Совесть

Совещание закончилось вовремя, акценты были расставлены,  подчиненные получили цэу и выговоры, рабочий день закончился. Мелкая воробьиная дребедень кучно оглашала окрестности своим гомоном.
-Быть осадкам, - мимоходом отметил про себя   Федор Викторович.
Обогнув чугунный канализационный люк, попавшийся на пути, он подошел к своей машине, сел в нее, завел мотор и уже собирался тронуться с места, как краем глаза заметил позади себя какое-то шевеление.
-Да не дрейфь ты, - тяжелая ладонь легла на его плечо.
-Я п-позову на помощь, - заикающимся и вдруг севшим голосом просипел он.
-Зови, - расхохотался сидевший позади него человек, - будет, что рассказать органам о твоих проделках.
Проделок в жизни Федора Викторовича было предостаточно, поэтому звать на помощь он как-то сразу передумал и немного успокоился.
-Грабитель, - пришла ему в голову единственная верная мысль. Грабителей он не боялся. Во-первых, у него никогда не было при себе наличных больше пары тысячи рублей. Во-вторых, деловые и криминальные  связи помогли бы ему в кратчайшее время разыскать наглеца и наказать того.
-Да нафиг мне твои деньги, - ухмыльнулся сидевший позади человек. – Мыслишь шаблонно, родственничек.
И вдруг каким-то неведомым образом оказался на переднем сидении – по правую руку от владельца машины.
-А рожа у него бандитская, - вновь разволновавшись, подумал Федор Викторович.
-Нечего на зеркало пенять, - словно угадав его мысли, тут же ответил гость. – Давай-ка лучше выруливай со стоянки, и поехали, поужинаем. Жрать охота!
-Между прочим, я ужинаю дома, - воспротивился Федор Викторович.
-Знаю, - отмахнулась бандитская рожа. – И обедаешь тоже дома – по два часа вместо одного. Пищеварение подводит?
-А какое тебе дело до моего времени? – Перешел в наступление Федор Викторович так как знал, что лучший способ обороны – это нападение.
-Так ты ж на чиновничьей должности, у тебя и рабочий график есть, а тут такое его нарушение.
-Не твоего ума дело, - огрызнулся в ответ хозяин машины. – У меня день ненормированный.
-Доходы у тебя ненормированные, - скорчила ехидную гримасу бандитская рожа.
Федор Викторович зло посмотрел на гостя. Небритая физиономия, наглые глаза, над бровью небольшой еле заметный шрам.
-Прямо, как у меня, - мелькнула мысль.
-А у меня и имя твое – Федор, - доложил тут же гость. Он явно читал мысли. – Хватит болтовни, поехали!
-Куда? – Федор Викторович не собирался сдаваться невесть кому, и уже приготовился, открыв резко дверь, выскочить   из машины.
Неожиданно защелки   дверей сработали, отрезав  путь к отступлению.
-Не торопись ты! – Строго взглянул на Федора Викторовича гость. – Поехали, поговорим, покушаем, а там – гуляй Вася…
Машина плавно стронулась с места, выехала со стоянки и влилась в поток других машин на улице.
-Скромничаешь, - похлопал ладонью по передней панели гость. – А мог бы купить и что-то посолиднее.
-Это рабочий автомобиль.
-Ах, ну да… - Богатство не в роскоши, богатство - в скромности, - снова непонятно чему ухмыльнулся тезка. – Так ты до смерти не насладишься жизнью.
-Не ради этого живу, - огрызнулся Федор Викторович. – Куда едем?
Странно, но чувство страха у него совершенно прошло – было в человеке, сидящем на пассажирском сидении что-то близкое, знакомое…
-За городом на трассе есть неплохая забегаловка, - там и поужинаем. – Тут недалеко.
Через двадцать минут они уже сидели в придорожном кафе и Федор Викторович с брезгливостью оглядывался вокруг.
-Кафешка как кафешка, и лишних глаз нет рядом, - пояснил тезка. – А кормят здесь  хорошо. Ты что будешь?
Рисковать своим здоровьем Федор Викторович, ведший здоровый образ жизни, не собирался, поэтому заказал минеральную воду в бутылке.
-Смотри, не растолстей, - съехидничал собеседник и заказал себе: шашлыки – три штуки, острый кетчуп, двойной  салат из кальмаров с майонезом, пять кусков хлеба, борщ «Украинский», двойную порцию котлеты по-ленинградски с картофелем, бутылку водки. – Чай и сладкое принесут потом, - пояснил он пораженному Федору Викторовичу. – Не люблю холодные напитки, кроме «беленькой».
-Не хочешь? – Хитро прищурившись, кивнул он ему. – Смотри, сколько вкуснятины!
Федор Викторович невольно сглотнул слюну – он бы с удовольствием немного «отравился», но выдержит ли столько жиров и химии организм?
-Выдержит! – Подбодрил его «родственничек», и крикнул стоявшей за стойкой девушке – тоже самое еще один раз!
-Только без водки, - заупрямился Федор Викторович.
-Извини, друг, элитных коньяков, к которым ты привык, здесь не держат – покупать некому.  А водка не паленая – я ее по запаху чувствую.
Алкоголь, плотная   и богатая белками пища привели  Федора Викторовича в хорошее расположение духа.
-А с чего ты взял, что мой родственник? – полюбопытствовал он, между второй и третьей рюмками, у  Федора.
--Во-первых, я твоя копия…
-Не очень, - сморщился Федор Матвеевич. – Я выгляжу куда лучше.
«Родственник» хлопнул еще рюмашечку, затолкал в рот сразу два куска шашлыка, прожевал, сглотнул и только потом ответил:
-Это от распутной жизни. Знаешь, алкоголь, неумеренность в еде, близкие и частые контакты с женским полом. Тут поневоле будешь не в форме. Но, уверяю, стоит мне посидеть месяц на диете, побриться, сделать прическу, как у тебя, одеться соответственно занимаемому тобой положению, нас никто не различит.
Федор Викторович внимательно пригляделся к собеседнику. Пожалуй, да…
-Тогда по чьей линии ты мне родственник?
-По прямой… - взялся за третий шашлык тезка. – Я – это ты сам.
-То есть?
-Совесть я твоя.
-Совесть? – Откинулся на спинку стула Федор Викторович и искренне рассмеялся. – Так она же женщина!
-У женщин – женщина, у мужчин – мужчина, - сытно срыгнул тезка, и Федор Викторович поморщился – что за воспитание! – Ты что думаешь, что совесть – это такое невесомое и полупрозрачное существо, с кудряшками, идеальной фигуркой и крылышками? Совесть – точная копия человека, отражающая все его хорошие или плохие черты. Это поначалу мы – совести, нежные и пушистые. А когда человек взрослеет, грубеем и мы.
-Вот, смотри, - вынул он пачку фотографий и шлепнул ими об стол. – История моей и твоей  жизни.
На первых черно-белых снимках Федор Викторович узнал себя – маленьким, потом – школьником, потом студентом. На цветных фото было уже иное лицо – чем старше становился человек, тем больше алчности, хитрости, греховности прорисовывалось в его чертах. А на последних фото он был стопроцентно похож на тезку.
-Я пытался, как совесть, увести тебя к прекрасному, - разделил надвое  вилкой котлету тезка, - привести к вере. Да толку. Ты, когда понял, что можно безнаказанно красть у государства и людей деньги, забыл обо всем. И сердце твое обросло жиром – не пробиться через эту преграду уже ничему хорошему.
Тезка наколол на вилку   внушительный кусок котлеты и, затолкав его в рот, аппетитно зачамкал.
-Тогда и я пустился во все тяжкие – куда было деваться? Сидеть и скулить от безысходности в уголке тебя самого – никогда! Я тоже гордый!
Федор Викторович молча налил до краев рюмку, и опрокинул ее в горло.
-Я не такой!
-А какой же? – Тезка уже дожевал второй кусок котлеты. – Это  снаружи  ты вымытый, приятно пахнущий, в чистой новой рубашке, галстуке в полосочку. Одет с иголочки, не спорю. Но внутри – гниль. Снаружи ты человек, изнутри – такового нет.
-Врешь! – выпитое ударило Федору Викторовичу в голову. – Во мне много хорошего! Я сделал много хороших дел, я верю в Бога!
Федор вытер тыльной стороной ладони жирные губы.
-Все твои хорошие дела делались на краденные у людей деньги, так что здесь ты в минусе. А Бог…  И бесы верят в него, да только бесами и остаются.
Зависла минутная тяжелая пауза.
Федор Викторович молча переваривал услышанное, а тезка ковырялся в зубах спичкой.
-Одно в тебе хорошо, - первым нарушил молчание Федор, - ты не куришь, а в остальном… - И он принялся за салат, выгребая его ложкой.
-Ты не моя совесть! – Встал «в защитную стойку» Федор Викторович.
-На, смотри! - И тезка выложил на стол перед ним паспорт. – Копия твоего.
-А тебе зачем такой документ? – С подозрением взглянул на собеседника Федор Викторович.
-Так и мы живем по правилам людей: работаем, любим, едим, ходим в гости. Мы как вы.
Холодная водка согрела, расслабила, но мысли не путались и Федор Викторович сказал:
-Совесть, говоришь…
Тезка кивнул.
-Не верю я тебе, - рубанул по столу ладонью Федор Викторович. – Не  такой я! Это ты – проходимец  и пьяница, и пытаешься развести меня на деньги!
-На эти, что ли? – И тезка вынул из кармана спортивной куртки, в которую был одет, пачку долларов. – Да их у меня, как грязи.
-Где взял? – Внутренне напрягся Федор Викторович.
-С твоего счета. И еще возьму, сколько нужно.  Ты что думаешь, я не знаю, где и сколько у тебя лежит? – И тезка откровенно расхохотался.
Смотри, - и он подвинул к нему листок с несколькими печатными строками. – Тут номера твоих счетов в зарубежных и отечественных банках, и цифры – где  и сколько лежит денег. Ничего не пропущено. А еще у тебя в подвале дома замурована кубышка с драгоценными камушками – миллионов на 5-7 в евро – на всякий случай, на черный день. У меня все как в бухгалтерии.
-Как ты смеешь!.. Вскочил со стула Федор Викторович. – Это мои деньги!
-Я, как совесть, тоже твой… - парировал тезка. – Только это ты  меня такого  создал, ты! Значит и капиталы твои – мои тоже! Пойми, - и он, перегнувшись через стол, по-свойски потрепал севшего на стул Федора Викторовича по щеке, -   у тебя есть совесть  - я. У меня же ее нет, так что делаю, что хочу.
-Ненавижу! – Из-подо лба взглянул Федор Викторович на собеседника.
-Взаимно! – Самодовольно улыбнулся тот и поднял наполненную до краев рюмку. – Давай выпьем за взаимопонимание!
-Не буду, - отодвинул рюмку Федор Викторович. – Мне пора, я ухожу.
-Уже уходишь? – Изобразил грусть собеседник. – А как же приятный романтический вечер? За все плачу! Хочешь, закажу цыган – петь, танцевать  будут!
Нет, - встал Федор Викторович.
-Ну и вали колбаской по Малой Спасской, - взмахнул рукой в  повелительном жесте собеседник. – Велика потеря. Все равно тебе от меня никуда не деться, даже после смерти – вместе за твои грехи расплачиваться будем. Так что бросай   свой здоровый образ жизни и оторвись напоследок! А то так и помрешь трезвый и чистый – скукотища какая…
Федор Викторович никогда не садился за руль выпившим. А теперь сел, только таковым   он себя не чувствовал. Оскорбленным и униженным – да, но трезвым.
Вечер прошел для него в «скомканных» чувствах  и, чтобы уснуть, Федор Викторович принял снотворное. А утром проснулся   отдохнувшим и в хорошем настроении.
-Приснилось, - подумалось он о вчерашней встрече, и стал собираться на работу. Ощущения реальности происходившего вчера события в нем не было, как и запаха алкоголя. А вот изжога – признак нездоровой пищи, все же была…