Дом мертвых людей. Глава 2

- Было бы слишком опасно иметь дом в лесу, Анна, - мама приподняла брови, словно удивляясь тому, что такие простые истины были мне недоступны. – Здесь полно диких животных, я ведь уже говорила.

Я нетерпеливо заерзала на кровати, жалея, что вообще затеяла этот разговор. Своим вечным скептицизмом мама напрочь разбивала все мои нетвердые предположения на счёт того света в лесу. Почему-то я была уверенна, что в том месте, прямо в глубине лесной чащи, стояла какая-нибудь лесная избушка. Именно этими мыслями я и поделилась с мамой, и вот что из этого вышло.

- А вдруг там живет какой-нибудь старый лесничий, знающий лес как свои пять пальцев! – внезапно воскликнула я.

- И что тебе это даст? – поинтересовалась мама, закатывая глаза. – Анна, я еще раз тебе повторяю: даже не вздумай туда ходить. Будь там лесничий, будь там избушка или даже филиал Диснейленда – не приближайся к чаще. Если я узнаю, что ты решила прогуляться дальше лесной опушки, то отправлю твой велосипед прямиком на свалку металла.

Мама уставилась на меня своим твердым, словно кремень, взглядом, ожидая ответа, который обязательно должен был содержать слова «хорошо» и «я-никогда-не-приближусь-к-лесу-ближе-чем-на-милю». Я прищурилась, пытаясь отыскать брешь в её запрете, да такую, чтобы и я, и мой велосипед протиснулись в неё с лихвой.

- Хорошо, - медленно начала я, - ладно, как скажешь, я не стану искать этого лесника лично. Но ведь я могу поболтать с кем-нибудь, кто хорошо знает лес? Просто ради интереса.

Мама поднялась с кровати и уперла руки в боки, склоняя голову набок, словно желая изучить меня получше. Она была слишком хорошо знакома с моими уловками, чтобы просто махнуть рукой и испариться в воздухе, позволив мне делать всё, что заблагорассудиться. Уверена, сейчас в её голове прокручивались тысячи вариантов моих возможных действий после беседы с местными жителями. Когда нужная мысль наконец-то была поймана её сознанием, мама щёлкнула пальцами и торжествующе на меня посмотрела.

- Если ты узнаешь, что в лесу действительно что-то есть, то тебя уже ничто не остановит, - она не спрашивала, просто констатировала факт и была абсолютно права в своих догадках.

- Ну, а если ты узнаешь, что я была в лесу, то заберешь мой велосипед, - я сладко улыбнулась.

- И не куплю новый, - уточнила мама.

- Как скажешь.

- И сожгу эту твою дурацкую куртку, - с отвращением произнесла она, оттягивая ворот моей безразмерной толстовки, которую я еще не успела снять после прогулки.

- По рукам, - весело согласилась я, чувствуя себя так, будто только что выиграла в лотерею.

Мама нахмурилась.

- Не смей ходить в лес, Анна, - абсолютно серьёзно произнесла она, а потом, бросив на меня последний пристальный взгляд, ушла, плотно прикрыв дверь.

В течение следующих двух недель я действительно не ходила никуда дальше соседней улицы. Из-за недавнего переезда всё в нашем доме было перевернуто с ног на голову, а добрая половина вещей всё ещё ютилась в темных картонных коробках, ожидая своего часа для выхода на свет Божий. Я же в свою очередь помогала им его обрести, день за днём без сожаления вспарывая коробкам брюхо из скотча и вытаскивая оттуда всякие бесполезные вещицы, вроде разноцветной абстрактной вазы из «Гэпа». Носясь по дому с завидной скоростью, я водружала на каминную полку старые пожелтевшие фотографии, оттирала с ковра прошлых владельцев пятнышки от кофе, даже стригла лужайку и вешала картины, пока мои родители пропадали на своей новой работе в местной деревообрабатывающей компании, занимающейся заготовкой и, не поверите, обработкой дерева. Уходя из дома ранним утром, они возвращались, когда уже сгущались сумерки, вечно вымотанные и имеющие лишь одно желание – завалиться в постель. Мама объясняла это тем, что выкупив эту компанию, они приобрели и огромную головную боль, устранить которую лучше сразу. Папа же в свою очередь обещал, что наша жизнь вернется в прежнее русло очень скоро, прямо на днях. А дни эти тянулись безумно долго.

Несмотря на почти полное отсутствие контроля со стороны родителей, у меня не появилось ни одного шанса улизнуть в такой желанный лес за эти две недели. С утра до ночи я скакала по дому, наводя порядок и ежедневно взбивая кучу подушек из каталога «уютный дом» на большом кожаном диване. Почему-то мне казалось, что занимаясь этим делом я становлюсь похожей на пафосную хозяйку собственного особняка, которой и заняться-то больше нечем, кроме как день изо дня топтать паралоновое содержимое подушек. В общем, скучать мне не приходилось, но с каждым днем количество нераскрытых коробок уменьшалось, вовсе исчезнув уже к началу июля.

На следующий день после того, как я распихала по различным углам всякие безделушки из последней картонной коробки, у меня впервые не было дел. Проснувшись рано утром, еще до пробуждения родителей, я наконец-то смогла просто насладиться спокойствием и бездействием, распластавшись на кровати и подтянув одеяло к подбородку. Я была обескуражена отсутствием планов на день и не сразу заметила, что пейзаж за окном поменялся. Вместо хмурых серых туч, обычно мерно ползущих по небосводу и время от время сдабривающих землю затяжными дождями, я впервые увидела над Вирджинией легкие облака, из-за которых робко выглядывало солнце. Немедленно вскочив с постели, я натянула на себя первую попавшуюся под руку одежду и стремглав понеслась на улицу. Выскочив из дома за пару мгновений, я, не теряя ни секунды, запрыгнула на велосипед и бешено начала крутить педали, стараясь как можно быстрее добраться до пляжа. Ветер, поменявший за ночь свое направление и ставший более теплым и мягким, вкупе с озорными солнечными лучами делали это утро потрясающим. Пролетая мимо маленьких картонных домишек еще быстрее, чем обычно, я чувствовала необычайную свежесть и обновленность, словно каждое солнечное прикосновение к моей коже выжигало из меня всю привычную меланхолию и апатию. Мне хотелось ехать без остановки, не тормозить даже на крутом склоне возле пляжа, просто ловко скатившись с каменной горы и приземлившись прямо у песка. Конечно же, я этого не сделала – какая-то часть моей сущности всё еще сохраняла толику здравого смысла, заверяющего, что такие трюки мне не по зубам.
 
Соскочив с велосипеда еще раньше, чем он успел затормозить, я бросила его возле спуска, а сама принялась быстро, насколько это позволял всё тот же здравый смысл, перешагивать через влажные и скользкие камни, которые не смогло высушить даже такое яркое солнце. Едва не упав у основания склона, я перешагнула через оставшиеся камни и оказалась на другой планете.

Всё здесь было солнцем. Над местом, где раньше было море, облака рассеивались, давая полную свободу небесному светилу, и, знаете, времени оно не теряло. Прикрыв глаза рукой, я сквозь пальцы глядела на это живое и шевелящееся существо, мерно дышащее под переливчатым золотым одеялом. Каждый раз, когда оно вздыхало, поднимая волны, мне казалось, что сейчас на песке вот-вот появятся гигантские лапы, но время шло, а существо продолжало дремать. Буквально скользя по сверкающему мириадами маленьких огоньков песку, я приблизилась к кромке моря, тщетно пытаясь вглядеться в золотые волны, надежно прячущие древнее чудовище – со своей миссией они справлялись. Решив, что оно вряд ли почтит меня своим присутствием сегодня, я стащила с себя внезапно ставшую слишком тёплой толстовку и крутанулась на месте, обращая свой взор к западной части леса, стоящей на возвышении. Сейчас, когда благодаря раннему часу и солнечному свету местность проглядывалась гораздо лучше, я смогла убедиться в том, что…что не было в лесу никакого голубого просвета. Сплошная трехметровая стена из деревьев простиралась на  все видимые и невидимые участки, просто не давая возможности впихнуть туда даже самый маленький домишко. Поджав губы, я тяжело выдохнула, лишившись желания находиться на пляже.

Я вернулась домой около восьми часов и была более чем удивлена, обнаружив, что обувь родителей все еще стоит в коридоре, а папин лэптоп мирно покоится на тяжелой тумбочке из тёмного дерева. Скинув с ног ботинки, я призраком прошлась по дому, буквально летая над скрипучими ступеньками лестниц, и с удовольствием отметила, что всё-таки родители еще спали. Обычно они уходили на работу в половину восьмого, а тот факт, что сейчас, в 7:56 утра, они продолжали пребывать в сладкой дремоте, намекал на то, что родители, возможно, смогут остаться дома на целый день. Я скатилась по перилам на первый этаж, чувствуя, что настроение потихоньку повышается, а уют этого места и фактор человеческого присутствия затмевают собой остальные неприятные новости.
 
Кухня, окна в которой были самыми большими и широкими, встретила меня озорными пылинками, танцующими в воздухе. Включив чайник я уже хотела было сунуться в шкафчик над раковиной, в котором мы обычно хранили сласти, когда жили в Сиэтле, но потом вспомнила, что со времени нашего приезда сюда я питалась только готовыми полуфабрикатами, даже не помышляя о чае с печеньем. Решив, что нельзя спускать дело на тормозах, я, недолго думая, поднялась к себе в спальню и скинула с себя старые джинсы вкупе с длинной бесформенной майкой. Судорожно схватив с полки шкафа белое платье с коротким рукавом, я опасливо пропустила через пальцы тонкую ткань вещицы, боясь, что даже несмотря на яркое солнце, погода может оказаться обманчивой. Пару раз опасливо глянув в окно, словно какая-то преступница, я всё-таки решила, что, возможно, следующий такой шанс выпадет еще очень нескоро – как я уже успела заметить, солнце в этой части Вирджинии бывает не так уж часто. Именно поэтому я натянула на себя платье, широко улыбнувшись своему сияющему отражению в зеркале. Оттуда на меня смотрела уже не та Анна – тоскливая и меланхоличная, с непослушными прядями, а другая – высокая и ладная, с хорошо лежащими, длинными и донельзя блондинистыми волосами. Обе Анны, на мой взгляд, были неплохи, но вторая, на самую незначительную капельку, казалась мне симпатичнее. А еще у Анны номер два были классные белые ботинки на высокой подошве и крутая черная шляпа. Она словно сошла с картинки журнала для хипстеров.