Сказка о царстве Новославия и его жителях

Из серии "Сказки для Андрея и Ксении".
Сказка № 1. Путешествие в страну утерянной любви
               

У самого синего моря раскинулось прекрасное царство Новославия. Страна эта необычайно красивая. Главный город Новославск окружен дубовыми и берёзовыми лесами, за околицей поля с пшеницей, на лугах пасутся тучные стада коров и коз, с юга море бескрайнее плещется. Дома в городе из белого известняка, крыши покрыты желтой соломой, на газонах трава изумрудного цвета, вдоль дорог растут деревья плодовые, тротуары выложены брусчаткой, повсюду клумбы с цветами. Здесь и  циннии, и бегонии,  и розы. Все на человеческом языке разговаривают: животные, птицы и даже рыбы.
Правит в нём царь Егуп.
Царь -  статный мужчина в расцвете лет, одевается просто, без изысков. Корону на голову водружает только в особо торжественных случаях: на праздник  Плетения Облаков.  По утрам, в любую погоду, царь Егуп плавает в море, потом верховая езда, после обеда принимает подданных с жалобами.
Правит Егуп царством справедливо и все люди в нём счастливы, жизнь ведут честную и добродетельную. Всего в царстве вдоволь – и еды, и одежды, и развлечений: в лапту играют, в салки, хороводы водят, спортивные соревнования устраивают.
Самый дорогой человек у царя - сын Зорий. Умник и красавец, каких не сыщешь во всем царстве. Высокий, голубоглазый, чернокудрый, чемпион царства по верховой езде. Жених завидный во всех отношениях – и наследник престола, и собой хорош. Жаль, нет в царстве невест знатного рода. Измучился царь Егуп, внуков ему хочется,  мочи нет терпеть, но сына женить на простолюдинке не может – устав царства не позволяет. Выход один – искать невесту в другом царстве.  До ближайшего царства, где, по слухам, есть невеста знатного рода, нужно идти на запад три дня и три ночи, потом  подняться на высокую гору и идти на юг ещё столько же.  Связи с этим царством не было. Туда даже почтовые голуби  не долетали, возвращались с середины пути ощипанные и молчаливые. Слова от них не удавалось добиться. Отважные смельчаки, рискнувшие туда отправиться, бесследно исчезали. Знали только имя царя – Горимир, а страна называлась Гориляндия. Не от слова «горе», а от слова «гора».
По вечерам сидел царь Егуп на высоком крыльце своего терема, смотрел, как солнце медленно опускается в море. У ног его лежал преданный ему Росик - пёс бойцовской породы, опасный на вид, но внутри добрый. Всё понимает. Потому и титул носит высокий – Добрейшей Души Человек. Есть у него один недостаток. (Но у кого их, кроме царя Егупа и его сына Зория, нет?) Женщин он очень любит. Как завидит женщину, несется со всех ног, только мышцы под лоснящейся шерстью перекатываются. Женщина пугается до обморока. А Росик, догнав, кладет голову ей на колени, и смотрит ласково. Душка!
Женщины жаловались царю Егупу на Росика. Царь пенял псу, даже наказывал строго – закрывал в темном чулане. Не помогало.
- Что делать, Росик? Где сыну жену сыскать? – Спросил царь у своего любимого пса.
- Позови ученого Мозговеда. Он умный. – Ответил после некоторых раздумий пес.
Вызвали ученого Лавра Мозговеда. У ученого худющая фигура, впалая грудь, торчащие уши. Буквально не на что смотреть! Но умен он очень. Самый умный человек в царстве. Изучает мозг, ищет талантливых людей. Измеряет головы, рисует профиль, заставляет писать, считать, складывать в уме четырехзначные числа. Не у всех получается перемножить в уме 1276 на 348. Жители царства огорчаются, когда он вдруг принимается осматривать чью-то голову: «Какой прекрасный у  вас мыслительный инструмент, милейший! А приходите-ка ко мне для эксперимента.»  Никому не хочется опозориться, получив неверную сумму. Но тут даже царь Егуп помочь не может, поскольку по уставу наука в приоритете.
- Ученый Мозговед,  - обратился царь к ученому. – Дай своему царю полезный совет – где найти жену для сына?
Мозговед крепко задумался. Это вам не трехзначные числа перемножать!
- Всемилостивейший государь! Выход вижу один – отправить экспедицию в тридевятое царство к царю Горимиру. Лет пятнадцать назад был я у него, видел дочку. Она уж теперь царевна на выданье. Выросла.
- Но ведь опасно!
- А кому легко в этой жизни? Разве только вам, царям. – Ученый Мозговед себе цену знал и не лебезил даже перед царем.
Думал, думал царь Егуп. Три дня крепко думал. И решил – пусть сын сам себе жену добудет. Так будет честно.
Зорий решению отца обрадовался. Не только потому, что жениться хотел, и был сильным и отважным, но и потому, что сонное течение старого порядка в царстве угнетало его. Ему хотелось встряски. Он давно поглядывал в ту сторону, где было неведомое царство царя Горимира.
К походу Зорий готовился серьезно. Засел в библиотеке на целую неделю. Очень досадовал, что мыши много книг погрызли. Причем  выбирали толстые словари и справочники. Как раз то, что нужно было Зорию. Вызвал он к себе Главного Мышелова Царства - кота Адольфа. Кот имел ученую степень магистра, зазнался, мышей давно не ловил.
- Ваше Высочество, - кот Адольф поправил очки, - вы вопросы мне задавайте, я вам на любой отвечу без книг. Я ведь про путешествия все знаю. Сам был привезен из Сиама. Целый год путешествовал.
- Батюшка женить меня хочет, а невесты нет. Пойду искать в тридевятое царство.-
Кот Адольф встрепенулся, даже очки у него с носа свалились, нежно мяукнул:
- Меня с собой возьмите, Ваше Высочество! Век вам буду благодарен.
- Далеко. Не дойдешь.
- Дойду. Я вам очень пригожусь. Во-первых, хорошо вижу в темноте. Во-вторых, на местности ориентируюсь без всяких приборов. А в-третьих, мне тоже невеста нужна. Ваш батюшка меня на заезжем корабле купил, а о потомстве не подумал. А моя мать, между прочим, у самой сиамской королевы любимой кошкой была.
- Ладно. Уговорил.
Из друзей Зорий решил взять Саламурчика. Люди в их царстве жили хорошие, но не святые. Саламурчик любил поесть, отчего имел широкую талию – сто тридцать сантиметров, что уставом запрещено. Бегать кросс по утрам Саламурчик ленился, отлынивал, зато тайком поедал вареники, что готовила его любезная матушка Абелла. Лепила она их в огромном количестве с утра до ночи. И с картошкой, и с творогом, и с изюмом. Это у неё и работа, и хобби. Саму матушку Абеллу ничто не брало. Была доска – доской. Простите, тоща не в меру. Но человек она была душевный и трудолюбивый. Фартук не снимала, с рук всегда мука осыпалась. И у всех, кого она обнимала (а обнимала она всех, кто к ней за варениками приходил), на спине оставались отпечатки её больших, натруженных ладоней.
Царь Егуп однажды вынес Саламурчику строгое наказание – приказал закрыть его в темном чулане на три часа. И пригрозил, что если и это не поможет, вынесет ему высшую меру наказания. Тогда поднимут его на высокий утес и сбросят оттуда с парашютом. Тут мало у кого нервы выдерживают. После этого Саламурчик начал стараться изо всех сил - бегал, плавал. Талия уменьшилась на два сантиметра.
А так Саламурчик был силен, смел и весел. За что и любил его Зорий с детских лет и считал лучшим другом.
Саламурчик с радостью согласился. Ему тоже наскучило тихое существование. Давно хотелось где-нибудь силу свою применить, на новые земли посмотреть, себя показать. 
Последнее слово было за царем Егупом. Он принял решение – в путешествие отправятся четверо: принц Зорий, его друг Саламурчик, кот Адольф и пёс Росик. У каждого своя задача. У Адольфа – указывать путь. Росик понесет вьюк с провизией, Саламурчик  - теплые вещи. И все будут изо всех сил защищать друг друга, если возникнет такая необходимость. Самая трудная задача у Зория. Если найдется подходящая невеста, трезво ситуацию оценить и в царство Новославия пригласить. А там видно будет.
Проводы были долгими и торжественными. Всё царство собралось. Будто на войну провожали. Царь Егуп даже корону надел.
Вышли за околицу Зорий, Саламурчик, Адольф и Росик на рассвете, потянули носами прохладный воздух. Эх, и хорошо! Сами себе хозяева, никакого надзору!
Целый день шли они по знакомому лесу. Весело шли. Кувыркались, смеялись, катались друг на друге. Хорошо! Березы сменяли сосны, лиственницы росли вперемежку с сиреневыми  кустами багульника. У звонкого ручья остановились на ночлег, развели костер. Комары, мошки и ночные мотыльки подняли писк:
-  Зачем? Мы гибнем! Мы не можем не лететь на огонь! Это выше наших сил! Он нас завораживает, манит!
  В переговоры вступил кот Адольф:
- Мы замерзнем без огня. Да и вы нас заедите!
- Нет, нет! Клянемся, не будем вас кусать! Мы вас охранять будем.
Костер погасили. Днем тепло было, а ночью похолодало, пар изо рта валил, на земле иней образовался. Зорий и Саламурчик завернулись в теплые шкуры. Росик толстую вязаную  безрукавку натянул, а Адольфу и так тепло,- у него шерсть густая.
Переночевали. Утром вышли из леса, степь кругом. До самого горизонта травы колышутся. Вдали бродят длинношерстные носороги. Чем дальше в степь, тем выше трава. Уже и не видно ничего, и стебли у травы всё толще. Но Адольф уверенно шел вперед, направление своим кошачьим чутьём определял.
Неожиданно степь закончилась, лес начался. Колючки цеплялись за одежду, пройти не давали, кругом бурелом, тропы нехоженые. Зорий первым заметил трухлявый столб, на нём ржавую  табличку. С трудом разобрали надпись  - « аномальная зона». Что за зона? Встали и забыли, куда, откуда и зачем шли. И каждый, включая кота и пса, почувствовали озноб и жалость к себе. Смотрят друг на друга, ничего не понимают. Даже имена свои вспомнить не могут. У Росика зуд начался, у Адольфа очки запотели, у Зория звон в ушах, а у Саламурчика слабость в ногах. Каждый про себя подумал, что здесь и закончится его земной путь.
Но тут колючие кусты раздвинулись, и они увидели огромный круглый глаз. Глаз вращался, как будто сам по себе был и никому не принадлежал. Но потом появился ярко-красный гребень, затем куриная голова. Курица размером с лошадь предстала перед ними. Она смотрела на них недобро, басом приговаривала:
- Ко-ко! Ко-ко!
Курицу звали Жужа, и она была особой преклонного возраста. Ей исполнилось одиннадцать лет. Видела она плохо, часто теряла сознание, яиц давно не несла. И уже давно была готова предстать перед Создателем, но он почему-то про неё забыл. Как она оказалась в аномальной зоне, Жужа не знала. Кто и когда потерял здесь яйцо, история умалчивала. А, впрочем, даже то, что она - курица не подобающих размеров, Жужа тоже не знала. Некому было ей это сказать. Выживала как могла, ела всё подряд, не брезговала и человечинкой. А тут сразу столько лакомства!
Саламурчик первым догадался, что курицу нужно задобрить, достал из вещмешка булку пшеничного хлеба, покрошил на землю.
- Угощайтесь, госпожа курица!
На вершину дерева сел скворец, закричал:
- Всех червей пожрала! В лесу ничего вкусного не осталось! Не давайте ей ничего!
- Жужа. Меня зовут Жужа. – Сказала басом курица, не обращая внимания на скворца. Потом неуверенно проглотила  кусок хлеба, поморгала. Быстро все склевала. Глаза у неё подобрели.
- Сроду ничего вкуснее не ела.
- Это хлеб. Мы вам ещё дадим. Только выведите нас отсюда, мы забыли, куда идем.
- Тут все так. Кроме меня. Никого я ещё отсюда не выводила, не в моих интересах. Но вас, так и быть, отблагодарю за вкусный хлеб.
Вывела их Жужа из аномальной зоны. Они сразу всё вспомнили: и кто они, и откуда, и куда путь держат. Дали курице ещё две булки хлеба, себе одну оставили, двинулись дальше.
А Жужа долго им вслед смотрела, одним крылом махала. Другим хлеб держала.
Снова скворец над ней пролетел:
- Жужа, сколько можно есть? Ты ведь в лесу не одна, оставь и другим птицам червячков!
Курица скрутила из крыла кукиш, показала скворцу.
- Какие дикие нравы! – негромко проворчал кот Адольф.
- Наши птицы себя так не ведут. – Согласился с ним Росик.
Пошли  они дальше.
Деревья  вокруг росли странные: стволы голые, а далеко-далеко вверху густая крона полностью небо закрывала. Внизу полумрак, еле видно.  А между деревьями мухоморы и поганки в человеческий рост. Саламурчик их дубинкой сбивать начал.
- А наш ученый Мозговед придумал поганодавительную машину. Вот бы она нам сейчас пригодилась!
Вдруг, как из-под земли, появился перед путниками маленький человечек, ростом не выше метра. Волосы серые, спутанные, тело прикрыто рогожкой, вместо ступней большие ладони, а на руках маленькие. Шел он быстро. Шлёп-шлёп-шлёп… Они не сразу поняли, что человек слепой. Так уверенно он передвигался. Остановился в метре от них, прислушался. А потом говорит, обращаясь к Саламурчику:
- Ты, здоровяк, зачем наши грибы губишь, почем зря дубиной машешь?
Саламурчик от растерянности дубинку уронил себе на ногу, но не закричал от боли, терпел.
- Простите, не знал, что поганки вам нужны.
- Все грибы нужны. В лесу всё на своём месте. Так уж и быть, пока прощаю. Чувствую, люди вы недоразвитые. У вас ещё атавизм остался – зрение. Оттого остальные чувства не развиты. Меня за вами Орлетос послала. Идите за мной.
- Кто такая? Зачем мы к ней пойдем? Мы торопимся. – Возмутился Зорий.
- Орлетос – мудрая отшельница. Она все про всех знает. Раз велела привести, значит идите.
Делать нечего, пошли следом за маленьким человеком.
В самом темном месте леса на ворохе опавших листьев сидела ветхая, седая, слепая старуха с трубкой во рту.
- Спасибо, Иаоюис. – Сказала Орлетос  скрипучим голосом маленькому человеку. - Ступай себе.
Иаоюис исчез, будто растворился в полумраке.
- Знаю я,  откуда вы идете. Ваше царство на восходе солнца, в нем живут зрячие люди.  Оттого вы плохо чувствуете природу, других людей.
- Как вы смеете так говорить о нашем прекрасном царстве? – Возмутился Зорий. – Все граждане нашего царства милы, красивы, добродетельны, трудолюбивы. И природу мы ценим и любим.
Старуха вынула  трубку изо рта, усмехнулась.
- Не стоит так горячиться, молодой человек. Я же вас не осуждаю. Я вам сочувствую. Вам ещё многое нужно преодолеть, многому научиться. Это произойдет не скоро. Не на вашем веку, к сожалению. Хорошо, что на другие царства не нападаете, людей в полон не берете, а, главное, любить ближнего не разучились. Пока не разучились.  Главное, чтобы опасный микроб в ваше царство  не попал. Очень заразный.  Болезнь вызывает.  Нелюбовь называется.  Ты вот – царский сын, но, чувствую, не избалован. Похвально. Знаю, зачем и куда путь держишь. Иди смело, ничего не бойся. Все преодолеешь, счастье свое встретишь. От счастья отказываться нельзя. Иначе вся жизнь теряет смысл.
- А там, куда мы идем, люди болеют этой болезнью? – Осведомился принц Зорий.
- Да. – Орлетос глубоко затянулась, выпустила изо рта голубой дым. Зорий закашлялся. У них в царстве табака не было.
- Как же нам защититься?
- Вакцина от этой заразы только одна – любить, дружить, поддерживать друг друга, не поддаваться никаким соблазнам. Ступайте. Выдержите это испытание, не заболеете, а нет, зараза вас одолеет, не захотите оттуда уходить. Там навеки останетесь.
К полудню выбрались из лесного сумрака на открытую поляну, обрадовались дневному свету. Далеко впереди виднелись горы, поросшие густым кустарником.
Целый день шли к ним, а горы все не приближались. Казались все такими же далекими.
Путникам очень хотелось пить и есть, а запасы еды и воды у них закончились. Делать нечего, с наступлением темноты легли спать голодными. А утром, проснувшись, обнаружили, что находятся у самого подножия гор. Неподалеку по отвесной гладкой стене струилась прозрачная вода, и они смогли утолить жажду.
- Нам туда. – Указал на вершину кот Адольф и первым начал подниматься по крутой тропинке. За ним Росик. Ему подъем давался труднее всех, и Зорий, идущий следом, подталкивал и поддерживал пса, когда он начинал скатываться вниз. Сзади, тяжело дыша, карабкался  Саламурчик. Пот лил с него градом.
Наконец, крутой подъем закончился, и они пошли по узкому ущелью.
Вскоре увидели большое черное отверстие в скале. Над ним вывеска, на вывеске нарисована милая, улыбающаяся обезьянья мордочка, и  надпись « Ехидный Орангутан приглашает в гости». Зайти или не зайти раздумывать не стали – всем хотелось есть и отдохнуть. Но Зорий засомневался:
- Орангутан – совсем не добродушная мартышка, как здесь нарисовано. Это – опасное животное. И тут еще – ехидный. В чем подвох, кот Адольф?
Кот Адольф протер очки, почесал голову.
- Думаю, нужно послать разведчика.
Росик заявил,  что пойдёт он, и что оспаривать его решение бесполезно. Только ему по плечу такое опасное задание. Вернее, по зубам. Остальные должны спрятаться  за кустами, наблюдать. Настроен на подвиг Росик был очень решительно и с ним не стали спорить.
Росик неслышно вошел в пещеру и еле удержался от горестного воя. Вдоль стен были свалены в кучу скелеты животных и людей. Он тихо крался по подземному коридору, осторожно ступая своими мягкими и сильными лапами, вглядывался в темноту, но, все-таки, не заметил, как из расщелины протянулась длинная лохматая лапа. Лапа схватила его и приподняла над землей. Тут же из темноты послышался ехидный смех. Росик извернулся и впился зубами в держащую его лапу.  Орангутан завыл от боли, попытался Росика стряхнуть с руки, но не тут-то было. Хватка у Росика   крепкая, зубы разжать невозможно. Не зря же он тренировал свои челюсти, ежедневно перетаскивая деревянные чурбаки.
Когда вой и плач Орангутана стал очень громким, Росик разжал зубы и выбежал из пещеры.
Путники поспешили уйти подальше от негостеприимной пещеры, но долго ещё слышали плач и причитания ехидного Орангутана.
По дороге увидели дикую яблоню, наелись спелых наливных яблок.
Наконец, поднялись они на горное  плато, и увидели у самого края круглую дозорную башню из серого камня.
- Эй! – Крикнул  Саламурчик. – Люди добрые!
Никто не отозвался.
- Есть тут кто-нибудь? – Окликнул Зорий.
Мелькнула  тень, будто туча набежала, и в одно мгновение, всех, кроме кота Адольфа, успевшего отскочить в сторону, накрыла сеть. Они попытались выбраться, но запутались ещё больше.
Из-за башни появились неряшливо одетые, уродливые люди. Такого скопища безобразных людей наши путники никогда не видели. У некоторых головы выбриты полностью, у некоторых наполовину. Даже у женщин и детей. Везде, где только можно, проколота кожа и  на месте проколов торчат всевозможные металлические предметы. И все они казались синими из-за татуировок, покрывающих их тела. Для людей не подготовленных – жуткое зрелище.  Говорили они на языке,  похожем на язык царства Новославия.
Обступив пленников,  они разглядывали их, смеялись, плевались, толкались.
- Ха-ха! Откуда такие уроды явились?
- Ими только детей пугать!
- Они несовершенны. Похожи на наше пугало – принцессу Милонегу.
- Убить их!
- Нет, лучше отвести к Ганзюге Кровопуску.
- К Ганзюге! Пусть он их в клетку к Милонеге посадит!
Когда сетку с них сняли, Зорий и Саламурчик попытались вырваться из цепких рук  уродов, но те навалились всем скопом, скрутили их, связали руки за спиной. Только Росика им не удалось удержать, он вырвался  и скрылся в кустах. Там его и нашел кот Адольф.
- Ты что-нибудь понял? – Спросил Росик кота. – Это нас они называют уродами? А сами!
- Не парься. Перевернутый мир. Такое бывает.
Они  решили  незаметно следовать за Зорием и Саламурчиком, чтобы помочь им бежать.
А Зория и Саламурчика повели по кривой пыльной дороге.
Перед ними предстал город, окруженный высокой стеной из серого камня. В тот момент, когда они приблизились к городским воротам, они распахнулись, и из них выкатился тарантас.  В нем  сидели две молодые женщины и одна пожилая. У молодых на головах были шляпы, как гнезда, а в них шевелились маленькие змеи. Нижние губы  у всех троих были оттянуты вниз из-за вдетых в них тяжелых колец, а у пожилой на щеке дыра и видны гнилые зубы. И все они  разрисованы татуировками, а ногти на руках и голых ногах  длиннющие и закручивающиеся.  На козлах сидел умопомрачительного вида подросток и стегал плетью полуголых, в набедренных повязках,  людей, тянущих тарантас. Запряженные люди старались изо всех сил, и повозка быстро проехала мимо.
Поднятая повозкой пыль быстро улеглась, и они вошли в ворота.
Между небольшими, каменными домами, покрытыми почерневшими досками, тянулись узкие улочки, заросшие по краям травой.
Улочки сходились на городской площади, в центре которой располагался царский терем со следами былой красоты и ухоженности. Теперь тут росли чертополох, лебеда, лежали горы мусора. Из ворот терема выехала легкая закрытая карета, её тоже тянули полуголые люди. Народ на площади замер, все стягивали с себя шапки, кланялись в пояс, кричали: « Ганзюга, кормилец наш, поилец! Доброго здоровьичка!»
Только Зорий и Саламурчик не кланялись, стояли, как столбы. Вдруг услышали за спиной шепот:
- Зря не кланяетесь. Ганзюга всё видит, всё запоминает. Не простит. Хуже змея стоглавого.
Зорий обернулся, и в грязном старике с дырками в мочках ушей, с лысым черепом, сплошь покрытом татуировкой, узнал Киприана, жившего в их царстве, служившего дворником, и исчезнувшего несколько лет назад. Киприан ухмыльнулся, и во рту его Зорий увидел подпиленные, как зубцы у пилы, зубы.
- Киприан! Ты почему не вернулся домой? Дети, жена плачут.
- Зачем? Мне и тут хорошо. Страна тут такая - особенная. Любви нет. Никто никого не любит. Красота!
- Но как можно жить без любви?
- Легко!  Тут я сам по себе. Ни за кого не в ответе, ни за кого душа не болит.  Без неё даже лучше. Каждый сам за себя. Главное, научиться уворачиваться от плевков и пинков.  А так жить можно.
- Куда смотрит царь Горимир?
- Ганзюга его убил. А дочку его, красавицу Милонегу,  назвал уродиной, посадил в клетку и людям показывает. Здесь всё наоборот: плохое – хорошее, а хорошее – плохое.
- Пойдем с нами домой, Киприан.
Киприан снова ухмыльнулся.
- Вы сначала выберитесь отсюда. А то ведь, поживёте, вам понравится. Тут вирус такой, никого не минует. Опаньки! Санитары идут по ваши головы, ухожу я.
Крепкие мужчины с топорами на плечах, растолкали  людей, окружавших Зория и Саламурчика, завели их в темный амбар и закрыли. Зорий успел увидеть, как кот Адольф подал им знак, что, мол, не печальтесь, они их выручат из беды.
Тяжелая амбарная дверь захлопнулась. Санитары повесили огромный замок и ушли.
- Как будем выбираться, друг Саламурчик? – спросил Зорий.
- Выход один, делать подкоп. – Саламурчик отыскал небольшую крепкую палку, начал рыть у задней стены.
- Хорошо. Будем копать по очереди.
Он копали непрерывно. Один сменял другого, но яма увеличивалась медленно, поскольку палкой не очень удобно копать.
- Эй! – Вдруг услышали они голос.
В небольшую дырочку на них смотрел круглый коричневый глаз.
- Ты кто? – Спросил Зорий.
- Обезьяна Занзибаровна. Я вам банан принесла. – Обезьяна просунула в дырочку желтый банан.
- Спасибо, добрая Обезьяна Занзибаровна. Мы слышали, что доброта у вас не в почёте.
- Звери устойчивы к вирусу, в отличие от людей. У нас этот, как его…
- Иммунитет? – Подсказал Зорий.
- Вот – вот, он самый. А вы берегитесь. Вирус через музыку передается. Как услышите громкие странные звуки, так сразу уши затыкайте. От неё у людей развивается отёк мозга, и они перестают не только любить, но и уважать друг дурга, и всё у них с ног на голову переворачивается. Черное кажется белым, а некрасивое – красивым.
- Как же они тут без любви живут?
- Ну, дерутся часто. Иногда и до смерти. А то просто покалечат друг друга. Глаз выбьют там, или ухо оторвут. Зубы выбитые – это и вовсе пустяк. Ну, я пойду, вон, санитары шагают.
Обезьяна зацепилась лапой за ветку дерева, потом хвостом и исчезла в густой кроне.
Санитары проверили замок и пошли дальше. Зорий и Саламурчик разделили банан пополам, съели и принялись дальше рыть подкоп.
Росик тем временем брел вдоль грязной замусоренной улицы, заглядывал во дворы и в окна домов, присматривался, как люди живут.  Из окна дома выплеснули грязную воду, он едва успел отскочить.  Во дворе соседнего дома трое мальчиков играли в ножички. На мокрой от недавно прошедшего дождя земле был очерчен круг, в него втыкали ножи, делили.
- Всё, Козляк, ты проиграл, вставай. – Закричал лохматый, весь в чудовищных бородавках мальчишка.
Козляк заплакал. Его толкнули к стене, он весь сжался, закрыл лицо руками. Двое других начали метать в него ножички. Ножички ударялись о стену рядом с Козляком, отлетали, их поднимали и бросали снова. Козляк ревел всё громче, мальчишки все заразительнее смеялись. Только один раз нож попадал в Козляка, несильно поранив его. Вид крови пацанов не остановил. Росик подумал: « Это хорошо, что они мазилы».  Он подошел к ним сзади и громко зарычал. Все трое мигом бросились врассыпную, перемахнули через забор. В окно дома выглянула женщина. В носу у неё болталось большое и, видимо, тяжелое кольцо, отчего кончик носа касался верхней губы.
- Эй, псина! Хорошо, что ты прогнал этих шалопаев. Шумят, спать не дают.
- А ничего, что ножи друг в друга кидают? Убить ведь могут.
- Ой, черт с ними! Лишь бы не шумели. И ты, псина, давай проваливай со двора, ещё стащишь чего-нибудь.
Росик побрел дальше по улице. Он всё ещё надеялся встретить хоть одного доброго человека, который помог бы им с Адольфом освободить Зория и Саламурчика.
Впереди, согнувшись, шел старик. В руках у него была сумка, из неё торчал рыбий хвост. Возле покосившегося дома собралась толпа. Люди смеялись, свистели и улюлюкали. Оказалось, муж жену таскал за волосы. Жена не сдавалась и ругала мужа последними словами, каких Росик отродясь не слышал. Толпа веселилась от души, подбадривала несчастных супругов.  На глазах у всех молодой человек, ковыляющий на маленьких кривых ножках, вытащил у старика из сумки рыбу и бросился бежать. Старик взмахнул руками, заплакал. Толпа развеселилась ещё больше. Росик в два прыжка догнал  вора, дернул его  за штанину. Тот, увидев свирепую морду Росика, завопил от ужаса и выронил рыбу.
- Неси назад, отдай старику. – Прорычал Росик.
- Ещё чего. Пусть сам заберет.
- Неси! – Росик злобно оскалился. Сейчас он  не притворялся, злился по- настоящему.
Мужчина поднял рыбу и, трусливо оглядываясь, подошел к старику. Старик очень удивился такому поступку, забрал рыбу, и, не поблагодарив Росика, быстро зашаркал по дороге. Толпа удивилась не меньше. Теперь объектом для насмешек стал воришка. Даже муж перестал таскать жену за волосы, и они оба присоединились к зевакам.
- Меня злобный пес заставил. – Оправдывался мужчина.
- Какой пес? Подумаешь, пес. Шею ему надо было свернуть. Не оправдывайся. Что это на тебя нашло? Зовите санитаров, пусть они с ним разберутся. И псину сюда тащите. – Раздались голоса из толпы.
Но Росика и след простыл. Он бежал по соседней улице. Вдруг услышал из окна дома веселый смех. Подумал, может, тут добрые люди живут. Заглянул в окно.
В комнате находились мать, отец, сын и дочь. Девушке лет семнадцать, и она была слепая. Видимо, слепота наступила недавно, она совсем не могла ориентироваться в комнате, ходила, натыкаясь на предметы. Члены семьи ставили у неё на пути  то ведро, то стул, и весело смеялись, когда она на них натыкалась.
Росик в ужасе отбежал от окна.
- Это что же за страна такая? Куда мы попали? Все люди ужасны не только снаружи, но и внутри. Похоже, нет ни одного доброго человека!
Ночь наступила неожиданно. Сумерек не было. Будто свет выключили.
Из громкоговорителей, развешенных на столбах, раздались жуткие звуки. Металлический скрежет, вой и свист изображали какую-то мелодию. Росик упал на землю, зажал голову лапами. Только не слышать! Рядом остановилась женщина, бросила корзинку и тоже закрыла уши. Тут же рядом оказались санитары. Росика они не заметили, а женщину схватили и потащили куда-то.
- Приказ Ганзюги надо выполнять! Музыку ты обязана слушать!

Зорий и Сламурчик тоже уши закрыли, как только услышали отвратительный скрежет. Когда музыка закончилась,  продолжили рыть подкоп. Снаружи, навстречу им,  копал кот Адольф.
Загремел засов, дверь открылась. Санитары повели Зория и Саламурчика к Ганзюге.
Ганзюга жил в тереме, который когда-то принадлежал царю Горимиру, но теперь терем обветшал, пришел в запустение, поскольку за ним не ухаживали, ремонт не делали и даже пыль не вытирали. Ганзюге чем грязнее, тем лучше.
В большом зале в кожаном кресле, повернутом спинкой к двери, сидел человек. Это и был Ганзюга. Он медленно повернулся вместе с креслом, и Зорий с Саламурчиком, ожидавшие увидеть особенно страшного человека, поразились тому, что это - просто сильно обрюзгший, с одутловатым лицом и расплывшейся фигурой мужчина лет сорока. Самым заметным на его лице была неухоженная, растрепанная, грязная борода, в которой застряли хлебные крошки. Никаких уродств, как у других жителей царства, у него не было. Тут из-под стола вылез сынок Ганзюги, точная копия отца, только меньше размером и без бороды. Он встал на четвереньки и начал гавкать. Ганзюга дал сыну пинка, тот обиженно надул губы, и папаша добавил ему щелбан. Пацан громко заревел, скорчил папаше отвратительную рожу и убежал.
- Вы зачем к нам пришли?
- Вы не рады гостям? – Спросил Зорий.
- А гости к нам не ходят. Только враги. Все хотят чем-нибудь поживиться, стащить что-нибудь, кусок земли оттяпать, людей в добрячков превратить. Вот вы, тоже за чем-то пришли?
- Тут вы правы. Я ищу себе невесту. Принцессу.
- У нас для вас ничего нет. Монархия у нас упразднена.
- А Милонега?
Ганзюга расхохотался.
- Ею только детей пугать. Впрочем, вы не краше. Так же отвратительно выглядите, как Милонега. Но мы можем исправить ошибку природы, кое-что подправить в вашей ужасной внешности.
Ганзюга, кряхтя, выбрался из кресла и начал ходить вокруг Зория и Саламурчика, внимательно их осматривая.
- С толстяком полегче будет. Уши проколем, мочки оттянем, в нос кольцо побольше, тату с макушки до пят. Ну, ещё ногу сломаем, чтобы хромал. А вот с тобой, царевич, придется повозиться. Уж больно нехорош ты собой.
- У вас всё наоборот. Хорошее – плохое, красивое - страшное. Вы сами верите в свои слова, или притворяетесь? Вам так удобно? Народ задурили, изуродовали. Город стеной огородили. Кто на вас нападет?
Слова Зория сильно разозлили Ганзюгу, он начал орать, плеваться. Всю свою косматую бороду заплевал, так что слюни с неё начали стекать. А тут ещё в открытое окно залетел голубь и прицельно обидел Ганзюгу, попав ему прямо на макушку. Ганзюга совсем рассвирепел. Орал и плевался так, что  Зорий и Саламурчик едва успевали уворачиваться.
- Стена для того, чтобы народ не разбежался! И я верю во все, что говорю! Вы меня сильно разочаровали! Я приговариваю вас к смертной казни через повешение! Вот будет потеха у народа! А пока виселицу будут строить, посидите в амбаре! Без еды! Чтобы легче были и веревка не оборвалась.
Вошли санитары и увели Зория и Саламурчика. Снова закрыли их в амбаре.
Весь оставшийся день Зорий и Саламурчик рыли землю, пока не встретились под стеной с котом Адольфом и Росиком. Зорий и Саламурчик протиснулись через узкий лаз и выбрались на улицу.
В городе было темно, нигде не видно ни одного огонька. Стояла зловещая тишина. Они долго прислушивались, но кругом было тихо. Видимо, жители, зная нравы соседей и других горожан, опасались в темноте даже нос показывать на улицу.
В полной темноте они добрались до площади. Здесь, посредине стояла клетка, накрытая рогожей. Саламурчик рогожу стянул, и они увидели прекрасную зеленоглазую девушку с длинными светлыми волосами. Она смотрела на них недоверчиво.
- Кто вы? Вижу, не местные.
- Я принц Зорий из царства Новославия.
  Принц Зорий и принцесса Милонега сразу полюбили друг друга. Они смотрели, не отрываясь, в глаза  друг другу, пока Саламурчик не начал деликатно покашливать.
- Нам надо спешить, Милонега. - Принц Зорий опустился на колено. - Я прошу вашей руки. И если вы согласны стать моей женой, нам надо как можно скорее двинуться в путь, в царство Новославия, где все люди любят друг друга, уважают, заботятся обо всех. И мы с вами будем жить там долго и счастливо.
Саламурчик своими сильными руками раздвинул прутья клетки, и Милонега оказалась на свободе.
- Я согласна. – Сказала принцесса, опустив глаза. Зорий взял её за руку, и они пошли вслед за котом Адольфом, Росиком и Саламурчиком  по темным улицам к городским воротам.
Охрана крепко спала. Храп был слышен далеко. Кот Адольф через открытое окно проник в будку охраны. На столе лежала связка ключей. Открыть ворота не составило труда, и через несколько минут друзья быстро зашагали прочь от ужасного царства Гориляндия. На рассвете они были уже далеко.
Дорога назад оказалась намного легче. Дорога домой всегда легче, чем из дома. Орангутан, заслышав их голоса, спрятался в своей пещере и затих. Они прошли мимо. Только Росику захотелось похулиганить, он задрал ногу возле входа, но, увидев строгий взгляд Зория, опустил её и пошел дальше.
- Наш Росик, видимо, один вирус, всё-таки,  поймал. Заразился. – Заметил насмешливо кот Адольф.
Все засмеялись.
С горы спустились быстро, и вскоре оказались в темном лесу, где жили Орлетос и Иаоюис. Пока шли по лесу, слышали сопение, шуршание листьев и шаги – шлёп-шлёп-шлёп, но из кустов никто не выходил.
- Иаоюис! Иди к нам! – Звали Зорий и Саламурчик, но безуспешно. Когда лес закончился, Зорий громко сказал:
- Спасибо, что проводил нас, дорогой Иаоюис! Передай большой привет Орлетос! Приходите к нам в гости. А захотите, можете жить в нашем царстве.
Из кустов донесся вздох и негромкий голос:
- Спасибо. Мы тут как-нибудь. До свидания.
Жужа встретила их в своих владениях:
- Я вас поджидаю.
- У нас нет хлеба, дорогая Жужа. Мы сами голодные, спешим домой.
- Я для вас червей припасла.
- Спасибо, добрая Жужа. Кушай сама. Мы спешим.
Курица облегченно вздохнула. Всё-таки, ей не очень хотелось отдавать червяков, и провела их через аномальную зону.
Вскоре они оказались в родном лесу, где росли березы, лиственницы и багульник. А к вечеру добрались до родного города Новославска.
Жители царства встретили их так, будто они вернулись с войны. Играл духовой оркестр, царь Егуп снова надел корону. Зорий подвел к отцу невесту:
- Знакомьтесь, отец, моя возлюбленная, принцесса Милонега.
 Милонега зарделась вся, не смела глаза поднять на царя Егупа.
Царь Егуп обнял Милонегу:
- Будешь мне дочкой.
А вскоре принц Зорий и принцесса Милонега сыграли свадьбу. Всё царство Новославия веселилось целую неделю. Кота Адольфа и пса Росика царь Егуп наградил орденами, а Саламурчику присвоил звание – Самый Смелый Человек.


Сказка №2. Волшебное зелье.

Государство Новославия процветало и все люди в нем были счастливы. Все усердно трудились, занимались спортом, искусством и разными науками. А, главное, все друг о друге заботились, проявляли уважение к старшим, а молодые юноши и девушки влюблялись, создавали семьи. В каждом дворе было много ребятишек.
Самым счастливым был, пожалуй, царь Егуп, потому что Зорий и Милонега, вернувшись из Гориляндии, тут же сыграли свадьбу, а вскоре у них родились дети: сын Андрик и дочь Акси. Царь Егуп души в них не чаял!  Так радовался внукам, что все свои царские дела забросил. Точнее, передал их Зорию. Сам же с внуками каждое утро ходил к морю. Из морской пучины выплывала старая мудрая дельфиниха Афалина, и они с ней беседовали о том-о сем. Она рассказывала последние морские новости, Егуп о том, что произошло в его царстве. Потом Егуп с внуками ходили в лес по ягоды, слушали пение птиц, катались верхом на длинношерстных бегемотах, а по улицам города любили проехать на самокатах.
И всё было в царстве–государстве Новославия хорошо, и даже царя Егупа признали лучшим царем в мире, который очень заботится о своих подданных. Но тут начались набеги со стороны соседнего, прежде очень дружественного государства. Там произошел переворот и к власти пришел маг и чародей Всеслав, умеющий превращаться в черного ворона. Сам превращался и народ свой превращал в ворон. Несчастные люди-птицы перестали мыться и стирать одежду, не убирали свои города и села, не выращивали хлеб и овощи, и оттого озлобились. А кто бы не озлобился? Только человек начинал хлеб печь, а тут – бац! Не человек ты уже, а птица. И вместо рук у тебя – крылья, вместо ног – птичьи лапки с коготками. А ещё хуже – летишь себе, летишь, а тут Всеслав снова решил тебя человеком сделать. Хорошо, если невысоко летел, а то ведь разбились многие, покалечились. Поэтому народ решил ничего не делать, а повадился по ночам в Новославию ходить, воровать на огородах и даже из городских домов. ЗамкОв там никогда не вешали. Те, что понаглей, людей из Новославии насильно уводили, заставляли их на себя работать. На чужаков колдовские чары Всеслава не распространялись.
Видя такое дело, царь Егуп снова вернулся к своим обязанностям, пытался с Всеславом вести переговоры, увещевать его, советы давать, чтобы народ свой не ущемлял, но тот только смеялся и каркал. Хотел Егуп на него войной пойти, но передумал – это ж сколько народу зазря погибнет!
Позвал он ученого Лавра Мозговеда, кота Адольфа, верного пса Росика, сына Зория и его жену Милонегу, поскольку она не только красивая женщина, но и мудрая, на царский совет. Думали они, решали, и пришли к выводу, что выход у них один – сделать бомбу любви и сбросить её на территории соседнего государства.
Как изготовить такую бомбу описано в древней книге, которая хранилась в библиотеке. Найти её поручили коту Адольфу.
Целую неделю кот Адольф перебирал книги на полках, с прожорливыми мышами ссорился.
- Нет, вы только посмотрите на них! – кричал Адольф, заглядывая под стеллажи и глядя прямо в светящиеся в темноте глаза мышей. – Мало вам крупы и сыра дают? Зачем книги грызть? Книги – это великая ценность, я за них ответственность несу.
- Вкусные очень. Чем старее книга, тем вкуснее. Гурманы мы. – Пищали мыши из-под стеллажа.
- Дождётесь, поставлю по всем углам мышеловки!
- Не поставишь. Устав царства не позволяет. – Хихикали мыши.
- Я с царем договорюсь.
Мыши притихли, книги грызть перестали. Но надолго ли?
Наконец, нашел Адольф нужный том «Большой Колдовской Энциклопедии». Тяжелый оказался. Пришлось Росика на помощь звать, чтобы с полки снять.
Из энциклопедии узнали, что бомба любви делается из воска, а внутрь заливается зелье, которое нужно варить три дня и три ночи из цветков белой сирени, листьев мелиссы, ягод брусники, и при этом хором петь заговор. Текст и ноты прилагались.
Как раз была весна и жители Новославии, хоть и огорчались, но срезали в своих садах ветки белой сирени, тщательно ощипывали цветочки и приносили их ко дворцу. А что делать? Своей стране каждый должен помогать в трудную минуту! Собрали по всей округе мелиссу. А вот брусника в Новославии не росла! Узнали из умных книг, что растет она на далеких восточных землях в глухой тайге, на левом берегу широкой реки Амур и созревает только в начале осени.
Делать нечего, снова царь Егуп стал собирать экспедицию в поход. И снова вызвались все те же друзья-товарищи: принц Зорий, его друг Саламурчик, кот Адольф и пес Росик. Чтобы быстрее добраться в дальние края, решили взять с собой коней – Пегого и Гнедого. Гнедой с радостью согласился, лавры героев прошлого похода не давали ему покоя. Он тоже хотел, чтобы ему надели на шею лавровый венок, а в хвост и в гриву вплели яркие ленты. А вот Пегий не хотел в поход отправляться. Заявил, что у него сильно развита интуиция, и он предчувствует, что поход опасный и закончится плохо. Кот Адольф над ним смеялся, а Росик утешал. Говорил, что они самого Ехидного Орангутана победили, и из царства Ганзюги целыми и невредимыми ушли, а значит, бояться им нечего.
Народ провожал своих героев с музыкой, играл духовой оркестр, звучал вальс «Амурские волны». Никто не сомневался, что их герои скоро вернутся живыми и здоровыми, и бруснику добудут.
Только Милонега украдкой вытирала слезы – всегда тяжело расставаться с любимым мужем. Их дети, Андрик и Акси, крепко обнимали отца за шею. Да жена Саламурчика, нежная Мироника, прятала грустные глаза.
Сели Зорий и Саламурчик на коней. Зорий усадил рядом с собой кота Адольфа, а Саламурчик – Росика, и помчались на восток, навстречу восходящему солнцу. Народ постоял немного, дождался, когда солнце взошло над горизонтом и пошел заниматься своими делами.
Долго ехали друзья-товарищи, а когда кони устали, устроили привал. Развели костер, сварили суп, с коней сбрую и сёдла сняли, пустили их пастись на зеленый луг.
Вдруг неподалеку села ворона. На неё никто внимания не обратил. Мало ли птиц летает! Но Саламурчик вскоре её заметил, насыпал хлебных крошек. Ворона подошла с достоинством, аккуратно поклевала. Адольф тоже её заметил и говорит:
- Не птица это!
- А кто? – удивился Зорий.
- Человек!
- Как догадался? – Спросила ворона.
- По глазам и по манерам. Следишь за нами? Всеславу доносить полетишь?
- Ещё чего! Помочь вам хочу!
- С чего вдруг?
- Замучил нас Всеслав. В человеческом облике жить хотим. Подойди ко мне, вырви перо из правого крыла.
- Больно ведь будет.
- Потерплю.
Зорий вырвал перо у птицы.
- Не перепутай. Теперь вырви из левого.
Вырвал Зорий второе перо.
- Запомните и не перепутайте: перо из правого крыла на рассвете опустите в ручей, что бежит неподалеку, и пусть ваши кони попьют водицы. Как прибудете на место, сожгите перо из левого крыла.
Улетела ворона, а Зорий положил правое перо в правый карман, а левое в левый. Саламурчик засомневался:
- Почему мы ей должны верить? Вдруг это Всеслав козни нам строит?
Но Зорий решил поверить.
- Нужно верить! А как же без веры в людей и птиц жить?
Устали все очень. Как ночь наступила, залезли в палатку и уснули. Только Пегий и Гнедой паслись на лугу. Как только взошла луна, кусты возле поляны зашевелились, и появилась крошечная, остроносая Кикимора. Днем она была невидима, сидела в кустах, за всеми наблюдала. Была у неё ещё одна особенность – очень не любила она мужчин. Сама не знала – почему. Может, потому, что её никто до сих пор не полюбил. На поляне были одни мужчины, и она не могла им не напакостить. Хотела, как обычно, пошуметь, покричать, поухать, как сова, разбудить, одним словом, навести шороху, и исчезнуть. Но вспомнила про перья, которые оставила ворона, и решила напакостить по-крупному. Пролезла в палатку, села верхом на Зория, он и не почувствовал. Потянула перо из правого кармана, а потом из левого, поменяла их местами и - на выход. У входа спал Росик, и Кикимора наступила ему на усы. Росик от неожиданности зубами клацнул, и её тоненькая ножка между клыками застряла. Кикимора заверещала, заухала по совиному, закричала противным голосом:
- Отпусти, пес шелудивый, мужлан неотесанный! – И бьет его по носу старомодным ридикюлем изо всех сил.
Росик спросонья ничего не понял, глазами вращает, рот открыть боится.
Все проснулись, переполошились, не сразу маленькую Кикимору заметили. Росик аккуратно её из пасти вынул, но из лап не выпустил. Стали спрашивать – зачем пришла, что натворила. Но Кикимора молчала. Даже верещать перестала.
А рассвет вот-вот наступит. Пегого и Гнедого поить пора.
Говорит Зорий Кикиморе:
- Раз не говоришь, что натворила, мы тебя с собой возьмем. А едем мы очень далеко. Там холодно, зимой мороз минус сорок градусов. Мы тебя там оставим.
Кикимора испугалась, но молчит. Уж больно мужчин не любит, так, что даже разговаривать с ними не может. А солнце уже первые лучи из-за горизонта высунуло, зацепилось ими за верхушки сосен, вот-вот взойдет.
- Давай мешок, Саламурчик, завяжи её покрепче, чтобы не вылезла. - Распорядился Зорий.
Испугалась Кикимора, заверещала, уперлась ногами и руками в край мешка. Привыкла жить в тепле!
- Стой! Козлина противная.
- Как же ты ругаешься!
- Я ещё не так могу! Ладно, признаюсь я вам. Перья я местами поменяла.
Отпустили они Кикимору, а солнце ещё больше над горизонтом поднялось. Опустил Зорий перо из правого крыла в ручей, Пегий и Гнедой напились водицы, забегали кругами, на спине у них крылья выросли. Сели друзья-товарищи на коней, Пегий и Гнедой взмыли в небо и понеслись, не касаясь копытами земли, на восток, навстречу солнцу. Зорий ухватился крепко одной рукой за гриву коня, другой кота Адольфа крепко к себе прижал. А Саламурчик не успел Росика рукой ухватить, тот слетел с Гнедого, но успел зубами за хвост схватиться. Так и летел, зажмурив глаза от страха.
Долго летели, но наконец, опустились кони на землю. Пегому и Гнедому полет понравился. Довольные, бегают кругами – совсем не устали. А Зорий и Саламурчик от неожиданности дар речи ненадолго потеряли. Стоят молча, оглядываются. У кота Адольфа уши замерзли, а у Росика зубы самопроизвольно стучат. Но потом пришли в себя, обрадовались, что так быстро добрались. Смотрят – вокруг непролазная тайга, а посредине огромная поляна, на ней крошечный кустарник десять сантиметров в высоту.
Кот Адольф внимательно изучил его, со знаниями в своей голове сверился.
- Вот она. Вот это и есть виноградная лоза с горы Ида.
- Что? – Не понял его Зорий.
- Кустарник из семейства вересковых.
- И что, Адольф? Нам брусника нужна.
- Это и есть брусника. Только она едва листья распустила. Месяца через три ягоды созреют.
- Мы не можем так долго ждать. Лепестки сирени и мелисса засохнут.
- А перо зачем нам дали? Нужно проверить.
Зажгли перо. Пошел от него черный дым, заволокло все вокруг, дышать нечем. Ничего не видно, все кашляют, задыхаются. Вдруг слышат тяжелые шаги. Земля вздрагивает, деревья вековые раскачиваются. Дым рассеялся и из таежной чащи вышла дева-богатырша. Очень красивая, с длинной русой косой, одетая с ног до головы в соболиные меха. Выражение лица у неё было сердитое, а голос оказался неожиданно нежным.
- Кто такие? Зачем тайгу смрадом пугаете?
- Сами не ожидали, что так получится. Мы ягоду-бруснику ищем. А ты кто, девица-красавица?
- Марья-Таежница я. Не льсти понапрасну. Я себе цену знаю. И красива, и мудра, и силой колдовской обладаю. Только брусника не скоро поспеет.
- Подождем.
- Зачем вам брусника?
- Бомбу любви хотим сделать, чтобы от мага Всеслава избавиться.
- Знаю я его. Пытался он нам вредить, еле его прогнала. Что ж, дело хорошее затеяли. Попробую вам помочь. Только от вас много зависит. Идите за мной.
Привела их Марья-таежница на поляну. На поляне стоит большой деревянный терем красоты неописуемой. Ступени у крыльца высокие, под хозяйку сделанные. Наши друзья с трудом на него вскарабкались, потом через огромные двери прошли в горницу. Здесь тоже все было большое. Сели за стол, только макушки видно. Перед каждым оказалось блюдо, на нем жареные тетерева.
- Ешьте. – Предложила им Марья–таежница.
- Мы мясо не едим. – Сказал Зорий.
Марья-таежница хлопнула в ладоши, жареные тетерева ожили, покрылись перьями и вышли из горницы.
- Это – братья мои. Хорошо, не огорчили меня. Вижу, люди вы добрые. Для того, чтобы брусника завтра поспела, мне нужны болотные огоньки. Они появляются ночью. Вы их сами должны добыть, без моей помощи. Добудете, помогу. Скоро стемнеет, ступайте. Будьте осторожны.
Зорий, Саламурчик, Адольф и Росик остановились на берегу топкого болота. Метрах в десяти от берега виднелся крошечный островок, на нем росла одинокая березка.
Неожиданно быстро на землю опустился туман. Словно ватой он окутал все вокруг, приглушив все звуки. Скрылся из виду и островок посреди болота.
Сумерки сгущались, и все четверо почувствовали, что кто-то невидимый смотрит на них из болота. Постепенно в душу каждого начал заползать леденящий страх.
- Умру сейчас. – Прошептал Адольф.
- Сдохну от страха! – Ответил Росик и медленно задрожал.
Саламурчик закрыл глаза и обнял березу. Только Зорий нашел в себе силы не показывать свой страх.
- Может, споем? Нашу, любимую. "Надоело говорить и спорить, И любить усталые глаза, В флибустьерском дальнем синем море Бригантина поднимает паруса…"
Первым подхватил Росик, потом Саламурчик. Адольф молчал.
Стало совсем темно. Вскоре над болотом, над топкой трясиной появились маленькие огоньки. Они едва различались в тумане как раз там, где находился островок.
Первым вызвался попытать удачу Адольф. Над водой торчали небольшие макушки кочек. На самом деле они были высокими и уходили в болотную глубину. Адольфа обвязали веревкой и он запрыгал с кочки на кочку. Они прогибались под его тяжестью, но он быстро перепрыгивал на другую. Добрался до островка, попытался огоньки ловить. Болотные огоньки играли с ним, подлетали близко и тут же удалялись, в лапы не давались. Ничего не получилось. Намочив лапы и хвост, Адольф вернулся на берег.
Теперь решил попытать удачу Зорий. Смастерив из рубашки сачок и привязав его к палке, он запрыгал с кочки на кочку и вскоре оказался на островке. Огоньки закружились вокруг Зория, запрыгали, захихикали. Зорий изловчился и поймал сачком с сотню огоньков. Завязал рубашку в виде мешка, хотел возвращаться на берег, но тут заметил груду костей, наклонился, чтобы рассмотреть и не заметил, как из болота поднялся Водяной. В бороде и усах у него запутались водоросли, крупная рыбья чешуя поблескивала в свете болотных огоньков. Водяной схватил Зория за ногу, полоснул его когтями по груди, завыл от удовольствия. Услышав вой, Саламурчик застучал палкой по дереву, закричал. От неожиданности Водяной выпучил глаза, выпустил изо рта большой фонтан грязной болотной жижи, отпустил ногу Зория и ушел под воду. Тот покачнулся и упал на краю островка. Кровь сочилась из раны, стекала в болотную воду, он быстро терял силы.
И тут же, порвав тонкий слой ряски, из болота вынырнула Водяница, жена Водяного. Стряхнув запутавшиеся в волосах зеленые листочки, Водяница подергала носом, принюхалась, моргнула прозрачными веками, подплыла к Зорию, жадно облизнулась, присосалась к ране. Зорий очнулся, оттолкнул Водяницу, но встать не смог. Тем временем Саламурчик, прыгая с кочки на кочку, добрался до островка. Услышав шум, Водяница нырнула в болотную тину. Саламурчик перевязал Зорию рану, дал живой воды напиться, помог на ноги встать. Живая вода подействовала, Зорий быстро окреп. Прыгая с кочки на кочку, они добрались до берега болота.
Едва пришли к терему Марьи-таежницы, как рассеялся туман и взошло солнце.
На брусничной поляне Мария-таежница хлопнула в ладоши, потом выпустила болотные огоньки. Они покружились на поляной, опустились на землю и исчезли. И тут же поляна зазеленела, покрылась густым ковром из мелкого кустарника, на ней появились красные пятна – ягоды брусники. Зорий и Саламурчик собрали её в туески.
- Спасибо, Марья-таежница.
- Езжайте. Не поминайте лихом.
Сели они на коней. Пегий и Гнедой рванули ввысь, помчались на запад, только ветер свистел в ушах, и вскоре опустились на землю у городской окраины. У коней крылья сразу исчезли. Набежал народ. Стали героев на руках качать, коням ленты в гривы вплели, воздушные шары в небо запустили. Милонега и Мироника от счастья плакали, мужей обнимали. Царь Егуп героев благодарил, целовал и обнимал. Андрик и Акси у отца на шее повисли.
Ученый Мозговед сразу же приступил к изготовлению бомбы любви.
На изумрудной лужайке постелили белую ткань. Мозговед в белом хитоне, босиком начал варить зелье. Хор пел заклинание. Трое суток продолжалось коллективное колдовство. Всем было весело и зелье любви получилось наваристым и сильнодействующим. Потом Мозговед нагрел воск, сделал из него большой шар и заполнил его зельем.
Дождавшись попутного ветра, загрузили в корзину бомбу любви, туда же забрались ученый Мозговед, Зорий и Росик, и полетели в сторону царства Всеслава. Вороны взлетели и черной тучей окружили шар, одни пытались когтями порвать его, а другие старались Мозговеду глаза выклевать. Росик и Адольф защищали ученого, отгоняли ворон длинными прутьями.
Когда шар пролетал над дворцом Всеслава, Мозговед открыл люк, и бомба упала, ударилась о землю, разлетелась на мелкие кусочки, зелье растеклось по всему городу. Дворец Всеслава превратился в воронье гнездо из старых прелых веток. Люди, превращенные в ворон, снова становились людьми и обнимали друг друга, благодарили своих спасителей, а Всеслав с приближенными воронами поднялись черной стаей, покружили над городом и улетели неведомо куда.
С тех пор на царство Новославия никто по ночам не нападал, люди снова зажили спокойно и счастливо.


Сказка №3. Нашествие.

Тем временем, в Гориляндии происходили события, о которых в Новославии не подозревали. Царь Егуп и принц Зорий даже предположить не могли, что против них замышляется коварство.
Ганзюга, сильно обиженный на Зория из-за того, что он из-под охраны сбежал, да ещё и Милонегу увел, так сильно нервничал, что даже плеваться не мог, а только грыз ногти, да отвешивал тумаки всем, кто под руку попадался. Сын его, Ганзюля, под стол забился и не вылезал, несмотря на то, что ему сильно хотелось есть. Мать Ганзюги, старуха Ганзанна, никогда, ни днем ни ночью не снимавшая засаленной душегрейки, отороченной волчьим мехом, почувствовала такую тревогу за сына, что её даже в жар бросило, и она эту самую душегрейку впервые за долгие годы сняла. Она своих материнских чувств не утратила, так как давно оглохла и не слышала мерзкого музыкального скрипа. Поэтому, заметив, что сын Ганзюга совсем извелся, с лица спал, квасу, настоянного на волчьих ягодах не пьет, аппетита у него нет и борода не заплеванная, приготовила ему успокоительное зелье. Намешала сушеных дождевых червей, смородиновых кореньев, петушиных косточек, перетертых в муку, настояла на воде из болота, налила его в серебряный, почерневший от времени и грязи, кубок и поднесла его сыну. Ганзюга выпил и уснул.
Проснулся Ганзюга через месяц. Бодрый и спокойный. Снова начал плеваться. Но про Милонегу не забыл. Она ему была нужна как вода для рыбы. Он ею свой народ пугал. Будто она колдует, напускает всякие беды на Гориляндию – голод, болезни, засуху или, наоборот, затяжные дожди, и, тем самым, умело направлял праведный народный гнев на Милонегу. Без Милонеги ему никак, и потому необходимо её вернуть и снова в клетку на всеобщее обозрение посадить.
Долго Ганзюга думал. Месяц думал. Два. Но ничего придумать не смог. Отупел, пока спал. Старуха Ганзанна сжалилась над сыном, подбросила ему идейку.
- Есть у меня тайное оружие – виноградные улитки.
- Да какое из них оружие!? – Возмущенно воскликнул Ганзюга и метко плюнул в дальний угол, попав прямо в портрет, на котором был изображен его дальний родственник.
Старая Ганзанна вставила в ухо слуховой аппарат.
- Да, они все сплошь – завистливые обжоры, к тому же - идиоты. Но их можно превратить в полезных идиотов. Руководит ими Улитень Слизьнявый. Он – умный и боевой, а, главное, мне предан до глубины своей раковины. Что скажу, то и будет делать.
- Сколько их, улиток?
- Сто штук.
- Я думал всех давно съели мои вечно голодные подданные.
- Это – стратегический запас. Эн зе, так сказать. Улитень Слизьнявый, все равно, что ещё плюс сто улиток.
- Но что они могут? Только не говори, что владеют карате.
- Прожорливые они. Запустим их в царство ненавистного Егупа, съедят весь урожай, тогда они нам сами Милонегу отдадут, поднесут на блюдечке с голубой каемочкой и ещё попросят, чтобы мы её поскорее забрали. А мы, в придачу к ней, ещё что-нибудь потребуем. – Старуха Ганзанна захихикала, а Ганзюга от радости прицельно плюнул прямо в люстру. И произошло неожиданное – свет во всем тереме погас.
- Это – хорошая примета для начала нового дела. - Сделала заключение старуха.
Ганзюга матери поверил.
Откопали в саду два ящика. В том, что поменьше, лежал Улитень Слизьнявый, в другом – сто виноградных улиток, злых и голодных. Включили металлическую скрипучую музыку. Улитень Слизьнявый скомандовал:
- Стройсь, слизь безмозглая!
Улитки его послушались, выстроились ровными рядами.
- Слушаем и повинуемся!
- Есть хотите? – Спросил Ганзюга.
- Да! Да! Очень! – закивали улитки.
- Приказываю вам идти в царство Новославие. Там много зелени и винограда. Всё нужно съесть! Обглодать до последней травинки! Ничего не оставить! Пусть сдохнут от голода! – Ганзюга начал плеваться, топать ногами, повизгивать от удовольствия. Мать смотрела на сына любящими глазами. Гордилась им.
Голодные улитки двинулись в указанном направлении. Ганзюга долго смотрел им вслед, грязным носовым платком махал. Молодцы. Послушные. Жаль только – очень медленно ползут, черепахи быстрее. Ганзюга запасся терпением, стал ждать хороших новостей.
А чтобы не скучно было ждать, объявил праздник «Молниеносной победы» и устроил бал. Повелел всем подданным веселиться и танцевать сколько угодно, до упаду.
Два года понадобилось улиткам, чтобы доползти до Новославии.
Ползли улитки медленно, но основательно – съедали всё на своём пути, оставляя после себя голую землю.
Увидев их, Жужа обрадовалась. Клевать - не переклевать! Но улитки, оказавшись в аномальной зоне, начали быстро расти, увеличились до размеров индюка. Жужа топталась возле них, проглотить не могла, давилась. Особенно огорчилась, когда улитки проползли, оставив после себя пустоту, словно после пожара. Жужа покинула свою аномальную зону, ушла в неизвестном направлении, и никто её больше не видел.
Иоаюис с Орлетос ушли на север, чтобы избежать встречи с улитками.

Часовые Новославии заметили колышущуюся серо-коричневую массу, надвигающуюся на город как морская волна, но не могли понять – что это.
Ёж Дюдюка, всю жизнь проживший в этом лесу, проснулся от странного звука, никогда прежде им не слышанного. Вокруг куста, под которым он лежал, кто-то громко чавкал. Он вылез из-под коряги и прямо перед собой увидел огромную улитку. Она повернула в его сторону глаза, склонила их, чтобы лучше рассмотреть, но тут же равнодушно отвернулась и продолжила трапезу. Дюдюка в испуге побежал в одну сторону, а там такая же улитка. Он бросился в другую – и там тоже.
Ёж Дюдюка так спешил сообщить о нашествии прожорливых улиток, что вспотел, чего с ним никогда не случалось. Даже на кончиках иголок повисли влажные капли.
- Скорее! Скорее! Спасайте лес! И поля! И луга! Все пропадем! – кричал он изо всех сил. Часовые повели его к царю Егупу.
Тем временем полчище улиток доползло до перевала Волчьи ворота и Улитень Слизьнявый объявил отдых перед решающим боем. Он рассматривал в бинокль окрестности. С высокого перевала открывался вид на ухоженные дома и прямые чистые улицы, огромные изумрудные луга и поля, засеянные пшеницей. На горизонте виднелось бескрайнее синее море. Улитень Слизьнявый облизнулся. У него с рождения был отличный аппетит, но в царстве Ганзюги его всегда держали впроголодь. А тут такое раздолье! Ешь – не хочу! За время пути его войско раздобрело, отъелось, сильно увеличилось в размерах. Улитень Слизьнявый подумал с удовлетворением – кому война, а кому мать родна.
Над морем поднималось солнце. День обещал быть жарким. Улитки солнце не любили и спрятались в тень. Ночью они пойдут в наступление на поля и луга.
Егуп внимательно выслушал Дюдюку, позвал Зория. Они долго смотрели в подзорную трубу в сторону Волчьих ворот, но ничего подозрительного не видели. Но ёжик клялся, что ничего ему спросонья не привиделось, что все так, как он сказал. Тогда отправили на разведку Росика. Тот вернулся через час. А что ему? Одна нога здесь, другая там. Воды напился, отдышался и рассказал:
- Я таких чудищ отродясь не видел. Целая тьма виноградных улиток размером с индюка. А там, где проползли – голая земля.
Собрали Егуп и Зорий царский совет.
Первым высказался ученый Мозговед:
- Это проще простого. Всего-то и нужно: пасмурный летний день, сразу после дождя. Тогда улитки активны, выползают из укрытий. Главное, чтобы дождь прошел.
Все посмотрели в сторону моря, где собирались дождевые тучи.
- Ну, выползут? И что? Что потом делать? – Спросил Зорий.
- Нам придется убить их.
- То есть, вы уверяете, что мир можно сделать лучше, убивая? – Уточнил царь Егуп.
- Врага, Ваше Величество.
- Они нам не враги. Они – всего лишь глупые улитки, и выполняют чью-то злую волю. Думаю, их послал Ганзюга.
- И что мы можем сделать, отец? – Спросил Зорий.
- Убедить их стать нашими друзьями.
- Пока мы будем их убеждать, они съедят все вокруг и тогда все наши люди умрут от голода. А сделают они это быстро, если учесть их размеры.
- Я знаю, что делать! – раздался голос кота Адольфа. – Я нашел ответ в «Большой Колдовской Энциклопедии». Нужно совершить жертвоприношение. Кровью Черного Голубя их побрызгать, и они уйдут туда, откуда пришли.
Царь Егуп и Зорий переглянулись.
- Устав царства не позволяет убивать живые существа. К тому же, у нас только один Черный Голубь и он живет у нас в тереме, на чердаке.
- В ваших силах, Ваше Величество изменить устав царства. И лучше погубить одну птицу, чем весь народ. Возможно, Черный голубь сам захочет совершить такой подвиг. Добровольно, так сказать, отдаст свою жизнь за народ.
Андрик и Акси случайно услышали этот разговор.
- Предатель Адольф!
- Не буду никогда играть с ним в прятки.
- Мы спасем Черного Голубя, сестричка! Иди за мной.
Дети побежали на чердак. Там было много голубей – белых, рыжих, серых, коричневых. И только один – черный. Андрик присел возле него.
- Улетай, пожалуйста, отсюда.
- Да-да. Улетай скорее, как можно дальше. – Присоединилась к брату Акси.
- Это ещё зачем? – проворковал Черный Голубь. – Мне здесь хорошо.
- Тебя хотят принести в жертву.
- Это ещё зачем?
- Заладил – зачем, зачем. Чтобы спасти царство от улиток.
- Это ещё зачем? Пусть живут, места всем хватит.
- Они – большие вредители. Съедают всё на своем пути.
Черный Голубь задумался. Потом спросил:
- А если я найду способ от них избавиться?
- Это будет здорово!
Черный голубь вылетел в чердачное окно и вскоре исчез из вида. Он прилетел в горы, сел у орлиного гнезда. Гнездо давно опустело – орлята выросли и разлетелись, свили свои гнезда. Вскоре высоко в небе появилась точка. Она увеличивалась, увеличивалась и вскоре с земли стало видно, что это парит огромный орел. Вскоре большая птица села рядом с Черным голубем.
- Не зря говорят – глаз, как у орла.
- Верно. Увидел тебя с высоты двух километров, спустился. С чем пожаловал, друг?
- Помощь нужна.
- Помогу, коли нужна. Век буду помнить, никогда не забуду, как ты моего сына спас, когда он выпал из гнезда. Рассказывай, что стряслось.
Рассказал Черный Голубь о нашествии. Задумался Орел.

Тем временем, со стороны моря пришла черная туча, нависла над Новославией. Потемнело. Началась гроза. Дождь лил такой силы, что улицы превратились в реки. Андрик и Акси стояли на террасе, ждали Черного Голубя, смотрели, как крупные капли дождя падали в воду и превращались в дождевых человечков.
А в тереме была суета – все искали Черного Голубя. Только царь Егуп и Зорий грустили в тронном зале. Вроде, проявили заботу о народе, а на самом деле совершили акт немилосердия, да ещё впервые изменили устав царства. Им совсем не хотелось приносить в жертву Черного Голубя, но из двух зол пришлось выбирать меньшее.

Наконец, Орел произнес:
- Тут без нечистой силы не обойтись.
Спустились они в глубокую пещеру, высеченную в скале. Видят – внутри огромный котел стоит, жаром пышет, горячим паром исходит. Близко не подойти. В нем бульон булькает, клокочет, пар от него идет такой, что голова кружится и дышать нечем.
- Вроде, нет никого. – Сказал Черный Голубь.
А у него вдруг раздалось за спиной:
- Как нет? Здеся я!
Голубь голову на сто восемьдесят градусов повернул – нет никого. А с другой стороны послышался сиплый смех:
- Вот она я!
Голубь снова повернулся. Перед ним стояла безобразная ведьма в лохмотьях и с большой головой.
- Здравствуй, Хухла. – Поздоровался с ней Орел.
- Здравствуйте. – сказал Черный голубь.
- Здравствуйте, коли не шутите. Зачем явился и этого с собой притащил? Ждут его во дворце, обыскались, а он тут шляется. Вот перышки-то полетят скоро в разные стороны. Ухнут топориком по твоей тонкой шейке, и все!
Черный Голубь заметил, что из кармана ведьмы высунулся сонный уж. Она его нежно назад запихнула. Он подумал, что не такая она злая, сколько на себя напускает.
- Не нагоняй страху, Хухла. Помоги лучше.
- А мне что за это будет?
- Экая ты меркантильная, Хухла!
- Что за слово такое? Первый раз слышу.
- Выгоду во всем ищешь?
- Что правда, то правда.
- И много нашла?
- Нет. Но так положено. Говори, что надо.
- Нужно царство Новославия от виноградных улиток избавить.
- Грибное пиво они любят. Из мухоморов. Как запах почуют, бегут, лакают.
- Напьются и что потом?
- Увидите.
- Тогда наливай.
- Не, бесплатно ничего не делаю. – Ведьма извлекла из кармана кусачки. – Подходите по одному. Я у вас по кончику когтей отщипну. Буду хранить, пока вы мне не понадобитесь. Как брошу в котел, так мигом здесь окажетесь.
Делать нечего, повиновались Орел и Черный Голубь, позволили ведьме отщипнуть у себя по кончику когтей. Налила она им пиво грибное и отпустила.

Гроза закончилась, было сыро и пасмурно. Улитки выползали из своих укрытий, подкреплялись сочной молодой травой.
Орел и Черный Голубь расставили повсюду чашки с грибным пивом и стали наблюдать – что будет. А улитки замерли на минутку и все разом бросились пиво пить. До драки дело дошло. Улитень Слизьнявый один полную чашку выпил и стал таким, каким был прежде. И все улитки уменьшились в размере. Затихли. И вдруг Улитень Слизьнявый поменял цвет, стал оранжевым с черными пятнами и вскоре превратился в красивую бабочку и полетел в сторону Гориляндии. А за ним остальные улитки превратились в бабочек и улетели.

Черный Голубь вернулся в терем, рассказал, где был и что сделал. Царь Егуп посмотрел в бинокль в сторону перевала и увидел улетавших бабочек.
- Прости меня, Черный Голубь.
- Что вы, Ваше Величество!
- Не буду больше никогда менять устав царства.
Наградил царь Егуп Черного Голубя, и весь народ Новославии восхищался им, на руках носил, все приглашали его пожить у них на чердаке.

А в Гориляндии все это время продолжался бал. Народ устал танцевать, но уйти из дворца не мог, Ганзюга не разрешал. Вдруг зал заполнился большими красивыми бабочками. Они порхали под потолком, вокруг люстры. Подданные Ганзюги начали их ловить, и они тут же превращались в улиток. Ганзюга понял, что его операция не удалась, и заплакал.


Сказка №4. Вернуться до рассвета.

Андрику не спалось.
В конце июня стояли самые длинные дни и самые короткие ночи. И чем короче были ночи, тем они были темнее. За распахнутым окном не было видно ни зги. Страшная, жуткая темнота пугала Андрика, но окно не закрыть – жарко. В темноте оглушительно трещали цикады. Сколько раз царь Егуп просил их хоть ночью не шуметь, да куда там! Устроены мы так, говорят, по-другому не умеем, самок зазываем. Грубые, невоспитанные. Никакого почтения царю не оказали.
В спальне слабый ночник освещал две маленькие кроватки – Андрика и Акси, и большую – няни Вениаминовны. Няня детей держала в ежовых рукавицах, каждый день заставляла учить новое стихотворение. Но по ночам спала очень крепко. Можно было из пушки палить, все равно не проснулась бы до шести утра. Вот и в ту ночь Вениаминовна сладко похрапывала, отвернувшись к стене. Андрику не спалось, потому что пошли третьи сутки, как пропал Росик. Три дня назад бегал по дворцу, крутился у царя Егупа под ногами, мешал ему дрова в поленницу складывать и вдруг исчез. Как в воду канул. Царь Егуп всех опросил – кто видел, слышал, что знает? Андрик и Акси с утра до вечера ходили по улицам, кричали: «Росик! Росик!». Вдруг, к кому-то на обед зашел, да загостился? А то, ещё хуже, жить остался, предал.
-Нет, - думал Андрик, - не мог Росик так поступить. Значит, беда с ним случилась. Мучается где-то пес, страдает, помощи ждет. Нужно идти. И немедленно!
Вспомнил Андрик, что на северо-восточной границе Новославии есть заброшенный виноградник. Посредине того виноградника – пустой колодец. Земли те принадлежат Чайлдфрихе. Никто её не видел, но детей ею пугали. Страшные слухи ходили в Новославии о том колодце. Будто тянет иногда к нему как магнитом, а потом человек или животное пропадает навсегда. Но – друг есть друг, его нужно спасать. Так и дед Егуп учит, и отец Зорий, и мать Милонега. Сам погибай, а товарища выручай!
Андрик потянул за край легкой простыни, которой укрывалась Акси. Когда простыня съехала, Акси села на кровати, уставилась на брата сонными глазами. Он прижал палец к губам – молчи, и начал одеваться. Акси понимала брата без слов и быстро надела платье.
Осторожно, на цыпочках они прошли мимо няни, плотно закрыли за собой дверь спальни. В пустом тронном зале Андрик прошептал:
- Я иду спасать Росика.
- Я с тобой! А где он?
- Есть идея! - в голове у Андрика всегда было полно разных идей и это была его любимая фраза.
Они двинулись к выходу. По пути зашли в чулан, взяли с собой длинную крепкую веревку и фонарь. Прислушались. В тереме все спали, было тихо. Открыли стеклянную дверь, вышли на крыльцо.
Над царством легкой дымкой стоял туман. Царский двор от остального города отделял забор из густого самшита. Они протиснулись между кустами и оказались на дороге, ведущей к границе царства.
Шли быстро. Акси приставала к брату с расспросами:
- Росик – он же сильный! Очень умный. Он не мог довериться злому незнакомцу. Почему до сих пор не сбежал? Куда мы идем?
- Есть идея!
Они быстро дошли до границы Новославии. Дальше в тумане виднелся заброшенный виноградник. Виноград одичал, за ним давно не ухаживали. Лоза разрослась, переплелась между собой, мелкие, переспевшие виноградины брызгали соком при малейшем дуновении ветра.
Андрик и Акси пробирались с трудом. Виноградные усики цеплялись за одежду, за волосы, сок заливал глаза. Тем временем, на востоке небо слегка посветлело, скоро наступит ранний летний рассвет. Им нужно успеть вернуться, а то достанется от отца, от деда, от няни. Дед не будет с ними в лес на прогулки ходить, отец не будет катать на велосипеде, а няня и вовсе заставит в день два стихотворения учить.
Посреди виноградника они увидели полуразрушенный сруб старого, заброшенного колодца. В нем давно не было воды.
Андрик наклонился над срубом. Далеко внизу светились четыре точки. Ужасом повеяло от этих светящихся глаз. А вдруг это не Росик? Вдруг – вампир или ещё кто похуже?
Андрик собрал всю волю в кулак, набрал в легкие побольше воздуха, чтобы крикнуть, но его опередила Акси, склонилась над жуткой бездной, позвала:
- Росик! Росик! Это ты?
Не сразу, но донесся протяжный стон. Их сердца сжались от жалости.
- Я спущусь. – Андрик привязал один конец веревки к срубу, другой конец обмотал вокруг себя и начал спускаться в колодец.
Росик увидел его, обрадовался так, что человеческий язык забыл, заскулил по-собачьи.
Слизистые стенки полусгнившего сруба вызывали у Андрика ужас, но он мужественно спускался вниз. Вот и дно. В углу колодца сидел грязный Росик, к нему прижимался маленький котенок.
- Росик, дорогой! Наконец-то нашелся. А это кто?
- Патрик. Я тут гулял неподалеку, слышу – кто-то мяукает. Патрик упал в колодец, а выбраться не смог. Я решил ему помочь, и сам попал в западню.
- Ты чей, Патрик?
- Бездомный я. Ничей.
- Будешь наш.
Андрик обмотал веревкой Росика и Патрика, и начал карабкаться наверх.
Вскоре силы оставили Андрика. Он посмотрел наверх – квадрат сруба все ещё высоко. Акси не видно.
- Не надо бояться. Я сильный. Я смелый. Я смогу. Не зря же мы с отцом по канату каждое утро поднимаемся. Акси! Ты где?
Тишина.
Андрик передохнул, сделал последнее усилие и вылез из колодца. Акси нигде не видно. Он потянул веревку, еле вытащил Росика и Патрика. Котенок был совсем маленький, жалкий и изо всех сил держался лапами за Росину шерсть.
Андрик осмотрелся, Акси нигде не было.
- Где же Акси? Тебя нашел, а сестру потерял.
- Найдем! Дело чести!
Росик обнюхал землю, пошел по следу.
Росик шел впереди, на спине у него сидел Патрик, следом Андрик. Виноградные усы становились все толще и длиннее, и не только цеплялись за ноги Андрика, лапы и хвост Росика, но и обвивались у них вокруг талии, тянули вниз.

А Акси похитила Чайлдфриха, ужасная толстая тетка с большим бугристым носом, всей душой не любившая детей. Когда Андрик спустился в колодец, она подкралась к Акси сзади, зажала ей рот ладонью, пахнувшей хлоркой, и поволокла к себе домой. Виноградники принадлежали ей и потому лозы послушно раздвинулись, давая ей путь.
Дом у Чайлдфрихи был добротный и ухоженный, все лежало на своих местах и стоял запах хлорки. Чайлдфриха любила порядок и боялась микробов.
Как только она опустила на пол Акси, девочка взмолилась:
- Тетенька! Там мой брат. Он будет меня искать. Я хочу к маме и папе.
- Брат твой останется в колодце. Оттуда ещё никто не выбирался.
- Мама и папа… И дед… Они будут плакать. Они без нас жить не смогут.
- Ещё как смогут! Они без вас будут жить ещё лучше, чем с вами. Дети – это ужас. Ты смирно стой, не топчись, коврик не сминай.
- Тетенька…
- Я тебе не тетенька. Нашлась – племянница! Ещё чего!
- Так я имени вашего не знаю.
- Заткнись, мерзкая девчонка!
- Почему – мерзкая? Все говорят, что я хорошенькая и воспитанная.
- Терпеть не могу детские голоса. Детей не-на-ви-жу!
- Так отпустите меня. Зачем я вам?
- Да нет уж. Потерплю немного. Своей подруге, Ягусе, подарок сделаю. Она обожает маленьких детей.
- Почему своих не заведет?
Чайлдфриха расхохоталась. Она заливалась смехом минут пять, не могла остановиться. Потом, похохатывая, еле смогла произнести:
- Есть она любит таких мерзких крошек как ты. Кушать! Понимаешь?
- Ваша подруга – людоедка?
- Ну, да.
- Уж не Баба-ли  Яга её зовут?
- Она самая! Уж наслышалась поди о её подвигах?
- Подвигах нет, а вот про пакости – да.
- Да помолчи ты! Какой противный голос. У! День рождения у Ягуси. 850 лет стукнет. Сюрприз ей сделаю. Она обрадуется. А то бы я стала о тебя руки марать!
- Да я, вроде, чистая.
- Заткнись!
- Отпустите меня, пожалуйста. Я не вкусная. Ягусе я не понравлюсь.
Чайлдфриха пощупала Акси. Вздохнула.
- Да нет, вкусная. Соли, специй добавит и съест за милую душу. Я ей в прошлый юбилей старинный севрский сервиз подарила. Вот на нем красиво разложит, петрушечкой, базиликом украсит. Это она очень любит, блюда украшать.
Послышался свист. Он все нарастал и, наконец, стал нестерпимым. Чайлдфриха выглянула в окно.
- Вот и подруга моя, легка на помине, черт её носит, в гости пожаловала. Прячься в сундук, да сиди тихо. День рождения у неё через три дня.
Чайлдфриха подняла крышку сундука, толкнула в него Акси, закрыла и села сверху.
Свист стих. В комнату вошла Баба Яга. Последние 50 лет она изо всех сил молодилась, вставила зубы, делала маски, уколы разные, омолаживающие, волосы красила, носила модные джинсы и футболку с портретом Че Гевары на груди. Кто он такой она не знала, говорила, что просто мужчина красивый. Жаль, таких в ближайших лесах не водится.
- Помело что-то барахлит. Не знаешь, кто может починить?
- У Лешего из Черного леса спроси.
- А, ему некогда. Он женился на Кикиморе из Мутного болота. У них дети.
- Ха – ха – ха!
Они долго, взахлеб хохотали.
- Да знаю я. Видела её намедни. Третьего родила. Говорит, что счастлива, а глаза грустные.
Их снова разобрал смех.
- Какое счастье? Ха-ха! Трое детей? Ха-ха! И муж строгий!
- С ним не забалуешь! Ха – ха! По болоту не погуляешь, не поухаешь, людей не попугаешь.
Вдруг Баба-Яга принюхалась. Втянула в себя воздух так, что ноздри раздулись как капюшон у кобры, потом начала шарить по углам.
- Чую – человеченкой пахнет.
- Тебе показалось, Ягуся.
- Такое мне не может показаться. Говори, подруга, откуда вонь?
- Нет, нет! Тебе мерещится.
Баба Яга подошла к сундуку, оттолкнула сидевшую на нем Чайлдфриху, так, что та свалилась на пол, и откинула крышку. На дне сидела Акси.
- Вот тебе и на! Обманула. А ещё подруга!
Чайлдфриха с трудом поднялась.
- Сюрприз хотела тебе на юбилей сделать. А ты раньше времени нашла.
Баба Яга схватила Акси за ногу костлявой рукой, подняла её вниз головой, покрутила перед своим носом, осмотрела со всех сторон, обнюхала, положила снова в сундук.
- Тоща больно.
Акси не смогла промолчать:
- Да нормальная я. Мы правильно питаемся и спортом занимаемся.
- Вот этот ваш спорт все и портит! Все жилистые, ни капли жира, совсем мягеньких детей не осталось. А едите что?
- Углеводов мало, больше фруктов и овощей.
- Тьфу ты! И кто придумал эти диеты?
- Наш ученый, Лавр Мозговед.
- Ух, доберусь я до него! Пощекочу ему ребра. Придется девчонку откармливать.
- Ничего у вас не выйдет. Не заставите.
- Посидишь голодная, да съешь, всё, что дадут. И жирную свинину, и торт с кремом, и жареные сардельки.

Тем временем, Андрик и Росик с Патриком на спине шли по следу. Неожиданно перед самым носом Росика с виноградной лозы вниз головой свесилась обезьяна. Закричала:
- Ба! Старые знакомые! Эй, пес, узнаешь меня?
Росик присмотрелся.
- Обезьяна Занзибаровна? Ты как тут оказалась?
- Живу я тут. Уж полгода. Сбежала я из Гориляндии. Люди там совсем одичали. Хотели мне хвост оторвать. Даже награду обещали тому, кто это сделает. А как я без хвоста? Еле ноги унесла.
- Мы Акси ищем. Идем по следу, спешим. Да вот – виноградные усы мешают.
- Я вам помогу.
Обезьяна Занзибаровна разрывала усы всеми четырьмя лапами, Андрик И Росик начали двигаться намного быстрее и вскоре оказались у дома Чайлдфрихи.
Уже начало светать. Солнце на одну сотую часть высунулось из-за горизонта.
- О! Тут очень злая женщина живет. Да вон, в гостях у неё Баба Яга. Что делать будем?
- Есть идея! – Воскликнул Андрик и предложил действовать как бременские музыканты.
Обезьяна Занзибаровна вскочила на окно и залаяла страшным Росиным голосом. Чайлдфриха и Баба Яга замерли от испуга. Они не сомневались – это колдуны из дальнего леса решили им отомстить за прошлые пакости. Когда вскочивший на окно огромный пес вдруг замяукал как маленький котенок, Баба Яга выбежала в дверь, вскочила на свое помело и умчалась. Оно у неё даже не засвистело, а лишь негромко поскрипывало. Чайлдфриха опомнилась чуть позже, выскочила в противоположное окно и побежала, теряя тапки, на север, в сторону Черного болота.
Акси вытащили из сундука и побежали в сторону Новославии. Виноградник, почуяв неладное, притих, усы не распускал, и вся компания быстро добралась до границы царства, а там и замок близко.
Солнце высунулось из-за горизонта уже на одну десятую часть, но было очень рано и народ ещё спал.
- Обезьяна Занзибаровна, живи у нас. А то у нас нет ни одной обезьяны.
- Предложение заманчивое, но надо подумать.
Андрик, Акси, Росик и Патрик протиснулись сквозь самшитовые кусты, и оказались на территории замка. Договорились никому не рассказывать, что произошло этой ночью.
Андрик и Акси тихо пробрались в свою спальню. Няня крепко спала. Они спрятали грязную одежду и легли в кровати.
И тут же громко закричал дежурный по побудке петух Никанор Кукарекович.
За завтраком Андрик и Акси представили нового жителя Новославии -  котенка Патрика. Кот Адольф сказал, что берет над ним шефство и научит всему, что знает сам. А Росик на вопросы, где он пропадал три дня, лишь щурился. И все согласились, что он имеет право на свою тайну и больше не приставали с расспросами.

 
Сказка № 5.Земля Ледоморье.


Жили не тужили люди в царстве Новославия. Трудились, отдыхали, фейерверки по праздникам запускали, детей растили. Кто-то пахал, кто-то хлеб выпекал, или одежду шил, людей лечил. Да мало ли нужных профессий на свете? Главное, все полезным делом занимались, пользу царству-государству приносили.
Но задул сильный северо-восточный ветер. Норд-ост называется. Дует и дует! Дует и дует! Месяц дует, второй. И не просто дует, а все на своем пути сносит, деревья ломает, крыши срывает. Всегда высокое лазурное небо над Новославией стало низким, приобрело стальной цвет. Температура воздуха снижалась, с каждым днем становилось все холодней и холодней. Птицы петь перестали, в щели забились, сидели тихо, не высовывались и не чирикали. Цветы завяли, деревья стояли голыми, без единого листочка, черными силуэтами на фоне угрюмого неба. На море шторм не утихал, рыбы на глубину ушли. Дельфиниха Афалина, боясь разбиться о скалы, к берегу не подплывала, царь Егуп никаких морских новостей не получал.
Люди мерзли в своих домах. Сидели возле печек, кутались кто во что горазд.
Пришли они к Егупу. Царь к народу вышел. На нем толстый вязаный свитер, поверх него душегрейка, от деда доставшаяся, вокруг шеи пуховый шарф намотан, на голове шапка-ушанка. Не царь, а посмешище, прости Господи! Людям жалко его стало. Но что поделаешь, холод кого угодно подчинит, заставит на себя все, что в доме есть, простите, в тереме, на себя напялить. Даже царя.
- Царь Егуп! Что случилось? Чем мы провинились? За какие грехи отвечаем? Почему норд-ост так долго не утихает? Моченьки нет холод терпеть, урожай гибнет. Скоро дрова закончатся, топить нечем будет.
Всех выслушал царь Егуп, пообещал принять меры. Сказано – сделано. Собрал Егуп Совет.
- С природой не поспоришь! Катаклизм! – сразу заявил ученый Мозговед, кутаясь в ватное одеяло.
- Кто на Земле холодными ветрами ведает? – спросил Егуп.
- Царь Борей. – Тут же ответил кот Адольф.
- Надо идти к нему.
- Это ж далеко, ваше величество! Царство Ледоморье на самом краю земли, где вечные снега. Никто не дойдет.
- Я дойду! – Воскликнул принц Зорий. – Кто со мной?
- Все те же. Да, Адольф? – Отозвался Рой. Сидевший у него на спине подросший Патрик встрепенулся. – Ты – нет. Мал ещё. Дети дома остаются.
- Пойдем, конечно. Мы привычные. – Кот Адольф поправил на носу очки.
Милонега промолчала, лишь украдкой слезу смахнула.
- Любая работа выполнима, если наметить цель, план, сроки и ответственного. – Мозговед оживился, поправил сползшее с плеча одеяло.
- Это не работа. Это – подвиг. – Возразила Милонега.
- Наградим, почести окажем, монумент возведем. – Не унимался ученый.

Провожать экспедицию в царство Борея собрались все, несмотря на холод. Люди, укутанные в теплые вещи, смотрели на Зория, Саламурчика, Роя и Адольфа с жалостью, но и с надеждой. Андрик и Акси крепко держали отца за руки, не хотели расставаться. Милонега обняла мужа, незаметно надела ему на палец кольцо с синим сапфиром.
- Оно волшебное, Зорий. От отца осталось. Помогает только один раз. Поверни вокруг пальца три раза и вслух скажи желание. Помни – один раз.
Саламурчик простился с матушкой Абеллой и с женой Мироникой. Росик аккуратно снял со спины Патрика, подтолкнул его к Акси, та котенка на руки взяла, прижала к груди. Адольф Патрику подмигнул, очки на носу поправил. И пошли они вчетвером навстречу ветру.

Вскоре понятно стало, что на каждом шагу им предстоит не просто трудности преодолевать, а, буквально, бороться за выживание. Адольф идти не смог, его ветром с ног сбивало. Пришлось Саламурчику засунуть его за пазуху. Кот сначала сопротивлялся, неловко как-то верхом на друге перемещаться, но вскоре смирился и даже задремал.
Шли они, шли. И вдруг ветер стих. Совсем. Крутились, вертелись,- нет, не дует. Полный штиль. Адольф проснулся, на землю спрыгнул.
- Все? Наладилась погода? Возвращаемся!
Хотели повернуть назад, но там, где они только что прошли, теперь чернело обширное болото. Ни конца, ни края у него не было видно. Обойти нельзя. Кусты и деревья казались черными призраками, и только одна кривая коряга светилась вдали зеленоватым таинственным светом. Повсюду тьма и звенящая тишина. Вдруг на дубах орлы закричали, замахали крыльями, но никуда не полетели. У Росика на спине шерсть дыбом встала, у Адольфа очки с носа упали, он их долго искал в пожухлой траве. Саламурчику жарко стало, так, что на лице пот выступил, а Зорий ощутил щемящую тоску. И снова все стихло. Вскоре послышались нежные звуки пастушьей свирели. Музыка здесь, на болоте, была такой неожиданной, что путники растерялись и только переглядывались. А звуки то приближались, то удалялись. Они и не сразу поняли, что идут за ней, как завороженные. Помимо своей воли ногами дружно перебирают, стараются друг от друга не отставать.
Шагают, а сами краем глаза подмечают, что идут сквозь топь, а в трясину не проваливаются, словно под ними твердая земля.
У Зория на волосах летучая мышь повисла, он её смахнуть попытался, а она зашептала в самое ухо.
- Не ходи, остановись.
- Не могу. Ноги сами идут.
Топь закончилась, вышли путники на сухое место. На пригорке дом бревенчатый. На завалинке седой коренастый старик сидит. Вроде старик, а вроде и нет. Лапы у него медвежьи.
Мышь шепчет Зорию:
- Ты что, не узнаешь? Кишкомот болотный.
Кто ж не знает Кишкомота? Кишкомота знают все. А мышь снова шепчет:
- Опасно! Опасно! Очеловечился, да не до конца. Никак решить не может – в люди податься, или снова в медведи.
Звуки свирели стихли, путники словно от сна очнулись, огляделись. Стволы деревьев будто лианами обмотаны. Не сразу догадались, что это кишки. А когда поняли, неописуемый ужас почувствовали, буквально паническую атаку.
Кишкомот, увидев их испуганные лица, хрипло засмеялся, и смех его походил на радостное медвежье рычание.
- Давненько ко мне никто не заходил. Я даже заскучал. Такие умные все стали, целеустремленные, всегда вперед идут, дела до конца доводят, с пути не сворачивают. Что за мерзкие людишки! Кишков на дерево не намотаешь, не порадуешься.
Мышь снова Зорию в ухо зашептала:
- Задобрить надо! Без его дудочки не выберетесь. Погубит! Погубит!
- Кышь, мышь! – Закричал Кишкомот, замахнулся палкой, Зорий еле успел увернуться.
- Не ори, Кишкомот! Уму-разуму учу его. Тебе лучше будет. Что ты все кишки, да кишки? Мало их у тебя, что ли, по деревьям развешено? Все заплел, летать негде.
Адольф смекнул, что делать надо.
- Любезный, что это у вас рубашечка рваная? Сапоги вон стоят не чищенные. Снимите, снимите рубашечку, я заштопаю. Я всегда в дорогу нитку с иголкой беру.
Кишкомот вдруг смутился, глаза у него увлажнились. Сроду за ним никто не ухаживал. Он нерешительно снял рубашку. Адольф уселся на завалинку, начал штопать. Саламурчик подсел с другой стороны:
- А ты, что же, батя, один живешь? Вижу, крыша течет. Так я починю?
Кишкомот кивнул, смахнул слезу. Саламурчик на крышу полез, Рой метлу смастерил, начал двор мести, Зорий ручку к двери прилаживал, а сам расспрашивал:
- Одиноко вам?
- Одиноко.
- Вы бы пару себе нашли. Чтобы было с кем разговоры вести длинными зимними вечерами.
- Где её теперь найдешь? Приличных женщин нет, вокруг одни кикиморы, да баба Яга. Ох, и вредная, скажу я тебе! Давно когда-то шел я к любимой, да не дошел, застеснялся. Потом из медведя в человека хотел превратиться, тоже решимости не хватило. Теперь понял, что нельзя не полпути останавливаться, да поздно уже. Старый стал. Сижу тут. Все, кто от намеченного пути отступает, у меня оказываются. Я их кишки на дерево наматываю. Орут они, а что делать?
- Хороший урок вы нам преподали. Надо нам дальше идти, вперед, в Ледоморье. Но ветер стих. Какой смысл?
- Это здесь его нет. А у вас он по-прежнему дует.
- Все равно, спасибо за урок.
- Не спеши благодарить. Мне не резон вас отпускать. Кишки выпущу, на дерево намотаю, так мне сразу легче станет. Натура у меня такая.
Зорий видит, что Кишкомоту совсем не хочется злодейство учинять.
- Вы только притворяетесь злым.
- Ну да, никак не могу решить, злым быть или добрым. Вот так все в моей жизни.
- Лучше добрым. После добрых дел на душе всегда так радостно, светло. Не пробовали?
- А ты попробуй зло сотворить. Может, ещё большую радость почувствуешь.
Но тут Адольф рубашку заштопал, помог Кишкомоту надеть, Саламурчик с крыши спустился:
- Принимай, хозяин, работу. Теперь у тебя с потолка ни капли не упадет.
Рой метлу в угол поставил, Зорий дверь плотно прикрыл – хорошо закрывается.
- А теперь что скажете, любезный?
- Скажу, что негоже на добро злом отвечать. Идите, куда шли. Ледоморье – зимнее царство, там люди на полгода в спячку впадают. Вам надо успеть, а то ждать потом долго придется.
Дал им Кишкомот валенки, шубы теплые и тут же послышались звуки свирели. Путники пошли на её зов, через топь как посуху. Страшно, а идти надо.
Вывела их свирель на прежнее место, а тут ветер воет пуще прежнего. Прямо ураган! Но делать нечего, пошли навстречу ему в чужедальнюю сторону. Чем дальше не северо-восток, тем холоднее. Снег колючий пошел, в метель превратился. Река стала похожей на извилистую ледяную дорогу.
Стемнело. Темнота – не темнота, но сумерки. На небе северное сияние заиграло, глаз не отвести. Чувствуют Зорий, Саламурчик, Рой и Адольф, что замерзают. Валенки и меховые шубы не спасают. А ветер усиливается, идти вперед не дает. Адольф высунулся из-за пазухи Саламурчика, заорал, изо всех кошачьих сил, чтобы ветер перекричать:
- Нужно в снег зарыться, ночь переждать. Утро вечера мудренее.
Так и сделали. Под речным берегом что-то вроде пещеры соорудили, отверстие для воздуха оставили, внутри шкуры постелили, другими укрылись, легли, прижались друг к другу. Согрелись. Смеяться начали, вспоминать, как в прошлом походе к ним в палатку кикимора забралась.
Утром выбрались из своего снежного убежища. Метель утихла, но ветер дул по-прежнему. Снова двинулись в путь. Видят – стоит арка ледяная. Большая, красивая. На ней надпись «Ледоморье». Пришли, значит. Под аркой прошли, впереди огни засветились. Поселение странное оказалось, вместо домов стояли шатры из шкур, чумы называются, повсюду белые олени с ветвистыми рогами, некоторые в сани запряжены. Неожиданно, как из-под снега, люди в шкурах появились, вокруг выстроились. Стоят молча, смотрят узкими глазами, не видно – по-доброму или зло. Зорий с Саламурчиком переглянулись – не понятно, чего ждать от них. Долго стояли. Вдруг один из ледоморцев широко улыбнулся, руками показывает, мол, в чум проходите.
Посадили путников у огня, напоили горячим чаем, и только потом спросили:
- Вы откуда и куда путь держите?
- Из Новославии мы. К царю Борею идем.
- К нашему царю, стало быть? Смелые вы люди, однако.
- Нужда заставила. Будем просить, чтобы ветер усмирил.
- Нам тоже ветер не по душе. Олешки мерзнут.
- Значит, у нас общие интересы. Надеюсь на вашу помощь.
- Рады бы помочь, да только как вы к нему попадете? Живет он в ледяном неприступном дворце, никто никогда его не видел. Говорят, что и не человек он вовсе.
- А кто?
- Не знаем. Не видел его никто, однако.
Проводили их люди за поселок, дальше не пошли, в чумы вернулись. Боязно. Стоят наши путники, куда идти, не знают. Снег валит, метель метет, вокруг белым-бело, что сверху, что снизу, что справа, что слева. Пошли наугад, пока не уткнулись носами в ледяную, почти отвесную стену. Головы подняли – далеко вверх уходят башни огромного ледяного дворца. Стали вход искать, да не нашли.
Вспомнил Зорий про кольцо Милонеги. Повернул на пальце три раза:
- Кольцо, кольцо, помоги нам во дворец попасть.
И тут же неведомая сила потянула их вверх. Зория за руку, Саламурчика за ремень, Роя за ногу, а Адольфа за хвост. Не успели опомниться, как оказались на площадке у стеклянной двери. Застучали по ней. Ледовая дверь разлетелась на мелкие льдинки, изнутри ветром полыхнуло так, что друзья еле на ногах удержались. Площадка наклонилась, и они съехали, как с горки, в огромной зал, прямо к подножию ледяного трона. На троне сидел большой мужчина, с грустными глазами, и голубоватым цветом кожи. На голове у него красовалась ледяная корона.
Зорий подумал: «И правда, не человек», вслух сказал:
- Здравствуйте. Это вы – царь Борей?
Мужчина ответил тонким, сиплым голосом:
- Верно. Борей Бореевич Бореев Второй собственной персоной. Как вы посмели прийти без приглашения, да ещё и дверь сломать?
- Простите, дверь мы сломали случайно. Но готовы починить. А что без приглашения, так вы же не приглашаете.
Царь Борей закашлялся, достал из кармана большой кружевной платок, высморкался.
- Зачем пришли?
- Нам тепло нужно. Ветер бы усмирить. Только вы можете.
- Тепло в душе должно быть. Душевное тепло всех обогреет.
- То-то я вижу, синий вы от холода. Не хватает душевного тепла?
- Дерзкий ты, однако.
- Растения гибнут, люди мерзнут. Спрашивают – за что нам такое?
- Обязательно – за что? Может, для чего? Чтобы дух укрепился.
- Дух у нашего народа - крепче некуда.
- Шучу я.
- А глаза грустные.
-Наблюдательный. Кто ты?
- Принц Зорий я. Из Новославии. Сын Егупа.
- Слышал про Егупа. Хороший человек, говорят. Рад помочь, да не могу. Бессилен я. Злой колдун Боюган похитил мою любимую дочь Златоглазку, а меня заколдовал. Встать не могу, замерз как собака. Потому и ветер дует. Когда мне тепло и на душе спокойно, ветер утихает.
Адольф очки поправил, заходил взад-вперед. Мысли в голове роились, он их перебирал.
- Я так понимаю, нужно нам Златоглазку домой вернуть?
У Борея из глаза вытекла слеза и сразу превратилась в льдинку.
- Где нам найти Боюгана?
- Если бы я знал!
- Идемте, я знаю, что делать. – Росик двинулся к ледяной двери, которая только что была разбита, и вот она уже восстановлена. Накрытый лохматой шкурой, в чунях на ногах, он был похож на медведя. Смех, да и только! Ледяная дверь открылась, будто растаяла. Зорий, Саламурчик и Адольф двинулись следом. Борей проводил их взглядом, полным надежды.
Рассказали они людям из стойбища, какая задача перед ними стоит. Те долго головами качали, языками цокали, переглядывались, потом сказали, что Боюган живет далеко, там, где солнце восходит, никто никогда там не был. Опасно. Но оленью упряжку дали.
Долго ехали, уже и со счету сбились, считая часы, но однажды олени встали, как вкопанные и не с места.
- Дальше без нас. - Сказал их вожак, обладатель самых больших рогов.
Поднялся Зорий на самый большой сугроб и дар речи потерял. Перед ним расстилалась огромная круглая зеленая долина, по её краям высились высокие сугробы и все вместе это было похоже на тарелку. В центре возвышался замок из белого камня с витражными окнами, вокруг замка раскинулся парк, засаженный тропическими деревьями, яркими цветами, слышен птичий гомон, попугаи с ветки на ветку перелетают, кричат пронзительно.
Кот Адольф отправился на разведку. В саду росли огромные раскидистые деревья, усыпанные цветами со сладким резким запахом, извилистые тропинки то затейливо переплетались, то расходились в разные стороны, манили неизвестно куда. Пойдешь по ним – ни за что обратно не выберешься. От цветов шел такой сильный пряный аромат, что Адольф нос зажал, чтобы не чихнуть. Но тут, рядом, за кустом кто-то чихнул и выругался. Это был Баламошка, местный дурачок, шут гороховый. Не столько дурачок, сколько им прикидывался. Так ему было безопасно: мели, что хочешь. Что с дурочка взять? А так ведь и на кол посадить могут. Главное, из образа не выходить, а если и выходить, то так, чтобы никто не видел. Не знал Баламошка, что на него Адольф смотрит, и потому был в данный момент нормальным человеком, чихал и ругался на чем свет стоит, свою жизнь проклинал и заодно «дурно пахнущие» цветы. Но тут Адольф не удержался и тоже чихнул. Баламошка от неожиданности подпрыгнул, но тут же привычно ссутулился, скорчил глупую гримасу, заулыбался блаженно, спросил, шепеляво:
- Кто тут? Выходи! Не то самому Змею Горынычу доложу.
От неожиданности, что здесь кроме колдуна Боюгана ещё и Змей Горыныч обитает, которого давно на Земле потеряли, Адольф громко чихнул и вышел из-за куста. Посмотрели они друг на друга презрительно.
- А разве не колдун Боюган здесь главный?
- Не-а!
Тем временем, не дождавшись Адольфа, Зорий, Саламурчик и Росик пошли на его поиски. Увидели, что он с человеком разговаривает, затаились за кустами.
- А кто?
- Ничего не скажу! Ишь, чего захотел. Сам-то – кто такой? Как сюда попал? Эй, стража!
Но тут из-за кустов Росик вышел, зарычал для устрашения. Баламошка чуть в обморок не упал. Очень собак боялся.
Вышли на тропинку Зорий и Саламурчик.
- Рассказывай, не стесняйся.
Задрожал Баламошка от страха, по-настоящему заикаться начал:
- Главный тут Змей Горыныч о Трех Головах. Это его царство. Стар он даже по драконьим меркам, ему пять тысяч лет. Инвалид, к тому же. В битве с двенадцатиголовым Змеем правое крыло потерял, летать не может. Одна голова у него добрая, вторая умная, а третья – красивая. А Боюган – паразит. Несчастным прикинулся, Змей Горыныч его пожалел, усыновил. Одинокий ведь. Входит к нему Боюган в ветхой одежде, в стоптанных башмаках, а выходит из покоев, его одежда в шелковую превращается, стоптанные башмаки в модные туфли. Змей Горыныч из своих покоев уже лет триста не выходит. Боюган самоуправством занимается, что хочет, то и творит.
- А все в мире гадают - куда Змей Горыныч делся? Ладно. Нам нужна девушка Златоглазка. Где она?
- Не знаю. Не видел.
Росик к Баламошке ближе подошел, клыки оскалил.
- В комнате она на золотой цепи сидит. Боюган требует, чтобы замуж за него добровольно пошла, по любви.
- А она?
- А она не любит. Сердцу не прикажешь.
- А ты как сюда попал?
- Я раньше у царя из Пичкеморья шутом служил. Боюган меня похитил, чтобы я его веселил.
- Домой хочешь вернуться?
- Нет. Какая разница кому служить?
- Так уж и без разницы?
- Мне все равно.
- Несчастный ты.
- Это почему же? - Баламошка от возмущения снова нормальным голосом заговорил.
- Родины у тебя нет. Но это твое дело. Веди нас к Боюгану.
- Не могу. Его нет. Отсутствует уже второй день.
- Тогда веди к Горынычу.
- Вы с ума сошли?
- Веди. Хуже будет.
- К нему без доклада нельзя.
- Так доложи!
Баламошка шел медленно, часто останавливался, то цветы нюхал, чихал, то кору на деревьях ковырял. Его подталкивали. У огромной, больше похожей на ворота, с золотым узором двери, Баламошка замер, дальше идти отказался, хоть убейте. Зорий постучал. За дверью-воротами послышалась тяжелая возня, вздохи, спросили хриплым голосом:
- Кого принесло?
- Я – Зорий, сын Егупа из Новославии.
- Какого черта тебе надо?
- Поговорить. Для начала.
Дверь со скрипом отъехала в сторону и едва Зорий перешагнул порог, закрылась. В огромной зале на мягкой перине лежал Змей Горыныч. Кожа у него была чешуйчатая, золотая с зеленым отблеском. Одна голова улыбалась, другая смотрела внимательно, третья с ухоженной седой бородкой-эспаньолкой любовалась на себя в зеркало.
- Дерзкий ты, царский сын.
- Есть немного.
- Что привело тебя ко мне? На краю земли ведь живу. Ко мне добровольно не ходят.
- В вашем дворце живет девушка, дочь царя Борея. Её нужно домой вернуть.
- Быть такого не может. В молодости я покуролесил, красивых девушек очень любил. Но уже давно ими не интересуюсь. Стар стал.
- Боюган её похитил.
Головы оживились, друг на друга изумленно уставились. Потом Змей Горыныч хлопнул в ладоши. Из боковой двери тут же появился слуга.
- Девушку приведи.
Вскоре привели Златоглазку. Она была напугана, не знала, куда её ведут, упиралась изо всех сил. Слуга втолкнул её в комнату, она выпрямилась, высокая, стройная, красивая - глаз не отвести. Волосы у неё были совсем белые, в длинные косы заплетены, а глаза необыкновенного медового цвета. Когда на них падали солнечные лучи, казались золотыми. Все три пары глаз Змея Горыныча заблестели, уставились на девушку, головы на длинных шеях заметались вокруг неё, того и гляди обовьются, задушат в объятиях. Еле Змей Горыныч справился с ними, усмирил.
- Губа не дура у Боюгана. Что, красавица, домой хочешь?
- Очень.
- Просто так не отпущу, сама понимаешь. Глупо будет. В города с царским сыном играть будем. Боюган меня всегда дурит, пишет то, чего на свете нет. Выиграешь, заберешь девушку. Нет, сам здесь останешься, прислуживать мне будешь.
- Согласен.
Расчертили бумагу: моря, реки, страны, города, имена, животные и растения.
- Буква «Ч». – Сказал Змей Горыныч.
- Ладно. – Сказал Зорий и стал быстро писать: Черное, Чусовая, Чехия, Чернигов, Чернавка, Чиж, Череш…
- Стоп! – Закричал Змей Горыныч.
Все три головы, склонившиеся над листом бумаги, насмешливо уставились на Зория.
- Читайте.
Три головы затараторили, перебивая друг друга:
- Чукотское. Черноголовка. Чили. Чикаго. Чезаре. Червяк. Чернослив.
- Нечестно играете. У меня голова одна, у вас три.
- Одна голова хорошо, а три лучше. Нам можно. Мы одно целое. Играем до трех раз. Буква «И».
Зорий стал писать ещё быстрее: Индийский, Иртыш, Иран, Иркутск, Ира, Индюк, Инжир, закричал:
- Стоп!
Шесть глаз уставились на него с недоверием. Зорий подал Змею Горынычу листок, тот достал с полки энциклопедический словарь, начал проверять.
- Верно все. Играем последний, решительный раз. Буква «Я».
Зорий быстро застрочил: Японское, Янцзы, Ямайка, Ярославль, Яна, Як, Ясень.
- Стоп!
Змей Горыныч швырнул в угол комнаты карандаш.
- Проверяйте. Выиграл я.
Змей Горыныч тяжело вздохнул. Так, что Зорий и Златоглазка еле на ногах устояли. Вдруг у Зория начала неметь правая рука, и вскоре превратилась в коровье копыто. Змей Горыныч заметил, вздохнул:
- Войди, Боюган.
В комнату с громким рыком ворвался огромный лев, забегал кругами, зарычал.
- Не дури, Боюган. Накажу.
Тут же лев превратился в мужчину неопределенного возраста, в старой одежде и равной обуви.
- Стар я стал. Не знаю, что в моем царстве творится. Девушку поселил, а мне не доложил. Хочешь мое царство получить?
- Хотеть-то хочу…
- Съесть-то он съест, да кто ж ему даст? Смерти моей ждешь не дождешься, а я все живу?
- Что вы такое говорите, Змеюшка Горынчик? Как можно?
- Не юли. Хоть и колдун ты, в лучшей английской школе этому ремеслу обучался, а я тебя насквозь вижу, все твои мысли читаю. Русская смекалка надежнее любой аглицкой науки. И слово я своё всегда держу. Так что не мешай им вернуться, царского сына расколдуй, не гоже ему с копытом ходить, да Борея тоже. А то завещание перепишу.
Красивая голова Змея Горыныча уже спала, лежа на красивой, вышитой подушке, добрая зевала, и только умная ещё держалась, смотрела внимательно. Устал он. Боюган разозлился, но делать нечего. Давно он мечтал прибрать к рукам царство Горыныча, оно ему было дороже любимой девушки. Да и любил ли он её? Тоже вопрос. Рука у Зория снова стала обычной.
Двери-ворота, скрипя, раздвинулись, Зорий и Златоглазка вышли, друзья их обняли.
По дороге в царство Борея налетела на них стая полярных сов. Белые птицы кружили над ними, ухали, пытались глаза выклевать. Жуть неописуемая! Росик огрызался, Адольф царапался так, что перья летели в разные стороны, но совы не отставали. Олени бежали с закрытыми глазами, чутьем дорогу узнавали.
- Баюган пакостит. Что делать будем?
- Не знаю.
Но тут вдали показался ледяной замок. Совы его заметили, заметались, потом поднялись высоко вверх и исчезли, будто растворились в небе.
Царь Борей их ждал. Он уже отогрелся. Лицо его приобрело нормальный оттенок, повеселел, басом заговорил. Златоглазка бросилась к отцу в объятия.
- Ветер утих в твоем царстве, Зорий. Не грущу я больше, дочь рядом. Чем тебя отблагодарить?
- Так отблагодарили уже, ветер усмирили. Вы бы к людям своим сходили, пообщались. А то они вас в глаза не видели.
Все вместе зашли они в стойбище. На улице сумерки, северное сияние на небе играет, из чумов дым вверх поднимается. Народ греется у очагов.
Стали они из чумов выходить, смотрят – стоит огромный человек перед ними, в пояс им кланяется:
- Простите, люди добрые. За чванство, за гордыню. Прошу вас во дворец.
- Спасибо, Борей Бореевич, за приглашение. Лучше вы к нам.
Народ северный добрый, отходчивый. Сами начали в пояс царю кланяться. Они ему кланяются, а он им. И не замечают, что один юноша из стойбища стоит как вкопанный, не может глаз от Златоглазки отвести. А она от него. Но это другая история.
Попрощались наши путники с добрым народом Ледоморья, двинулись на юго-запад, домой. Сначала на оленьей упряжке, потом пешком. Тепло стало. Шкуры, валенки скинули, хотели Кишкомоту вернуть, да не нашли то болото, словно его и не было, и пастушья свирель не звучала, сколько не прислушивались.
А вскоре до Новославии дошли. Небо над царством снова стало высоким и голубым, растения ожили, повеселели. Народ во главе с царем Егупом у околицы с хлебом-солью их встречает, благодарит. Бросились Андрик и Акси к отцу на руки, он их крепко обнял, потом жену Милонегу да отца Егупа.
26.09.20г.