Прах. Книга вторая. Глава IV

Что это был за день!.. Если бы я знал о том, что произойдёт, то решил бы не просыпаться. Я решил бы быть не рождённым вместо того, чтоб видеть рождение чудовища и чудовищное не-рождение.

После того, как Варди меня покинул, я ещё минут десять стоял у перил и смотрел вдаль. Мистически-странное состояние отрешённости соткало вокруг меня кокон. В таких коконах люди не перевоплощаются в бабочек, что можно сказать наверняка. Но никто никогда не узнает, что творится в головах и душах тех, кого укутала, перетянула бандажом такая отрешенность. Не знаю, о чём мне думалось. Не запомнил, что мне представлялось.

Я был мертвецом (или ещё нет, но это не имеет никакого значения), который лежит на спине на дне лодки и смотрит ввысь. Река стремит волны. Закройте мне веки.

…Я спустился на лифте на первый этаж. Я был один. Двери бесшумно открылись, и я услышал то, что мне не доводилось слышать вне стен моего дома – безмолвие. Всё опустело. Первая моя мысль была, что сообщили о надвигающейся катастрофе вроде урагана или войны, и все ринулись в укрытия. И я рванул к выходу. Страх за Аврору подстёгивал хлыстом.

Но ситуация прояснилась, стоило мне выбежать на улицу и увидеть людей, бегущих в одном направлении. Они все были заражены и лихорадочной радостью, и волнением, как будто их самая заветная мечта с минуты на минуту сбудется. Кто-то падал в толпе, но никто не помогал подняться. Они не поняли бы, что на подошвах несут чью-то кровь. В толпе нет отдельного человека. Толпа сама становится существом, чья суть дика и необузданна. И чтоб ни одна камера не зафиксировала, что я вне этой толпы, я влился в неё. Я обязан всегда быть бдительным. Это был поток бешеной силы и мощи, он нёс меня, а я фактически бездействовал. Я скользил взглядом по макушкам и затылкам, а после перевёл глаза на взмывающие на вавилонскую высоту здания.

Я был тем, кто лежит на спине на дне лодки и смотрит ввысь. У меня в венах замирает жизнь от того, что я не знаю, куда принесёт меня течение, но я не могу ничего сейчас изменить. Я закрываю веки.

Река впадает в океан, когда несущая меня толпа достигает площади с огромным экраном. Место это уже заполнено людьми, словно весь Регул сошёлся в одном месте. Ради чего?..

Экран, на котором вечно пестрела бессмыслица, сейчас был чёрным. Кто-то воскликнул: «Бранд Хакон!..» И подхватили, и начали вторить. И совсем скоро существо, чьё имя человеческое столпотворение, предало этому действу ритм и лад: имя Короля уже скандировали. Я не мог разомкнуть губ. Не из-за гордости.  Просто был ступор. Это то же самое, когда ты не можешь произнести вслух что-то омерзительное, что-то гнусное, аморальное. Но я обязан. Я повторял за ними сначала неуверенно. Потом я чеканил это угловатое и мрачно-величественное «Бранд Хакон» уже с полным знанием дела. И скоро я пытался перекричать людей, рядом со мной стоящих, находя в этом исключительное удовольствие, которое даже ужасало своей новизной.

И вот – сначала экран вспыхнул чистейшим сиянием. И появился он. Мы были на Лысой горе в Вальпургиеву ночь и взывали тебе, чтоб ты вышел из белого пламени. И сейчас всё замерло.

Его лицо я видел миллионы раз на портретах-иконах или фото. Его не показывали на телевидении, нигде нельзя было найти даже записи его голоса, поэтому его было сложно представить обычным человеком, который может, как минимум, двигаться. Мне всегда казалось, что он монументален, статичен и неизменен. Он скорее воспринимался мной как абстрактное абсолютное зло. Сейчас я был в крайней степени заинтересован в нём, желая узнать, что он из себя представляет.

Так кто же ты?
Я сила, что вечно хочет зла, но совершает благо.

Официальный костюм, лакированный стол, кожаное кресло, бежевый фон. Плечи его совершенно неширокие, даже покатые (не такие, как обычно рисуют). Черты лица невзрачны, как бы их ни облагораживали руки художников и тех, кто редактировал его снимки. Вытянутое лицо с гладкой чистой кожей, несколько неровный нос, чья перегородка искривлена вправо. Карие глаза смотрят спокойно и сдержано. И вообще во всём его облике есть что-то простое и не изгаженное. Вот Вы какой, Король. И не скажешь, что человек, отправивший на гибель миллионы людей за две сотни лет своего царствования, может выглядеть так скромно. Не скромничайте! Покажите себя – настоящего!..

Другие же люди восхищённо и с необъятной нежностью смотрели на него. Он начал говорить размеренно. Его монотонный тембр даже успокаивал:

«Мы стоим с вами на пороге нового мира. Лишь один шаг и мы войдём в него с гордо поднятой головой. Впереди нам ничего не будет угрожать. Мы увидим новое небо и новую землю, поскольку прежняя земля миновала…»

«И моря уже нет». Какой интересный пассаж. Не в вечное небесное Царство ты нас хочешь ввести? А как же Судный День, Dies Irie и так далее?

Он улыбнулся, деликатно и легко: «Полная гармония и благополучие будут править. Хотите ли вы мира ещё более совершенного, чем тот, что мы имеем? Старый мир был тёмен, жесток и невежественен…»

А почему? Почему?!!! Почему никто не просит пояснений и фактов? Нет! Это Регул – тёмен, жесток, невежественен, потому что населяют его люди, неспособные думать, а способные – покупать и следовать… Слышу, как скрипят зубы от злости. Пытаюсь быть каменным, чтоб никто ничего не заподозрил, но не могу… Сложно… Сложно!..

Он говорит дальше: «Был хаос, беспорядочный и сумбурный. Регул явил истину этому миру. В наших руках сохранение родины, которая своим примером покажет другим странам путь к процветанию. Я горд вами, как отец, видящий, что его дети оправдали его надежды…»

Многие плакали. Я тоже сделал вид, что плачу, просто закрыв лицо руками. Сейчас я чувствовал себя как никогда уязвимым, поскольку не знал, выдержу ли я это пребывание в змеиной яме.

«…Но я доволен не всеми», - донеслось до моего слуха. В последней реплике у Бранда Хакона в голосе появилась такая нота, что заставила меня самозабвенно поднять лицо. Как будто голос был другой, как будто говорил другой человек. Остальные же с особой внимательностью приковали взоры к нему. Они смотрели беззащитно и  с негодованием. Папа недоволен. Кто посмел его расстроить?..

Я почувствовал некоторую перемену в его такте. И совершенно не напрасно. Далее он стал подобен ... маньяку, который уговаривает на преступление своего сообщника, который перед ним благоговеет. Не знаю, как это объяснить... Его голос и его тембр – это ласковая змея со смертельным ядом. Я чувствовал ее упоительно гладкую чешую и на своей коже, поскольку был близок к тому, чтоб поверить словам Хакона, как будто некая сила меня обуяла и толкала меня на это. 

«Да, есть те, кто меня огорчает. Я даю им жизнь со всеми благами. Они от неё отказываются. Раз они не желают принимать в дар саму жизнь, то мне придётся наградить их смертью. Мне жаль это говорить. Но те, кто приносят в Регул преступления, должны быть наказаны. Они свершают преступление действием и мыслью, днём и ночью, на глазах у остальных и тайно. Они не понимают, что угрожают нашему с вами счастью. Они появляются в здоровом, свободном от порока обществе, и заражают других. Вы можете не понять, как уже будете совращены с пути. В них опасность, в них – тот ужас и зло, которые губили целые государства. Неужели Регул, наше дорогое отечество, должно быть следующим на очереди? Вы – мои избранные люди, мои избранный народ. До абсолютного благополучия нам недостаёт одного – воздать каждому по заслугам. Преступник должен быть наказан».

Тут он остановился, точно давая слушающим осмыслить всё. Под конец пассажа его голос стал твёрд, взгляд загорелся. Люди закивали головами, каждый с каждым перекинулись понимающим взглядом. Какая невероятная идиллия!..

У меня внутри всё кипело, готовое выплеснуться. Я не понимал, он что, совсем рехнулся?.. Да что за бред! Он только и делает, что преследует тех, кто нарушает его правила. Зачем он это всё говорит? Какой смысл в его речи?! Что это всё значит?!! Где капля логики в том, что целый город должен прилипнуть к экранам и слушать его?! Я здесь больше не могу находиться… Я буквально задыхаюсь в этой толпе. Меня душит мой страх, что меня раскроют. Нельзя двигаться ни на миллиметр.

Бранд Хакон резко встал, весь воспрянул и воскликнул железным ледяным голосом: «Все государства желают нас сломить, поработить нас! Не допустим!»

От неожиданности его жеста и восклицания галлоны адреналина оказались в крови Регула. Это было обычным делом физиологии, но какими оказались последствия! Каждый человек стал звенящей от нервного напряжения натянутой струной. И Хакон прошёлся пальцами по этим струнам:

«Нас хотят сделать рабами, не дадим мерзким врагам победить! Главный наш враг, Эниф, будет сравнен с землёй!..»

И струны породили звук чистейшей, дикой ненависти. Все завопили, заревели – так высвобождалась ярость к врагу, к упомянутому Энифу. И я понял, что я тоже кричал вместе со всеми, но уже не делал над собой усилий. Я стал одной из биологических клеток единого организма.

И прошло моё острое волнение быть разоблачённым. Я ощутил сильнейшую эйфорию. Господи. Я впервые себя так защищено чувствовал вне своего убежища. Это приятно до безумия… Больше, чем тепло матери, алкоголь, секс или вещества. Я хочу быть со всеми, частью чего-то громадного и непобедимого. Чтоб крылья этого колоссального существа осеняли меня, закрывали меня от испепеляющего солнца. Я пришёл из пустынь к вам, примите меня…

«Но мы – неприступны, если мы едины, если в нас живёт единый дух! Предатель может сейчас находиться рядом с каждым из вас, не позвольте ему сеять между нами раздор!..» - Бранд Хакон произносил это громко и отчётливо. Жестикуляция его была выразительна и пластична. Он был дирижёром, управляющим своим громадным оркестром. Это была симфония гнева и экстаза. И я клянусь, что МЫ могли растерзать любого, кто будет против нас. Покажи нам врага – мы не оставим от него и напоминания. Укажи своим перстом на любую страну – мы захватим её. Покажи нам Бога – и мы свергнем его с трона, а место Его займёшь ты…

Чёрный ужас зашевелился. Я замолчал. Не знаю, как мне удалось снова отделиться от них, но я словно видел себя со стороны. И это был уже не я. Меня начало трясти. Несколько мгновений я стоял онемевший, не чувствуя своего лица, пока из глубины моего существа не вырвался вопль:

«Убийца! Убийца!!!»

Я хотел добросить эти слова до Хакона. Я хотел пересилить ор, чтоб все знали, что для меня он убийца. И мне было уже всё равно. Смутно помню, как я кричал до истерики, как упал на колени, обессиленный; как рыдал. Я уткнулся лицом в пыль. И продолжал повторять, что он убийца. Что он проклят.

Люди не заметили, как я лежал у их ног. Они не замечали ничего, что со мной происходило. Я лег на спину, замолкнув. Горло раздирала боль. Я прикасался ледяными прыгающими пальцами к лицу и чувствовал, что щёки мокрые и шершавые от пыли. На губах застыла слюна. Песок хрустел на зубах. Из-за плотно стоящих тел было темно. Но я увидел кусок ярко-синего неба, смотрящего сквозь их фигуры.

Я – единственный, кто живой здесь, в этом скопище мертвецов. Я лежу на спине в лодке и смотрю ввысь. Мои глаза открыты, чтоб я мог всё видеть и понимать. И никто их них не закроет мне веки.
 
Я поднялся на ноги. Несмотря на срыв, я чувствовал себя премного лучше, чем до того, как я лишился контроля.

Бранд Хакон сбросил пыл. Он говорил более ровно: «Недавний случай показал, что отступники не дремлют, что они всегда во всеоружии». Последовала вставка – это сюжет из новостей, где говорилось, что некто доблестный и честный доложил на человека, хулящего Регул. Первый герой – это тот парень с багажом (помните, я споткнулся о его чемодан?). Его нам показали во всей красе – тут и гора мышц, и довольное лоснящееся лицо. А вот злоумышленник – это лысеющий маленький человек с безоружным огромным взглядом. Он в старой, поношенной одежде. Его под конвоем ведут в камеру.

Тут можно представить реакцию общества: всех сначала охватило восхищение, когда показывали того «героя». А когда на экране обозначилась фигура того «преступника», то у всех закипела желч. Кто-то даже кинул в экран какой-то тяжёлый предмет, что не долетел. Видимо, тот несчастный – это только приманка, козёл отпущения, показательный предмер того злоумышленника, разлагающего наше общество. Но зачем это всё?..

Вырезка из новостей завершилась, а Бранд Хакон продолжил: «Вы видели подвиг этого человека?.. Вы можете свершать такие же смелые поступки во славу Регула, потому что я верю в вас. Я должен сказать вам, обращаясь персонально к каждому отдельно, что сегодня разведка доложила,  что Эниф готовит план захвата. Перед тем как напасть они постараются разрушить наше единство, посылая своих шпионов. Они будут платить предателям Регула, чтоб они совращали нас и учили своей правде. Пусть эти бессердечные звери понесут наказание!»

Снова – картинка поменялась. Предстала огромная круглая арена. Ряды для зрителей возвышались как в амфитеатре. Всё было тёмно-серым. Что-то напоминающее Колизей… Другие же люди ничего не знали о Колизее, но им было несложно угадать арену и ложи для гостей. Признаться, у меня перехватило дух от масштабности и летаргического пепельного спокойствия того места. Как будто это был седой и зловещий кратер спящего вулкана. Но спокойствие его было иллюзорно. Закадровый голос Бранда Хакона намекнул о том, что будет извержение: «Здесь вы сами будете решать, как воздать предателю по заслугам. Всё – в ваших руках».

Следующая глава: http://www.proza.ru/2016/04/25/2075