Лунной дорогой, глава 13

глава 13


 Кэйо опустился на поваленное дерево и облегчённо вздохнул. Но­ги гудели, рубашка промокла от пота и противно прилипла к спи­не, волосы свисали сосульками, а руки зудели от укусов мелких на­зойливых насекомых. Что-то кольнуло его пониже спины, и юноша с воплем подскочил. Здоровенный муравей с впечатляющими жва­лами так укоризненно смотрел на него, что Кэйо стало стыдно.

 — А ты смотри, куда садишься, — ехидно заметила Ратха.

 Кэйо поднял голову, осмотрел мелькающие под подолом ножки и вежливо ответил, что усталый путник не разбирает места, куда при­сесть, а вот воспитанным девушкам забираться на деревья непри­лично.

 — А я и не воспитанная, и не девушка! — заявила Ратха.

 — Тем более!

 — Зануда… — фыркнула дева-призрак.

 — Сама такая!

 — Вы там ещё долго будете ругаться? — вмешался Вагне. — Ратхе не нужно есть, а ты голодный, не поешь — свалишься.

 — Не свалюсь, — Кэйо сунул нос в немного кособокий котелок, вы­тащил оттуда кусок вареного мяса и вгрызся в него со всем ста­ранием.

 — Не подавись, — заботливо проговорила Ратха.

 — Умгум…

 Некоторое время слышалось чавканье и хруст косточек на крепких зубах, разбавляя надоевший шум тропического леса. Первое вре­мя Кэйо даже плохо спал: всё казалось, что вот сейчас выпрыгнет кто-нибудь клыкастый и закусит им. Но когда выяснилось, что са­мый громкие крики в ночи принадлежат лягушке размером с кулак, он понял, что хищник подкрадывается молча, и его увидишь толь­ко в момент прыжка, а может и позже, уже в когтях. Проверять, кто охотится по ночам, никому не хотелось, хорошо ещё, что Ратха знала все опасности наперечёт, а Вагне так вообще никому и ни­чему здесь не доверял, а то один бы Кэйо сюда ни за что бы ни добрался.

 Они уже третий день продирались сквозь заросли, направляясь к вершине горы, сахарно блестевшей на жарком солнце: у её подно­жия и видел Кэйо тот заброшенный храм. Остальные драгги с ними не пошли — их Вагне оправил вдоль побережья, немного по­щипать аборигенов. Ярл сказал, что их с мужем ведёт обет, ко­торый на других не распространяется, зато добычу хочется всем, вот и разделились. На самом деле Вагне решил, что вдвоём они смогут пройти незаметно, не то, что целой толпой.

 Лес оказался совсем непохожим на те, что Кэйо, да и ярл видели раньше — слишком яркий, шумный и наполненный густыми запаха­ми тропических цветов, плодов и гниющих растений. Разлагающие останки животных добавляли свою нотку в этот замес ароматов, и Кэйо с тоской вспомнила чистейший воздух Хедбю. Узкая извилис­тая тропа местами шла напролом, пробиваясь сквозь заросли, где ветки деревьев поднимались выше колен. Они специально выбра­ли её — на звериной тропе было почти невозможно встретить че­ловеческие ловушки. Небольшая прогалина открылась неожидан­но, и Вагне замер на самом краю, словно опасаясь выходить из-под спасительного укрытия деревьев.

 — Что такое?

 — Не нравится мне это место, — ответил ярл.

 — Мне здесь нигде не нравится, что ж теперь, назад повора­чивать?

 — Смотри, — Вагне показал на ровную поверхность полянки, чуть углубляющейся к центру.

 — Я ничего не вижу.

 — Внимательно смотри. Вон там воронка.

 — Где?

 Вагде поискал глазами вокруг, увидел камень и, размахнувшись, с силой бросил в центр полянки. Трава внезапно вспучилась, и отту­да взметнулись тонкие щупальца, мелькнули белёсые присоски на концах, схватили впустую воздух и разочарованно втянулись на­зад. По траве прошла рябь и вновь тишина и покой, будто и не ждёт страшный монстр в засаде.

 — Ой…

 — Идём по краю, ты след в след за мной, — скомандовал Вагне.

 Лес стал казаться ещё более неприветливым. Спустя некоторое время путники вышли на широкую, свободную от деревьев прогали­ну, растянувшуюся, насколько хватало глаз. По краям её росла ши­роколистная трава, ровная, словно её обрезали. Откуда-то сзади слышались странные чавкающие звуки, и Кэйо, оглянувшись, уви­дел огромного зелёного червя. Круглую голову опоясывал ряд красных глаз, а широкая пасть ровно срезала листья по одной сто­роне прогалины. Путники попятились, пропуская червя — мало ли, может он не только травой питается. А позади твари вместо хвоста оказалась вторая голова, поменьше, но не менее прожорливая: пасть так же ровно объедала листья уже с другой стороны прогали­ны.

 — Ой, какая змеюка! — прошептал Кэйо.

 — Червь, — поправил его Вагне, — я слышал от таких, двухго­ловых. Идём за ним, он движется в нужную нам сторону.

 Путники не торопясь следовали за монстром, радуясь, что хотя бы часть дороги пройдут с удобствами. Червь чавкал, время от вре­мени останавливаясь и, поднатужившись, выплевывал полуперева­ренные комки жестких листьев. Зачем и почему непонятно, но при­ходилось следить, чтобы не вляпаться в дурно пахнущие кучи. Сол­нце стояло уже в зените, когда Вагне остановился и махнул рукой в сторону большого дерева с печально обвисшими листьями. Нес­мотря на зной, на них блестели капельки, от которых шёл едва уло­вимый сладковатый аромат.

 — Что?

 — Нужно отдохнуть, впереди самое жаркое время, выйдем к ве­черу, — ответил Вагне, раздвигая ветки.

 Кэйо забрался в душный шатер, покрутился на комковатой подстил­ке из травы, листьев и какой-то трухи, выискивая удобное положе­ние, и, со вздохом облегчения, вытянул усталые ноги. Умом он по­нимал, что мужу, выросшему на севере, переносить южный зной го­раздо труднее, чем ему, все же в Берингии бывали и жаркие дни, но себя было жальче. Юноша размял ступни, чуть морщась от креп­кого запаха пота, покосился на Вагне: тот уже уснул, привалив­шись к стволу дерева. Кэйо лёг рядом, стараясь не касаться тела супруга — и без того жарко. Дремота навалилась резко, даже гла­за лениво было открывать, рук касались ветки, пачкая стекающим с листьев соком, сквозь сон, ему даже показалось, что они стали ближе, словно окутывали путников плотным коконом. Громкий визг, раздавшийся прямо над ухом заставил медленно поднять рес­ницы, и Кэйо, лениво уставившись в бледное лицо Ратхи, спросил её, что она так кричит.

 — Идиоты! — рявкнула Ратха. — Нашли где спать! А ну поднимай свою ленивую задницу и тащи её наружу. И этого борова прихва­ти.

 — Что такое? — Вагне медленно сел и поморщился, сжав руками виски. — Голова болит…

 — Ещё бы не болела! Залезли прямо в пасть в прожорку и чего-то хотят. Выбирайтесь, пока ещё можете.

 Путники выползли наружу, разрывая плотные переплетения вет­вей, цепляясь друг за друга и оставляя на листьях капли своей крови. Когда преграда, наконец, осталась позади, Кэйо, оглянув­шись, увидел плотный кокон из ветвей, почти сомкнувшийся со стволом. На концах толстых побегов обнаружились жадные рты-присоски, а тела людей были покрыты маленькими кровоточащими ранками. Они не болели так уж сильно, только причиняли неудобс­тво, но вот кровь всё никак не останавливалась, кое-где стекая тонкими струйками. Кэйо чувствовала, как с каждой каплей силы покидают его, и скоро случится так, что он не сможет идти дальше. Он оглянулся на мужа — Вагне выглядел немного лучше, хотя и его лицо и руки были покрыты кровавой коркой.

 — Идите за мной! — Ратха резко развернулась, направляясь вглубь леса.

 Кэйо покорно пошёл, спотыкаясь на выпуклостях, откуда-то во мно­жестве покрывающих землю: низкие кустарники, что росли по пу­ти, вряд ли имели такие мощные корни. Зато колючки, щедро пок­рывающие ветки, окончательно превратили одежду мужчин в лох­мотья, и только платье девы призрака было целёхонько, будто она и не продиралась сквозь заросли. Хотя, что может причинить вред деве-призраку, Кэйо не знал, да и думать о таком не хотелось: сей­час Ратха была единственной надеждой дойти до храма в отно­сительной целостности. Юноша подозревал, что чем больше они потеряют сил, тем сложнее им придётся в борьбе с ящероголовым богом.

 Ратха привела их на стоявшей посреди леса скале, не очень боль­шой, но за ней начиналась горная гряда, будто кто-то оторвал ку­сок и отогнул в сторону — основной массив начинался гораздо дальше. Со скалы в круглую чашу стекал ручей, образуя неболь­шой водопад. Сияющие на солнце брызги украшали его радугой, а вода была такой чистой, что видно было каждый камушек на дне.

 — Окунитесь, — велела Ратха.

 Кэйо принюхался, от воды поднимался парок, приносящий чуть за­метный солоноватый запах.

 — Чем это тут воняет? — в отличие от него, Вагне не колебался, скинув с себя всю одежду, он направлялся в озерко.

 — Это целебная вода, — ответила Ртаха и напустилась на Кэйо, за­гоняя того следом за мужем.

 — Воняет, — пожаловался юноша, опускаясь в воду по шею.

 — Переживёшь, — отрезала Ратха.

 Вагне жмурился, смывая с себя кровь и пот, вокруг него всё шире становился мутный ореол, но постепенно стало заметно, как грязь вытягивается в сторону, утекая куда-то вглубь, под камни. Кэйо расслабился, предпочитая, чтобы подсохшая кровь размокла — скоблить себя ногтями, срывая едва поджившие корочки, не хо­телось. Вода щипала ранки, это было даже немного неприятно, но в сравнение с тем, что было даже не шло. Юноша лежал, при­нимая всё то, что ему отдавала целительная влага, иногда зачер­пывал воду из льющегося водопада и пил, пил, пил, пока не на­чинало ломить зубы.

 — Странно, а в озере вода тёплая, — сонно проговорил Кэйо.

 — Ничего странного, — ответила Ратха, но объяснять не стала, ско­мандовала выбираться из воды.

 — Зачем? Мне и тут хорошо…

 — Вагне, вытаскивай своего бестолкового мужа, — скомандовала Ратха, — его уже давно пора накормить.

 Только после этих слов, Кэйо понял, что на самом деле голоден так, что готов съесть всё, что не успело убежать, а то, что ушло, догнать и всё равно сожрать, давясь и чавкая. На берегу откуда-то появилась рыба, какие-то фрукты и плетёнка с плоскими лепёш­ками из какой-то странной желтоватой массы. Рыбу пришлось на­низать на прутики и поджарить, а пока она готовилась, юноша ел, не останавливаясь, круглые ароматные плоды. Сок, сладкий, лип­кий, стекал по рукам, щипал губы и ранки, но в то же время, на­полнял восхитительной силой.

 — Откуда эти фрукты? — прочавкал Кэйо.

 — Оттуда же, откуда и рыба, — ответила Ртах, явно не желающая выдавать секреты. — Ешь, давай, не болтай попусту.

 — Я ем.

 Кэйо с урчанием накинулся на рыбу, разрывая его горячей, давил­ся, не обращая внимания на тонкие косточки, впрочем, они про­жарились до хруста и не причиняли неудобств — крупные же он только и успевал выплёвывать. Вагне с непонятным выражением на лице смотрел на мужа, то ли желая отобрать пищу, то ли наобо­рот, добавить лишний кусок.

 — Всё, — вдруг заявила Ратха. — Довольно. Вагне, займись му­жем, а я пока погуляю.

 — Как это всё? — возмутился Кэйо. — И что значит – займись?

 — Ему нужно восстановить внутренние силы, а любовь лучший ле­карь в этом случае, — прямо ответила дева-призрак и раство­рилась в сумерках.

 — Вагне? — юноше как-то резко стало неуютно: всё время до это­го, они занимались любовью, используя масло, и то было не очень приятно в самом начале. А тут под руками ничего не было, и Кэйо всерьёз опасался напора супруга, тем более что они уже давно не были вместе.

 — Я буду острожен, — чуть улыбнулся Вагне, наклоняясь к мужу, — тебе же всегда навилось…

 — Ммм… — только и смог простонать Кэйо, теряясь под напором сильных ласковых рук.

 Вечер уже давно растворился в ночи, а на берегу затерянного озе­ра сплетались два тела, танцевали страстный танец любви.