумерках листвы. Он не вымолвил ни слова, не подал знак, только разливалось вокруг красноречивое молчание.
«Много веков назад, - вещал забытый бог, – я был рожден из огненной росы и глубоких бездн синего моря; из мерцающих золотом лоскутов дрейфующих облаков и звездной пыли. Сюда, в этот морской храм пришли первые мои последователи и неофиты, нагруженные серебряными кувшинами с нектаром, пурпурными и алыми перьями птиц, обитающих в джунглях на Луне, амброй и шелковыми вуалями, украшенными звездами. У моих ног плясали девушки с телами цвета слоновой кости, в венках из мирта и златоцветника, украшали меня гелиотропом* и розами, цветками апельсина, ириса и орхидей. Алтарь мой курился на амарантовых холмах.
Где же сейчас эти неофиты с голосами, как звучащая лютня, где эти жаждущие чуда аколиты, которые пели для меня застольные и греховные песни, песни празднеств и свадеб? Пурпурный и алый туман исчез от порывов ветра. А людские поколения растаяли, как видения забытой славы. Все исчезло; священники и последователи, рабочие-рабы и носящий серебряный скипетр правитель. О молодость с ее играющими трубами, стелящимся из кадила дымом, гордостью и великолепием! Люди переменчивы, так что ни один бог не утаит в своем сердце мысли: «Я вечен.» Боги и женщины – единственные, кто отдаются на милость забвения ».
 
Гелиотроп – род растений семейства Бурачниковые (Boraginaceae), в который входит более трехсот видов.