Потерянная тетрадь, пятая часть

рассказ: «Правда»
для черновика-рукописи книги "Неслучайные странности"
жанр: историко-философские мечтания (уж извини, не знаю точного названия)


     Ты, конечно же, права, тысячу раз права, бабушка Дуня, - любить и быть любимой, есть главный и возможно единственный смыл нашей жизни на земле. Любить и быть любимой, сохраняя и созидая жизнь, развивая и преумножая её, - вот настоящая правда жизни, её скрытая истина, подлинное добро, Добро всемирное.
     А всё, что во вред жизни направлено, – есть всемирное Зло.
     Но, если в жизни совсем нет Зла, то и жизни нет, человеческой, Добро превращается в абсолют, в бесконечность, а любая бесконечность… думаю, – имеет конец. Ну, ведь сжимающаяся в бесконечное «ничто» материя, дойдя когда-то до своей абсолютности, не осталась в ней, а произвела неслыханный взрыв, разбросав свои «ошметки-галактики» в необъятные просторы космоса для зарождения новой жизни. Но вот беда, это всевозрастающая в бесконечности материя, мы все это знаем, в конечном итоге вернётся обратно в сжимающее «ничто», в «черную дыру», так называемую, для того чтоб заново взорваться.
     «Да будет Свет, да будет Твердь, да будет Жизнь», так, кажется, было вначале.
     И так будет всегда и во всем.
     Потому как ничто не должно быть абсолютно, ибо нет ничего абсолютного, даже Зла, даже Добра!
     А что есть?
     Не знаю, надо бы папу «попытать» на сей счет.
     Помню в детстве, когда мне, кажется, было двенадцать лет, папа из семейного архива дал мне почитать дневник 2014 года Насти Солнечной, в котором она в школьном сочинении на тему «Жизнь», как и я, пыталась найти «правду жизни». И, кажется, нашла в том, что надо уметь слышать и видеть окружающий мир, своих родных и близких в нём, ценить каждый день, проведенный вместе.
     Теперь, в нашем 2095 году это звучит особенно актуально. Сегодня, увы, люди по-прежнему хотят доминировать друг над другом, несмотря на то, что полтора столетия на Земле нет мировых войн. Но это стало возможным не потому, что люди достигли равновесия благодаря своей мудрости и образованности, а лишь из-за того, что с развитием виртуальных сетей (Вертушки, то есть) стало совсем незачем вообще чего-либо достигать, - всё, что рассудку угодно в ней доступно без ограничений. Это не добро и не зло, это новая бесконечность, другой абсурд, в результате которого происходит новый качественный переход человечества от развития к регрессу, к деградации, вымиранию, к небытию.
     И что же всё это значит?
     А значит только одно – люди единственный реальный источник живой мысли на Земле, никакой виртуальный разум не способен заменить человека, а значит их (нас, то есть) надо беречь.
     Всех.
     Всех без разбора.
     Мы все должны держаться друг за друга, ценить, слушать, видеть, беречь друг друга, и радоваться самой возможности это делать.
     В этом правда, про это пишет Настя Солнечная!
     Её рассказ должен был остаться в сетях Светлого Союза, надо бы его найти.
     В начале века, люди ещё делились своими сокровенными мыслями. Затем перестали. Теперь на заре двадцать второго века во всемирной Вертушке, да и не только в нёй, почти не осталось слов, букв, знаков, многие языки потеряны навсегда. Там лишь «магнитные» (а может гравитационные, кто их разберет) поля, создающие немыслимые образы и виды, проникая прямо в нейроны головного мозга, минуя наши глаза и уши, превращая людей в роботов.
      К счастью благодаря нашему Кодексу чести и добропорядочности от 2065 года есть надежда, что «так будет не всегда», в одном из его правил сказано: «Каждый человек – есть великая ценность, потому как он есть нескончаемый источник мысли, а значит и жизни. А потому каждый человек на всей территории Светлого Союза должен уметь формулировать свои мысли вслух, записать их буквами на хотя бы одном из известных ему языке Мира, слышать и воспринимать живую человеческую речь без использования телепатических датчиков».
     Смешно, мы, люди конца двадцать первого века, снова учимся слушать и слышать, смотреть и видеть, читать и писать живые материальные дневники в обычных зелёных тетрадках, как у моей пра-пра-пра (не знаю сколько) бабушки Дуни.
     Папа часто говорит мне, – «всё в нашей жизни познается в сравнении, всё должно быть в гармонии, балансе, равновесии, состязательности, развитии, стремлении совершенствоваться во имя продолжения жизни, праведной жизни, настоящей Жизни, не иллюзорной, запомни это».
     Это ведь так просто и так понятно на самом деле!
     И, Боже мой, какое это всё-таки счастье уметь читать и воспринимать живые мысли.
     Ох, тошнешеньки, я совсем отвлеклась от бабушкиной тетрадки, что там у неё дальше:

     … и он, увидев, мою случайную радость, успокоено заулыбался мне в ответ.
     - Ты знаешь, Дуняша, уже в марте прошлого 1937 года, не сговариваясь, домой из Ленинграда один за другим приехали Мишка и Лёшка, говорят, что дом за лето на отцовском фундаменте надо поставить. А я в свою очередь также, не сговариваясь с ними, получил в Шимске разрешение на рубку леса, сказал, что дом ставить собираюсь, мол,  женюсь. Выходит, не врал, хотя тебя лишь по осени встретил. Но отец, что во сне ко мне в феврале приходил, велел не медлить, говорил, что летом невесту встречу. Не угадал малость, мы с братьями лишь по осени в бригаду к твоему батьке Михаил Михайловичу попали. У него там кто-то из артельщиков заболел. Помнишь?
     - Как не помнить, Ванюша, я тебя сразу заприметила, сердце, так и ёкнуло.
     - И у меня ёкнуло, - сказал Ваня, глядя мне в глаза, - а ещё отец, будто в ухо шепнул, мол, вот она, невеста твоя… Я после того дня с ним и дедом своим Фёдором, которого, кстати, ни разу в жизни не видел, каждую ночь во сне разговаривал. Торопили они меня шибко. Ранние морозы на дворе по ночам встали, а до крыши мы с братьями так и не добрались. В науке плотницкой, несмотря на то, что потомки знатных мастеров, мы мало что можем, некому было нас в детстве учить. Батька Егор Федорович рано умер, сама знаешь, мне лишь четыре года было, а братьям хоть и перевалило за четырнадцать, но после пожара в 1912 году отец их в Петроград к брату Ивану Федоровичу на завод судостроительный в подмастерья пристроил. Надо было как-то выживать. Вот и не спорились наши дела по постройке дома, да и деньги закончились. Но знаешь, милая, «не было бы счастья, да несчастье помогло», так мы с братьями в артель попали и с тобой встретились. А ты приносишь и удачу. После встречи с тобой отец ко мне снова явился. Бывало, вижу во сне, как он с дедом рядом стоят, учат, показывают, что и как делать надо, а я смотрю на их руки, учусь вроде как, киваю. А утром, проснувшись, бегу делать, как они показали. Не чудо ли это, Дуняша?
     - Чудо, Ванюша, чудо великое, - испугалась тогда я признанию Вани. - А братья, братья твои старшие тоже видели их, тоже учились.
     - Мы меж собой про то не сказывали, некогда было, получалось так, что каждый сам знал, что и когда делать, - помню, задумчиво так проговорил тогда Ваня, добавив, – вообще-то они в конце лета уехать должны были, да так и не ухали, пока дом под крышу не подвели. Видно неспроста?
     - Конечно неспроста, Ваня, -  без тени улыбки говорила я ему, – видать и им отец наказ дал, чтоб дом родительский к жизни вернули, а вместе с ним и голоса детские, наших детей голоса, Ваня. Нет ничего важней этого на земле для каждого…
     - Хорошо, Дуняша, эх хорошо. Вот и мама моя так рассудила. Богородица, что в руках твоих, ей от бабушки, мамы её, в наследство досталась в день свадьбы. У них так издавна заведено было, - Богородицу младшей дочери передавать. Мои старшие сестры Ефросиния и Прасковья давно замуж вышли и задолго до пожара из дома уехали. А младшая, мамина любимица, Валентина, хотя и несмышленыш ещё совсем, но во всем свое мнение имеет, горда больно, к вере и церкви равнодушна, насмешлива, нельзя ей икону отдать, ниточку времен рвать. Вот мама и рассудила, что Богородицу тебе передаст в Дом наш новый, на старое место поставит.
     - Постой Ваня, так получается, что мама-Анастасия твоя, наша, то есть, теперь, когда замуж за отца твоего Егора вышла, сюда, в этот дом Богородицу принесла и под её покровом всех своих детей здесь родила? – удивилась я…

     Вспомнила!
     Вспомнила.
     Мама мне эту историю рассказывала!
     Богородица явилась во сне к своей подопечной и потребовала от неё, несмотря на придание о передаче по наследству младшей дочери, внести Её в новый-старый дом младшего сына, дабы встать на прежнее место. Вот только зачем, не помню, кажется, чтоб придать сил им, страшное что-то впереди ждало их, надвигалось уже.
     Отложив тетрадь бабушки Дуни, я со всех ног бегу в папин кабинет, чтоб увидеть Её, Богородицу. Увидеть Её снова и снова, нет, впервые. Сколько раз я проходила мимо Неё, ничего не зная о Её судьбе, о том, что Она хранительница нашего домашнего женского очага, и то, что Она сама выбирает, где и с кем Ей быть в трудную, самую трудную минуту.
     Глядя на Неё, я действительно замечаю, что Она чуть заметно улыбается мне, а подросший Судьбоносный Сын Её, легко разместившийся на коленях под сердцем Её, смотрит требовательно прямо в глаза, словно что-то вопрошая.
     - Верую, истинно верую, Господи, - испуганно шепчу Ему я по-старинному и бегу прочь, покрывшись с головы до пят мурашками.
     Боже мой, сколько лет прошло с того времени, сто пятьдесят семь, кажется, от 1938 года, а если от 1917 года считать, то ещё двадцать один год прибавить нужно.
     Ох, тошнешеньки!
     Нет, нет, не так, здесь лучше будет, - ух, и ничего ж себе!
16.04.2016г.

Автор приносит извинения за возможные совпадения имен и фамилий в этой, безусловно, правдивой истории с реальной зелённой тетрадью и её автором (о котором будет сказано отдельно в конце этой повести), дабы не желает кого-нибудь обидеть своим безобидным историко-фантазийным исканием прошлого, настоящего и будущего…

http://www.proza.ru/2018/05/22/500