Гены. Глава 9

Придя на смену, она увидела длинную розу на своем столе. На стебель ближе к бутону в виде листа была прикреплена голубая открыточка. Взяв ее в руки, она прочла строки хайку:

"О, если к другому
склонишься ты сердцем, то знай:
в тоске безутешной
я, должно быть, погибну скоро,
словно дым на ветру, растаю..."
Дальше было написано: "До сих пор я жил надеждой когда-нибудь с тобой
соединиться, но теперь о чем мне мечтать, ради чего жить на свете?"

Это Нидзе, «Непрошенная повесть». Карина знала ее и знала, чем закончится этот эпизод. Как и у автора, оторвала кусочек от голубой бумаги и написала:

"Ах, ты ведь не знаешь,
что в сердце творится
моем! Объята смятеньем,
я другому не покорилась,
ускользнула, как дым
вечерний”

Прикрепила листок на розу, как и было у Белогорова, и поставила ее обратно в вазу. Придет ли он за ответом. Она не знала. Но несколько своих выходов на работу Карина его не видела.

***

Пришел ответ из Красного Креста, и Карина была официально освобождена от дежурств.
Она спряталась в Петергофе у родителей и оставшиеся перед отъездом недели решила провести с родными. Запустив руки вглубь карманов, Карина прогуливалась по двору среди молодых деревьев. 
- Грустишь. - Отец видел состояние дочери. Она подняла глаза к небу, чтобы не выпустить слезы.
- Нет.
- Карина, поверь, так надо, дочка.
- Если бы это было правдой.
- Карина, ты и так дочь управляющего фондом, который поперек горла всем, плюс ты сама едешь в Чечню, плюс ты с Белогоровым и его окружением общаешься. Ты понимаешь, что ты — находка для шпионов. Тем более, ты женщина. Лучше тебе ничего не знать. Есть шанс, что тебя не тронут.
- Он любит ее?
- Ты меня не слышишь. Он ее не видел ни разу.
- Но увидит...
- Дочка, я видел, как он на тебя смотрит, не переживай, подумай лучше, если он будет гражданином Чечни, у вас у всех будет шанс в случае чего... - Карина посмотрела на него.
- Пап, это ты меня не слышишь. Он-будет-же-нат! А это – конец! По крайней мере, для меня. - Отец прижал ее к себе, как бы обещая, что все будет хорошо. Легче ей не стало, но она приняла спокойствие отца за пример.

Мама застала Карину на кровати, по уши укутанную в теплый плед. Она читала старый роман из ее библиотеки. Вера опустилась рядом, взяла девушку за плечи, посмотрела ей в глаза и сказала:
- Не сомневайся. Если любишь, то люби. Но только полностью, крепко и беззаветно, чтобы сердце замирало от этой силы. Слышишь?
- Мама, я уезжаю надолго, за это время все может произойти.
- За столько лет не произошло, значит и эти три месяца ничего не изменят, только укрепят то, что есть. И береги там себя, прошу тебя, не влезай никуда.
- Хорошо. Я постараюсь.
- Милая, есть люди, которые любят тебя, подумай хоть раз о них, будь аккуратной, ладно?
- Я вас люблю. - Она обняла маму и долго они так сидели в опустившейся темноте. Ей казалось, что она снова маленькая, а мама - ее мамочка, которая укладывает дочь спать, и завтра в школу.

***

Полтора месяца готовились документы, и на собрании уже точно были утверждены списки тех, кто едет в командировку. Карина и немногочисленные коллеги получили все документы от руководства, и кто-то вдруг передал ей записку. Она ее развернула: «Белогоров разбился на стройке, упав с лесов». У нее в глазах потемнело. Она резко встала с места, хотела куда-то бежать, но пол ушел из-под ног, и она упала без сознания.

Когда пришла в себя, листок у нее был зажат в ладони, а вокруг толпились коллеги. Нестеров встревожено заглядывал в глаза, потом взял ее руки в свои. Она поднялась, всех поблагодарила и вышла из зала. По залу прошел шепот, кто-то толкнул его в бок и пошутил: «Ты что, скоро станешь папой?» Девушки с гинекологии согласно закивали, а Нестеров незаметно развернул листок.

***

Ночами в палате пациента Белогорова находилась она. У нее теперь не было дежурств, им дали отпуск за две недели до отъезда, но ей нечего было собирать. Халаты в любой больнице есть, а остальное ее не интересовало.

Она похудела за последнее время. Даже рабочее белое платье на ней теперь висело, а туфли соскакивали с ноги. Когда еще были дежурства, она ночи проводила в больнице, и ей было легче, а когда были выходные, она специально на ночь оставляла уборку, какую-то механическую работу — только бы быть занятой. Покоя не давали букеты цветов без записок на каждом дежурстве, но сейчас они не вызывали такой бури в душе, лишь сильнее волновали.

Во дворе у родителей они высаживали деревья. Покупая побеги разных плодовых пород, она взяла два корня специально для себя — Клен и Ясень. Папа и Иван. Клен — аккуратный, неутомимый энтузиаст, агрессивно борющийся с тьмой. Ясень — постоянный в любви, чистый, светлый, проницательный, способный отдать свои силы другому. Но что у них общее — это надежность. И это были два мужчины в ее жизни. В тот день, когда Ивана Андреевича привезли к ним в приемную, она высадила оба дерева в саду. Рядом.

Она сидела около кровати и держала его руку в своей. Он был без сознания. Он должен очнуться, она не верила, что это кома, хотя тут верь - не верь, от нее это не зависит. На пальце была прищепка, мониторы рисовали пульс, и видеть его бледное лицо было невозможно, потому что не могло этого быть... никогда. Она гладила его ладонь, потом проводила пальцами по лицу, повторяя основные линии: от носа по бровям, вокруг глаз, по подбородку и скулам, по шее, по ушам... Она долго водила и прислушивалась. Вдруг где-то заденет какой-то нерв, и пульс отреагирует. Нет.
В палату вошел Нестеров.
- Ты тут? – Она кивнула.
- Я всегда буду рядом.
- Ты уедешь.
- Потому что я нужна ему «там», но сердцем я буду с ним. Как там Аня?
- Теперь все думают, что ты беременна, после твоего обморока, - она посмотрела на Петра и рука дернулась. Она подумала, что это она сама ее от неожиданности сжала. Улыбнулась краешками губ.
- Все бы отдала за это. Хоть бы не была одна…
- Прости… Карин, ты думаешь, мне нравится смотреть, как ты ломаешь себе жизнь? Я не хотел такого, просто...
- Просто ты думаешь не тем местом. А женщины у тебя всегда были слабостью. Слушай, я уезжаю, а ты найди себе хорошую девушку. Только, пожалуйста, не из медиков. И пусть у нее будет хоть пять детей, но только не будет мужа. Ладно?
Они немного помолчали, а потом он сказал:
- Карина, а откуда ты тогда узнала про...
- Про Аню?
- Да.
- Каренский сказал. Он просил повлиять на тебя, мы же самые близкие друзья были с тобой. Еще хотел сам тебе морду набить... Петя, я прошу, не говори никому ничего.
- Были?
- Были. Сейчас мы вроде как жених и невеста. - Она улыбнулась грустно.
- Да, ты как всегда. Тебя саму не бесит, что ты все время кого-нибудь спасаешь? Ты о себе когда думать будешь?
- У меня работа такая.
- Причем тут работа?
- Что ты говоришь!
- Что ты дура!
- Не ори, он спит!
- Он не спит, это, скорее всего кома, если ты его так любишь — оставайся и не мотайся на свои подвиги! А когда он встанет, тогда и поедешь!
- Он и так встанет, без меня. Он сильный.
- А зачем ему теперь вставать без тебя? Ты же сама ему показала, что ты со мной, а ради чего еще? Уезжаешь неведомо куда спасать кого-то, - не унимался Петр. - Ты даже его предала ради совершенно постороннего человека!
- Я не с тобой, и никогда не буду с тобой. И не кричи, Петя... Он вообще женился, ты же слышал, - проговорила она, но руки Белоголова не выпустила. - ...и ты мне не совсем чужой... - Петр немного смягчился, подошел, обнял за плечи и чмокнул в макушку. Долго молчали.
- Ты думаешь, что рука... это поможет?
- Это поможет, - она замолчала.

Вскоре Петр попрощался и вышел, а она опять села на стул и прижала его теплую ладонь к губам.
Через час пришел Каренский. Она повернула голову, отпустила ладонь и встала.
- Ты сегодня дежуришь?
- Нет, просто зашла посмотреть, что нового, — соврала она.
- Как тут?
- Спит. Это я виновата, что он теперь лежит здесь.
- Почему?
- Потому!
- Карина, он встанет.
- Я знаю. Я уезжаю, а ты присмотри за ним...
- Сколько осталось?
- Не знаю, завтра-послезавтра. Меня ребята заберут. Я вообще сбилась со счета. День-ночь — какая разница, главное чтобы Иван Андреевич встал...
- Как Петр?
- Наверное, отлично. Как всегда. Только что ушел кому-то голову морочить, - она попыталась улыбнуться.
- Прости меня, я не знал, хоть и догадывался...
- Перестань, мы все взрослые люди и сами выбираем, как нам поступать.
- Карина, а помнишь тот разговор про… нас? - она улыбнулась.
- Помню, не продолжай.
- Мы с Иваном спорили, - она повернулась и посмотрела в глаза. - Ваня сказал, что спорить глупо, ты не как все, а я был уверен, что смогу тебе понравиться.
- Действительно глупо. Я так понимаю, он выиграл?
- Да. Он все точно мне тогда про тебя сказал. Кроме одного. Он соврал тогда. Первый раз. Понимаешь? Из-за тебя.
- О чем?
- Он сам тебе расскажет, когда встанет.
- Может и не расскажет...

Немного поговорив еще, он ушел, а она принялась перебирать цветы. Ему постоянно присылали букеты, и их уже ставить было некуда. Она перебрала их сначала по красоте композиции, вытащив увядшие, потом по сортам, а потом принялась ставить в вазы. Она вспомнила, что у нее в кабинете была еще одна большая ваза и отправилась по коридору в соседнее крыло, сказав перед уходом:
- Иван Андреевич, вы тут побудьте, не уходите, а я сейчас за вазой схожу и приду. - Как будто он мог уйти. В кабинете она встретила коллег, и они немного поговорили.
Она вернулась, поставила цветы в вазу, налила воды и остановилась.
- Иван Андреевич, а где ваши родители? Они знают, что вы тут? Они приходили уже? - она упорно пыталась активировать его мозг. Она знала, что он ее слышит, но когда он будет реагировать, она не знала. - В палату вошла медсестра, и Карина спросила, который час.
- Шесть часов. Карина Игоревна, идите домой. Теперь мы тут, а вам надо отдохнуть.
- Да, если что изменится, Люба, позвоните мне, пожалуйста. И еще, вы не знаете, родители приезжали сюда к Ивану Андреевичу?
- Я точно не знаю, но вроде кто-то был из родственников. - Карина кивнула и посмотрела на него.
- До вечера, Иван Андреевич, поправляйтесь.

***

- Карина, это сработало!
- Что сработало?
- То что ты за руку держала Белогорова! Он проснулся! - кричал в трубку Нестеров.
- Это отличная новость, Нестеров! Спасибо, что сказал.
- Конечно, сказал! Ты молодец! Ты верила!
- Я знала.
- Дорогая, мне покупать сегодня лотерейный билет? Я выиграю?
- Нет, дурачок, сегодня не надо. Пока, - улыбалась она в трубку. На душе стало легче. Он проснулся. Это здорово.
- ...Алле, папа, ты не хочешь осмотреть еще одного пациента? Нет, у меня на этаже. На бывшем... Да, Белогоров очнулся. Хорошо, жду звонка.
Через минуту позвонила Катенька, сказала, что Белогоров очнулся и что народу у него — толпа. Карина попросила всех выгнать, впускать по одному и  сообщила, что она скоро приедет.

В палату она вошла первая, отец уже подъехал и где-то задержался на этаже с коллегами. Карина вошла, поздоровалась с коллегами и знакомыми, которые постоянно находились в палате, сменяя друг друга. Потом, выгнав всех, она взяла маленький фонарик в рот, подошла и посветила на отметины на голове, проводя руками и щупая рельеф.
- Вам, увазаемый, надо показаться Беагоаву, он сразу сказет, сто у вас тут.
- Он в отпуске и сказал передать меня Светловой, она тоже умеет… - Голос был еще слабый.
- А Светлову не хотите показаться? - спросил из-за спины Карины Игорь Николаевич, подошел к больному и протянул руку. - С возвращением.
- Весьма польщен, Игорь Николаевич, - Карина попрощалась и вышла из палаты. В коридоре сразу осадили коллеги, но Карина всех успокоила, сказав, что забирать отец его не будет, оставит тут.
- Пап, ну как твое мнение? Я, честно говоря, даже осматривать его не могу. Руки трясутся.
- Слушай, я думаю, через неделю-другую он бегать будет, такой организм просто так не загонишь в кровать.
- А голова? Самое главное — голова и руки?
- Ушиб, гематом нет, без проникающих. Он меня порадовал, я был худшего мнения... только вот...
- Что? Мы что-то пропустили?
- Да. И не вы, а ты. Психологию. Он не хотел просыпаться, а это — основное! Так что не буду тебя успокаивать — да, ты виновата что так долго его тут держала. И смени платье, это тебе велико, - он строго посмотрел на дочь, чмокнул ее в нос и пошел по коридору.

Так всегда бывает — нет более строгого критика, не прощающего ошибок и дающего горькие уроки, чем родной отец. Когда ему передают, что все хвалят его дочь, он говорит: «они тебе льстят», когда ему хвалят его дочь, говорит: «меня там не было», когда дочь сама хвалится, он говорит: «тебе нравится? Значит, ты что-то упускаешь». Так во всем. Когда она в первый раз потеряла больного на столе, которого доставили практически без шансов, он сказал: «не реви, значит, ты плохой хирург». Хотя, конечно, он любил свою дочь, гордился ею и знал, что она хороший специалист, но похвалить, значило поставить точку в ее росте и личностном развитии.
- А Светлова обход на сегодня завершила? - спросил Белогоров медсестру.
- Нет, что вы, она уже давно не дежурит. Она же в командировке. Им дали на сборы две недели.
- На сборы? Она сегодня приходила.
- Да, она всегда приходит помочь нам, а ночью у вас сидит. Сидела. Она же в Чечню...
- Я чувствовал, что тут кто-то был. Она больше не придет, вы сказали «сидела»?
- Не знаю, она не сказала. Ее отец отругал, и она расстроенная ушла. Знаете, она с вами все время разговаривала, поэтому вы проснулись, - он улыбнулся.
- Можно вас попросить найти Нестерова и Каренского.
- Конечно.

***

- Рад тебя видеть во здравии, Иван!
- Спасибо, Петр. – Он что-то еще хотел сказать, но Нестеров поднял руки, и сказал:
- Могу сказать одно — поговорить тебе лучше с ней.
- Как ты думаешь, сейчас она...
- Пациент скорее мертв, чем жив. Завтра ее ребята забирают, и девчонки за нее возьмутся там, может немного ее растрясут. - В дверь вошел Алексей Каренский, они поприветствовали друг друга, потом он продолжил. - Привет, Алексей. Белогоров, а правда что ты женился? Даже не проставился!
- Кто тебе сказал?
- Да все говорят!
- Ваня, и я, твой друг, узнаю об этом последний?! - Каренский только и смог сказать вместо приветствия.
- Да нечего тут знать.
- Ладно, ты поправляйся, а отметить — успеем!
- Ну, я пойду, оставлю вас поговорить, всего хорошего, Иван, Алексей. - После рукопожатий Петр вышел, а друзья переглянулись.
- Рад видеть в строю! Как ты? Выглядишь — отменно! Посоветуй мне тоже такую медсестричку, которая тебя вдохновила...
- Я свою медсестричку никому больше не отдам, даже тебе.
- Ты о ком? Катенька? Оленька или Люба? А может...
- Иди ты! Нестеров тут вечно в поисках, ты...
- Постой-ка, ты вроде тоже, было время, был в поиске, а теперь поостыл? Жена не отпускает от себя?
- Очень смешно! Нет, я, кажется, нашел, но все так непросто...
- А что тебя смущает?
- Моя жена, ее… он.
- У нее может быть только один «он», и этот «он» ее, кажется, не на шутку обидел, - они встретились взглядом. Каренский понял немую просьбу ничего не спрашивать.
- Ты чего тут сидишь? Завтра поезд уйдет в Чечню, а ты тут останешься один... а ну, вставай!

К поезду Карина не разрешила приезжать родителям. Они попрощались в Петергофе, мама попросила быть осторожной, а отец сказал, что гордится дочкой — первый раз! Тут на платформе были подруги Ксюша, Лера и Наташа, множество коллег и знакомых, которые провожали не одного кого-то, а сразу нескольких своих, ведь ехали сотрудники всех Питерских больниц. Всего их было пятьдесят человек, а провожающих в несколько раз больше. Нестеров еще не приехал, и Карина переживала, что же случилось, хотя не очень-то хотела его видеть после последней их встречи. Ну и не надо. По громкоговорителю объявили, чтобы провожающие покинули вагоны, и Карина заняла свое место, уткнувшись в окно, где на платформе стояли расстроенные подруги, и вся куча провожающих распределилась вдоль вагона. В ее купе были все девчонки, и сейчас к ним еще зашли две девушки из Московской больницы. И вдруг зазвонил телефон.

- Нестеров, ты как всегда опаздываешь, и я подумала ты не приедешь.
- Посмотри в окно, Карина Игоревна! - отозвался в трубку Петр.
- Да не хочу я на тебя любоваться, что я там не видела? - сказала Карина, выглядывая в окно. Рука с телефоном опустилась. - Девочки, Белогоров, - выдохнула Карина. Она видела, как трудно давался ему каждый шаг, но он шел! Она снова поднесла к уху телефон - Ты, садюга! А ну быстро отведи его в палату! С ума сошел! - кричала она в телефон. Иван стоял, поддерживаемый Каренским и Петром, он улыбнулся ей в окно и помахал рукой поезду. Состав тронулся, а она сидела, прилипнув к окну, и думала, как же тяжело ему было это сделать. Но почему-то было так приятно его видеть, словно с ней осталась его частица, его участие или даже благословение. Но потом Карина одернула себя, ведь она могла и напридумывать все.


Продолжение:  http://www.proza.ru/2016/03/27/2154