эпизод третий

|

- но на тот момент мы уже ничего друг для друга не значили. - сквозь пьяный угар услышал я. Все, что я мог ответить, было лишь "ничего себе".
Это была очередная попойка на какой-то снятой квартире, пропахнувшей дымом, перегаром и потом. Из открытых окон просачивалась ночная прохлада и свежесть, но она никак не могла наполнить квартиру новым воздухом. Оставалось лишь вдыхать пары алкоголя, сигаретный дым и её парфюм.

- идём на улицу, я не могу здесь дышать. - предложила она. Я охотно согласился.

Меня звали М####. На тот момент мне было 18 лет, тот самый период всепоглощающей романтики, грязнейшего разврата и поиска. Я был довольно хорош собой, неглуп и умел красиво говорить - это все мне помогало завоевывать любовь других. Я пользовался довольно большой популярностью у девушек и мне это дико нравилось. Ни одну из них я не оставлял без внимания, это была своего рода игра, "брать на слабо" самого себя.
Поэтому и знакомство с Соней я расценил как очередной раунд, уровень. Я знал, что она что-то "из ряда вон выходящее" (один мой хороший знакомый знатно её прорекламировал, да так, что я сам захотел её увидеть), но, я слабо верил в её исключительность. На вид она обычная представительница своего поколения - девушка-загадка, мыслитель и автор с тонким чувством мира.  Единственное, что её выделяло из массы мною когда-либо увиденных, это её акцент (как я позже узнал, она была не из нашего города).
Я и правда не понимал, почему ее считают "не такой", необычной и единственной в своём роде.
Но есть одно "но", причина, по которой мой рассказ продолжается, наша история пишется, а жизнь течёт дальше.
Она слишком сильно любила себя. Настолько сильно, что на первый взгляд тебе правда покажется, что она приняла себя такой, какая она есть. Что она верит в свои убеждения, что она лучше тебя. Это меня и зацепило в Софии, проснулся охотничий инстинкт, черт бы его побрал. Я захотел доказать ей и себе, что она далеко не почитаемый идол и её исключительность - лишь тщательно продуманный ею образ. Идеально сыгранная роль.


||

Мы вышли на улицу. Свежий летний воздух ворвался в легкие и заставил вздохнуть полной грудью. Вокруг было так тихо, что, казалось, весь мир затих в то мгновение, Будто все существующее боялось спугнуть нашу искренность. Соня говорила. Её голос проникал в самые отдалённые точки планеты, он настолько гармонично сливался с этой темной, леденяще спокойной ночью, что мне оставалось лишь закрыть глаза и поддаться течению.
Я не знаю, что это было, вино или вдруг возникшая близость заставила меня говорить, но я решился рассказать Соне все, что так давно съедало меня изнутри. Я был уверен, что мы никогда больше не увидимся, а если даже это и произойдёт, то это точно будет нескоро.
Совершенно неважно, что я говорил. И не то чтобы я не могу или не хочу об этом рассказывать, наоборот, с великим удовольствием, но единственное, что нужно отметить в моей, как позднее я начал её называть, исповеди, это лишь то, как слушала меня София.
Её поразительно пустые глаза впитывали все, что я ей говорил. Создавалось впечатление, что моя речь - единственное, что она может сохранить, и она пыталась запомнить каждый мой вздох, каждое моё мельчайшее движение, запомнить отчетливо, ничего не пропустив.

В тот момент я понял, что просто так это не закончится.


             * * *



Прошло несколько недель.

После той ночи, я был вынужден уехать на неопределённый срок из города по очень важному делу. мы с Соней все еще поддерживали общение, круглосуточно общаясь в интернете. я часто звонил ей, мы много переписывались и обсуждали любые вещи, приходящие к нам в голову. Мы засыпали и просыпались вместе, я не мог представить с кем я могу ещё так много говорить. Постоянные звонки, ночные откровения, рассказы из жизни не заканчивались, да и не собирались заканчиваться. Я знал о ней, как мне казалось, все и даже больше. Она очень быстро мне открылась (может, она сама по себе была такая), но то, что я чувствовал себя с ней исключительным было фактом. Её недомолвки , которые я сразу понимал, неиспользование конкретных слов, а лишь тонкие намёки на смысл, возбуждали мой интерес. Я не привязался к ней, но мне было интересно говорить ей это, видеть, как она расцветает на глазах и влюбляется. Я играл с нею в её игру, подпитывал её образ, создавая впечатление, что это она управляет происходящим, а не я. Это может звучать цинично и самолюбиво, я сам понимаю это, но в нашем спектакле главная роль - моя.

Мы часто вспоминали ту ночь, придумывали, что бы было, если кто-то что-то сделал по другому и благодарили Вселенную за то, что все-таки произошло именно так.

Вы представляете, я влюбил её в себя. Все оказалось не то чтобы проще, чем я ожидал, наоборот. самым главной странностью было то,что я не потерял к ней интереса. она все так же интриговала меня и удивляла. Я думал, что влюбился и могу быть, наконец, счастлив. Я чувствовал себя с нею выше, умнее, лучше и мой эгоизм ликовал. Я любил её, потому что любил себя.


Самовнушение - опаснейшая вещь современности. С ней не сравнятся ни атомные бомбы, ни мировые войны - ничего. С помощью этого адского плода человеческого разума, люди могут добиваться всего, что угодно без особых усилий. Вера - бич современности и говорится тут не о церкви или чем-то ещё грязном и неправильном, здесь говорится о Вере искренней, Вере человеческой, Вере в самого себя. Создание иллюзии собственной значимости - вот цель любого живущего на земле.
Но, как известно, об иллюзии больнее всего разбиваются.



|||


Светило августовское солнце. Воздух был наполнен грустью уходящего лета и запахом скорой разливающейся осени. Люди вокруг наслаждались последними свободными минутами от забот, дел, работы и прочих проблем, почему-то резко наваливающихся с приходом Сентября. Небо было уже нежно голубым, облака, как сгустки мыслей, лениво плыли по горизонту. Дым от её сигареты уплывал куда-то далеко вверх, за нашими мыслями; холодный лимонад в наших стаканах соблазнял, но все ещё не был тронут - мы много говорили, много думали, размышляли над сутью нашего общения, мы искали в этом смысл, как впрочем, во всем когда-либо происходящим в нашей жизни. У меня не было интереса искать в этом знак вселенной, карму, благодать - я лишь наслаждался её невинными попытками сделать свою жизнь интереснее и загадочнее, я наслаждался её искренним убеждением в невозможности конца, я наслаждался ею. К тому моменту я потерял искреннее недоумение и непонимание её действий, потерял желание понять её, потерял страсть к заботе о ней, я стал безразличен к её огню.
А она пылала ещё ярче.
Понимала ли она то, что я лишь из своего воспитания и нужды в логическом окончании сидел с ней рядом, все ещё писал и звонил - не знаю. Я многого не знал, но признаюсь в этом лишь потому что не вижу смысла и надобности в этих знаниях.

Да, я циничный, да, я тварь, дрянь, ужаснейший человек, из когда- либо встреченных вами, но я таков. И я принял себя таким, наверное. Сколько написано о таких, как я - людей потерявшихся, деструктивных, не знающих что делать, но держащим Марку, все ещё чётко соответствующим свою образу. Почему этих людей считают гениями? Это не ново, более того, чёртову тысячу разу избито любым думающим человеком в ночи. Хотя,признание всему миру, что ты таков, что ты жалок, мелок и убог и трудно просматриваемое меж строк раскаяние уже достойно какого-то громкого названия.

Нет! Я должен сказать правду.
Для чего писать все это, позиционируя все как откровение, но не быть до конца честным?

Я страдал. Страдал больно, страдал дико, страдал по-животному искренне; так, как страдал каждый из Вас, но скрывали сами от себя это. Этого не принимают, этого бояться, этого стыдятся; Об этом не говорят друзьям, не пишут в дневники, эта мысль в голове, как опухоль, с каждым днём все больше и ужасней, все более болезненная, все более сложная и неисправимая.
Я понимал, что люблю искренне своё состояние рядом с Соней. Она растила во мне что-то очень доброе и светлое, даже, может, и эту способность к раскаянию. Её любовь ко мне, всеобъемлющая, яркая, горячая, страстная, почти неправильная, влияла на меня безвозвратно, не давая возможности продохнуть и успокоиться; она была постоянной, сильной и искренней. Меня никто и никогда так не ощущал, как она; никто и никогда не давал мне столько сил и желания действовать, никто и никогда так красиво чувствовал желание быть со мной. Меня жгло это изнутри, почти вызывая слезы, ночные рыдания до спазма в легких. Мне было страшно осознавать, что такого я больше, может быть, не получу; а я - холоден. Абсолютно холоден.
Я любил её как-то по-другому. Я питал к ней чистое чувство, наполненное добротой и сиянием, как собаки любят своих хозяев, но я не мог больше держать её за руку, не мог целовать её так же чувственно, как целовал.
Ещё хуже мне становилось от осознания того, что она этого не знала. И я лжец.


- идём пройдёмся? Я не могу сидеть на одном месте долгое время - предложил я, на что она ответила лишь кивком.
Мы вышли из кафе и пошли вдоль улицы к скверу, где всегда была Тень, но, почему-то, там никогда никто не гулял.

Палящее полуденное солнце жарило, почти испепеляя любые высокие мысли. Ты думал лишь о том, как бы быстрее ощутить прохладу, как бы быстрее скрыться от вездесущих лучей. Лишь одна капля с неба помогла бы в тот момент, мне бы стало гораздо легче и проще. Но её не было, а к этому моменту мы уже дошли до нашей скамейки под разросшейся ивой. Мы присели, я, уставший от жары, лёг к ней на колени, а она закурила. Я любовался ею, её запахом парфюма, совершенно ненавязчивым и таким подходящим для неё.

- слушай, у меня к тебе есть разговор. Впрочем, я именно для этого и приехала сегодня. Не знаю, как ты к этому отнесёшься, но знай, что мне тоже сложно.
Пойми меня правильно, я по сути своей ужаснейший эгоист и любое моё действие лишь для того, чтобы мне было хорошо, даже если тебе так не кажется. Моя самоотверженность и полная отдача следствие желания соответствовать сформировавшимся идеалам и убеждениям правильности. Ты знаешь, что ты для меня уже очень многое значишь и я не представляю, что бы было, если я не встретила тебя. Ты многое мне дал, многое забрал, но я этого хотела и мне это нравилось. - в её голосе слышалось волнение. Я не понимал, к чему она ведёт и зачем она начинает этот монолог, но предчувствие было ужасным. - я уже люблю тебя, люблю искренне и горячо, да ты опять же это знаешь. Но есть одно обстоятельство, рушащее мою жизнь уже на протяжении довольно долгого времени. Я бы с удовольствием этого не говорила и свела эти мысли на нет, но что-то мне подсказывает, что ты ждёшь этого признания от меня. Тебе будет плохо, я уверена в этом, может, даже сложнее, чем мне, потому что твоё самолюбие в разы сильнее моего (поэтому мы и близки), но эта мысль, выношенная мною, так сильно не желающая вырываться из моей головы, она должна звучать. Если я ошибаюсь и я не права, скажи мне об этом. Я с великой радостью поверю в то, что все это вздор и лишь продукт моего болезненного разума. Убеди меня в этом, если все именно так.

Я чувствую это всем своим телом, даже когда ты пытаешься это скрыть. У тебя даже получается, но я не из тех, кто может терпеть и идти на кровавые жертвы, лишь бы оставить счастье в своём доме.

Ты же не любишь меня, верно? И никогда не любил. -

Я закрыл глаза и почувствовал что-то мокрое на своей щеке. Она подняла меня и заключила в объятья, а я зарыдал.
Зарыдал как ребёнок. Все мои страдания окончились.
Не из-за чего было бы страдать.

Если бы меня кто-то увидел в тот момент, он бы презрительно отвернулся. Но не она.