Лермонтова памятник в Юрасовской усадьбе

                ЮРАСОВ Александр Николаевич, Воронежский краевед,
                зам. председателя Общероссийского союза военных писателей «Воинское содружество»

                РОДОВОЙ ГЕРБ ЛЕРМОНТОВЫХ

Данной теме много посвящено страниц в истории, сегодня в преддверии 200-й годовщины памяти великого поэта Михаила Юрьевича Лермонтова хотелось поделиться мнением, идущим через призму символики, связав воедино малоизвестные архивные документы. В 2014г. вышла книга из печати известного воронежского краеведа Кононова, который собрал уникальную информацию о всех установленных памятниках и мемориальных досках. Валерий Иванович в известном своем традиционном стиле рассказывает об авторах и истории создания памятных мест. Но вот место установки и год открытия памятника М.Ю. Лермонтова в Орловской губернии из-за мало информационности, отсутствия архивных данных искажены. Исправить неточности пришлось исследовать домашние архивы родственников, как удалось найти затерянный памятник это повествование, через призму геральдических знаний.
Иногда кажется, что родовой герб - это лишь безделушка, доставшаяся ему по наследству и с ним лично не связанная. Но нет! Подобно тысячам других дворян, родовитые русские поэты помнили и ценили дедовские «знаки славы». Мы прекрасно знаем, что отношения с небесами у Лермонтова были совсем не гладкими. Но до последнего дня автора «Демона» сопровождал гербовый девиз рода Лермонтовых «Жребий мой – Иисус» с латыни «Sors mea – Jesus» точный перевод СУДЬБА МОЯ ИИСУС. Литературный критик Самуил Лурье опубликовал в петербургском «Невском времени» статью «Черный цветок», где делает вывод: «…Лермонтов, между прочим, не знал ни своего герба - ни девиза…». Петербургский публицист ошибался: Лермонтов не только знал свой герб, но даже носил при себе салфетку, на которой был вышит герб - вместе с девизом! (Сейчас ее можно видеть в пятигорском музее поэта).



Честь и слава военного мундира всегда были рядом. Но чем отличался вышитый родовой герб на салфетке Михаила Юрьевича от сургучной печати фамильного герба Юрасовских дворян из Орловской губернии? В золотом поле щита черное стропило, сопровожденное внизу шестилистником того же цвета и обремененное тремя сквозными ромбами (веретенами) в цвет поля. На стальном с золотыми украшениями шлеме - дворянская корона и золотое на червленой (алой) подкладке клочковатое покрывало, иначе называемое наметом. Так гласит описание герба, которое может, но не должно запутать нас: «стропило» и «веретена» - не профессиональные обозначения, а условные фигуры, обозначающие рыцарскую доблесть. Аналогично возвышенным отечественным чувствам «…на щите серебряное поле видна выходящая с вершины щита из облаков рука с мечом…» Из представленных архивных собраний видно, никто из русских Лермонтовых не хаживал в клетчатых юбках цветов клана и не носил беретов с фамильной розой, хотя на все эти почетные знаки они имели (и имеют) право. Но было главное – взгляд назад, в прошлое; готовность узнать себя в предке и, будучи тысячу раз русским, назвать Шотландию своей… Лермонтов в 1831 году писал «наследственный щит», вспоминая о своих шотландских пращурах, Лермонтах Дарсийских. Правда, их щит был украшен эмблемой клана - алой розой. В гербе русской ветви рода она превратилась в таинственный траурный шестилистник. Известно, что род Лермонтов пользовался гербом как минимум с 13-го века. На рисунке справа – одна из версий герба шотландских Лермонтов с девизом SPERO - «Надеюсь».

Герб был официально учтен при дворе Лорда Льва (традиционное наименование верховного герольда Королевства Шотландии) в конце XVI в. как принадлежащий одному из потомков Лермонтов из Сент-Эндрюс (графство Файф). В 1613г. правомерный наследник именно этой редакции герба, Georg Learmonth, переселился в Россию, был жалован земельным наделом недалеко от Костромы. Близ старинного Галича покоится прах прародителя российского рода Лермонтовых - Георга Лермонта. В октябре 1614г. только что избранный на царство 17-летний государь всея Руси Михаил Федорович Романов отправился из Москвы на богомолье в Саввино-Сторожевский монастырь, что близ города Звенигорода. Князь Дмитрий Михайлович Пожарский выделил для царя отряд охраны под командованием лучшего своего офицера, на преданность которого можно было вполне полагаться. Это был шотландец по имени Георг Лермонт.
В нескольких верстах от монастыря царь остановился на отдых в монастырских землях. Здесь, на левом берегу Москвы-реки, раскинулось село Аксиньино. Самому государю отвели патриарший дом, а отряд Лермонта расположился на живописном берегу в походных шатрах. В архиве патриаршей кафедры сохранился акт, повествующий о долгих беседах русского царя с воином-шотландцем. По-видимому, царь был очарован умом и познаниями иноземца, ибо тогда же подписал один из первых своих указов о даровании Георгу Лермонту за верную службу части здешних земель. Усадьбой пожалованье не назовешь - Лермонт получил "у того Оксиньинского села за рекою Москвой полуусадьбу с луги, и с пожнями, и с лесом". Через пять лет, у того же села Аксиньино, Лермонт будет встречать возвращающегося из польского плена отца царя патриарха Филарета. Сопоставив старинное предсказание, данное четыре века назад его предку Томасу Рифмачу, с сиюминутной действительностью, шотландец закопал шкатулку с драгоценностями пиктов под старым дубом на берегу Москвы-реки возле Аксиньино. В 1621г. русский военачальник Георг Лермонт будет пожалован поместьями в Галичском уезде Костромской губернии, а свое аксиньинское владение передаст Саввино-Сторожевскому монастырю.
М.Ю. Лермонтов полагал, что дальний предок его - испанский герцог Лерма, увидел его во сне, даже нарисовал его портрет. Потом узнал истину о шотландском воине, пришедшем в Россию в XVIIв.:

Честно служили России Лермонтовы. Поступив на службу к русскому царю Михаилу Федоровичу, и стал основателем русской ветви своего рода под фамилией Лермонтовых. Но заявляя герб для подтверждения в России, Лермонтовы подали не свою непосредственную, а древнейшую, "общую" версию герба Лермонтов - с цветком в щите. Основное содержание герба - взгляд в прошлое, готовность узнать себя в предке и, будучи тысячу раз русским, назвать Шотландию своей. Где в 13 веке древнейший представитель рода, бард Comas по прозвищу Рифмач, соединив в себе силу поэтического таланта с даром предвидения, оставил великую тайну, в которой переплелись народные легенды о нем, его собственные творения и его загадочная судьба. Томас Лермонт родился в 1220г. и прожил 77 лет в усадьбе Бервикшире, земли которой получили от Малькольма III, сына короля Дункана, за участие в победе над Макбетом в 1057г. Ну, как при таких генах не стать поэтом-пророком! Михаилу Юрьевичу просто некуда было деться. У реки Лидер, выше ее слияния с Твидом сохранились развалины древней башни, известной как Башня Томаса. На Башне - памятная доска с надписью: "Он говорил: "Прощай, отцовский дом! Надолго я прощаюсь с замком древним. Отныне ты не будешь никогда Торжеств, пиров и мощи местом славным". Древняя шотландская легенда повествует, что в юном возрасте Томас был похищен Королевой Волшебной Страны в Эльфляндию, где он приобрел все свои знания, которые сделали его столь знаменитым. Через семь лет он был отпущен на землю, чтобы просветить и изумить шотландцев силой пророчеств, при условии, что вернется к своей повелительнице, как только она этого пожелает. Прошло много лет. Однажды, когда Томас пировал с друзьями в замке Эрсильдаун, человек, испуганный и удивленный, вбежал в зал и сказал, что из ближнего леса вышли пара оленей. Они спокойно и медленно шествуют по улицам селения. Прорицатель поднялся, покинул свое жилище и последовал за удивительными зверями. И больше его никогда не видели. Народное предание гласит, что он до сих пор "несет свою судьбу" и может опять вернуться на землю. Память о нем сохраняется и почитается. Дерева Эйлдон, под сенью которого он произносил свои предсказания, сейчас уже больше не существует, но это место помечено большим камнем, названным Камнем Эйлдонского Дерева.
Сам основатель рода ротмистр Георг Лермонт погиб в 1634г. в бою с поляками под Смоленском, сын его Петр служил в Саранске воеводою, участвовали Лермонтовы в Петровских походах и в Бородинском сражении. Были среди них и декабрист, морской офицер Дмитрий Николаевич Лермонтов, и герой освободительной Балканской войны 1877-78г. Александр Михайлович Лермонтов, и участник гражданской войны, воевавший в первой Конной армии, Владимир Михайлович Лермонтов. Последние годы своей жизни, после Великой Отечественной войны, Владимир Михайлович провел в Пятигорске. В Ставропольском крае и сейчас живут его дочь Ирина и сын Юрий. Прадед поэта, секунд-майор Юрий Петрович Лермонтов, был женат на Анне Ивановне Боборыкиной, внучке казненного Петром I стольника Федора Матвеевича Пушкина, то есть род Лермонтовых и род Пушкиных соприкасались и поэты имели общих родственников.
В маленькой брошюрке «Воспоминания о пребывании М.Ю. Лермонтова в Орловской губернии» написанной В. Смысловским в Орле в 1909г. Есть упоминание об имении Мишково, которое хранит память о великом поэте. Сельцо ранее принадлежало Плещееву, большому другу Василия Жуковскому в 1814г. после купли-продажи имение перешло к Протасовым, они опубликовали объявление: в старом справочнике: «По Юго-Восточной железной дороге в 47 верстах от Орла есть станция Благодатная, в 14 верстах от которой живописно, на правом крутом берегу реки Должанки раскинулась усадьба Мишково».
В 1836г. Глебова Мария Борисовна купила и доживала в нем свои последние годы (с 1851г. по 1869г.). Её сын Михаил Павлович Глебов был одним из секундантов Лермонтова, близкий друг и сослуживец по Кавказу.

Михаил Павлович Глебов. Акварель неизвестного художника.
Он родился 23 сентября 1817г. в семье орловского дворянина [в Лермонтовской энциклопедии ошибочно указан 1819г.]. В 1838г. Глебов окончил юнкерскую школу и был определен в конногвардейский полк вместе с родственником Лермонтова Дмитрием Столыпиным, через которого, по-видимому, и познакомился с поэтом. Весной 1840г. он в числе «охотников» перевелся на Кавказ и вместе с Лермонтовым участвовал в летней экспедиции, получив тяжелое ранение в деле с горцами при Валерике.
По воспоминаниям современников, это был «розовый, красивый, до конца моложавый, как отрок», офицер, которого товарищи любили за ровный, веселый нрав и сердечное добродушие. В тесном кругу его ласково называли Мишкой Глебовым. Лермонтова связывали с ним самые теплые, искренние отношения, ему посвятил поэт стихотворение «Милый Глебов, сродник Фебов, улыбнись...». Судьба Глебова навечно связала его с Кавказом. За участие в лермонтовской дуэли его довольно долго обходили чином, и он все оставался корнетом. В конце 1842г. он был назначен адъютантом к командиру Отдельного Кавказского корпуса генералу Нейдгардту.
Осенью 1843г. Глебов с важным пакетом был перехвачен на дороге недалеко от Ставрополя закубанскими абреками и полтора месяца провел в плену у горцев, пока его не выкрали обратно подкупленные Нейдгардтом люди. Вот как рассказывается о подробностях пленения Глебова в воспоминаниях одного из участников кавказской войны: «Глебов отправлен был курьером из Тифлиса в Петербург. От Владикавказа до станции Прохладной был колесный путь, а тут уже выпал снег, и хотя зимний путь еще не установился, но Глебов, разбитый скачкой на перекладной, потребовал сани и покойно уже поскакал далее. Перед сумерками, в семи верстах от станции Базовой, на самом том месте, где мы видели казачий пост, из глубокой, с крутыми берегами балки на проезжающего Глебова бросилось 8 человек горцев; ямщик погнал лошадей, а всадники пустились в погоню. До станции оставалось версты 4, не более, но на самой дороге был курган, который обыкновенно объезжают кругом. Глебов, взглянув назад и видя неприятеля очень близко, желая сократить путь свой, приказал ямщику валить напрямик через курган. Лихая тройка быстро вынесла сани на вершину, но здесь на верхней точке кургана ветром смело снег, железные подреза въехали в песок, и тройка сразу стала, как вкопанная. Несколько мгновений спустя горцы окружили сани, выстрелом убили коренника, а на пристяжных лошадей посадили со связанными ногами Глебова и денщика его и быстро увезли их по балке, наутек. Ямщик, в первую же минуту бросившийся бежать, добрался до станции благополучно и, конечно, поднял там тревогу. Казаки выскочили и погнались за напавшими, но при наступившей темноте потеряли след и дали возможность горцам увезти пленников за Кубань. Храбрый всегда до безумия, Глебов в этом несчастном случае не имел оружия в руках...»
В Центральном государственном военно-историческом архиве сохранилась записка Глебова из плена к своему младшему брату Косте, служившему юнкером в Кавказском саперном батальоне: «Пишу к тебе бог знает откуда, ...имя деревни не сказывают, боятся, что откроют мое местопребывание. Нас взяли как дураков, щепки даже в руках не было, чтобы защититься, и где - под Ставрополем среди бела дня, это случилось в 4-м часу пополудню... схватили и притащили сюда... скажу тебе, что скучно и грустно, и голодно, и холодно, но с божьей помощью перенесу все. О моем плене можешь написать только папеньке... Я еще не теряю надежды с тобою свидеться. Прощай... Костя, будь здоров и не забывай своего брата, душой тебя любящего».
Эта история окружила имя Глебова романтическим ореолом. О случившемся было доложено Бенкендорфу и военному министру Чернышеву. В 1844г. в Петербурге Глебов был встречен как герой. Перед ним открылась блестящая карьера. Новый наместник Кавказа князь М.С. Воронцов оставил его адъютантом при себе. Но Глебов, пользуясь полным доверием высшего командования, не стал штабным карьеристом. В 1845г. он участвовал в кровопролитном даргинском походе, в 1847г. - в деле при ауле Салты, где и был убит 28 июля, находясь в передовой цепи солдат-застрельщиков. «Очень грустное впечатление произвела смерть его на всех его товарищей, - писал один из участников экспедиции, - был он всеми любим и уважаем, жил и умер молодцом!».
У Глебова хранились неизвестные стихотворения, рисунки и письма поэта. Но после его гибели судьба этих бумаг осталась неясной. Возможно, они были переданы на Кавказе его брату Константину или пересланы домой, к родным Глебова. Несомненно, можно было бы узнать много нового и интересного о Лермонтове и о его дуэли, если бы удалось эти бумаги найти.
В апреле 1841-го, Лермонтов, уехал на Кавказ от Тулы почтовый тракт уходил в сторону Орла - там коротает вынужденное затворничество легендарный Ермолов. И где-то невдалеке, верстах в пятидесяти от Орла, в родовом имении Мишково залечивает рану корнет конногвардейского полка Михаил Глебов. Ему 24 года. Прошлой весной он “волонтером” отправился из столицы на Кавказ, участвовал вместе с Лермонтовым в летней экспедиции Галафеева в получил, как и Трубецкой, ранение в деле при Валерике. Лермонтов восхищался воинским рвением к службе Глебова. И по его, вероятно, инициативе путники заезжают на несколько дней в Мишково. Здесь поэт оставит в подарок раненому однополчанину свои стихи.
Мы как-то не совсем понимаем сейчас, что значило в прежние времена это “заехать”. Весна. Распутица. Почтовый тракт еще поддерживается дорожными службами в пристойном состоянии, а о проселках заботиться некому. Лермонтов и Алексей Столыпин едут на почтовых. Сворачивать же с почтового тракта и везти проезжих офицеров по проселку куда им вздумается состоящий “при службе” ямщик не имеет права. Значит, на какой-то почтовой станции, вероятнее всего в Орле или Мценске, Офицерам предстояло выйти из надежной почтовой кареты и нанять частного извозчика, знавшего дорогу до Мишкова. Глебов был несказанно рад неожиданному визиту. Глебов устроил в честь гостей нечто вроде сельского праздника. Дворовые девушки в русских национальных костюмах водили хороводы на оперявшемся первой травой лугу перед сидящими на открытой веранде молодыми господами. В честь дружеской попойки кто из местных крепостных изобразил портрет великого поэта написанный маслом на плотном картоне, на оборотной стороне Михаил Юрьевич оставил наспех написанное стих. Под стихами написано: «Другу Глебову. Лермонтов 1841 год. Мишково». Молодые люди так увлеклись театральной игрой первого сельского балетного театра, что в спешке великий поэт оставил кавказскую шашку с литерой «Л» на серебряной оправе.
Погостив у Глебова, Лермонтов и Столыпин уезжают дальше. Через Воронеж, Новочеркасск - на Ставрополь. Через распутицу, через весну, “когда грязи по уши и меньше всего цветов”. По дороге долгой и прескверной, как отзовется о ней Лермонтов, дороге, которая в эту пору в России тянется бесконечно.


Экспозиция вещей, принадлежавших Лермонтову. Пушкинский дом АН СССР.
При расчетах маршрута поездки поэта краеведом Малюченко более чем вдвое снижена скорость езды на почтовых лошадях, принятую во времена Лермонтова. Согласно Российскому почтовому дорожнику издания 1842г. скорость передвижения по почтовым трактам в различное время года составляла 140-220 верст в сутки. Так, расстояние от Москвы до Нижнего Новгорода в 378 верст легкая почта проходила за сутки и 16 часов, а расстояние в 677 верст из Петербурга в Москву Лермонтов проехал за неполные четверо суток (с 14 по 17 апреля). Выехав 23 апреля из Москвы, он должен был 24 апреля прибыть в Тулу, которую, согласно воспоминаниям А. Меринского, покинул под вечер следующего дня. Далее он мог следовать по маршруту Тула-Мценск-Новосиль-Елец-Воронеж, заехав по пути к Глебову. Его сведения из писем о «прескверной дороге» и о грязи, в которой «по уши тонешь», как раз и говорят, что ему приходилось проезжать и проселками, конечно, с уже меньшей скоростью, но времени для посещения Мишкова вполне хватало. В первых числах мая Лермонтов выехал из Воронежа в Ставрополь, куда прибыл через неделю, 9 мая, преодолев по тракту 876 верст.
Но как быть с фактом - кстати, давно известным лермонтоведам, - что Глебов 16 мая 1841г. в Моздоке (250 верст к югу от Ставрополя) отмечал подорожную на проезд в Пятигорск? Можно предположить, что Глебов выехал из Мишкова вместе с Лермонтовым (на эту мысль наводит близость номеров их подорожных, выданных за подписью генерала П.X. Граббе) и, заехав из Ставрополя в полк, отправился долечиваться на воды. «В то время на Кавказе возили на почтовых превосходно, как нигде в России», - вспоминает их современник, случайный попутчик Лермонтова из Ставрополя в Пятигорск в мае 1841г. Как видим, допустимы разные версии, и отдать предпочтение той или иной можно, только узнав точно, где находился Глебов в апреле 1841г.
Хозяйка имения Мишково очень тяжело пережила трагедию гибели Лермонтова М.Ю. и своего сына. Собранные и так бережно хранимые вещи поэта становятся лишним напоминанием, здоровье Марии Борисовны Глебовой не молодой состоятельной помещицы становится больше зависимым от природных катаклизмов. Начиная с 1867г. она хлопочет, собирая нужные бумаги о продажи имения в Мишково. Из-за очень выгодного путевого сообщения и черноземных полей, желающих приобрести старинное село было предостаточно. Из многочисленных братьев и сестер Михаила Павловича, с которыми он мог по возрасту вести переписку, остались жить в Орловской губернии сестра Ольга (1820г. рождения) и брат Константин (1826г. рождения). После продажи села Мишкова в 1869г. Ольга покупает в центральной части Орла, так называемом дворянском гнезде, дом с двором и садом (не сохранился), где она и проживала до 1882г. Замужем не была и наследников не оставила.
Константин, самый близкий Михаилу брат, тоже служивший на Кавказе, после смерти отца унаследовал родовое имение Красную Слободку. В 1865г. у него родился сын Александр, а в 1885г. - внук Иван. Он был участник первой мировой войны, служил в Добровольческой армии и оказался «в бегах». Сестра Ивана - Наталья жила в Красной Слободке, открыла там фельдшерский пункт (возможно, что она бестужевка), её имя исчезает из официальных архивных документов, а пункт закрывается в 1914г. - скорее всего ушла на фронт сестрой милосердия, о хранении ценных реликвиях связанных с судьбой великого поэта осталось не известным. О бумагах Глебова упоминал немецкий писатель и переводчик Ф. Боденштедт, который одно время жил в России, был лично знаком с Лермонтовым и в 1843-45г. встречался в Тифлисе с Глебовым (Глебов служил тогда при штабе главнокомандующего, а Боденштедт преподавал в Тифлисской гимназии). В письме к биографу поэта Висковатову он сообщал, что «познакомился с некоторыми близкими к поэту людьми. Интимнее всех с ним был, кажется, Глебов (убит в 1847г.), хранивший несколько писем Лермонтова со многими в них стихотворными набросками, свидетельствовавшими о полном доверии к нему поэта, потому что в них были изречения, которые, сделавшись известными, могли бы иметь серьезные последствия. Глебов из рук их не выдавал, но в интимных кружках секрета из них не делал...».
Окончательная сделка и юридическое оформление нотариальных бумаг было окончено в 1869г. хозяевами стали представители старинного русского благородного рода, восходящим к половине XVIIв. и записанным в VI части родословной книги Орловской губернии, дворяне Юрасовские.

Фотография 1909г. дом в Мишкове незадолго до установления памятника Лермонтову в усадьбе.
Мишково маленькое сельцо, состоявшей из нескольких дворов, утонувших в зелени разросшихся деревьев. Перейдя мост через небольшую речку, и свернув налево по тропинке можно выйти на обширную поляну, ограниченную с одной стороны пологим склоном холма, с другой - крутым, обрывистым берегом речки. Здесь, согласно описанию, и располагался когда-то старый глебовский дом, в котором гостил Лермонтов. Кусты сирени в центре поляны и уходящая вверх по склону холма заросшая кустарником аллея указывали его местоположение. Зеленым островом выглядел этот участок среди бескрайних хлебных полей, вплотную подступивших к нему. Наряду с местными преданиями о пребывании в доме великого поэта «на чердаке большого мишковского дома в числе завалявшихся книг, картин и тетрадей, переселившихся туда после смерти Глебова, найден старый пожелтевший от времени портрет М.Ю. Лермонтова, на обратной стороне которого написаны стихи, местами не разбираемые от пятен.
Остается не выясним фактом в каком году в воспоминание пребывания Лермонтова в с. Мишково на доме появилась повешена Константином над балконом дома доска белого мрамора с надписью: «В память пребывания М.Ю. Лермонтова в 1841 году в с. Мишкове у М.П. Глебова».
В соответствии с маленькой тоненькой книжечкой: «Краткое генеалогическое описание рода дворян Юрасовых со времени приезда их в Россию в 1642 году», мы видим очень тесную похожею судьбу рода Лермонтовых:
Владельцем Льгова был предок А.С. Пушкина Иван Иванович Ржевский (*161г.-†1678г.). В конXVIв. его отец Иван Ржевский нес службу в Болхове. Считается, что на территории Болховской крепости им была заложена одна из деревянных церквей. Своего сына Ивана И.Ржевский женил на дочери одного из своих соседей Степаниде Андреевне Милославской, родственнице будущей царицы Марии. Судьба же дочери Ржевского сложилась более чем причудливо. В годы Смуты в один из набегов поляков на Болхов девушка вместе с другими болховчанами попала в плен, как говорилось тогда, к «литовским людям».
Вскоре на ней женился крупный польский магнат Мартин Юрасовский. В 1641г. Юрасовский погиб в бою с крымскими татарами, а его жена с сыновьями Алексеем и Денисом вернулись на родину. В числе подарков, поднесенных Юрасовской царю Михаилу Федоровичу Романову и его супруге Евдокии Лукьяновне значился образ Божией Матери Тихвинской в золотом окладе, украшенный драгоценными камнями. Царь распорядился передать образ в Болхов. Окольничий Иван Иванович Ржевский был назначен правительством молодого царя Федора (по существу знакомцами Ржевского Милославскими) воеводой города Чигирина. Защищая Чигиринскую крепость от турок и татар был убит на крепостной стене города турецким пушечным ядром (по другим данным – в результате разрыва неприятельской гранаты). Похоронили Ивана Ивановича на родине, в Болховском Спасо-Преображенском соборе, который был им же и построен в 1671г. Когда в 1705г. во время стрелецкого бунта в Астрахани был убит сын И.И. Ржевского полковой воевода и осадный стольник Тимофей, его, как и отца, похоронили в том же соборе в августе следующего года. Внук И.И. Ржевского Юрий Алексеевич (*1674г.-†1729г.) стал отцом Сары Ржевской (*1717г.-†1778г.), которая приходится прабабушкой великому поэту А.С. Пушкину по матери. Пушкины - другая линия предков поэта по отцу в это время также служат в орловских краях. Стольник Петр Михайлович Пушкин, по прозвищу Желтоух, в 1648г. и 1650г. воеводствовал во Мценске. С 1674г. он служил в Москве и Владимире, однако известно, что в 1678г. Пушкин, держал в Орле свой осадный двор, заново отстроенный после пожара крепости в 1673г. После гибели И.И. Ржевского Льговом владеют его потомки. Другая часть села принадлежит брату Ивана Милославского Владимиру.
В 1781г. отставной ротмистр лейб-гвардии конного полку Василий Федорович Ржевский за 22000руб. продал село князю Владимиру Борисовичу Голицыну, который к тому времени уже владеет частью села.
СУРЬЯНИНО. Жили Юрасовские. В начале XIX века был крепостной театр с балетом и хором.
Цветущее село столбовых дворян Юрасовских, где гостями были Василий Жуковский и Плещеев:
Сурьянино – именье родовое-
О Юрасовских, о дочке говорит….
Стою. Смотрю в раздолье полевое.
Вдали зарница розово горит.
В России графу де Бланжи удалось стать гувернером и учителем в семье Алексея Денисовича Юрасовского, жившего в сельце Морозове (около 7км от Болхова). И тут, будучи уже преклонного возраста, французский граф влюбился. Он полюбил молодую болховскую крестьянку, крепостную помещика Юрасовского. Надо думать, его комплименты и галантное обхождение сильно отличались от бойких шуток местных кавалеров. В общем, красавица ответила на столь сильное чувство, но боялась, что папенька замуж не отдаст. И была права. Папенька ее был не просто так крепостной Юрасовского. Сенька Карнеев был плут и вор; жил он превосходно, ибо приворовывал у барина и считался зажиточным. Узнав о предложении графа, Сенька сразу сказал: "Не будет моего согласия!" А посмотрите на дело его глазами. Он уверен, что выдаст дочку за такого же как он, разворотливого и достаточного персонажа, а тут этот - какой-то учитель иностранного языка буквально без гроша в кармане. Граф стал унылым, неразговорчивым, тихим. Просто впал в депресняк, как бы сказали сейчас. Уроки вел уже без воодушевления. И вот на Рождество добрый и человечный барин Юрасовский подарил виконту де Бланжи семью крепостных Карнеева и большой каменный дом в Болхове впридачу. Вне себя от счастья, молодые сумели соединить свои судьбы. Но Сенька Карнеев совсем не обрадовался. То есть даже вот не на столечко! Больше того: как написал бы Михаил Зощенко, Сенька Карнеев "затаил некоторое хамство". И вот однажды, когда учитель с крупной суммой денег направлялся в Карачев к своему благодетелю по его же поручению, в Сурьянинском лесу его остановили грабители, которые знали куда и зачем он скачет, стащили графа с лошади и зарезали его. Молва говорила, что голову учителю отрубил лично Сенька Карнеев.
Русская дворянская семейная летопись Юрасовых оставила архивные документы: «…в 1674г. актурских казак Мартын Юрасов в Typcкой земли окупу дал за Власа двести тритцать ефимков … в Рубрике боярского списка: «Список отставных дворян» Юрасовский Денис Мартынович числится «дворянин отставной с 1703г. по старости» … «умер в 1711 год» ….Микита Денисовъ сынъ Юрасовскои Чин боярского списка: «жилец московский с 7205г.»… 1704г. вступил солдатом в лейб-гвардии Преображенский полк... В 1709г. участвовал в решительной битве и совершенном разбиении шведов под Полтавой.
В 1714г., по взятии Аландских островов и Нейшлотской крепости, произведен в прапорщики, - однажды во время похода Петр Великий, любивший Василия Денисовича за ревность его к службе, подарил ему серебряный кубок... многие Юрасовские, избирая военное поприще, доблестно служили Отечеству. В ночь на 31 марта 1904г. контр-миноносец «Страшный» под командованием капитана 2-го ранга Константина Юрасовского (брат Александра, родной дед Тамары Александровны), посланный на разведку из Порт-Артура в район островов Эллиот, заблудился в тумане и был окружен большим отрядом японских кораблей. Прорваться было невозможно, и Юрасовский принял неравный бой, предпочитая смерть позорной сдаче в плен. Он был убит на мостике. Разбитый снарядами «Страшный» ушел под воду, успев пущенной торпедой повредить японский крейсер. Из 52 человек команды спаслось только пятеро матросов. Один из них в 1922г. в Москве встретился с дочерью К.К. Юрасовского и поведал о подробностях гибели ее отца. О героическом подвиге Юрасовского рассказывается в книгах Степанова «Порт-Артур» и Островского «Степан Осипович Макаров». Участвовал в русско-японской войне и Александр - выпускник Николаевского кавалерийского училища…[в котором в свое время учился Лермонтов, при училище был лермонтовский музей, который сыграл важную роль увлечение Александра Юрасовского Лермонтовым]….потом от отца наследовал он Мишково….после русско-японской войны А.К. Юрасовский вышел в отставку. Натура деятельная, он пробует свои силы в литературе, в краеведении. За границей….принимает решение - заказал бюст Лермонтова в Париже и установил его в усадьбе.

Братья Юрасовские с матерью в трауре, держит в руках портрет умершего мужа.  Фотография 1878г. город Орёл.
Слева направо: Алексей (его сын погибнет в Испании),
Александр (поставит памятник Лермонтову в Мишкове),
Иван (станет известным врачом в Москве),
Константин (будущий Герой русско-японской войны).
А Дмитрий и Денис до нашего века не доживут.

Так осуществил он свою мечту об увековечении памяти Лермонтова в Мишкове. Александр Юрасовский, умер в Москве в 1911г.

Памятник Лермонтову в Мишкове. Фотография 1910 год

«…15 июля 1909г. в день смерти поэта торжественно, при большом стечении публики перед домом заложен пьедестал для полученного уже из Парижа большого бюста поэта; вокруг пьедестала делается ограда, производится насыпь для цветника, идут спешные приготовления к открытию памятника...» На фотографии можно видеть только край белой мемориальной доски над входом с террасы в дом. Бюст Лермонтова выполнен, очевидно, по портрету известной акварели Горбунова - в форме офицера Тенгинского пехотного полка, в котором поэт служил в 1841г. На крыльце и террасе - многочисленное семейство Юрасовских. Между прочим, с этой террасой (в старину ее называли балконом) связан интересный эпизод из посещения Лермонтовым Мишкова. Он также описывается в брошюре: «Глебов всячески старался развлекать друга своего и между прочими выдумками, как говорит местное предание, приказал призвать окрестных крестьянок, которые и пели песни для пивших на балконе чай господ. Особое внимание поэта обратила на себя молоденькая красивая крестьянка; он сошел с балкона, шутил с нею и потом звал на балкон, на что та, страшно переконфузившаяся, долго не соглашалась...» Из поколения в поколение бережно хранились и передавались драгоценные реликвии, связанные с великим поэтом.
Из всех братьев дожили до революции только двое, Иван и Алексей. Иван Константинович стал известным московским врачом. Кстати, у него воспитывались дочери брата Константина, погибшего в русско-японскую войну. Умер он в 1937г. в Москве. К нему и перешло после смерти Александра в 1911г. Мишково. Алексей Константинович, его брат, работавший в Орле в финансовом ведомстве, умер в 1919 г. Его сыну Константину - Иван Константинович подарил лермонтовскую шашку.
Константин окончил Орловский кадетский корпус накануне первой мировой войны и вскоре попал в действующую армию. Воевал в Галиции. Вернулся с фронта, кажется, поручиком. А тут революция, гражданская война. Константин оказался в белой армии. Служил у Деникина, Врангеля. Осенью 1920г. бежал с женой из Ялты в Константинополь. Возможно, в суматохе событий и возникшей у врангелевцев панике, блестяще описанной в булгаковском «Беге», лермонтовская шашка оказалась брошенной в Ялте. Но известно, что Константин очень дорожил ею, считал своим талисманом.
В эмиграции, а куда только не заносила Константина судьба: в Болгарию, Югославию, Египет, Францию... он регулярно писал в Москву своему брату Святославу, который был военным врачом и погиб в октябре 1941 г. под Вязьмой. И из всех этих писем Константина в семейном архиве сохранились лишь два. Вот письмо 1924г. из Египта: «Работаю вагоновожатым в Каире. Катаюсь по городу целый день и устаю страшно. Денег по-прежнему нам не хватает. Но это судьба уж общая...» В конце концов Константин стал парижским таксистом, жена от него ушла, и когда в Испании началась гражданская война, он вступил в интербригаду. Очевидно, взгляды его к тому времени претерпели резкое изменение. Главное Константин надеялся, что в Испании он завоюет право на возвращение на Родину. Сохранилось его последнее короткое письмо «дорогому Славе», отправленное из Барселоны поздней осенью 1938г. Он писал о тяжелых боях, которые ведут республиканцы, о том, что приходится недоедать, о наступающей зиме... Письмо завершается так: «Когда все здесь кончится, я надеюсь вернуться в Россию, так как все здесь за границей мне осточертело. Твой друг и брат Кока». В нач1939г. пришло письмо из Франции, в котором сообщалось, что Константин Юрасовский погиб под Барселоной.
В Москве прямым наследником стал Алексей Юрасовский - он младший научный сотрудник Института истории АН СССР, в хранимым им богатейшем семейном архиве. Сохранились бумаги, пожелтевшие газеты времен русско-японской войны. Телеграмма из Петербурга с извещением о гибели капитана второго ранга К. Юрасовского. Письма из действующей армии Александра Юрасовского. В одном из них он возмущается нищенской пенсией, назначенной царем семье погибшего брата Константина, оставившего пятерых малолетних детей: «Это нищенская подачка! Константин, принесший все на пользу Родины, оставивший громадную семью, конечно, не мог ожидать, что его семья получит «по три денежки на день - куда хочешь, туда день!» В другом, написанном в апреле 1905г. из ставки Куропаткина, прозорливо замечает: «Я знакомлюсь с личностями, которых под орех в скором времени будет разделывать история». По-видимому, и установка памятника Лермонтову, предпринятая А. Юрасовским после войны, была своего рода укором царскому правительству, которое не очень-то жаловало своим вниманием великого русского поэта.
По каталогу Ленинской библиотеки оказалось, что Юрасовский является автором книги очерков и рассказов «Мелочи жизни», выпущенной в Орле в 1902 году, а в иллюстрированном приложении к газете «Русское слово» за 1909г. обнаружилась фотография дома в Мишкове, напечатанная в связи с предстоящим открытием памятника Лермонтову в усадьбе.
Вот и вся история о лермонтовской шашке, которая так тесно переплелась с судьбой одного из родственников А.К. Юрасовского.

Герб рода Лермонтовых (внизу девиз: «Жребий мой Иисус»)

Вся эта история показалась мне настолько необычной, что я взялся за литературу о гражданской войне в Испании. И из книги О. Савича «Два года в Испании» узнаю, что, после того как комитет по невмешательству, оставив немцев и итальянцев у Франко, добился вывода бойцов интернациональных бригад из республиканской Испании, те их них, кого не захотела принять ни одна страна, были размещены в Барселоне (осенью 1938г. это был еще тыл). А какая страна действительно могла принять Константина Юрасовского - человека без подданства? И в его последнем письме нет ни слова о том, что он по-прежнему участвует в боях. Следуя этим предположениям, я и привожу цитату из книги Савича о судьбе последних интербригадовцев в Барселоне: «Полгода их мучило сознание того, что они, не воюя больше, отягощают республиканский бюджет. 23 января, за три дня до падения Барселоны, к ним снова обратились. Снова вызывали добровольцев, снова все, как один, пошли в бой, в безнадежный и неравный бой, чтобы задержать врага и дать беженцам возможность перейти границу...»
Где же следует искать лермонтовскую шашку? Быть может, в Париже у детей Константина Юрасовского? А может, она осталась под Барселоной? Отгадки пока нет.
О неизвестном портрете Лермонтова из Мишкова еще раз вспомнили в 1984 году, когда в фондах Орловской картинной галереи был обнаружен эстамп с рисунка Шведе, на котором изображен молодой офицер, сидящий у дерева на фоне горного пейзажа. Умное, выразительное лицо с внимательным взглядом черных глаз, напоминающее лермонтовское.

Портрет неизвестного кавказского офицера - современника и однополчанина Лермонтова –из Орловской картинной галереи.
Точно такая же форма (Тенгинского пехотного полка), что и у Лермонтова на акварели Горбунова и фотографии памятника в Мишкове: сюртук с отложным воротом и отогнутыми бортами, шейный офицерский платок, на плечах – узкие полоски-контрпогоны, через правое плечо - портупея с шашкой. Отсутствие на фуражке кокарды, которая была введена в русской армии с января 1844г., позволяет датировать портрет не позднее этого времени. Но главное - имя художника, хорошо известное лермонтоведам. Этот живописец жил по соседству с Лермонтовым в Пятигорске, ему же принадлежит посмертный портрет поэта.
Увы, версия до сих пор не подтвердилась. Кто этот офицер: современник и однополчанин поэта? - так и остается вопросом.
Совсем недавно я получил письмо из Орла от Галины Владиславовны Малюченко, с которой мы заочно познакомились благодаря нашей полемике по спорным вопросам лермонтоведения. В письме по моей просьбе она рассказала о судьбе семьи Глебовых.
Вот еще одно направление, по которому можно было бы искать лермонтовские реликвии, но, к сожалению, оно обрывается в начале нашего века. В 4 части Общем Гербовника Российской империи в 1-м Отделении сохранился под № 102 родовой герб Лермонтовых утвержденный 7 декабря 1799г. рукой императора Павла I Петровича: