Красавец генерал и его полночная княгиня гл. 5

     Красавец генерал и его "полночная княгиня"          
5-я глава
«Солдаты звали её Ангелом-Хранителем».
 
       Короткий отдых и снова в бой. Впереди была война со Швецией, о начале которой А.А. Кесновский в «Истории Русской армии» писал:
      «Заключив в Тильзите мир и завязав дружбу с Наполеоном, Император Александр предложил королю шведскому Густаву IV своё посредничество для примирения с Францией. На это предложение ответа не последовало. Швеция совершенно подпала под английское влияние – и русско-шведские отношения стали быстро портиться, особенно после открытого разрыва с Великобританией осенью 1807 года. Поводом к разрыву с Англией послужил разгром столицы союзной Дании английским флотом адмирала Гайд-Паркера в сентябре 1807 года. Причины лежали глубже и заключались во вступлении России в континентальную систему Наполеона. Всё это давало русскому правительству повод открыть военные действия против исконного и традиционного врага России, завоевать у него Финляндию (чем окончательно поставить в безопасность Петербург) и косвенным образом нанести удар Англии разгромом её союзницы.
       В январе 1808 года назначенный для действий против Швеции корпус генерала Буксгевдена в составе 3-х дивизий – Тучкова 1-го, Багратиона и Горчакова (всего 26000 человек при 117 орудиях) исподволь сосредоточился между Фридрихсгамом и Нейшлотом. Буксгевдену было поведено занять Финляндию».
       Генерал-майор Александр Алексеевич Тучков снова был на театре военных действий, и снова рядом с ним находилась, фактически в строю его удивительная, самоотверженная и искренне любящая супруга Маргарита Михайловна.
      Боевые действия были тяжёлыми на протяжении всей войны, но весной 1809 года русские войска показали чудеса храбрости и самопожертвования во имя Отечества.
       С 7 – по 9 марта 1809 года Васский корпус генерал-лейтенант Михаила Богдановича Барклая-де-Толли, в состав которого входил Ревельский полк Александра Тучкова, совершил переход по льду через пролив Кваркен и, достигнув шведского берега, занял без боя город Умео, что заставило шведов вступить в переговоры.
       Фаддей Булгарин, русский писатель, критик и издатель, участвовавший в этом походе в чине корнета Уланского великого князя Константина Павловича полка, писал о стокилометровом переходе по льду:
       «Этот зимний путь всегда опасен и затруднителен: огромные полыньи и трещины во льду, прикрываемые наносным снегом, на каждом шагу угрожают сокрытыми безднами. Часто случается, что внезапные бури разрушают этот ненадежный помост суровой зимы и уносят его в море.
      (…) Взор терялся в необозримых снежных степях, и остров Вальгрунд, составленный из одних гранитных скал, казался надгробным камнем мертвой природы. Здесь не было никакого признака жизни: ни одно деревцо, ни один куст тростника не оживляли этой картины бесплодия. Зима царствовала здесь со всеми ужасами, истребив все средства к защите от её могущества. Стужа простиралась до пятнадцати градусов, и войско оставалось на биваках без огней и шалашей».
      Генерал-лейтенант Александр Иванович Михайловский-Данилевский так описал шведскую кампанию в книге «Описание войны 1813 г.» и «Описание финляндской войны 1808-9 гг.»:
      «На первом шагу началась борьба с природою. Свирепствовавшая в ту зиму жестокая буря, сокрушив лёд, разметала его на всём пространстве залива огромными обломками. Подобно утёсам возвышались они в разных направлениях, то пересекая путь, то простираясь вдоль по дороге. Вдали гряды льдин похожи были на морские волны, мгновенно замёрзшие в минуту сильной зыби. Надобно было то карабкаться по льдинам, то сворачивать их на сторону, то выбиваться из глубокого снега.
      (…) Холод не превышал пятнадцати градусов, и погода была тихая; иначе вьюга, обыкновенное в сих широтах явление, могла взломать ледяную твердыню и поглотить войско. Хотя каждая минута была дорога, но солдатам давали отдых; они едва могли двигаться от изнурения. Лошади скользили и засекали ноги об острые льдины.
       (...) С трудом можно было достать немного дров. Большая часть войск провела ночь без огней».
        М. Б. Барклай-де-Толли написал в своем рапорте:
       «Переход был наизатруднительнейший. Солдаты шли по глубокому снегу, часто выше колена. …Понесенные в сем переходе труды, единственно русскому преодолеть только можно».
        В донесении своём Михаил Богданович упомянул и о Маргарите Тучковой:
       «Я не встречал людей с такой ненасытною жаждою, с такими огромными требованиями на любовь и жизнь... Солдаты называют её своим ангелом-хранителем».
      Некоторые военные историки ставили впоследствии этот поход Барклая-де-Толли едва ли не на уровень перехода Суворова через Альпы.
      И на протяжении всего похода «по ледовой пустыне Ботнического залива» Маргарита Тучкова была рядом с супругом. В походе не участвовало более ни одной женщины.
      Для того, чтобы участвовать в этом походе, Маргарита Тучкова обратилась за разрешением к Императору Александру I:
      «Умоляю дозволить мне сопровождать мужа моего… Любовь к Тучкову составляет мой личный мир и выражается жаждой дела – вместе служить Престолу и Отечеству…»
       Поражённый этой пронзительной искренностью, Император написал князю Багратиону, в состав войск которого входил Ревельский полк:
На этом прошении государь написал, обращаясь к князю Багратиону:
       «Князь Петр Иванович! Маргарита Тучкова взяла с меня полную и обильную дань удивления и восторга. Какая страсть, какая воля! Она предпочла покинуть сферу созерцательности, тепла и покоя. Пусть Тучковы будут вместе… Любовь есть сила, Богом даруемая. Мне ли стоять плотиной против мужества духовного дерзновения!..»
       Она не просто участвовала в походе, она работала в тыловых подразделениях Ревельского полка, а «мужественно разделяла с супругом все опасности и неудобства военной жизни: жестокие морозы, северные шквалистые ветры, многосуточный утомительнейший переход с войском по льду Ботнического залива, постоянную угрозу открытых столкновений со шведскими военными формированиями и партизанскими отрядами вооруженных финнов.., раздавала нуждавшимся хлеб, ухаживала за ранеными. Она то молилась, то прислушивалась с ужасом к пушечным выстрелам, первая выбегала встречать возвращавшихся воинов».      
       И ещё одна цитата:
      «Жёнам русских генералов разрешалось следовать за мужьями фронтовыми дорогами, но сколь немногие воспользовались этой возможностью! Можно ли их за это осуждать? Война есть война… После долгих переходов Маргарита от усталости замертво падала на руки мужа. Но деятельный, неунывающий характер помогал ей переносить тяготы. Она училась стойко терпеть зрелище смерти, перевязывать раненых, ухаживать за ними, выслушивать последнее слово умирающего. Только гул артиллерии, когда дрожит под ногами земля и все застилает пороховой дым, лишал ее этого самообладания. Ей, остававшейся во время битв в обозе, были невыносимы часы ожидания».
        Ну а о славных воинах полков, участвовавших в ледяном походе, в числе которых названы и отважные Ревельцы, к числу коих можно вполне отнести и супругу Александра Алексеевича Маргариту, Фаддей Булгарин в своих воспоминаниях с искренним восторгом писал:
      «Никогда я не видел таких отличных полков, каковы были Низовский и Ревельский пехотные, 3-й Егерский (полк Барклая-де-Толли) и Лейб-егерский батальон. Не только у Наполеона, но даже у Цезаря не было лучших воинов! Офицеры были молодцы и люди образованные; солдаты шли в сражение, как на пир: дружно, весело, с песнями и шутками».
        После окончания русско-шведской 1808-1809 годов генерал-майор Александр Тучков был назначен командиром бригады, в состав которой входили его родной Ревельский и Муромский пехотные полки.
        Маргарита Михайловна по-прежнему находилась рядом с мужем. Да и как иначе – она сопровождала его в походах, где на каждом шагу подстерегала смертельная опасность. А теперь, в дни мира, где же ей быть? Но случилось в их жизни обстоятельство радостное. В 1810 году стало ясно, что у них будет ребёнок. С большим трудом Александру Алексеевичу удалось уговорить супругу отправиться к матери, в Москву.
       В апреле 1811 год у Тучковых родился сын, которому дали имя Николай, а в начале 1812 года бригада Александра Алексеевича была включена в состав 3-й пехотной дивизии генерала Коновницына, входившей в состав 3-го пехотного корпуса, которым командовал его старший брат Николай Алексеевич. Корпус дислоцировался у западной границы России, под Вильно.
       Во время отдыха, в ходе марша к новому месту, дислокации, Маргарите, сопровождавшей супруга, и приснились, по семейному преданию, страшные, роковые сны, сначала о неведомом Бородине, которое должно решить её судьбу, а затем об ужасном известии, принесённом родными и близкими…