Ерзовские вечера

Я никогда не забуду особенные ощущения детства, которые случались на даче, по вечерам. День на даче был простым. Беготня между деревьями, песочница, стрельбы из лука камышовыми стрелами, поход в "глухой лес" - сосновую лесопосадку на краю дачного массива, купание на волжском пляже, поход на родник за водой, иногда - визит в гости к знакомым деда на соседнюю улицу. Светило яркое солнце, было жарко. Обед бабушка ставила обычно на веранде, где стоял большой старый круглый стол. Вся еда на даче была особенная, неповторимая на вкус, как и чай, непременно с мятой, сорванной за 10 минут до застолья. Весь день я объедался черешней, яблоками, абрикосами и малиной, которые срывались, немедленно на месте прополаскивались водой из кружки, и сразу съедались.

Но особое ощущение было вечерами. Я мыл ноги в душевой, стоя на тоненькой деревянной решёточке, положенной над глубокой сливной ямой, и одевался в вечернее - в трико и кофту. Становилось прохладно и иногда появлялись комары. Было какое-то особенное ощущение тела в этой длинной одежде, непривычно сидящей на оббитых ссадинами ногах и руках; эта одежда сообщала мне какое-то особенное чувство вечера, приближающейся ночи. Темнело и дед включал фонарь над верандой, приходили знакомые, доставали шахматную доску, женщины садились на лавочки, обсуждали что-то своё. А потом всё погружалось во мрак летней ночи. По особому шелестели листья на деревьях, воцарялась тишина, чувствовалось, что день закончился. Сейчас, во взрослой жизни мне не хватает этого чувства - какой-то завершённости целого дня, мистического перехода в день следующий; всё сливается сейчас в круглые сутки, в непрестанную суету и потоки событий.

И я ложился в постель. Я помню, как тело непривычно проседает вниз, на неведомой в городе скрипучей металлической пружинной кровати. Я помню тонкое мягкое одеяло, накрывавшее сверху и абсолютную ночную темноту, не ведающую света рекламных огней и фар проезжающих автомобилей. На улице раздавались трели сверчков и редкие непонятные звуки, которые манили, будоражили воображение, звали к себе.