Дневник успехов, которых нет

Со дня на день исполняется полгода, как я отчаянным образом тружусь в ЦЛЭНА – «Центральной лаборатории экологических наблюдений и апробации». Формально мы сейчас – краевое ГОП, т.е. «государственное отделённое предприятие», но в действительности базовые ставки мы регулярно получаем от Краевого Управления по делам экологии и охраны окружающей среды. Помню, как-то раз в интимном кругу сослуживцев со смехом и прибаутками почитывали «Декларацию Независимости ЦЛЭНА», такой себе официальный документ; соображали даже на троих – кто из нас Франклин, кто Вашингтон, а кто Джефферсон. Какая там независимость, если мы с Управлением в одном здании сидим, из одного и того же бюджета кормимся?! Смех, да и только! Впрочем, наши краевые управленцы стоят круто, они по типу соседней южной республики завели моду в частных беседах называть свою контору «министерством», а самих себя – «министерскими». Да ладно, пусть их!
Полгода тому намеревался поступить я в лабораторию в качестве лабораторного аналитика, что с моей кандидатской казалось делом вполне естественным. Должен был в тепле и покое химические анализы проводить: исследовать на разнообразные загрязнения почвенные вытяжки, воду, такое прочее. Как же, как же! В этот самый момент в лаборатории неожиданно выяснилось, что многочисленные свеженабранные стажёры, т.е. ребята сразу после окончания вуза, без должного опыта работы, не имеют права выезжать на отбор проб почвы или, скажем, воды без своих руководителей. А какой нормальный руководитель, даже формально, станет регулярно выезжать на отборы проб?! Только сумасшедший, одержимый то есть. И оттого я оказался на должности специалиста-лаборанта с основной должностной обязанностью – осуществлять эти проклятые отборы проб.
Ведь что такое банальный отбор проб? Кто-то чего-то нагадил, рассыпал, наследил, а ты подбирай – и в кулёчек, подставляй – и в бутылочку. И всё это «говно» следует отбирать в строго определённых местах по строго определённым, казалось бы, правилам. Бывают, конечно, коммерческие отборы проб, с которыми много проще. Там главное – всё обделать в пользу башляющего заказчика. Сколько, кстати сказать, было на моей памяти таких коммерческих отборов проб, где были одни бумажки, а никаких реальных проб не было и в помине! А вот инспекционные отборы проб, происходящие под прямым руководством «министерских», – это  сплошная головная боль. Тут тебе и пробы нужно особым образом опломбировать, и площадки пробоотборные рулеткой пообмерить, и отобрать всё строго по ГОСТам, которые то есть, то нет, то вообще непонятно, каким кандибобером и какие из них в данном случае следует, по совести, применять. А за спиной у тебя, тем временем, маячат далеко не всегда толковые экологические инспектора управления («министерские»), громовержащие представители прокуратуры («прокурорские») и, нередко, проштрафившиеся предприниматели с зубастыми адвокатами на горизонте («адвокатские»). И ты оказываешься в самом центре этой священной битвы джидаев – наперевес со «своим» в бою добытым, надёжно опломбированным пробоотборным «говном».
Вы спрашиваете, как всё это в реале происходит? Пожалуйста, опишу в красках на конкретном примере одного из первых своих отборов в окрестностях села Петропавловское. Это совсем недалеко от столицы края – всего-то километров пять-семь, не больше. В девять утра на пятиминутке ты получаешь разнорядку на проведение отбора проб, созваниваешься с  курирующим инспектором Управления и уже через полчаса трясёшься в служебном внедорожнике по направлению к селу Петропавловскому.
История, кстати сказать, в Петропавловском получилась поистине неординарная, хотя, с точки зрения привычного уклада работы отечественных госструктур, – весьма характерная! Ещё по весне какой-то ушлый предприниматель вывалил на пустующее поле недалеко от села несколько самосвалов свиного навоза. Картина, конечно, оказалась потрясающая и, в некотором роде, весьма обонятельная. Местные жители под впечатлением увиденного и унюханного вызвали журналистов, которые раструбили новость по всему южному краю. «Министерские» тут же встали на уши (ведь они панически боятся журналистов!) и принялись всеми возможными силками отлавливать незадачливого предпринимателя. Подключились к делу и «прокурорские». Вскоре перед журналистами отчитались, что вредители полей пойманы, освежёваны и уже почти примерно наказаны. Но когда дело об административном правонарушении отправилось в суд, «прокурорских» неожиданно осенило: штрафы за замусоривание территории в кодексе прописаны плёвые, предприниматель их заплатит и рассмеётся в лицо «прокурорским» с «министерскими». И, того гляди, через год опять на то же самое место новую кучу свиного навоза демонстративно забросит.
«Прокурорские» срочно кинулись к «министерским» с требованием переквалификации непотребства с навозом в загрязнение территории вредными и опасными веществами, чтобы штрафы стали совсем другими, почти заоблачными. А ко всему потребовали увеличить площадь загрязнения аж до 250 га, т.е. до размеров всего огромного сельскохозяйственного угодья, лишь сотая часть которого была в реале загрязнена по весне отчаянно пахучим и полужидким свиным навозом.
Короче говоря, вместе с инспектором из отдела экстренной помощи населению меня срочно высылают на отбор проб в Петропавловское. Но теперь уже наступила середина лета, поле покрылось репейником да чертополохом по самые уши. Два предыдущих месяца дожди шпарили напропалую, поле промыло до косточек и от навозной жижи на месте недавнего инцидента не осталось и следа. Мы с инспектором растерянно ходим по полю, отбираем пару проб почвы и мирно ретируемся восвояси. Инспектор, конечно, забывает сказать, что его обязали вписать в сакраментальные бумажки все 250 га «загрязнённых» сельхозугодий, и что мы, следовательно, должны были отобрать более десятка объединённых проб…
Веселуха настала где-то дней через десять, когда почву как следует просушили и проанализировали, ибо никаких зримых следов оного навоза в пробах найдено не было! «Министерские» вновь встали на уши, и их можно понять  – ведь они давно отчитались перед журналистской братией, что враг отловлен, освежёван и примерно заклеймён. «Прокурорские» просто пришли в бешенство – их роскошное, верное дело об административном правонарушении на глазах превращалось в шутку, в ничто, в бездарный фарс! И кто во всём виноват? Конечно же, стрелочник! Вернее, пробоотборщик… Не справился, не обеспечил, не там и не то отобрал…
 На следующий день, где-то уже после полудня, на самой жаркой ноте свежеразгоревшегося скандала замдиректора ЦЛЭНА на служебном автомобиле (со штатным шофёром, конечно) тащит меня на недоброй памяти петропавловское поле с бодяками и в моём присутствии пытается собственноручно найти «правильные» следы навоза. Но их там нет давным давно! Вот уж действительно растворились! Мы вместе отбираем с десяток объединённых проб, где ни попадя, возвращаемся в лабораторию и сбрасываем их в закутке прохладной пробоотборной комнаты. И вот тут начальство ЦЛЭНА окончательно просекло, наконец, что и в этих, и в каких-нибудь следующих пробах петропавловской почвы навоза не сыщешь днём с огнём, что поезд сермяжной правды для «министерских» давно ушёл.
В конечном итоге через пару дней валявшиеся без дела в пробоотборной комнате пробы петропавловской почвы попросту выкинули в палисад, за окошко лаборатории, а в экспертном заключении тупо, «от руки» написали именно те результаты, которые требовались начальнику Управления и двум его бойким «замшам». То есть, хотите-верьте, краевой прокурор по сути заставил пойти на административное правонарушение экологического инспектора, который тупо, в нарушение всех мыслимых законов и инструкций написал сакраментальные 250 га загрязнённой территории. А верхушка Управления заставила пойти на откровенный подлог руководство ЦЛЭНА, которое пальчиком с потолка перенесло в протокол  экспертного заключения заведомо ложные результаты никогда не проводившегося химического анализа.
И все они тайно убеждены, что в глубине-то души виной всему – бездарный отбор проб в поле под Петропавловским. На самом же деле виной всему, во-первых, необоримая лень «министерских», которые за два долгих месяца толком «жопу не почесали», во-вторых, беспринципная самонадеянность «прокурорских», для которых уже давным-давно закон, что дышло (читай, обух), а в-третьих, московские депутаты какого-то прошлого созыва, которые приняли такой Федеральный Закон под номером двести девяносто четыре, который предельно упрощает предпринимателям безнаказанное нанесение вреда природе и предельно усложняет «министерским» и «прокурорским» необходимый в таких случаях  предпринимателеотлов. А ко всему тому российский Центробанк никогда официально не признает, что с достаточно давнего момента принятия Кодекса административных правонарушений РФ штрафы в нём умудрились подешеветь, как минимум, раза в три (ведь они были номинированы в российских деревянных!), а значит, в силу естественной инфляции стоило бы их, что ли, хоть как-то проиндексировать…
Через три дня, однако, навалился новый аврал: коварные журналисты сделали трёхминутный сюжет на местном новостном ТВ канале о развале мусора недалеко от пригородного супермаркета. Срочно организованную кавалькаду возглавляет замначальника Управления, позади трясутся экологические инспектора с журналистами, позади них – я с измерительной рулеткой и пробоотборной лопаткой. «Экологическая свадьба» несётся наперегонки через весь город. Разве только цветастых бантиков поперёк бамперов разномастных авто не хватает для полного соответствия.
На месте экологического непотребства дождь лупит, не переставая, инспектора строчат по сусекам свои административные протоколы, замначальника убаюкивает мохнатый журналистский микрофон перед дорогой портативной видеокамерой, подоспевшие коммунальщики срочно пытаются сгрести разбросанный мусор в зияющую пасть изрядного оранжевого мусоровоза. Сегодня и я престранным образом выступаю на арене этого цирка: сперва гасаю по участку с измерительной рулеткой (джинсы мои при этом промокают аж до колен), а затем стремительно подрываю землю в двух местах – пробы почвы помещаю в нарочито пломбируемые кулёчки, мол, всё честь по чести.
Журналисты, сделав своё серо-буро-малиновое дело, наконец-то убираются прочь. Замначальника отбывает с ощущением намечающегося гештальта. Можно считать, концерт окончен, «экологическая свадьба» сыграна. В чём тут цирк, спросите вы? В масштабах исходного происшествия. Таких развалов мусора по городу и его ближайшим окрестностям что-нибудь около сотни наберётся. Замначальника Управления и за три рабочих дня не успела бы их объехать – просто от одного к другому. Но вездесущие журналисты отчего-то выявили и продемонстрировали по краевому телеканалу именно этот ничем особо не примечательный развал, запустив в действие годами отработанный сценарий «министерских».
Промок, однако, я в этом деле капитальнейшим образом… Утешение одно, нет – даже два. Первое – это, конечно же, «министерский» буфет. В лучшие дни уровень готовки у них почти ресторанный, зато цены – вполне столовские. Кроме того, наши краевые управления концентрируют на своих этажах удивительно красивых и, в большинстве своём, стильно одетых молодых женщин. И не только из столицы края. Многие нарождающиеся дамы прибывают на госслужбу в электричках, скажем, из пгт Письменное или даже из г.Артай. Вечером, после шести, они, подобно заходящим утрудившимся светилам, следуют обратно на вокзал, в удобную по времени артайскую электричку. Госслужащим нижнего звена нынче платят не густо, но в Артае, а тем более в Письменном с работой ещё хуже, чем в столице края, а потому девчонки всё-таки тонким ручейком устремляются в столицу. Недолгая ярмарка вакансий по управлениям вскоре порождает куда более протяжённую по времени ярмарку невест. Невест, как правило, стильных, неглупых, с недурным вкусом и с плохо скрываемым желанием поскорее осесть в столице. Впрочем, я ведь пробоотборщик, читай – «трубочист», а то и вовсе – «золотарь». К чему мне невеста?! Но, как бы там ни было, просто поглядеть на этот ногастенький цветничок всё одно приятно…
Работа пробоотборщика такова, что даже небольшая помарка в ГОСТе или в федеральном законе может испортить весь отбор проб. Вот хоть бы выезд в городской округ Аварка, в село Подлунное, примостившееся вдоль побережья неказистой бухты нашего Южного моря. Утром поднимают нас, как по тревоге. По электронной почте в самое воскресное воскресение в Управление  поступила жалоба, что местный пансионат куда-то не туда качает свои канализационные стоки и эти стоки куда-то не туда в конечном итоге изливаются. Реагируют ребята точно в соответствии с Федеральным Законом номер пятьдесят девять о порядке рассмотрения обращений граждан. Только в этом ажурном документе в самом нужном месте расположилась невинная дырочка: с одной стороны, «министерские» обязаны отвечать на электронные обращения граждан, а с другой стороны, они не обязаны отвечать на анонимки. Вот и попробуй, установи, кто это обратился к тебе по электронной почте, есть ли вообще такой гражданин в природе, стоит ли ему, виртуальному, вообще отвечать по существу?
Само собой, что экологический инспектор г.Аварка на воскресное электронное обращение не мог не отреагировать, ведь сама замначальника Управления в телефонном режиме зарядила его на подвиг. А заявителя-то и след простыл. Нету в помине по указанному месту проживания никакого такого заявителя! Ну, и кто нам теперь укажет, куда кто качает, в каком месте и в какую пору суток в селе Подлунном начинает протекать канализационный коллектор?! Так, наобум, отобрали три пробы из внутрипоселковой речки Кызыл-Су. Инспектор на обратном пути сокрушался в авто: да хоть бы мы и выявили заявленное место загрязнения, дальше-то что?! Кому претензии предъявлять?! Канализационные коллекторы с очистными сооружениями в селе Подлунном попросту бесхозны, ни у кого на балансе не числятся. А накрути на эти очистные штрафов, по Кодексу все они лягут на аваркинский водоканал, который только собирается-намеревается это донельзя раздолбанное хозяйство к себе на баланс принимать. Хорош, однако же, будет подарочек – ты тут в канализационный альтруизм ударяешься, а тебе в ответ – крупная сумма штрафов в награду…
Да-да, забыл совсем: ведь согласно, кажется, Федеральному Закону под номером сто тридцать один при отсутствии иного хозяина вся ответственность за поведение поселковой канализации возлагается на сельсовет и его, как правило, вконец многострадальный бюджет. Прелюбопытнейшая история приключилась на этот счёт в селе Изрядное городского округа Рыбный. Прошлогодний и нынешний, первый год как избранный, председатели Изрядненского сельсовета скооперировались и написали совместное обращение к товарищу Петропавловскому, заместителю председателя краевой администрации, касающееся бедственного положения изрядненской канализации. Попросту говоря, они тупо попросили денег на её ремонт, бо нестерпимо уже протекает. В канцелярии краевой администрации письмо покрутили-повертели и переправили в наше Управление. Мол, раз загрязнение налицо, пускай занимается им Краевое Управление по делам экологии.
А Управление наше, строго говоря, денег на ремонт системы канализационных стоков не давало от сотворения мира. Дело нашего Управления – нарушителей экологического режима стращать да наказывать. Приехали мы на место, инспектор выловил председателя сельсовета. Та мнётся. Формально, по сто тридцать первому, сама она во всех бедах изрядненской канализации виновата. Но на сегодняшний день денег на ремонт канализационного коллектора в сельском бюджете не сыскать даже с венчальной свечой.
Председательша нынешняя причитает: ой, милые, не губите, ой, милые, не штрафуйте, ой, пощадите! А нам-то – что? Обмерили площадь загрязнения, взяли пробу почвы, пробу воды у места несанкционированных стоков. Ну да, скорее всего, оштрафуют в итоге именно этот самый дырявый изрядненский бюджет. Челобитная «государю» вышла боком. И что? Разве на просторах родной и могучей в первый раз такое бывает?! Частая история… Впрочем, некоторый неприятный осадок всё-таки остаётся; сквозь вечереющую голубогорскую природу катим с инспектором в обратный путь в глубокомысленном молчании. Отбирать канализационные нечистоты не больно приятно, но сталкиваться с тупоумной, дремучей несправедливостью неприятно вдвойне. И мне, и самому инспектору, ой, как неловко! Да вообще, экологические инспектора, в большинстве своём, нормальные челы; ну, бывает, важничают, рисуются понемногу. То ли дело – «прокурорские». От них  и правда веет серьёзной опасностью, неприкрытой угрозой, будто от крупного сноровистого хищного зверя. С «прокурорскими» надобно держать ухо востро!
При всей напряжённости ситуации на краевом экологическом фронте, и те, и другие – что «министерские», что «прокурорские» – часто проявляют подозрительный пофигизм. С «министерскими» всё понятно: их Федеральный Закон под номером двести девяносто четыре до такой степени подгружает, что больше пяти-шести админрасследований или развёрнутых проверок каждому из них за месяц не потянуть. Уйма бумаг, всяческих формальностей, процессуальных действий… Как говорится, труднее всего на свете бывает доказать очевидное и воплотить неизбежное… Именно поэтому «министерские» всё несущественное и «малообещающее» норовят как пораньше спустить на тормозах. А вот «прокурорские», бывает, тормозят экологические мероприятия совершенно непонятным образом…
Искренне каюсь, люблю я ездить к аваркским – там инспектор Рузанна уж больно импозантная, щекочет воображение. Лет двадцати восьми; можно сказать, красавица – восточных таких кровей; главный специалист Управления, считай, с семилетним стажем. Мда… Так вот, аваркские упорно жалуются – мол, тормозят их залихватские внеплановые проверочки дотошные «прокурорские». Летом, в июне-июле, у Южного моря в разгар курортного сезона такие случаются разливы канализации под боком переполненных баз отдыха и пансионатов, что мама не горюй. А согласования на проведение полномасштабных проверок в требуемом объёме получают они где-нибудь к ноябрю, когда весь сезон давно отошёл и ожидает их на побережье на месте летних зловонных разливов большой пшик с кисточкой.
Похожая история намедни и с артайским инспектором приключилась. Приехали мы с ним в село Пляжное городского округа Артай; там летом через всё село зловонные канализационные разливы текли. А к ноябрю, глядим, всё уже: ни тебе разливов, ни тебе их явных следов. Зиявшие выгребные ямы на задворках минипансионатов засыпаны грунтом, всё разровняли, припорошили. В одном месте я чудом отрыл изрядный образец канализационного непотребства. Инспектор увидал, говорит приглушённо: лучше брось, пробы возьмём, где почище, всё равно ведь здесь мы уже ничего никому не докажем. Так и сделали. Инспектору артайскому верю я безоговорочно, дело знает! Он ведь ещё недавно из «прокурорских» (сослали, видать, за какую-то провинность), с хорошим опытом ведения разнообразных дел…
По совести говоря, в прибрежных зонах нашего края затрагивать вопросы канализационных стоков совершенно бессмысленно. Потому что спускают все, и в основном – прямо в море, и как правило – совсем или почти совсем без предварительной очистки. Особенно же – в пляжный сезон, когда в некоторых пляжных посёлках «население» на два с половиной – три месяца увеличивается в десять раз… Да ну все ведь в курсе, что настоящая, «гостовая» очистка стоков исторически налажена только в Аянке (фешенебельный курорт по легенде всё-таки!) и в бухтах базы Прибрежной (военное ведомство, однако). В прочих местах – кто чего умеет, тот туда и льёт. Я то традиционно купаюсь в Аянке на городском пляже, но если купаться в море где-нибудь в пляжном посёлке приходится, тогда неизменно выхожу я за черту посёлка, куда-нибудь на окраину диких пляжей, хоть в целом я не брезглив…
Наши краевые свалки ТКО – тоже ещё отдельный разговор. ТКО – это ж твёрдые коммунальные отходы, кто ж этого не знает! Так вот, наиболее крупные свалки ТКО нашего края хорошо видны даже из космоса! Одна располагается недалеко от столицы, другая – в горах, выше и в сторону от Аянки. Но более мелкие свалки по средней скорости накопления мусора тоже не отстают. Наша задача – контролировать состояние их санитарно-защитных зон, там что-то около 500 метров по сторонам от. Дело, в общем, нехитрое: взял почву с бочка, где почище, – и катись восвояси. Однако сами свалки немало поражают неподготовленное воображение: поражают они размахом работ, концентрацией вокруг людей, птиц и собак. Фасады свалок, обращённые обычно к автомагистралям, в большинстве своём неплохо обустроены – тут, это, хоть праздничное собрание актива проводи. На задах свалок может твориться какой угодно беспредел. Но туда лишние ноздри, глаза и уши обычно не попадают…
На большинстве свалок, особенно там, где есть вокруг зелёные насаждения, подвизается великое множество бомжей. Бывает, что и множество собак. Кое-где, как на сортировочной станции ТКО в Аянке, у бомжей по периметру выстроены даже фанерные домики, вполне жилые. Самих бомжей видал пока только от случая к случаю, они стараются без лишней надобности на глаза чужакам не попадаться. Но летних лёжек по периметру свалки у них полным полно. Собаки, вопреки полушутливым утверждениям некоторых экологических инспекторов, на свалках добрые, хорошо прирученные бомжами. Помню давеча на артайской свалке овчаристого вида щенок так мне руки лизал, что с огромным трудом удалось необходимые пробы отобрать. Впрочем, тут стоит держать в уме, что свалочные собаки могут быть натренированы охранять жилища бомжей, или, во всяком случае, поднимать гвалт и предупреждать бомжей о внезапном появлении чужаков. И ещё: не следует путать бомжей и муниципальных сортировщиков мусора, которые за отдельную плату (или пособие) мусор на свалках перебирают. Недавно на фрунзенской свалке, на северо-востоке края, встретил с дюжину сортировщиц. В общем и целом, у них можно найти с десяток отличий от бомжих, особенно ежели присмотреться. И главное: они никуда не прячутся, наоборот, с интересом разглядывают тебя, могут даже попытаться разговорить тебя ненароком…
Чаще всего экологические инспектора привычно «покусывают» всякую мелочь: периферических коммунальщиков, мелкие базы отдыха и частные минипансионаты, частных домовладельцев, набедокуривших мелких предпринимателей. Крупный бизнес их практически не касается: во всяком случае, туда для отбора проб они меня с лопатами да бутылками что-то вовсе не приглашают. Скажем, в нашем крае располагаются, как минимум, три крупных химических завода. Казалось бы, самое место для плодотворного экологического отбора проб. Однако за прошедшее полугодие что-то никто меня к этим откровенно «палёным» объектам  и близко не подпускал! Но даже и средний бизнес наши осторожные инспектора предпочитают без надобности не цеплять.
Помню, ой, помню свои славные отборы проб на реках Горный Имвал и Равнинный Имвал. В Равнинный Имвал прямо в черте села Разнотравное канализационные стоки спускали автоцистернами, ну, совершенно беспардонно! Но там-то всё очевидно и просто было: в реке, хоть и среди лета, воды было в изобилии… А вот когда приехали мы в село Хуторское Фрунзенского сельского поселения, так там с Горным Имвалом пренеприятная история приключилась.
Местные жители повадились жаловаться на стоящий на холме над рекой винный завод ООО «Гроздья Аркадии». Ну, средних размеров такой заводик, ну, и фирма в целом, прямо скажем, не из первых, хотя продукция её почти в каждом краевом минимаркете у нас на полках стоит. Местные жители осерчали на то, что заводчане по временам спускают жидкие отходы производства в Горный Имвал. Очень похоже было на то, что и впрямь спускают, особенно зимой, когда выпарить жидкие отходы в отстойниках не выйдет, ну, просто никак. Осадок они, как помню, пускают на сельхозудобрения, а вот розоватый и дурно пахнущий надосадок… Впрочем, не стану бла-бла попусту разводить, сам не видел, как спускают. Видел только неявные, косвенные следы…
Помню, спросил тишком я тогда у инспектора по восточному региону, мол, что с ними делать? На тормозах, говорит, спускаем. Если мы, говорит, наши немногие по-настоящему работающие предприятия в округе замордуем штрафами, кто бюджет краевой наполнять будет, кто – хоть какие-то рабочие места создавать?! Ну, делать нечего, раз заказывают: я в ответ и копнул в том месте на склоне холма, где почище.
А с рекой – так вообще незадача вышла. В середине осени пустое русло стоит. Воды ни капли. Разве что там, где окрестные домохозяйства и мелкие лавочки к руслу прикопанные трубы протянули, грязные подгнивающие лужицы стоят. И смех, и грех. Так «прокурорские» после с меня объяснительную начали требовать, мол, отчего не проведен пробоотбор?! Ну, я написал, только на имя директора ЦЛЭНА, конечно, что воды в русле Горного Имвала об эту пору года днём с огнём не сыскать. И послал им швейковское наше с кисточкой – от души! Ищите, мол, дальше самого крайнего… Директор ЦЛЭНА тоже на нервах весь: «Мне за ваши пробоотборы отвечать как-то не с руки!» А по мне – у кого зарплата в пять раз выше, тот пусть и отвечает эдак в пять раз больше моего, пропорционально зарплате…
Отдельная песня краевого экологического отбора проб – это прибрежные несанкционированные отвалы строительных грунтов в черте городских округов Аянки и Аварки. Строят в этих округах помногу: всякие разные курортные и инфраструктурно-развлекательные объекты, частные минипансионаты и эллинги, элитное и не очень жильё… И везде в таких случаях необходимо рыть котлован, изымать сотни и тысячи кубов грунта, вывозить которые проще всего на эти самые несанкционированные отвалы по склонам прибрежных гор. На нескольких наиболее знаменитых отвалах (около аваркского села Лермонтово, на склонах приаянской горы Тарсун) грунт начинали ссыпать ещё в древнюю социалистическую эпоху и продолжали заниматься этим все последующие годы, не переставая. В результате на некоторых склонах накопились многие сотни тысяч тонн грунтовых отвалов, наползающих на виноградники, леса, водные потоки, нечеловечески калечащих замечательные природные ландшафты. Кому же теперь, спустя многие годы, можно предъявлять естественные, но малость запоздавшие прокурорские претензии?!
А всё-таки пытаются предъявлять… Вот хотя бы тот же случай с отвалом у сортировочной станции ТКО на горе Тарсун. Ничего там не ясно! Где брать пробы грунта – на теле огромного, просто неохватного отвала или в лесочке поодаль? По логике вещей, в случае замусоривания территории строительным мусором загрязнение нужно определять для материнской породы непосредственно на замусоренной территории. То есть по закону, если «прокурорские» таки хотят предъявить кому-то обвинение в загрязнении территории вредными и опасными веществами, они должны сперва доказать факт замусоривания, затем через суд добиться удаления строительного мусора за счёт правонарушителя, а затем уже приглашать на освободившуюся территорию специалиста по отбору проб с целью выявления факта загрязнения освободившейся материнской породы. Только так и никак иначе!
Только зачем всё это «прокурорским»? На что все эти хлопоты «министерским»?! Трах-бах, какую-то территорию очертили, чего-то там на ней отобрали, кого-то, глядишь, таким образом, административными штрафами пригвоздили… Это, конечно, если в отобранном грунте чего-то и впрямь превышено, или «как будто превышено», как тогда, в Петропавловском. Ну, вы меня понимаете…
Более того, «министерские» в последнее время вообще стали вычурные, совершенно неоднородные территории загрязнения очерчивать: сперва отвал идёт, потом какой-то совершенно левый кусок хоздвора, потом снова отвал, потом неказистый лесок какой-то. И где же именно в таком случае пробы отбирать? Как мне этот суперучасток под один знаменатель подводить? Нонсенс! Кто б сомневался, что подобного рода притянутые за уши дела об административных правонарушениях разваливаются при первом же прикосновении к ним хоть сколь-нибудь опытного адвоката! А виноват во всём – конечно же, пробоотборщик. Не там отобрал, не все формальности выполнил, не все параметры участка запротоколировал!
Мало того, что пробоотборщик должен уйму проб отобрать, описать и опломбировать честь по чести, на каждую пробу почвы он должен оформить пять официальных бумажек, включая авторский рисунок местоположения пробоотборного участка с тщательной привязкой к местности. Просто дурдом какой-то!
Да ладно, да пускай, всё это, наверное, очень нужно и важно, я не спорю. Но в таком случае, по совести говоря, пробоотборщика серьёзно обучать надо; на всякие там курсы повышения квалификации его посылать. А ведь ничего этого не было и в помине! Выдали кулёчки, баночки, измерительную рулетку, лопатку в руки – и вперёд! Смех – да и только! Только не смех всё это, а дурно сфабрикованные судебные дела, которые «прокурорские» с «министерскими», регулярно лязгая зубами, бездарно проигрывают. Так что, думаю, в скором времени директору ЦЛЭНА ничего другого не останется, как только взять на должность пробоотборщика серьёзного юриста с окладом на уровне главного бухгалтера. Так, глядишь, и напишут в квалификационных требованиях: нужен дипломированный юрист с опытом грязной работы, физически крепкий, небрезгливый, устойчивый в дурно пахнущих ситуациях, всегда готовый к авральным выездам на происшествия по всему южному краю…
Вот уж и я на этой должности больше года задерживаться не собираюсь. А то ведь тихой сапой до цугундера доведут. Это как пить дать! На первых порах было у меня лёгкое поползновение перейти в Управление экологическим инспектором. Но нынче, когда я уже хорошо знаю, как работают «министерские», оно пропало, как хвост у питекантропа… Зарплата, к слову, у них без большой выслуги, как правило, невелика, а вот бумаг они по двести девяносто четвёртому федеральному закону должны оформлять просто неподъёмное количество. И ведь это ж мне надобно начинать в системе голым и босым ведущим специалистом – коллежским регистратором, ежели на царский манер. То есть без выслуги госслужащего, без категории, зато с ежегодной декларацией движимого и недвижимого… Да-да! Это ж каждый год нужно всё своё движимое и недвижимое декларировать! Там яхты всякие, особняки. А кроме того, всё движимое и недвижимое имущество своих многочисленных жён, чад и домочадцев… О, нет, на это мы пойтить никак не могём!
Можно было бы, конечно, попроситься в рамках ЦЛЭНА перевестись в химики. Там оборудование очень приличное, там хоть какое-никакое дело делают. Но там они уже умудрились принять на работу одну стажёрку, которая уже через три-четыре года весь этот отдел на рога подымет. Вот как пить дать, переколбасит всех! У меня на это дело глаз намётан, карьеристов-душителей чую в зародыше. Верное дело – пропал отдел.
Можно было бы, конечно, в рамках того же ЦЛЭНА попроситься в биологи по определению класса опасности отходов производства и потребления с помощью тест-объектов. Да я вовремя успел с приказом МПР №511 ознакомиться и перейти из состояния счастливого неведения в своё нынешнее «ведическое» состояние. Где-то в далёком 2001 году федеральное Минприроды издало поистине фантастический приказ, который, среди прочего, установил нормы для определения класса опасности  отходов с помощью тест-организмов (водорослей, рачков, бактерий и проч.). Им бы сперва, по-доброму, заказать бы в соответствующих НИИ модельные эксперименты для каждого вида тест-организмов, чтобы определить индивидуальные параметры чувствительности каждого вида к модельным загрязнителям.  Так нет, ничтоже сумняшеся высшие чины Минприроды РФ приказали водорослям, рачкам, бактериям, рыбкам и прочим особым тварям дохнуть строго определённым, совершенно одинаковым, усреднённым образом в ответ на действие загрязнителя определённого класса опасности. Кто понимает, для того это полнейший биологический нонсенс, достойный попасть на кончик пера Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Ярослава Гашека, Ильфа и Петрова, наконец.
И самое удивительное:  если бы даже микроскопические твари из приказа МПР №511 умели читать и возжелали во что бы то ни стало исполнить в точности волюнтаристский приказ федерального министерства, ничего бы у бедных тварей не вышло бы, как ни крути! Потому что сотрудники Минприроды, оформлявшие этот приказ, дурно учили в школе первоосновы теории множеств и не смогли математически грамотно составить таблицу нормативов. Чёрт в ней ногу сломит, потому что безграмотная она – на элементарном школьном уровне! А ещё веселее (или грустнее?) становится, когда начинаешь понимать, что за прошедшие пятнадцать лет ни одна душа в федеральном министерстве не озаботилась тем, чтобы заменить старый, безграмотный, кричаще непрофессиональный приказ на новый – исправленный и сбалансированный.
Да и вообще, мне надолго с ЦЛЭНА завязываться не с руки: живут они себе на такой серенькой-пресеренькой экологической марже. Оказывают сомнительного рода «экологические» услуги предприятиям и организациям за отдельную плату, минимизацию экологических затрат им на блюдечке продают, выполняют в их пользу по очень сомнительным договорам сомнительного рода химико-экологические анализы. Ну, то есть грустно у них, почти как в банке! Хотя и хлебно, почти как в банке, надо сказать…
Так что открытых путей в большом доме «Краевого Управления по делам экологии и охраны окружающей среды» для меня что-то не очень видно. Ну, может, ещё с годик потусуюсь в пробоотборщиках, а потом дёру – куда-нибудь туда, где хотя бы внешне, для галочки торжествуют добрые начала и здравый смысл. А здесь?! Практическая логика органов охраны природы в России, в общем-то, предельно проста: природы у нас много, и ежели что загадим, так в общем и не убудет от неё. Зато сколько пользы предпринимателям, сколько свободы плохим хозяйственникам, сколько заведомого довольства высшим министерским чинам и сколько потенциальных кричащих природоохранных материалов для отечественных журналистов!
А в целом, а в общем, вашим покорным слугой краски слегка сгущены, конечно; а в целом-то люди у нас сплошь хорошие, душевные, с огоньком. Только вот грустная корпоративная преемственность, множественные дурные привычки, исторически сложившийся причудливый режим профессиональной деятельности не дают им вырваться на свободу из системы давно подгнивших, пошлых, надуманных стереотипов. А люди-то у нас сплошь хорошие, душевные-то у нас всё люди!