Падающие облака. 3-4. По тонкому льду

Глава 4. ПО ТОНКОМУ ЛЬДУ


   
До вокзала они шли молча, держась за руки. Светящие в домах окна лишь подчеркивали наступающую мглу.   
- Я ничего не поняла, – Лина сутулилась, словно хотела стать меньше.
- Если честно, я тоже. Только одно знаю точно… – Стас улыбнулся. Его глаза блеснули. – Что люблю тебя и никому не дам в обиду.
- Что? – она остановилась, повернулась к нему. Как близко его губы! – Что ты сказал?
Он не ответил, наклонился и поцеловал. Она не оттолкнула, лишь прижалась, словно ища в сильных руках защиты. Они едва не опоздали на электричку, и влетели в последний вагон за мгновение до того, как закрылись двери. Устроившись возле окна, Лина посмотрела на Стаса:
- Ты помнишь, как звали ту камеристку, с которой все началось?
- Анна Згурская. Зачем тебе?
- Не знаю, – пожала она плечами. – Пока не знаю.


19 ноября 1557 года, замок Бари,  Италия


Порыв холодного ветра, проникшего в крохотное оконце высоко вверху, едва не задул пламя. Анна прикрыла свечу ладонью. Тени на каменных стенах узкого прохода из замка в часовню зловеще колыхались. Она оглянулась. Нет, никого. Пока свита нового бургграфа праздновала смерть королевы, Анна тихонько выскользнула из зала. Душа ее была неспокойна. Может, вернуться? Нет! Поздно! Решение принято. Она сделает это!
В разграбленной часовне горела одинокая свеча, воткнутая в землю цветочного горшка. Притворив тяжелую дверь, Анна подошла к убогому гробу из неструганных досок. В нем покоилась польская королева Бона Сфорца. Подняв свечу выше, Анна в волнении поправила свой белокурый завиток, надвинула на лоб накидку и склонилась в изголовье гроба.
- Бона… – прошептала она холодными губами. – Будь ты проклята!
Рука ее дрогнула, в неверном пламени блеснул камень на платье покойницы, не замеченный алчной камеристкой.
- Хоть что-то! – прошептала Анна и сорвала его. От резкого движения тело королевы дернулось. – Ты обещала мне отдать свои драгоценности, а сама сдохла. Где твои аметисты, обещанные за верную службу? Кому ты их отдала? Или все забрали псы-предатели? А мне? Что осталось мне, кроме этого камня?! Еще хорошо, что я заметила его на платье, в которое тебя так торопливо обряжали… Будь проклята ты и твоя старая камеристка, забравшая себе ларец с драгоценностями!
С легким скрипом распахнулась дверь с улицы. Анна задула свою свечу и перебежала за колонну, скрытую во мраке. В часовню вошел мужчина, закутанный в плащ. Он подошел к изголовью гроба, где мгновение назад стояла она, преклонил колени.
- Бона… – позвал он одними губами. В пустом зале голос его, казалось, заполнил все вокруг, и Анна расслышала его слова. – Это я, твой Маркос, граф Дуарте де Виларес.
Рука, унизанная перстнями, провела по доскам гроба.
- А помнишь ту ночь в королевском замке, когда я впервые познал счастье твоей любви? Ни одна из женщин Неаполя, Мадрида и Парижа не смогла затмить воспоминаний о тебе, моя королева. Даже прекрасная донна Изабелла, ставшая мне женой и подарившая сына Эмилио… Что это за звук? Похоже на чей-то вздох… – граф вгляделся в темень за колоннами. – Кто здесь?.. Нет, показалось. Наверно, ветер. Дай я поправлю твое покрывало… Мерзкие твари! Они лишили тебя даже этого – одели в старое платье, срезав все каменья.
Он еще что-то шептал, но Анна больше не различала слов. Неподалеку послышались веселые голоса, музыка и смех.
- Псы празднуют свое предательство! – горько усмехнулся граф. – Моя королева… А ведь я все эти годы любил тебя. Смотри!
Он поднял руку. В неверном колышущемся свете блеснул перстень с большим камнем.
- Видишь? Я сохранил твои аметисты. И кольцо, и подвеску, и браслет – всё! Даже кожаный футляр с твоим вензелем. Настанет день, и я передам это своему сыну вместе с рассказом о тебе, о том, как ты спасла меня, заставив бежать, когда твоя камеристка предала нас. Она хотела отомстить за то, что я отверг ее. Меня ждала казнь, если бы план предательницы удался. Да и тебе грозило изгнание, а, возможно, и смерть. Любила ли ты меня? Я так и не нашел ответа на этот вопрос, утешая себя тем, что ты выбрала для меня аметисты, а ведь их дарят только своим возлюбленным.
Голова графа склонилась. За стеной пронзительно и печально крикнула птица.
- Бона… – опомнившись, прошептал граф, поглаживая доски гроба. – Бона Сфорца, потомок кондотьеров…
Совсем рядом раздавались пьяные голоса:
- Да здравствует наш бургграф!
- Виват! Виват!
- Виват нашему господину!
Граф застыл. Анна услышала острожное постукивание, наверно, кто-то подал знак, что пора уходить.
- Прощай, моя королева. Ты всегда будешь жить в моем сердце и в памяти моих потомков. Мы навеки сохраним твои аметисты и будем передавать их из поколения в поколение.
Он поднялся, резким движением набросил край плаща на плечо и вышел из часовни. Анна прижала руки к груди, в которой трепетало сердце. Пламя свечи в цветочном горшке дернулось и погасло. Часовня погрузилась во мрак.
- Так ты хотела подарить мне аметисты, давно отданные этому дряхлому старику?! – голос Анны стал тверже. – Он собрался передать мои камни своим потомкам? Не бывать этому! Я любой ценой заберу то, что принадлежит мне по праву. Слышишь ты, забытая всеми королева?! Это клянусь я, Анна Згурская! Клянусь у твоего гроба!
Скользя рукой по холодным камням стены, она дошла до двери, ведущей во внутренние покои замка, потянула ее на себя. Легкий скрип нарушил тишину.
- Граф Маркос Дуарте де Виларес… – шептала онемевшими губами Анна на обратном пути. В ладони она крепко сжимала драгоценный камень, сорванный с платья мертвой королевы, так подло ее обманувшей. 



Войдя в квартиру, Лина кинула сумку в ящик тумбы, обессилено села на банкетку, сняла ботинки и, держа их в руке, облокотилась о стену.
- Доча! – в коридор выглянула обеспокоенная мама. – Ты где была? Ужинать будешь?
- Нет, спасибо. Спать хочу. Разбуди меня завтра как обычно.
- Хорошо. Если надумаешь покушать, в холодильнике салат, котлеты.
- А дядя Олег где? Смотрю, куртки его опять нет.
- В командировку уехал.
- Что-то частенько он в командировку ездит. Тебе так не кажется?
- Работа у него такая.
- Угу. Хорошая отговорка. Ладно, мам, не сердись, это я прикалываюсь.
Голова, казалось, распухла до ужасных размеров и дико болела. Выпив таблетку, Лина рухнула на кровать и только сейчас почувствовала, как устала. Снова и снова она прокручивала разговор с Лачи, особенно ее последние слова. Лина уже стояла на пороге, когда цыганка окликнула:
- Подожди! Еще кое-что хочу тебе сказать, – та подошла совсем близко, взяла за руку, посмотрела в глаза. – Если захочешь избавиться от аметистов, избавляйся. На них слишком много крови и зла. Сама видишь – камни хотят от тебя уйти. Дай им сделать это. Только будь очень осторожна, девочка. Бахт тукэ!
Последнее, что всплыло в голове – слова цыганки: «Человек, который зло задумал, и знаком тебе, и нет». Но кого она имела в виду, Лина так и не догадалась. «Завтра подумаю», – решила она, кутаясь в одеяло.

Звонок телефона выдернул Лину из тревожного сна. Она не сразу поняла, откуда идет звук, пошарила по кровати, с трудом открыла глаза. В комнате было темно. На журнальном столе в изголовье ярко светился дисплей мобильника, неприятно попискивал вызов с неизвестного номера. Сердце сжалось в дурном предчувствии. Дрожащие пальцы не сразу ткнули в нужную кнопку.
- Алло, – голос Лины прозвучал с хрипотцой – почему-то пересохло во рту.
- Линка, это я! – быстро зашептал кто-то. – У меня садится телефон. Я выждала момент, чтоб позвонить. Маме не стала – у нее недавно был сердечный приступ. Линка, помоги!
- Кто это?
- Сообщи в полицию! Я в поселке Луговой, дом у водонапорной башни…
Телефон отключился. Лина машинально посмотрела на время – три сорок пять. «Что за идиотка звонила? Дурацкий розыгрыш! Мне же рано встава-а-ать», – зевнула она, положила мобильник на стол, потянулась за одеялом… и замерла, прижав руки к груди, стараясь унять бешенный стук сердца. Это же Гражина! Это ее смешное твердое «л»! Лина еще смеялась над подругой: «Ложка – вошка! Сходи к логопеду!» Вот и сейчас звонившая девушка произносила «выждава», «сказава», «става»… И по имени назвала. И пропадала Ганя невесть где несколько дней. Совпадение? Не слишком ли много совпадений за последние дни?
Сон смело, как тополиный пух шквалом ветра. Вскочив с кровати, Лина заметалась по комнате: «Полиция? Что она говорила про полицию? И поселок… Черт, как же его название? Лесной? Озерный? Не помню! Надо на карте поискать, вдруг увижу – вспомню?» Раскрыв ноутбук, нашла карту Ленинградской области и долго рассматривала названия населенных пунктов, увеличивая и увеличивая радиус поиска, пока глаза не стали слезиться от напряжения. А, может, Гражина имела в виду коттеджный поселок? Новый поиск – и новое отчаяние: да их, этих поселков с похожими названиями, как собак нерезаных! И что она скажет в полиции? «Так, стоп. Надо успокоиться, подумать и попробовать вспомнить разговор… – Лина смотрела на экран ноутбука, но голова была пуста. Единственное, что в ней крутилось – «полиция» и «водонапорная башня». – А если позвонить Стасу? Наверняка, он что-нибудь придумает!»
Слушая длинные гудки, она кусала губы: «Ну?! Да где же ты?» Стас не отзывался. Посмотрев на часы, Лина кинула телефон на кровать – еще только шесть, он наверняка спит, а мобильник отключен. «Спокойствие, только спокойствие! – она легла, вытянувшись в струнку, словно это могло помочь. – Начнем с самого начала. Куда делась Ганя?»
Вариант первый – ее похитили. Возможно, с целью выкупа. Хотя, что может быть у среднестатистической, практически бедной, семьи? Ничего. Следовательно, и о выкупе речь не идет. Скорее всего, тут другая цель. Например, чтобы надавить на ее отца. Кстати, да, за эти годы Ян Витольдович сделал вполне приличную карьеру. Кажется, Ганя что-то говорила о бюджетных деньгах, которые проходили через его руки. Ну, вот, пожалуйста, одна из возможных мотиваций похитителя, который мог не знать, что отец практически не видится с дочерью. «Нет, что-то глупо получается. Преступник имел представление о бюджетных деньгах и не выяснил, что семья давно развалилась? – Лина потерла виски. – Какой-то недоделанный преступник. Похоже, тут что-то другое. Думай еще!»
А если такой вариант? Основная цель похитителя – выманить Лину. Например, чтобы она отдала украшения. Но это вообще полный бред. Проще похитить саму владелицу камней. Если, конечно, за всем этим не стоит Гражина. А что? Такой вариант тоже не исключен. Она сперла кольцо, теперь в надежде заполучить все остальное разыграла спектакль с похищением. Глядишь – подруга и проболтается. «И просила позвонить в полицию? – Лина покачала головой. – А с другой стороны, не на это ли рассчитан поздний звонок? Человек спросонок мало что соображает и уж тем более не держит под рукой блокнот с ручкой, чтобы записать название поселка, в котором как бы томится Ганя. А без названия все вообще выглядит смешно. Нет, что-то не то».
Если не зацикливаться на похищении… Предположим, Гражина с кем-то уехала развлекаться на дачу. Это вполне в ее духе. Там что-то произошло, и теперь ей нужна помощь. Может быть такой вариант? Вполне. Если бы не одно «но»! Тот, с кем поехала подруга, должен быть ей хорошо знаком. «Оставим как вариант», – Лина посмотрела на часы и еще раз набрала номер Стаса. Длинные гудки, казалось, разрывали мозг. 
А, может, это просто прикол? Розыгрыш? Мысль, конечно, нелепая, но… И что теперь делать со всеми этими вариантами? Искать подругу или подождать, пока она сама признается в детских игрушках? А если искать, то где? Название поселка Лина не запомнила, номер, с которого звонили, не определился. И Стас не отвечает. И совета спросить не у кого. Хотя, если хорошенько подумать… Она посмотрела на часы, написала записку маме, чтоб не будила, натянула одеяло – черт с ним, с институтом, все равно сегодня одни лекции. Пару часов поспит, а там, глядишь, все прояснится. Хотя бы в голове.

Звонок в дверь прозвучал резко, моментально разбив остатки сна. Отбросив одеяло, Лина села. Сердце стучало как сумасшедшее, перехватило дыхание. Она посмотрела на сжатые в кулаки руки, вытерла о колени. Забыв про тапки, на цыпочках подкралась к двери, осторожно посмотрела в глазок. Лестничная площадка была пуста. Приложив ухо к холодному металлу, Лина пыталась уловить малейший шорох. Тщетно! Неожиданно распахнулась соседская дверь, и Аманда Эрнестовна – дама, похожая на русскую борзую, вечно напоминающая о своем дворянском происхождении – повела на прогулку кудлатую собачонку. «Что это за странный зверь?» – как-то интересовались соседи. «Ливерпульская принц-болонка!» – надменно подняв голову, ответила Аманда Эрнестовна. «Нет такой породы! И не было никогда!» – хохотали те. «Есть! У меня и паспорт с подтверждением имеется!» – выходила из себя дворянка в седьмом поколении. Лина только посмеивалась. Собачка породы «куплена-на-рынке» с умильными умными глазами была обыкновенной дворняжкой, но родословная Аманды Эрнестовны не позволяла ей признаться, что ее облапошили.
Лина напряглась, ожидая, что соседка по обыкновению разродится тирадой в адрес того, кто прятался на лестничной клетке, но та царственно проследовала к лифту – спускаться пешком, пусть даже со второго этажа, может только босота и вшивая интеллигенция. Лина выглянула за дверь:
- Аманда Эрнестовна, здравствуйте. Скажите, вы никого только что не видели на нашей площадке? А то кто-то позвонил мне в дверь и сбежал.
- Нет, деточка. Во всяком случае за те пятнадцать минут, в течение которых я пыталась расстегнуть замочек комбинезончика Каролиночки.
Выходит, звонок в дверь Лине померещился? Вернувшись в комнату, она с городского телефона позвонила Ганиной маме:
- Теть Ирена, это Лина, здрасьте.
- Да, Линочка, слушаю тебя.
- Как ваше самочувствие?
- Уже хорошо, спасибо.
- А я хотела у вас спросить номер телефона Гани. Я мобильник потеряла, а наизусть не помню. И как назло блокнот с записями куда-то делся.
- Сейчас посмотрю, подожди… Записывай, – она продиктовала номер и поинтересовалась. – А вы разве не вместе?
- Нет, поэтому и хочу ей позвонить.
- Гражина говорила, что, скорей всего, несколько дней будет вне зоны доступа, просила не волноваться.
- Да? Точно! Она же мне даже называла этот поселок… Черт, забыла!
- Луговой?
- Именно! Теть Ирена, а кто там у Гани?
- Не знаю, Линочка, она ничего не рассказывала. Вроде бы кто-то из знакомых. Но врать не буду.
- Ага, спасибо. Попробую до нее дозвониться.
Секунду подумав, Лина набрала хорошо известный ей номер Гражины. «Аппарат абонента выключен…» – привычный набор слов неприятно резанул ухо. «Что-то ты мутишь, подруга!» – Лина открыла ноутбук. Теперь она знала, что ищет. На поиски местонахождения поселка ушло около получаса. Еще несколько минут на то, чтоб понять, как туда добраться. Вот только ответа на вопрос: «А на кой черт она все это делает?» – не было. Рука потянулась к мобильному телефону, как он вдруг зазвонил. Дисплей бесстрастно выдал имя – Стас.
- Алло, – Лине хотелось наорать на него, но она старательно сдерживала эмоции.
- Привет! Слушай, извини, не сразу сообразил, что звук у мобильника выключен. Что у тебя случилось?
- У меня ничего. Похоже, у Гражины не все в порядке.
- В смысле?
Лина рассказала о звонке подруги и разговоре с ее матерью. Он долго молчал.
- Эй, Стас, ты где там?
- Думаю.
- Поделись.
- Да я пока сам не понимаю, что делать в этой ситуации. Не может это быть розыгрышем?
- Не знаю. Ганя, конечно, та еще артистка, но что-то мне подсказывает, что это не розыгрыш.
- Как называется поселок?
- Луговой. Она сказала про дом возле водонапорной башни.
- Тут надо подумать. Давай так. Я кое с кем поговорю, потом тебя наберу. Только обещай, что одна ты туда не помчишься.
- Я не собираюсь уподобляться героиням дешевых американских фильмов.
- Не понял.
- Там придурошные девчонки вечно лезут во всякие страшные места, особенно после фраз «Жди здесь» и «Никуда не уходи».
- А, в этом смысле? – Стас усмехнулся. – Уже легче. Все, отключаюсь на время. Когда появятся мысли по поводу Гражины, позвоню. Возможно, не очень скоро. Только ради бога, ничего не предпринимай.
- Мне не надо повторять по сто раз, – ответила Лина.
Она не понимала, откуда взялось раздражение. Может, это из-за того, что он не отозвался на первый звонок? Или она ждала от Стаса другой реакции на свой рассказ? Например, действия, решительного и моментального: приехал с группой ОМОНа, раскидали поселок по бревнышку, все спасены, злодеи наказаны, всем спасибо. Глупо? Возможно. Усевшись в кресло, Лина покрутила телефон. А если подумать без эмоций, что Стас мог ответить? Поехали в Луговой, разберемся на месте? Нет, это еще хуже. С кем он собрался поговорить? С друзьями? Помнится, как-то Стас рассказывал о них: Сашка – огромный, как медведь, Борька и Женька похожи словно родные братья. Он даже предлагал познакомиться, но Лина посчитала это преждевременным:
- Давай отложим. Надо сначала узнать друг друга, а уже потом…
- Ты так считаешь? – он пожал плечами и не стал настаивать, чем вызвал у нее недоумение – разве парень не должен проявлять твердость в таких вопросах?
Наверно, напрасно она не согласилась. Не зря же говорят: скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты. А ведь могла присмотреться, может, лучше его понять. И какая вожжа ей под хвост попала? Побоялась, что не понравится его друзьям? Ну да, было такое сомнение. Почему-то раньше ее не сильно заботило, что подумают о ней приятели бой-френдов. А в этот раз закомплексовала. Или это называется как-то по-другому? Такое ощущение, что знакомство со Стасом стало что-то в ней менять. Это как купание в лесном озере: плывешь, у поверхности вода теплая, согретая солнечными лучами, а нырнешь в глубину – прохлада щекотно касается живота, бедер, и перед глазами открывается совершенно другой мир, о котором ты даже не догадывался. 
Лина пошла на кухню, заставила себя проглотить бутерброд и выпить чаю. Как же это мучительно – сидеть и ждать! Время словно издевалось, растягиваясь сливочной тянучкой. Даже представилось – сидит на подоконнике мультяшная конфета, похожая на облако, тоненькими ножками болтает, хихикает, пальчиком постукивает – тик… так… и сползает с окна на пол. И так снова и снова. Сдохнуть можно! Она потрясла головой с такой яростью, что заломило виски, а перед глазами все поплыло. «Пока есть время, схожу в банк, – решила Лина. – Вчера не успела новую ячейку оформить, сделаю это сегодня. Надо же разложить яйца по разным корзинам».
Привычно рассовав по карманам куртки ключи и документы, надела ботинки, на всякий случай посмотрела в дверной «глазок» и вышла на лестничную площадку. Пахло соседкой. В том смысле, что Аманда Эрнестовна обожала духи с тяжелым ароматом, который надолго перебивал запах подъездного мусоропровода. «Хоть в чем-то от нее польза!» – усмехнулась Лина.
Пронизывающий порывистый ветер гнал по асфальту белую крупу первого снега. Руки моментально замерзли, но возвращаться за перчатками не хотелось. Она шла, кутаясь в шарф. Улицы были почти пусты – в такую погоду с детишками не гуляют, а пенсионеры предпочитают отсиживаться в тепле. Свернув за угол дома, Лина подошла к пешеходному переходу, шагнула на дорогу и поскользнулась.
- Осторожнее, девушка! – кто-то подхватил ее, она повернулась со словами благодарности.
Какая-то гадость в лицо. Нестерпимо резь в глазах. Толчок в спину. Чьи-то руки очень больно хватают за плечи. Запах дорогой кожи автомобильных кресел. Сквозь слезы расплывчатые лица. Провал.


- Какого черта?! Какого черта, я тебя спрашиваю, ты приволок ее сюда?
- У меня не было другого выхода.
- Для умного человека выход всегда находится. Это ты, болван тупой, сначала делаешь, а потом думаешь! Ты подставил меня, сволота! Пшёл вон!
Вроде, что-то знакомое в голосе. Только звучит он где-то вдалеке, поэтому не разобрать – чей. Голова. Дико болит голова. Что с глазами? Ничего не видно. Ослепла? Кончики замерзших пальцев касаются век. Повязки нет. Неужели ослепла?! Господи, только не это! Поворот головы – чуть вправо, затем осторожно влево. Расплывчатое пятно света. Окно? Боль разрывает мозг на молекулы. Любое движение – боль. Вдох-выдох – боль. Звук – боль.
- Эй… – прошептала Лина и прислушалась. – Здесь есть кто?
Тишина. Ни единого звука. Может, голоса ей почудились? Попыталась сесть, тут же подкатила тошнота. Желудок мучительно сжался. Медленный глубокий вдох. Вроде, отпустило. Лина ощупала место, на котором лежала. То ли топчан, то ли просто доски. Она с трудом села, подождала, пока в голове немного прояснится. Поднялась, сделала несколько скользящих шажков, выставив руки. Пальцы коснулись чего-то холодного. Провела ладонью – каменная кладка. Откуда-то снизу шло тепло. Руки нащупали трубы. Она в подвале?
Глаза перестали слезиться и медленно привыкали к сумраку. Телефон! У нее же есть телефон! Пустой карман куртки привел в отчаяние. Оно пульсировало в висках, отдаваясь безнадёгой в груди. Лина осмотрелась. Два окна вентиляции слишком узки, чтобы пролезть взрослому человеку. Скудный свет, проникающий сквозь них, падал на массивную железную дверь. Лина подошла, подергала ручку. Заперто. Она вернулась к доскам, сложенным штабелем, забралась на них, натянула на голову капюшон, спрятала руки в карманы, свернулась калачиком. «Что же делать?» – единственное, что крутилось в голове. Но ответа не было.   
      
- Слышь?.. Слышь, ты! – кто-то тряс ее за плечо. – Пошли. Да шалить не вздумай – я ударом кулака быка заваливаю, а твоя черепушка для меня – что скорлупка грецкого ореха. Поняла?
Возле нее стоял амбал, огромный, как былинный богатырь, только с туповатым выражением на лице и лысый. Выпятив нижнюю губу, он жевал спичку. «Тоже мне, Кобра недоделанный !» – Лина усмехнулась и тут же получила болезненный тычок в плечо.
- Что, руку сломать? Я могу.
- Не сомневаюсь, – буркнула она, с трудом встала. – Помог бы лучше.
- Да пошла ты…    
От яркого света, падающего в проем распахнутой двери, заболели глаза. От неудобного лежания заныла спина между лопатками.
- Слышь, курица, шевели копытами.
- Сам ты курица! – огрызнулась Лина.
Амбал толкнул ее с такой силой, что она полетела на цементный пол, больно ударившись коленями и ободрав до крови ладони.
- Еще раз вякнешь, подвешу за ноги и порежу на ремни.
Он схватил ее за капюшон, едва не задушив, и поволок к лестнице. Лина замолотила руками по воздуху, захрипела – передавленное горло не давало дышать, но амбал лишь слегка ослабил хватку.
По крутой лестнице она поднималась с трудом – затекшие ноги не слушались, подгибались. Амбал шел следом, щипал ее за задницу и хмыкал. На секунду мелькнула мысль: «А, может, рвануть?» – и тут же исчезла. Куда рвануть? Что это за дом – неизвестно, сколько тут людей – тоже, да и ноги на культяшки похожи, сейчас из нее бегун, как из черепахи –  конькобежец. Сначала надо осмотреться, а потом уже думать, как отсюда смыться.
Прихрамывая, она шла по темному коридору.
- А ну стоять! – рявкнул амбал, схватил ее за плечо и втолкнул в комнату.
Лина не удержалась, налетела разбитыми коленками на комод и завыла от боли.
- Тут тебе еда, вода и ведро ссать, – сказал он и потер ширинку. – Эх, трахнуть бы тебя, да хозяин не велел трогать…
Дверь захлопнулась. Щелчок замка. Затихающие тяжелые шаги. Она со стоном плюхнулась на стул, посмотрела на джинсы – на коленях расползлись кровавые пятна. Боль постепенно утихала, превращаясь в тупо-ноющую. Лина боялась двинуться – подсыхающая ткань брючин становилась жесткой и обжигала раны, соприкасаясь с ними. Надо чем-то обвязать  колени, иначе ходить просто невыносимо. Быстрый взгляд по сторонам. Комната, в которой ее заперли, скорее всего, гостевая. Лина заглянула в ящики комода – комплекты постельного белья, плед, подушки. Она вытащила простыню, оторвала две узкие полоски, спустила джинсы и, кусая губы от боли, замотала колени. Теперь хотя бы можно двигаться – жесткая ткань джинсов перестала тереть раны. Лина доковыляла до окна, осмотрела ажурную решетку, вмонтированную в кирпичную стену. Да уж, тут без пилы не обойтись. Долгий взгляд вдаль. За сплошным забором виднелась водонапорная башня. 

- Даже не думай! – шагов Лина не слышала и от неожиданности вздрогнула, обернулась. На пороге комнаты стоял амбал. – Здесь все качественно сделано, на совесть. Сам проверял.
Прижавшись поясницей к подоконнику, она ждала. Будет запугивать? Бить? Попыталась сжать руки в кулаки, корки на ладонях треснули, закровоточили. Саднящая боль потекла по предплечьям.
- Пошли, – амбал повернулся к ней спиной, бросил через плечо. – И не заставляй меня применять силу. Если, конечно, хочешь жить.
- Я никуда не пойду, – на всякий случай сказала Лина и сжалась, когда он исподлобья посмотрел на нее – сейчас подойдет и снова потащит за капюшон, передавливая горло.
Нет, так вести себя глупо. Амбал запросто может сломать ей шею, как цыпленку, а это в ее планы не входило. Она послушно пошла за ним, стараясь запомнить дорогу. Коридор был длинным, узким и совсем не походил на те, что показывают в передачах про загородные дома. Свет струился от стеклянных панелей на стенах. Сводчатый полоток казался бесконечно-высоким. Двери, двери. Все закрыты. Сколько комнат они прошли? Пять? Семь? Судя по всему, это огромный домище.
Амбал остановился.
- Ты вот что, – вдруг тихо сказал он, – не дури, а то тебя покалечат или вовсе убьют. Петро – он отморозок.
- Не поняла.
- Сейчас поймешь.
Он завел ее в большую, слабоосвещенную комнату и вышел. Пол был закрыт прозрачной пленкой. До цементных стен еще не добрались руки отделочников. В центре помещения под люстрой со стеклярусом «а-ля шестидесятые» стоял массивный стул.   
- Что встала? – в темном углу зашуршало, на свет вышел мужик лет тридцати пяти, коренастый, со впалыми щеками и такими тонкими губами, что казалось – их у него не было вовсе. – Проходи, садись. Вон и стульчик тебе припасли.
Возражать Лина побоялась. Она осторожно прошла по пленке, липнущей к подошве, и села на стул.
- Ну? – мужик скрестил руки на груди, покачивался вперед-назад, будто выбирая позицию для броска. – Сразу отдашь или тебя мучить придется?
- Что вы имеете в виду?
- Подружка твоя долго упрямилась, – словно не слыша ее вопроса, он перевел взгляд на пленку под стулом и устало добавил, – пришлось жизни поучить дуру. Кажись, глаз один ей выбили случайно. Оно тебе надо?
Лина посмотрела под стул и едва сдержала крик: эти темные пятна – кровь Гани?! Отчаяние и страх холодными каплями стекли по спине. Она даже боль в ладонях перестала чувствовать.
- Ну? – мужик обошел ее, положил тяжелые руки на плечи, сдавил так, что у Лины перехватило дыхание. – Так сама отдашь? 
- Что отдам? – прошептала она, и он вдруг засмеялся скрипуче, с присвистом.
- Не догадываешься? – склонившись к ее уху, тихо спросил он. Изо рта у него воняло рыбой. Лина невольно дернулась. – Ну? О камушках я говорю, о камушках. Или ты плохо слышишь?
- Каких… камушках? Я не понимаю, о чем вы говорите. Честное слово!
Его пальцы надавили на ключицы. От резкой боли она закричала.
- Ладно. Начнем издалека, раз не хочешь по-хорошему. Сейчас сводим тебя на экскурсию к подружке. Пообщаешься с ней, на последствия глупых решений посмотришь. Оценишь, так сказать, возможные перспективы плюсов и минусов. Ну а потом не обессудь – будешь дурой прикидываться, я из тебя фарш для собак сделаю… Миха!.. Миха, твою мать!!
В комнату заглянул амбал:
- Звал?
- Прогуляй девочку к подружке, пусть полюбуется, что ее ждет. А я пока инструмент приготовлю. Пыточный, – жутко добавил он и засмеялся. На жилистой шее агонически задергался кадык.   


(продолжение http://www.proza.ru/2016/03/25/811  )