Не слушайте дедушку!

— Что такое жизнь?
Старик задумался, глядя в озорные глаза внука.
— Это гонка скоростных машин.
— Машины это люди, да?
— Видишь, какая штука, — грустно улыбнулся старик. — Почему-то с годами время бежит все быстрее. Мой день как час у тебя.
Мальчуган захлопал ресницами: он не понимал, к своему счастью. Лицо деда снова разгладил штиль мудрой улыбки.
— Ты, наверное, замечал: чем меньше воды в чайнике, тем быстрее она выкипает. Так же и с жизнью.
Сорванец радостно закивал. Он живо представил себя большим двухлитровым чайником, полным кипятка, а дедушку — дырявым баком. Такой стоит у них на огороде и воды там — на две пригоршни.
— Но зачем ты сравнил людей с машинами?
— Машину делают для одной единственной цели: чтобы на ней ездить. А человек рождается, чтобы жить.
— И дураку понятно! — хмыкнул мальчуган.
Он ждал более «прикольного» ответа. И отвернулся к окну, сразу потеряв интерес к разговору. Его серые глаза купались в пене умирающих на скалах волн. Море дышало совсем рядом.
Старик зевнул: умным людям порой так скучно растолковывать детям с высоты полета прожитых лет. Он сказал, больше для себя:
— Какая захватывающая мудрость природы: убыстряя время для стариков, она ведь ставит их с молодежью в равные условия! Нажитый опыт экономит часы и природа у нас, стариков, их отбирает.
Заскорузлые пальцы нервно поскребли лысину.
— Интересно, а у дураков с возрастом время тоже ускоряется, или нет? — еще громче сказал дед, и в его голосе блеснула килька азарта.
Мальчишка вопросительно нагнул голову.
Но слушатели старику были уже не нужны. Так бывает: во время разговора вдруг чувствуешь, что оседлал волну огромной сияющей мысли.
Старик с юношеской прытью вскочил с кресла и, весело засмеявшись, поднял ребенка к потолку.
— А знаешь, малявка, как плохо тем, кто простоял всю жизнь в гараже?
— Они ничего не смогли увидеть, да? — возбуждение вдруг передалось и мальчику. — Ни моря, ни чаек, ни солнца…
— Они боялись заржаветь от грязи, — подхватил дед, — и в итоге отстали от тех, кто выехал за ворота сразу — отстали на тысячи, миллионы кругов. И пусть гонщики на трассе разбивались насмерть, ломались. Но они узнали, что такое ветер. А это многого стоит.
— Ты хочешь сказать, они стали счастливыми, потому что не боялись стареть и умирать?
Синие щелочки на шоколадном лице на миг стали шире.
Какие дерзкие порой слова вылетают из уст младенцев, еще не понимающих всей мощи таких высказываний.
Это еще раз доказывает, что параллельный мир существует, подумал старик. Бездна, где наши зыбкие идеи существуют миллиарды лет и по реальности не уступят скалам, о которые сейчас бьются волны. Подумал, но вслух сказал другое:
— Ну, конечно же! Время летит, и ему без разницы, стоишь ты или идешь. Но знаешь… тем, кто мало прошел, страшнее умирать.
Последние два слова старик произнес почти шепотом. Мальчуган заметил, как задергался морщинистый глаз деда. И сжался в комок. Он понял, что его любимый, мудрый, сильный дедушка чего-то недополучил от жизни, «простоял в гараже». А исправить это уже невозможно: время не умеет шутить.
Ему стало бесконечно жаль старика. К счастью, он еще не понимал, что на самом деле жалеет себя. Воображению хватило силы пролистать жизнь на шестьдесят лет вперед и увидеть в этом страшном кресле себя.
Мальчугану стало жутко. Он выбежал из домика под лучи ослепительного солнца. Подальше от медленно умирающего деда.
А по щеке старика катилась непрошеная слеза. Так уж утроено: с возрастом у человека все меньше воображения и все больше памяти. Так вот память уносила его на дно самого глубокого колодца в мире — детства. Он, как на фотографии, увидел своего деда, умного, интеллигентного, успешного в смысле карьеры, но пронзительно-несчастного старикашки.
— Они стали счастливыми, потому что не боялись стареть и умирать, — сказал тот старик будущему, девятилетнему тогда, деду. И не выдержав прямого взгляда мальчишки, опустил глаза.