Харламова заповедь. Глава 7. Выстрел

Харламова заповедь.

Глава 7. Выстрел.

В дверях показался отец Михаил. Но входить стеснялся - топтался на пороге.
- Добрый вечер. Как здоровье?
- Слава богу, - улыбнулся Феогност и приподнялся с кровати. - Непривычно днём отдыхать.
Михаил удовлетворённо кивнул и переступил через порог:
- Лежите, не вставайте. Траву, которую я вчера вам заварил, у нас называют медвежьей. Спишь целые сутки; зато потом решительность появляется, сила необыкновенная. И вера в себя. Это вам сейчас нужнее таблеток.
Когда вы крест возле самой могилы положили, мы все очень волновались: последние метры дались вам нелегко. Но те, кто вместе с вами до конца шёл, прониклись вчерашним поступком. Не поверите, многих в селе просто не узнать - одухотворённые, доброжелательные…
Да, насчёт  креста не беспокойтесь: я приказал его не трогать, а если кто ослушается, тому церковное порицание.
- Спасибо, отец Михаил. Вы за меня не волнуйтесь: хвори я не боюсь; это она, хворь, пусть меня страшится. Поэтому если кто станет справляться о моём здоровье, скажите: больной уже на ногах. Не волнуйте никого по пустякам.
Михаил снова кивнул, потом пристально покосился на дверь - ему явно хотелось сказать ещё что-то:
- Отец Феогност, мы с Василием Васильевичем тут долго советовались, сказать или нет… Решили: нельзя не говорить. Только, пожалуйста, никому ни слова. Накануне рассвета несколько человек снова видели призрака в белом. Он им даже будто бы сказал: «Низкий поклон тому, кто мне крест принёс».
- Выходит, призрак - всё-таки покойная Ульяна?
Феогност перекрестился на икону:
- Господи, прости нас… Будем молиться за упокой её души. Надо ещё раз на могилу Ульяны сходить - крест на земле лежит, установить бы его. Только  завтра с утра не ходите…
- Опять вы за меня беспокоитесь, отец Михаил. Обещаю: к утру от моей простуды следа не останется.
- Не в том дело, - замялся священник. - Одному человеку Ульяна сказала ещё кое-что, а что, очень уж повторять не хочется. А сказала она напоследок вот какие слова: «Прощайтесь с человеком, который мне крест нёс. Один день и одна ночь вам сроку…»
Михаил замолчал, потупился. Потом вздохнул и виновато произнёс:
- Поскольку вы в ближайшее время не собираетесь никуда уезжать, мы с Василием Васильевичем решили так: вам угрожает какая-то смертельная опасность.
- Вот и вы, отец Михаил, поверили в привидения… Кто этот человек, который слышал последнюю фразу?
- Медовуха. Корней.
- Ну, тогда всё ясно, - засмеялся Феогност, - Медовухе верить нельзя: попугать меня решил. Когда я нёс крест, он при всех кричал своей жене, будто знает средство, которое заставит меня сидеть дома. Вы ведь тоже слышали?
- Слышал.
- Раз слышали, кого ж тогда бояться надо?
- Ну, хорошо, идите - запретить я вам не могу. Но правду ли Медовуха сказал, приврал ли - одного я вас не пущу. И Василия Васильевича возьмём с собой.
- По рукам, - согласился Феогност.
Михаил вышел из комнаты, бормоча про себя:
- Ох и смел отец Феогност, ох и решителен… На кой шут я его медвежьей травой-то поил?

=

Ранним утром следующего дня Феогност, Михаил и Василий шли в сторону Ульянова холма. Люди в селе ещё спали.
Михаил с трудом поспевал за более молодыми, часто останавливался, чтобы отдышаться. Едва минули крайнюю избу, пришлось остановиться и сделать привал.
«Жаль, - подумал Феогност, - пролетит неделя-другая - придётся отсюда уезжать. Не удалось мне сохранить своей тайны. Уеду - какая после меня память останется? Наверное, станут местные жители склонять моё имя на свой лад: мы про тебя легенды слагали, а ты об Ульяне забыл - не знал, как она с дочкой жила. Откупился ты от своей любви скорбью напускной и могильным крестиком. Да, ещё между делом едва не соблазнил буфетчицу Елену…»
- Чего заскучали, отец Феогност? - поинтересовался Михаил, стараясь бодро выглядеть. - Хотите, я вам для поднятия духа свежие новости расскажу?
Сперва про Лену. Раньше как? Придёт на работу - весь день молчит, иногда даже плачет. А нынче, говорят, на себя не похожа: весела, шутлива, как раньше. Некоторые холостые мужички на неё даже глаз положили! Давно пора - хватит ей вдовью лямку тянуть. Не знаю, к сожалению, кто ей помог веру в себя обрести, ну да дай бог ему здоровья.
Вторая новость. Медовуха вечером вернулся домой трезвым, как стёклышко! Значит, подействовало на него вчерашнее событие. И хотя он явно приврал насчёт опасности, грех на него обижаться: почти сутки человек водки в рот не берёт! Достижение вселенского масштаба.
Новость третья - всем новостям новость: Шиловы ругаться перестали! Соседи вокруг дома ходят, прислушиваются: не донесётся ли из окна хоть одно бранное словечко. С непривычки от тишины, решили, что хозяева померли.
Все засмеялись - усталости как не бывало.
…Они преодолели ещё пару сотен метров, когда в кармане у водителя зазвенел телефон.
- Наш настоятель, - предупредил Василий Васильевич.
Феогност сразу же почувствовал неладное: с лица водителя вдруг исчезла улыбка, на лбу обозначилась неприятная однажды уже виденная жёсткая складка.
- Понял… Обязательно… - пробормотал Василий; потом окинул всех тревожным взглядом, - беда идёт. Из тюрьмы, что в двадцати километрах от Пегушина, сбежали двое преступников во главе с паханом по кличке Тупонос.
- Не стоит предавать сей новости значения, - попытался успокаивать Михаил, - у нас тут каждое лето кто-нибудь сбегает…
- Простите, отец Михаил, - резко прервал Василий, - но не время нам сейчас кресты ставить. Тупонос - не мальчик, а матёрый бандит, которому терять нечего. Он уже один раз уходил в бега, но неудачно - поймали. Так он потом в зоне об одном сожалел: что оружием не обзавёлся и заложников не взял. Я когда-то с ним сидел и подлое его нутро изучил хорошо. Сейчас позвоню - может, милиция что знает…
Итог разговора не успокоил - напротив, кажется, дело начинало принимать нешуточный оборот.
- Плохо всё, - вздохнул Василий, - побег случился этой ночью. Ушли трое. Вроде бы без оружия, но информация об оружии спорная, не подтверждена. В городе уже объявлено о побеге. А до нашего председателя просто ещё не дозвонились. Придётся действовать самим - каждая минута дорога. Вы, отец Михаил, возвращайтесь обратно в деревню: надо жителей предупредить. Только надо каким-то образом быстро обойти все дома...
- Ничего, Вася, найду Авдотью - она любую новость разнесёт по всему селу.
- Хорошо. Да, ещё… Отец Михаил, накажите: пусть взрослые не забывают про детей. Уходить надо всем до единого и как можно дальше из села: Тупонос не брезгует ничем. А мы с отцом Феогностом пойдём навстречу к «браткам»: задержать их надо во что бы то ни стало… Эх, оружия у нас нет…
- Есть оружие, - вспомнил Феогност, - мне рассказывали, что Елена, буфетчица, однажды приезжих врачей охотничьим ружьём пугала. Вон её дом, почти рядом.
- Ну а патроны у неё есть?
- Имеются, не сомневайтесь.
- А вы откуда про патроны-то знаете, отец Феогност?
- Долго объяснять, Василий Васильевич. Потом.
- Добро.
…Спросонья хозяйка ружья сразу не могла взять в толк, зачем к ней пришли две мужчин, и какое отношение к сбежавшим заключённым имеет её личный дробовик.
Пока Феогност объяснял Елене ситуацию, Василий без лишних церемоний закинул ружьишко себе на плечо, прихватил два десятка патронов с дробью, пяток - с картечью.
…Лес встретил недружелюбно.
Оба ходока спешили, едва переводя дыхание, пока окончательно не запыхались. Присели на густой мох.
- Василий Васильевич, а почему вы решили, будто бандиты побегут именно через Пегушино?
- Тсс, громко не говорите... Из всех сёл Пегушино ближе всего к зоне. Остальные расположены гораздо дальше, к тому же  - на открытой, не лесистой местности. А бандитам надо переодеться, запастись едой, схорониться... Вы, отец Феогност, говорят, родились в этих местах - скажите, где лучше всего организовать «тёплую встречу»?
- Лучше всего шагать на север. Минутах в десяти отсюда есть хорошее место: там лесные тропинки перекрещиваются. А в обход протоптанных троп пробираться тяжелее: болото, бурелом, еловый сухостой…
Указанное Феогностом место оказалось удачным: кусты и могучие разлапистые ели скрывали засаду, в то время как остальная местность просматривалась неплохо.
- Кажется, успели, - шепнул Василий, прилёг на траву, стал заряжать ружьё.
- В людей стрелять придётся? - с обречённостью спросил Феогност.
- До этого не дойдёт - живьём возьмём. Но наша главная задача - не дать бандитам возможности подойти к деревне. Если станут упрямиться, пальнём в воздух для острастки… Одно плохо в нашем деле: не покуришь даже. Цена папироски сейчас высо-о-кая…
- Василий Васильевич, вот вы говорите Тупонос, Тупонос… А почему у него такое прозвище?
- Нос у него вниз изогнут: в драке перебили.
- А может, вы всё-таки ошибаетесь и Тупонос не так страшен? Я, например, уверен: с каждым можно договориться, если вести себя достойно.
- Возможно, но жизнями пегушинцев рисковать нельзя.
- Поражаюсь я вашему спокойствию. Неужели весь день мы будем сидеть здесь без дела и разглядывать местность?
- Верное замечание, отец Феогност: нерационально двоим находиться там, где и один управится. Рассредоточимся. Вот, возьмите оружие, оно заряжено дробью. Если потребуется открывать огонь, стреляйте. Лучше по ногам. Я на разведку.
«Легко сказать «стреляй», - подумал Феогност, глядя на удаляющегося Василия. - Мне и в собаку-то целиться не приходилось. А если случайно человека угроблю? Как же после этого я стану проповедовать людям «не убий»? Нет, как бы обстоятельства ни сложились, а лишать человека жизни я не могу...»
Почти рядом хрустнула сухая ветка. Феогност присмотрелся и обмер: Василий, спрятавшись за деревом, делал знаки, чтобы священник держал оружие наготове. К засаде приближались люди в одежде одинакового синего цвета. Один из шедших с автоматом Калашникова за спиной выделялся своим носом, длинным, изогнутым вниз. Сомнений не оставалось - это Тупонос, главарь.
- Стой, стрелять буду, - раздался вдруг зычный голос Василия, вызвавший лёгкое замешательство в рядах бандитов.
- Так уж и стрелять. Невежлив  ты с гостями, хозяин, - крикнул кто-то из чужаков.
- Мы таким «гостям» порцию свинца выдаём. Выходи на поляну.
Главный бандит картинно ухмыльнулся, незаметно дал отмашку своему подельнику, чтобы тот обошёл противника сбоку. Но для вида послушался, вышел из укрытия:
- Будь по-твоему… Эй, смельчак, что-то голос мне твой знаком.  Не хоронись за деревом - покажись. Ого, с кем меня судьба свела! С Харламовым! Чего «своих» пугаешь? Или у ментов подрабатываешь?
Услышав, как главарь назвал его шофёра, Феогност едва не выронил из рук ружьё. Может, Василий Васильевич - это и есть тот самый Харламов, который спас его отца и с которым он мечтал встретиться всю жизнь?
Василий вновь подал голос:
- Я на себя работаю, Тупонос. А ты мне зубы не заговаривай: меня базаром не развести. Бросай оружие, медленно отходи назад и ложись на землю лицом вниз. Твоя башка под прицелом, так что пораскинь мозгами, если они у тебя есть, чем рискуешь. Вспомни, за свои слова я всегда отвечал.
- Приятно иметь дело с тем, кто за слова отвечает… Зуб, окажи любезность хозяину: дай ему достойный ответ.
Вместо слов лесную поляну прорезал выстрел.
Василий глухо застонал, медленно осел, уронив голову на колени.
Справа, из кустов, вылез здоровяк не то с карабином, не то с обрезом в руках.
Священник, не помня себя, вскинул ружьё и нажал на спусковой крючок. Послышался вопль; стрелявший детина выронил оружие и мешком рухнул в траву.
Кривонос ругнулся, быстро отступил назад и схоронился среди листвы.
А из-за деревьев выскочил третий бандит и со всех ног бросился наутёк.
Оставив ружьё, Феогност побежал к раненому Василию, но что-то с силой удало в спину, сбило с ног…