Река времени

Вы устали от трудов и присели передохнуть. Перед вами медленно течёт большая незнакомая река. Невдалеке к тонкой жердине прибита старая полусгнившая табличка. Что написано – не разобрать. С минуту усталость и любопытство делят остаток ваших сил. Но вот любопытство всё же берёт верх, вы приподнимаетесь, подходите к жердине и, щурясь на заходящее солнце, читаете: «Река Времени»…

Русло этой странной реки вьётся змейкой среди житейских холмов и где-то вдалеке успокаивается, пополняя море Забвения. Течёт река. Ветер гонит волнистую рябь на отмель. Волны ласкают берег, пенятся, скатываются назад и исчезают в массе уходящей жизни.

Мы, строим дома, сажаем деревья, трудимся над продолжением рода. Почему о нас не помнит земная Лета? Может быть, потому, что мы не только рождаем своих сыновей, но и убиваем чужих; не столько строим, сколько разрушаем дома друг друга и рубим на канцелярские бланки высокие корабельные леса, которые насадили наши деды? Своими руками вырубаем память о себе из книги Жизни, вычёркиваем даже неплохо написанные страницы...
С другой стороны, необязательные знания о похождениях Ламанчского идальго мы бережно храним столетиями, а слово «Сервантес» употребляем в ряду базовых знаний об Испании и всём человечестве. Почему так?

Анонсирую мысль: нас от твари отличает то, что ОСМЫСЛЕНИЕ ЖИЗНИ И ЖИЗНЕННЫЕ ИДЕАЛЫ мы порой ставим ДОРОЖЕ САМОЙ ЖИЗНИ. Ради  утверждения Смысла бытия мы готовы страдать, как Сервантес, как Максим Грек, даже умереть на костре, как Джордано Бруно и тысячи христианских мучеников! Не все,конечно.

Наверное, Бог с улыбкой смотрит на европейский запад, заваленный био-товарами для удовлетворения велеречивых прихотей человеческой плоти. И с грустью наблюдает, как эта тварная проказа всё более проникает в милые Его сердцу Россию, Белоруссию и Украину... Будучи рачительным хозяином, Бог не спешит вмешиваться в новый демократический порядок отношений, который придумали себе люди. "Если они исповедуют демократию, значит, не верят в Меня, - думает Вседержитель, - ну какая может быть демократия между человеком и Богом? Но т.к. Я есьм, - при этих словах Господь взглянул на Своё отражение в ледовом зеркале огромного арктического озера, - ну да, вот же Я,.. то рано или поздно человеческая демократия лопнет от собственной внутренней злости.
Трудно рассудить миром даже двух претендентов на одно место под солнцем, а тут их целый миллениум. И каждый говорит "Имею право!"

Однако, прекратим дерзостные измышления о Боге и вернёмся на Землю.
Неистовый Ван Гог – пример абсолютного подчинения всех жизненных сил идее общечеловеческой любви. Десять отчаянных лет он служил людям своим художеством как христианский проповедник. Наверное, надо уметь так распять себя за людей, чтобы хоть на какое-то время остаться в их неблагодарной памяти! Мы смотрим на его автопортреты с вязанками кистей и наивно полагаем, что он кисточками выписывал вихри на своих холстах. Нет! Живописный мазок Ван Гога – это след кровоточивых стигматов художника-мученика. Попробуйте мысленно сжать свои благополучные десятилетия в одно неистовое, смертельное, может, тогда и вы, потеснив великих, попадёте в Историю.
 
Течёт река времени. Тонут, оседают на дно напитавшиеся «речной влагой» коряги и круглый лес-топляк. Редкие брызги пены подхватывает ветер и орошает окрестные берега. Новые и новые пряди человеческих волн скользят вдоль залитых солнцем виноградников Арля, где Винсент вот уже третье столетие подряд пишет свои замысловатые картины.
А в заснеженном Петербурге гривастый акварелист и поэт Макс Волошин пропихивает своё тучное тело в узкую дверную щель и, восторженно краснея, вторую сотню лет знакомится с юной поэтессой Мариной Цветаевой…