Дис. Глава 21. Стекло

— Нет, нет и нет, этот образец сюда, а семнадцатый можешь замерять, — проговорила Катерина, начиная уже немного нервничать из-за того, что ее новый подручный совсем ничего не смыслил в лабораторных делах. — Тош, ты считать умеешь? Я же говорю, все образцы по порядку, сначала эти, — она указала пальцем на несколько металлических брусков, которые лежали перед ним на столе, — а затем эти. А вот эти, которые отмечены красным, мы с тобой потом в дуговой печи нагреем. Там температура большая нужна и муфельная их не возьмет. Да, вот сейчас правильно. Теперь сопротивление замеряешь и можешь все записывать.
— А что потом с этими записями делать? — спросил Антон, аккуратно перенося показания приборов в простую тетрадь.
— Потом все в компьютер. Вечером распечатать и Павлу Андреевичу на стол в виде таблицы.
— А нельзя сразу в компьютер, ну, чтобы потом не переписывать.
Катерина задумалась:
— Да можно наверное, просто тогда тебе придется туда-сюда все время бегать. Не знаю, быстрей ли так выйдет.
                Антон решил пока не спорить со своей новой начальницей и предпочел делать все так, как она просила. «По крайней мере до тех пор, пока сам толком здесь не освоюсь», — сказал он себе. После чего, и уже по порядку стал закладывать опытные образцы в муфельную печь. Минут через десять, доведя их до нужной температуры, он образцы эти назад из печи вынимал и замерял их электрическое сопротивление. Так он провозился почти до обеда, после чего спросил, где находилась дуговая печь, намереваясь, по всей видимости, уже там продолжить эксперименты.
— Нет, Тош, — сказала ему Катерина, — с дуговой печью мы пока вместе с тобой работать будем. Там температура очень большая, плазма все-таки. Так что ты подожди чутка, пока я тут кое-что не доделаю, и мы тогда с тобой уже вместе в подвал пойдем. Она там у нас стоит. Мощная штука, выдает до десяти тысяч Кельвинов и расплавить в ней можно все что угодно. Причем энергии, что интересно, потребляет не много. Это новая печка из Германии, примерно год назад установили. Ты вот лучше забей пока все, что ты там на-замерял в компьютер. И табличку сделай. У меня на рабочем столе такие таблицы есть.
                Так прошло еще около часа. Наконец Катерина закончила со своими делами и они вместе отправились на цокольный этаж, прихватив с собой в коробке нужные образцы. Там Катерина включила электропитание, заложила образцы в печь и, установив нужную температуру, запустила агрегат. Дуговая печь работала очень тихо, почти неслышно, выдавая из своих недр ровный приглушенный гул.
— Это плазма, — пояснила Катерина, — когда Антон подошел к устройству и, облокотившись сверху, стал прислушиваться.
— А это не опасно, — спросил он, — ну, то что мы тут рядом стоим. Не фонит она, печка эта. Радиации нет?
— Ну ты, вообще, даешь студент, — Катерина засмеялась, — все уже забыл, чему тебя в институте учили. Какая радиация, Тош, там же просто ионизированный газ нагретый сильно. Да и защита-то какая, погляди. Ты вот сейчас оперся рукой на печь, а даже близко не представляешь, какая там внутри температура.
— Какая? — Антон убрал руку.
— Пять тысяч Кельвинов, как на Солнце. Но на поверхности, конечно. Впрочем, ладно, все это лирика. Давай-ка лучше ты теперь сам. Вот, видишь, кнопка зеленая, — жми ее. Так. А теперь выключай рубильник, это по технике безопасности положено. А теперь продувай печь, вон та кнопка, сбоку. Все. А теперь можешь вынимать образцы. И рукавицы не забудь надеть, — Катя опять засмеялась.
                Антон послушно исполнил все, что говорила ему Катерина и, взяв щипцы, полез за образцами в печь. И он уже перенес из нее несколько разогретых ванночек с расплавленным металлом на специальный поднос на полу, как вдруг заметил внутри нечто странное. Он на миг сначала замер в удивлении, разглядывая это нечто, а затем полез еще раз в печь и вытащил этот предмет наружу.
                Это выглядело как некий плоский, почти совершенно прозрачный завиток. То ли стеклянный, то ли просто воздушный, который, не остыв еще до конца, слабо изгибался по краям вниз. Размером он был примерно с ладонь, а по весу, — Антон инстинктивно попробовал определить, покачав его в щипцах, — очень легкий, почти невесомый. Катерина подошла к своему лаборанту и тоже уставилась на предмет. Наконец она спешно надела защитные рукавицы и взяла его в руку. Да, действительно, «стеклянный» завиток был почти невесомым, отчего Катерина, убрав из-под него ладонь, просто отпустила его. От этого завиток сначала немного поднялся в воздухе, а затем стал очень медленно все-таки опускаться. И тут Катерина уже не выдержала:
— Ты чего это такое сделал? — обратилась она к своему подчиненному немного не своим голосом. — Потом чуть прокашлялась и повторила вопрос.
                Однако сам «первооткрыватель» был, похоже, удивлен не меньше своей начальницы, поскольку также смотрел во все глаза на плавно опускающийся в воздухе завиток, не произнося при этом ни единого слова. Наконец завиток все же коснулся пола, после чего, слегка подпрыгнув, опустился уже окончательно. Это было похоже, как если бы некий, не очень тяжелый предмет бросили в воду. Но сейчас-то все происходило в воздухе, отчего и выглядело, ну очень необычно. Антон дотронулся до завитка, а потом снял рукавицу и еще раз поднес к нему руку. После чего смело поднял его и стал уже более внимательно разглядывать.
— Что, холодный? — спросила Катерина чуть ли не всем телом прижавшись к Антону и также в беспредельном изумлении рассматривая завиток.
— Ага, — ответил тот, после чего посмотрел на девушку.
                Их лица теперь оказались совсем рядом, поэтому в любой другой ситуации, все это могло бы закончиться и иначе. Однако сейчас молодые люди были настолько увлечены увиденным, что, повернув головы назад, стали вновь рассматривать стеклянный предмет. И все же Катерина пришла в себя первой.
— Тут стой, Тош, — произнесла она, снимая рукавицы, — я сейчас быстро. Только Павлу Андреевичу позвоню с первого этажа, а то тут мобильный не ловит. Стой и никуда не уходи. И этот… образец не потеряй, — крикнула она уже поднимаясь по лестнице.
                Антон остался ждать. Он, конечно, все еще рассматривал этот завиток, пытаясь сообразить, что же это такое у него сейчас получилось. Ну образцы, ну печь. Но ведь Катерина, наверное, тут уже много раз вот так все разогревала и ничего похожего не происходило. Значит, если рассуждать логически, эта штука, появилась именно потому, что он сам все делал. «Ну делал и делал. А чего я такого делал-то? — спросил он себя почти риторически. — Я же тут просто стоял рядом и все. Облокотился еще на печь рукой и…» — Антон замер. Потому что в тот момент совершенно точно вспомнил, что уже проделывал нечто подобное и кстати совсем недавно, когда собирался ехать на работу с Натальей Сергеевной. Он тогда, и ведь именно вот так, рукой, провел по одному из этих гигантских «протуберанцев», которые вырывались из-под земли. И даже примерно такой же завиток у него тогда и получился, когда часть поднимающегося непрерывного потока немного отошла в сторону. Вот только потом она опять ушла под землю. А сейчас, вон, видишь, в печке осталась. Антон сел. Потому, что теперь понял все. И, да, — это было открытие. Случайное, глупое, странное, но открытие, которого ни один человек на земле не смог бы совершить.
                Минут через десять примерно, нехотя и очень вальяжно в подвал спустился Павел Андреевич с Катериной, которая буквально вилась вокруг него, старательно пересказывая подробности недавнего происшествия. Однако Павел Андреевич был серьезным ученым и не раз уже сталкивался с подобными случаями, когда его подчиненные или даже еще просто студенты, ну прямо-таки прибегали к нему, взахлеб рассказывая о том, чего они там такого невероятного у себя на-открывали. Однако на этот раз, посмотрев на полупрозрачный завиток, он действительно очень заинтересовался и стал обо всем Катю расспрашивать. А та даже ничего толком и объяснить-то не могла, все время указывая то на застывшие уже образцы металлических сплавов в ванночках, то на печь, то на самого Антона. Павел Андреевич посмотрел теперь и на катиного лаборанта.
— Ну те-с, молодой человек, а вы что скажите? — обратился он с интонацией свойственной лишь людям науки к Антону, — как вы все это объясняете?
— Я? — Антон немного растерялся, — да я вот тут стоял, возле печи. А до этого образцы в нее закладывал, а еще…
                И тут Павел Андреевич с Катериной одновременно просто-таки уставились на него. И не потому даже, что с ним было что-то не так или он вел себя как-то странно, а потому что совершенно точно поняли, что Антон чего-то не договаривал. Это так ясно читалось в его глазах и выражении лица, что они, причем сразу оба медленно подошли к нему, а Павел Андреевич, взяв еще за руку, стал немного даже и успокаивать, при этом не переставая пристально смотреть ему в глаза.
— Антошка, ну ты что, — проговорил он совсем по-отечески, — если ты что-то знаешь, то скажи нам, — он глянут на Катерину. — Впрочем, если не хочешь, то можешь и не говорить. Но только скажи, ты понимаешь в чем тут дело?
Антон кивнул головой. Павел Андреевич опять мельком, но уже выразительно посмотрел на свою подчиненную.
— Но… а если так, то ты можешь опять, ну, вот это самое сделать, — он указал на стеклянный завиток, который Катерина держала в своей руке.
                Антон снова кивнул. На это Павел Андреевич теперь уже почти гордо посмотрел сначала на Катю, потом на Антона и, закурив трубку, которую вытащил из внутреннего кармана пиджака, попросил повторить эксперимент. Антон послушно исполнил все, что было велено. Он только еще раз уточнил у Кати, как включалась печь, после чего вновь подошел к ней и опустил руку на ее крышку. Так он стоял минут десять, лишь молча поглядывая то на Катю, то на своего бывшего преподавателя. Наконец он сказал, что печь можно выключать. Потом еще несколько минут ее продували, чтобы сбить температуру, а затем Антон вновь полез в нее щипцами. Оттуда он достал сразу два точно таких же полупрозрачных завитка, как и тот, что находился у Кати. Павел Андреевич теперь уже ничего не сказал. Он лишь погладил Катю по руке, словно тоже успокаивая, после чего неспешно направился наверх по лестнице. И только уже оттуда крикнул вниз:
— Жду вас обоих у себя в кабинете через полчаса, с образцами.
                И все. Заведующий кафедрой математической физики был явно немногословен. Да он, признаться, и не мог тогда особенно говорить. Потому что на самом деле был просто потрясен и едва ли не шокирован увиденным. Ведь он работал с различными материалами вот уже лет сорок, но никогда еще ничего даже отдаленно похожего не видел. Ведь это стекло было совсем невесомым. Почти как воздух. И оно было явно твердым, а возможно и гибким. То есть материалом просто нереальным, фантастическим материалом, таким, создать который он никогда даже и не мечтал.
                Прошло около получаса. И двое его незадачливых подчиненных уже стояли у него в кабинете. А сам Павел Андреевич, покуривая трубку, по этому кабинету вальяжно прохаживался, отмеряя расстояние от одного угла до другого. Наконец дверь его кабинета едва слышно скрипнула и растворилась. На пороге стоял сам ректор Университета, а по совместительству еще и руководитель научно-исследовательского института, Аркадий Николаевич Горский. Молча кивнув всем присутствующим, он прямиком подошел сначала к Антону и внимательно посмотрел на него. После чего взял в руку стеклянный завиток услужливо переданный ему Павлом Андреевичем, и стал его изучать. Он, конечно, также проверил его сначала на вес, покачав в руке. Затем поднес завиток к окну и посмотрел на просвет. Потом попробовал сломать, но безуспешно. Потом подошел к столу и, взяв тяжелое пресс-папье, легонько стукнул им по завитку. Потом еще раз, положив при этом завиток уже на сам стол, и потом опять. И вот уже после этого, третьего раза, у него и у самого слегка округлились глаза, отчего он, теперь уже не в силах более сдерживать эмоции, обратился ко всем присутствующим:
— Так он у вас еще и ковкий!
                После чего все четверо столпились вокруг стола и принялись изучать отметины на завитке. А Павел Андреевич, по всей видимости, преисполненный гордостью за своего бывшего студента, произнес:
— Ну, что я вам говорил Аркадий Николаевич, сткло-с, — он отчего-то перешел на старорусское наречие, — да еще и легкое. Прозрачное и ковкое. Ну, что вы на это скажете? — он подошел к Антону и, взяв того за плечо по этому плечу легонько похлопал. — Вот каких лаборантов воспитываем. Он ведь, знаете, уже повторил сейчас этот эксперимент и прямо при мне, когда я попросил. Правда, я ни черта все равно не понял, но вот эти два образца, — он указал на два других, более крупных завитка, — были получены им уже непосредственно в моем присутствии. Под чутким руководством Екатерины Петровны, — Павел Андреевич притянул к себе и Катю.
                На это Аркадий Николаевич, видимо уже немного успокоившись, строго проговорил:
— Так, — всем сегодня быть в Университете. Никаких отлучек ни домой, ни по любым другим делам. Секретаршу быстро ко мне, — он обратился к Павлу Андреевичу, — она где-то во втором корпусе трудовые анкеты собирает, — срочно! Пусть сейчас же, сейчас же, — повторил он, чуть повысив голос, — связывается с патентным бюро. Ну, с тем, что оформляло нам заявку в прошлый раз. Мне все равно, какой счет они нам выставят, но чтобы прислали поверенных без промедления. А те пусть работают. Хоть всю ночь сидят здесь и регистрируют образцы, — он указал на завитки на столе, — но чтобы к завтрашнему утру заявка в патентный отдел была готова. Сам процесс пусть пока не описывают, это уже наша забота. Тут, как говориться, спешить не стоит. Но вот этого, — он указал на Антона, — теперь всегда держите под рукой. Вы сейчас где живете, молодой человек? — обратился он уже непосредственно к Антону.
— Да нигде пока, — ответил тот, слегка разведя руками, — вот у Катерины сегодня ночевал, а потом… в общежитие хотели поселить, — он посмотрел на Павла Андреевича.
— Нет, — все так же строго проговорил Горский, — общежитие, это не годится. Уж лучше и вправду, — он посмотрел на Катю, — может у вас пусть пока поживет? Несколько дней.
Все посмотрели на девушку. А та так растерялась под пристальным взглядом сразу троих мужчин, что смогла лишь робко пожать плечами, раскрасневшись при этом.
— Вот и отлично, — распорядился Горский, — значит этот вопрос пока отпадает. Тогда я сам теперь уже свяжусь с коллегами из других НИИ, чтобы собрать кого надо и чтобы не возникло потом вопросов с приоритетом. Сегодня у нас с вами будет научная конференция, — обратился он опять ко всей троице с какой-то странной улыбкой. — И вы будете уже там всем рассказывать, чего такого в своей лаборатории на-выплавляли.
                Но тут он вдруг словно бы оттаял и, с плохо скрываемым энтузиазмом, крепко пожал руку сначала Павлу Андреевичу, а затем и Антону. Катерину же он просто погладил по голове. После чего бодро вышел из кабинета.