Харламова заповедь. Глава 1. После тревожной ночи

Харламова заповедь.

Введение.

Кажется, что может быть белее естественным и справедливым, чем десять заповедей? Но…
Пожилой настоятель церкви однажды признаётся герою нашему повествования:
- С месяц назад старик-странник поведал мне одну простую заповедь. С тех пор я крепко задумался. И ведь действительно: под все заповеди подхожу, а под эту никак…
Удастся ли главному герою, пройдя через необычные испытания, понять эту тайную заповедь?


Глава 1. После тревожной ночи.

Отцу Феогносту снится странный сон, будто они вдвоём с церковным  настоятелем идут вслед за ангелом. Все в белоснежном одеянии. Впереди виден божественный свет - он помогает им не сбиться с дороги. И от осознания того, что они на верном пути, путники спокойны и радостны.
Земля, поначалу прямая, ровная, вдруг резко сменяется на ямы и глубокие овраги, поросшие жёстким кустарником; колючки впиваются в тело, камни режут ступни...
Настоятель и отец Феогност в раздумье: как преодолеть тернистый путь до чудесного свечения? И вопросительно глядят на ангела.
Тот даёт настоятелю позолоченный крест. Красивый, но особо ничем не примечательный - с помощью таких крестов обычно ведутся церковные службы.
Как только крест оказывается в новых руках, настоятель становится невесом и способен лететь, куда захочет. Но, видимо, парить в воздухе одному ему неловко.
- А для отца Феогноста крестик найдётся? - робко интересуется он у белокрылого создания. Ангел в ответ протягивает алюминиевый нательный крестик и вдруг произносит:
- Выбирай, - разглядывая что-то за спинами священников.
Феогност оборачивается, и от увиденного у него холодеет в груди: сзади высится огромный неподъёмный крест почти в человеческий рост…

…Феогност испуганно открыл глаза.
Причиной плохого сна могло быть только одно: дурная погода.
Действительно последние три месяца солнце, холод и ветер словно испытывали людей. Начало июня радовало теплом; дальше резко похолодало - по ночам доходило до заморозков! Следом за холодом с неба хлынули потоки воды. А в конце июля стало не просто тепло - знойно, и «несчастные испытуемые» тут же прониклись ностальгией по недавней прохладе.
Отец Феогност встал, оделся, подошёл к окну и приоткрыл створки. Несмотря на ранний час, возле церкви уже суетилась группа пенсионеров. Люди разговаривали, делились новостями.
Как всегда, пожилые люди жаловались на превратности судьбы, вспоминали о пережитом.
- …Вот в 33-м случился всем неурожаям неурожай - не чета нынешним, - слышался громкий мужской голос, - вода всё лето лилась, как из ведра...
- Путаешь ты всё, Егор, - решительно возражал ему женский голос, - в 33-м засуха стояла. А вот в 47-м...
Несогласия в двух шагах от церковных стен случались и раньше, но заканчивались мирно - спорщики вспоминали, где они находятся, сдерживались; потом торжественно крестились и мирились. Но сегодня почему-то никто не хотел никому уступать, и Феогност поспешил к возмутителям спокойствия, пока те не перессорились окончательно.
Выход к народу и добрые слова подействовали моментально: все сразу, как по команде, успокоились. Правда, долго беседовать с людьми не пришлось.
- Отец Феогност, вас настоятель просит зайти, - нарушил идиллию незаметно подошедший молодой послушник.
Настоятель, уже в летах, седой, приподнялся и попросил Феогноста присесть. Было заметно: пожилому человеку нездоровится.
- Вы уж извините меня за ненадлежащий вид - расхворался. С вечера заснул, а среди ночи как проснулся, так до утра глаз сомкнуть не смог. Странный сон видел… Скажите, а вы сами-то как спали?
- Спасибо, хорошо.
- Ну, слава богу. Я вас вот зачем пригласил: хочу откровенно поговорить. Вернее, не просто поговорить, а …исповедаться.
- Передо мной?
- Да. Мы люди хоть и божьи, но всё-таки люди - а значит, не без греха.
Настоятель на секунду взглянул в окно:
- Скверная погода - беда наша стариковская… Угасаем, словно свечки… В этом году особенно тяжело. Так я подумал, может, это Господь мне знаки посылает, просит о душе подумать?
- Ваша душа в рай уйдёт...
- Может быть, душа в рай и уйдёт, но важнее то, что ты на грешной земле оставил: память о себе. Иной человек вроде бы много успевает сделать; а как умрёт - уходит память о покойном вслед за своим хозяином. Получается, вроде бы и не жил человек никогда, раз от него следа не остаётся. А ведь, если подумать, всё просто: посади дерево, построй дом, роди детей. Я же не оставил после себя ни детей, ни дома, ни деревца. До сих пор гвоздя забить не могу, без того чтобы себе по пальцу не стукнуть.
- Зато вы шестьдесят лет священствуете, - возразил Феогност.
- Верно, шесть десятков лет, как один пролетели. Но правильно ли я сделал тогда, шестьдесят лет назад, когда решил из пионеров в семинаристы перейти? Время тогда на пороге стояло тяжёлое, военное. Так может, просто струсил, мирских трудностей испугался? Да и, кто знает, вдруг я Господу больше понравился бы, если б хлеб сеял, книги писал, Родину защищал? Или просто поддался искусу: хотел выглядеть святее всех святых? Истинно говорят: сначала отдай всё, а уж потом у Бога проси. Сомнение меня гложет: праведную ли я жизнь прожил?
- А как же десять заповедей небесных? Сколько душ мы от скверны очистили.
- Эх, отец Феогност, а вы попросите любого прохожего вспомнить заповеди-то. Всего две-три назовёт. Перепуталось всё нынче. Если бы тот, кто заповедь помнил, неукоснительно её придерживался…. Сегодня неверующий порой честнее того, кто крест целует. Большие начальники да олигархи в церковь ходят, свечки ставят… Но всегда ли соответствуют их поступки христовым заповедям? А церковь почему-то молчит, не осуждает их.
А простой человек, не богач? Ему как? Трудно, ой как трудно. Но я, например, не слышу, чтобы церковь громко и ясно призывала олигархов раскрывать свои кошельки для малоимущих. Значит, лукавим мы: в проповедях правду замалчиваем, не того, чего Иисус хотел, добиваемся. Виноваты мы перед людьми. Придёт время - и будет церковь перед мирянами каяться…
- Люди много неправедных поступков себе позволяют, а вы к себе слишком строги, беспощадны.
- Других судить не могу: вера не дозволяет. Бог им судья. Лишь с себя спросить могу. Вот и спрашиваю: не грех ли моя жизнь, в которой я отгородился от мира? И достоин ли я сана священного? Много людей  я повидал на своём веку, и все, с кем мне пришлось иметь дело, считали себя людьми хорошими, правыми. Готовы были за секунду истину выдать: дескать ты, человече, лишь нагнись, песочек под ногами смахни - и вот она правда-то, словно драгоценный бриллиант, в грязи валялась, тебя ждала. Только не то истинно, что, на дороге блеснув, первым в глаза бросается: кто правды хочет, глубже копает.
С месяц назад старик-странник поведал мне одну простую заповедь. С тех пор я крепко задумался. И ведь действительно: под все заповеди подхожу, а под эту никак…
Настоятель с трудом поднялся, подошёл к Феогносту. Вздохнул:
- Простите старика за прямоту. От священного сана отказываться я не стану: храбрости не хватит, оскандалюсь только на всю епархию. Да и в публичном отказе смысла нет: преклонный возраст всё одно не позволит мне долго руководить. Сами посудите, какой из меня настоятель? В последнее время только хвораю, тяжко даже пред алтарём стоять.
Замена мне нужна, а более подходящей кандидатуры, чем вы, в округе не найти. Всё, начиная со службы церковной и кончая хозяйством, держится вашими трудами. Сколько у нас дел - не счесть, иной бы передохнул, мимо прошёл… Вы же в стремлении принести пользу людям неутомимы.
И простые прихожане вами довольны. Я сегодня утром случайно окно открыл - как на вас люди смотрят! С почтением, с благоговением! Подумайте, а я уж за вас перед начальством похлопочу.
Но перед тем как примете окончательное решение, у меня есть просьба: надо съездить в село Пегушино, что примерно трёхстах километрах отсюда. Мне неделю назад письмо пришло от местного священника отца Михаила. Этим летом что-то у сельчан не так: мужчины пьянствуют, в семьях разлад, молодёжь распустилась... Если вы не против, собирайтесь прямо завтра, с вечера. Кстати, помнится, село Пегушино - ваша Родина; с родственниками встретитесь, друзей повидаете...
- Да, - добавил настоятель, когда приглашённый уже выходил из комнаты, - не затягивайте сегодня воскресную проповедь: очень душно. Тяжело старикам в церкви стоять - жалко их…