Из книги Эпсон, Хабаровск, 2008, страниц 460

Медсестра ушла. Старожилы палаты, прекратив спор, с интересом уставились на нового обитателя палаты. Все молчали, ожидая, что он начнёт первым.
Новенький, между тем, улёгся на кровати,  и, не говоря ни слова, натянул на себя одеяло, закрывшись им с головой. Это было несколько странным, потому что в палате было не просто тепло, было жарко. «На дворе» стоял август…
Тем не менее, новичок  лежал, закрывшись с головой, и не подавал никаких признаков жизни. Присутствующим ничего не оставалось, как только терпеливо ждать подходящего случая.
Но,  Цесарский, как уже все здесь убедились, долго ждать не мог. Ну, минут пять его нервная система ещё могла выдержать неопределённость, а дальше, он уже собой не владел. Его деятельная натура требовала постоянного выхода энергии.
 Поскольку, в палате особо энергию тратить было некуда, а достойным «противником» в разговорах  он считал только Профессора, то он и направлял её на свою постоянную «жертву»—Профессора. При этом начинал разговор точно с того самого места, на котором разговор ранее неожиданно прерывался.
 Даже, если это произошло посредине предложения, то начинал он именно с того слова,  на котором остановился… 
Даже, если после предыдущего разговора уже прошло полдня. Постороннему могло показаться, что их разговор и не прерывался вовсе,—просто, пауза несколько затянулась.
—Так вы, Профессор, против полётов в космос, на Луну, на Марс? Считаете, что это пустая трата ресурсов? Вы, что вообще против человеческого прогресса?
—Бог с вами, коллега, я не против прогресса. Вам я это говорил уже не один раз. Я как раз,  не против прогресса, я против регресса.
Нельзя же, в самом деле, прогрессом называть всё подряд, что придумывает и вытворяет человек. Эдак, прогрессом можно назвать изощрённое воровство, или циничный   обман одним проходимцем многих наивных людей? 
Освоили воры, разбирать опоры высоковольтных линий электропередачи, да так, чтобы они завалились не сразу, а только при сильном ветре,—прогресс?  Построили новую финансовую «пирамиду» по опустошению кошельков у доверчивых стариков,—прогресс?   
—Ну, это уж вы Профессор, явно передёргиваете мои слова. Я имею в виду прогресс науки…
—А, что придумать новый способ отъёма денег, не пользуясь услугами вора-карманника, это по силам человеку безграмотному?
Вряд ли простому рабочему это по уму?  Тут, как минимум, нужна кандидатская степень, даже, если и не защищённая перед учёными людьми.
Вот, послушать вас, Цесарский, так  можно сделать заключение—всё,  что делается в науке, так это и есть сплошной прогресс. 
Прогресс, господин Цесарский, это улучшение, переход на качественно более высокую ступень жизни!  Жизни!  Если же от «прогресса» жизнь сокращается, то какой же это, к чёрту, прогресс?
Вот, например, мы с вами сейчас в больнице—больные мы. И это регресс в нашей жизни. Прогресс начнётся, когда мы начнём выздоравливать, когда выздоровеем. Если же мы не сможем выкарабкаться,  для нас уже не будет ничего: ни прогресса, ни регресса. Ни-че-го. Потому, что не будет самой ЖИЗНИ. Если мы разрушаем собственную среду обитания, среду—ЖИЗНИ, делаем её всё менее, и менее пригодной для воспроизводства жизни, это и есть регресс.
  Когда мы разрушаем колыбель Жизни—Природу Земли, это разве можно называть прогрессом?  Так, недалеко и до того, что  атомную бомбу будем называть прогрессом человечества…   
Я, господин хороший,  не против прогресса,  я против уничтожения среды обитания здесь, на Земле,  ради ненужного освоения Космоса. В Космосе  нет условий для жизни, нет и естественной жизни. И не нужно ничего выдумывать, насчёт жизни, и цветущих яблонь на Марсе. Жизни там нет, и быть не может!
—А, вот некоторые учёные предполагают, что там может быть жизнь, или, по крайней мере, была раньше…
—Если там и есть что-то такое, что кому-то очень хотелось бы назвать жизнью, то это нечто другое, для нас, землян совершенно бесполезное, а, может быть, и крайне опасное.
Для живого мира, который нас окружает,  к  которому относимся и мы с вами, есть только одна  основа существования,—это Земля, и её Природа. 
Наша ЖИЗНЬ может существовать только в условиях, которые сложились на Земле. Именно при земных физических, и химических составляющих: уровне энергии Солнца, составе и давлении атмосферы, температуре, химическом составе воды и почвы, и других менее понятных, а может быть, и совсем непонятных явлениях,  вроде магнитного поля, гравитации, и другого, о чём мы можем и не знать вовсе.  И не нужно ничего выдумывать, не нужно бессмысленно тратить огромные человеческие и природные ресурсы Земли-кормилицы,  ради удовлетворения чьего-то, нездорового, гипертрофированного любопытства.
Жизнь может существовать только на Земле—до тех пор, пока существует Жизненная среда. Если мы уничтожим жизненную среду, а мы к этому движемся, то погибнет и человечество.
Выражаясь литературно, человечество будет существовать, пока существует «Любовь». В данном случае, «Любовь», это благоприятная, приемлемая, не враждебная—значит, любимая Жизненная среда.
—Ну, Профессор!  Это, что же, мы за зря запускаем спутники, создаём космические станции, зря посылаем туда космонавтов? 
Вы только не скажите это в трамвае. А то найдутся такие нервные, что вызовут «Скорую помощь», а то и побить могут...
 —Вообще-то, я вовсе не против освоения космоса, но Космоса ближнего. Того, что непосредственно относится к Земле. Только он может быть полезен людям:  это 200-300 километров от Земли. Ну, может быть, несколько тысяч километров…   
Только того космоса, который является принадлежностью, собственностью  планеты Земля.
Хотя, и по части его освоения у меня тоже много вопросов. Ведь, основные цели обживания космического пространства, как я понимаю, всё для того же—по заказу человекоподобных, называемых «ястребами».  Для  того,   чтобы «изысканней» убить, как можно  больше, людей, которых, государство, «оседлавшее» космос, посчитает, своими, врагами, значит—людьми, лишними на Земле.
Да и запуск ракет, якобы в мирных целях, приносит огромный вред атмосфере Земли…
Но в случае с Марсом,  речь-то идёт не о ближнем космосе, а о, так называемом, Дальнем Космосе, расположенным за миллионы, и миллиарды километров от Земли. Пытаться его осваивать, это, значит, ещё больше ухудшать условия жизни на Земле.
Чтобы запустить корабль с людьми, например, к Марсу, нужно затратить огромные ресурсы, сопоставимые с несколькими годовыми бюджетами большой страны. И это  в то время, когда на Земле миллиард человеческих жизней ускоренно умирает от хронического недоедания—умирает,  голодной смертью!  А ещё миллиард людей болеют страшными болезнями, из-за ужасающей антисанитарии…
Их не лечат потому, что нет средств на закупку лекарств, потому, что нет врачей. Врачей не готовят потому, что деньги тратятся на подготовку тысяч специалистов для обслуживания убийственной для миллионов людей, космической программы… 
Вот оно, «кольцо смерти»—результат любопытства бездушных, человекоподобных автоматов… 
В мире миллиард человек пьют воду, которую пить вообще нельзя!       Ибо это не животворная влага, а некие ядовитые помои, ускоренно убивающие жизнь…
В некоторых странах Африки, Азии, Южной Америки, многочисленных островов в Тихом океане, продолжительность жизни людей не превышает сорока лет!  Детская смертность составляет половину всех рождающихся!
Это уровень развития человечества примерно двухсот-трёхсотлетней давности! 
Это,  по-вашему, тоже прогресс?
Цесарский, ошеломлённый яростным напором Профессора, как карась, вытащенный из пруда на яркое солнце, то раскрывал, то закрывал рот, пытаясь,  что-то вставить в страстный, и страшный монолог.  Но Профессор, всё более распаляясь, не давал ему возможности вставить даже слово.
—И в это время, страны, —продолжал Профессор, —стремящиеся оккупировать Космос, безбожно уничтожают природные ресурсы, скупая их за бесценок у голодающих, болеющих и умирающих,  чтобы тратить огромные средства,  на пустую, ненужную, вредную  затею!  Чтобы скотскую жизнь сотней миллионов людей сделать ещё более скотской, а миллионы людей оставить умирать от голода и болезней?
 Вы только вдумайтесь в это!
Ради того, чтобы удовлетворить любопытство нескольких десятков, может быть, сотен человек, нужно ещё больше ухудшить условия жизни на Земле? 
Для всех, между прочим, живущих?
Для нас с вами, наших детей, наших потомков! 
Вероятно, для того, чтобы сотни миллионов,  умирая от голода,  или болезней в последние мгновения своей жизни гордились человеческим прогрессом, и «яйцеголовыми» учёными, подтолкнувшими их, раньше времени  к могиле? 
Ну, разве могут так поступать люди?  Тем более, люди, имеющие самое высокое, какое только возможно,  образование, причисляющие себя к элите человечества? 
Так поступать могут только нелюди, «скоты»—по крайней мере, те, кто подаёт такие идеи, кто руководит работами, кто добивается их финансирования…
—Ну, вот вы снова, скоты? 
—Скоты—они и есть скоты, даже если они носят звания докторов наук, профессоров, академиков…
В данном случае, «скот», это не степень образованности, а состояние души. Вернее, её агонии…
Хотя, в этом-то,  и сокрыт ужас нашей действительности: простые люди считают—им так внушили, что учёные люди—все сплошь благородные, культурные, интеллигентные, понимающие, которые изрекают абсолютную истину...
—Ну почему вы, Профессор, во всех земных бедах вините учёных?  Тогда, может быть, вы вообще категорически против развития науки? Против движения человечества вперёд по пути прогресса?  —Наконец-то, успел вставить Цесарский…
—Ещё, уже в десятый раз повторяю вам—я не против прогресса.   И не используйте слишком часто, слово «прогресс». Вы же знаете, что назойливое, к месту, и не к месту, повторение, вызывает раздражение. И, тогда человек может говорить «дело», а воспринимается это в штыки…
Всё дело в том, что считать прогрессом, что считать движением вперёд?
А, вот для того, чтобы правильно определить, где прогресс, а где, совсем даже, наоборот, нужно иметь Душу! Но не просто душу, а Душу, в которой царствует нравственность!
Если у человека нет нравственного стержня, или он «из пластилина», очень податливый, то к прогрессу можно причислить всё, что приносит определённой группе людей выгоду: деньги, славу, власть… Вот тогда, и получается, что всё, чем занимаются учёные—прогресс…
«Прогресс» должен быть, прежде всего, в голове. Каноны его  человечеству были известны ещё около двух тысяч лет назад. С тех самых времён, когда мудрыми людьми в Святых писаниях были изложены принципы «прогресса в головах».
 Святые писания называются   Евангелиями, объединёнными в Новый завет.   Там, устами Евангелистов, недвусмысленно переданы слова, и мысли Иисуса Христа о том, как человек должен жить, как поступать, чтобы не приносить несчастья людям, не наносить вред Природе. Хотя, о Природе там говорится немного. Вероятно, тогда о Природе вообще думали мало—она была почти, что девственной.
Если бы каждый человек на Земле, ну, если даже и не каждый, хотя бы—половина человечества, прежде чем, что-то делать, вспоминали о Десяти заповедях, вспоминали, что такое Грех, и, вовремя останавливались, не совершив греховных поступков, тогда бы человечество, действительно развивалось от прогресса, к прогрессу.
Но, к сожалению, и несчастью…
Сказано, и написано это было очень давно. И какой же прогресс достигнут за два, прошедших тысячелетия?
А, такой: сегодня  человеческая сущность, может быть, стала ещё дальше от этих принципов, чем была две тысячи лет тому назад…
У нас почти  любое материальное движение вперёд, как вы говорите—прогресс,  заканчивается  «регрессом в голове»—движением назад, к дикости, к ещё большему презрению к жизни.
Вот, изобрели люди, казалось бы,  полезную вещь—автомобиль. Но, тут же его превращают в орудие преднамеренного убийства «изобретателей»—в броневик, танк, самоходку…
   Изобрели люди самолёт—пари над землёй в своё удовольствие, как птица. Но, появляется Вельзевул, в образе учёного человека в очках,  который устанавливает на него пулемёт, подвешивает бомбы, ракеты…
Если не бомбы и ракеты, то находятся  «скоты», которые начинают с самолётов и вертолётов загонять до смерти, а потом  расстреливать животных! Называют это охотой! Спортом!
Спортом, называют обыкновенную скотобойню, где орудуют профессионалы-мясники!
Ну, скажите, разве может существо, наделённое человеческими качествами, расстреливать с вертолёта, загнанное рёвом двигателей до состояния ужаса, совершенно беззащитное, свободное животное?
Нет!  На это способно существо, только внешне похожее на человека, но лишённое всего того, что определяет понятие человеческой сути.
К несчастью, у такого существа внешняя оболочка, тело человека, часто—очень, видное, дородное, такое тело. Но отсутствует главное, что делает «человека» ЧЕЛОВЕКОМ—Душа. Его «душу» заменяет один огромный, гипертрофированный  «Центр Удовольствия» в мозгу.
Но существо, лишённое Души, это,  уже не человек, а законченная «скотина». Это—человеческая мразь.
—Ну, вы, Профессор…     Нет слов…
Это, уж, за гранью… 
Как-то, для Профессора—не совсем прилично так грубо выражаться. Называть людей, может быть, уважаемых людей, —скотами? —не вытерпел журналист Локоть, до того спокойно читавший  книгу, —между прочим, на вертолёте охотится, кто попало, не полетит…
Там, наверняка, участвует и инспектор Охотнадзора, есть оформленная по всем правилам лицензия…   
А вы, вот так, сразу, клеймо, как заряд дроби в лоб.
 —Видите ли, уважаемый господин журналист, вполне допускаю, что для вас это и «уважаемый человек…»  Вполне, допускаю…
У вас, работников средств информации,  своя шкала ценностей, и свои  степени «уважаемости» людей. И часто  «степень» зависит от толщины кошелька, или высоты занимаемого места, «уважаемого» вами…
Для меня, уважение, или не уважение, определяется, не тем—есть ли у кого-то лицензия, или её нет, занимает кто-то высокую должность, или он вообще не при должности…   
Мы с вами не на производственном совещании. 
Для  меня уважение определяется степенью человечности конкретного существа, а не количеством охранников его тела….
После этих слов Профессор демонстративно отвернулся от журналиста, и  повернулся к Цесарскому, давая понять, что готов продолжить начатый с ним спор.
—Или, взять другую отрасль науки, других учёных. Исследования в химии привели к изготовлению тысяч тонн боевых отравляющих веществ, а исследования в медицине—к появлению биологического оружия… 
Все изобретения, вместе—к созданию чудовищных—атомной, водородной или, какой-нибудь  ещё более адской   бомбы, способной за один раз уничтожить Жизнь на огромной территории...
Кто это делает?  Медведи, собаки, инопланетяне? 
Разве это делают не «человекоподобные», причисляющие себя к учёным?
Вообще, последние десятилетия научный мир ведёт себя так, как будто поражён каким-то вирусом бешенства.
Вот сейчас учёные взялись познать работу мозга.
Спрашивается, зачем? С какой целью?
Оказывается, кому-то очень хочется узнать, почему одни дети рождаются гениями, другие—дураками?
Ну, рождаются, и пусть себе рождаются… 
Каждый рождается со своими умственными способностями. Если бы все люди рождались одинаковыми, например, с мозгами гения, это, вероятно, был бы совершенно другой Мир. Жизнь в нём была бы устроена, может быть, так же, как и сегодня, а, может быть, совершенно по-другому? Может быть, она очень напоминала бы солдатскую казарму, где все живут по одному распорядку? 
Не знаю. Но, наверняка жизнь была бы устроена не так, как сейчас…
Ведь, если бы вокруг были «гении», то это считалось бы нормой—гений, он потому и гений, что выделяется из общей массы. Но, если вся «масса» одинаковая, то кто тогда гений?
В том-то и прелесть Жизни, что на Земле существует разнообразие.  Разнообразие, растительного и животного мира, разнообразие народов, и отдельных людей…
Мы живём в том Мире, в котором мы живём. Учёные хотят узнать,  почему так? 
А, зачем?  Чтобы выступить в роли новых создателей Жизни? Заменить собой Бога?
Но, заменить собой Бога, невозможно!
Это, всё равно, если бы «некто»—родился, вырос, получил образование…прозрел, и увидел…
Ба, да его же родители недостойны его! Их следует поменять на других—более умных, грамотных, талантливых…может быть, очень богатых?  По принципу: «Мама, роди меня обратно!»
Абсурдность такого желания понятна почти каждому нормальному…
Ну, вот,  предположим, учёные узнают таинство мозга?
Что, потом? Американские маргиналы- учёные  будут лепить гениев?   
За большие деньги? Или, может всех подряд американцев, захотят сделать гениями? 
Но, если все поголовно гении, то это уже конвейер,  штампующий человеческий ширпотреб. Гений, он потому и гений, что он один из миллиона, или нескольких миллионов, награждён Богом способностями, которые другим не достались. 
Если все начнут рисовать одинаковые картины, сочинять одинаковую музыку, писать одинаковые стихи…? То это уже станет функцией каждого человека. Как сейчас функцией стало писать. Ведь, почти каждый может написать  буквами заявление,  или…на худой конец, матерщину на заборе, но никому и в голову не придёт называть их гениями. По крайней мере, пока…
 А, вот закончатся эти манипуляции с мозгом тем, что результатами «яйцеголовых», будут распоряжаться не они сами, а всё те же политики-скоты.
Они-то и заставят любопытных учёных, с их  гипертрофированными «ЦУ», штамповать функциональных людей-уродов. 
Например, равнодушных к смерти…
Или, не чувствительных к боли, нацеленных на выполнение только тех действий, которые им «зашьют» в мозги. Как «зашивают» программу в электронный «чип».
А можно  запрограммировать на уничтожение других человекообразных,  по какому-нибудь, одному признаку. Как, например, дрессируют-программируют собак на поиск наркотиков, взрывчатки, или на подрыв танков... 
Так и новых человекоподобных можно будет запрограммировать на уничтожение себе подобных по какому ни будь признаку: по цвету волос, разрезу глаз, росту, толщине жировой складки на животе, или кривизне ног, например… 
Вот, Цесарский и весь ваш прогресс…
—Вас послушать  Профессор, так  учёных нужно ликвидировать, как класс? 
—Вы знаете, для меня это очень трудный вопрос. Ведь, я сам, в некотором роде, учёный.
Я над этим много размышлял, но пока ни к какому выводу не пришёл. Но  для меня вполне очевидно, что нужно, что-то делать, чтобы ограничить полёт фантазии учёных.  Потому, что действия политиков ограничить труднее, часто, вообще невозможно. Они, ведь, когда приватизируют власть, начинают жить по своим законам—под управлением только своего, возбужденного «наркотиком власти»  мозга.
Может быть, нужно, чтобы учёные принимали, что-то похожее на воинскую присягу, в которой было бы прописано, что в случае, если изобретение, работа, разработка… ведёт к созданию чего-то преступного против человечества, Природы, в целом,  то такой учёный подпадал бы под категорию преступника против Жизни на Земле. Пусть выбирает: или жить в своё удовольствие, но всегда помнить, что, когда ни будь может наступить и расплата, или, сразу отказаться от греховного дела…
Конечно, это не может ничего гарантировать.    Есть клятва Гиппократа, но многие, получившие образование врача, чихали—и на Гиппократа,  и на Клятву,  и на конкретных людей, и на всё человечество, скопом…   
Но, всё же… Может быть, хоть некоторых это заставит задуматься о цели своей жизни.
Но то, что нужно что-то предпринимать в мировом масштабе, в этом у меня нет никаких сомнений. Иначе, высшая жизнь на Земле со временём, будет уничтожена.
Я, например  твердо, убеждён, что нужен Закон о преступлениях против Природы, подобный тому, какой есть о преступлениях против человечности.
В самом деле, в мировой юриспруденции заключен самый настоящий абсурд. За убийство одного человека, убийцу могут посадить на электрический стул, за нанесение вреда Природе, которое может привести к гибели тысяч, миллионов… человек, наказанными остаются только больные и погибшие…
Как, например, в случае с атомными бомбами, сброшенными на японские города, как с оранжевым диоксином,  которым уничтожали всё живое в джунглях Вьетнама…
Да, и во многих других случаях…
—Но, господин Профессор, скажите, ну, при чём здесь учёные?
Ведь не учёный принимает решение о создании бомбы, биологического оружия. Это же решают политики, руководители государства… Учёный открывает,  изобретает, … видя перед собой только благородную цель…
Если учёные занимались открытиями в области атомной энергии, то они имели в виду, использования её для блага человечества…
Спор «единомышленников» неожиданно прервался. Все, одновременно  повернули головы к кровати нового обитателя палаты. Человек, укрытый с головой одеялом, сначала зашевелился, потом,—долго и тяжело, кашлял.
Наконец, из под одеяла высунулась голова, на которой не было ни единой волосинки. «Голова» молча обвела взглядом палату, остановившись взглядом на каждом обитателе в отдельности.   Потом она, в смысле, «голова»,  села на кровати. Теперь уже обитатели палаты с любопытством, и удивлением уставились на неё, стараясь рассмотреть, что это за чудо, появилось у них в палате.  Я тоже, с интересом рассматривал нового соседа.
Это был пожилой мужичок, очень худой. Казалось, что майка висела на скелете, обтянутом какой-то прозрачной синтетической тканью. Совершенно лысая голова делала его весьма схожим со сказочным Кощеем Бессмертным, каким его представляют в кино.
Мужчина сидел на кровати, и молчал. Молчали и все остальные, ожидая, что же будет дальше. Наконец, у первого, у кого лопнуло терпение, был, конечно же,  Цесарский.
—Послушайте—вы что,  глухонемой?  Что вы молчите?  —обратился он с вполне конкретным вопросом к «кощею».
«Кощей» повернул лысую голову в сторону говорившего, и с некоторой  заинтересованностью  во взгляде, уставился на  нетерпеливого Цесарского.
—Ну, что вы смотрите на меня, как Ленин на классового врага? —решил сострить Цесарский.
После этих слов на лице «Кощея» появилось выражение некой осмысленности. Очевидно, до него дошло, что слово «враг»  звучит, как-то не очень хорошо. 
Дальше произошло то, чего никто не ожидал.
—Скажите, у вас ничего нет поесть?  —прошамкала голова «Кощея».
Все оторопело начали посматривать друг на друга.
Первым отошёл от оторопи сидевший, тихо углубившись в книгу, журналист Локоть. Он встал с кровати, достал из холодильника кусок «докторской» колбасы, из тумбочки—половину батона, и налил стакан какого-то сока из бумажного пакета. Всё это он разложил на табуретку возле кровати «Кощея».
— Давайте, ешьте… Вы, наверное,  давно не ели? 
На удивление, «Кощей» ловко развернулся на кровати к табуретке, на которой Локоть положил еду, спустил на пол ноги, прикрытые одеялом, и жадно принялся уминать колбасу с батоном. Казалось, что он отхватывал куски колбасы, и, как тигр, не жуя, проглатывал. 
Мне, только, только  пришедшему в себя, и не евшего, вероятно уже несколько суток к ряду, смотреть на то, как «Кощей» поглощает колбасу, было неприятно.   
И вовсе не потому, что я хотел есть? 
Есть я не хотел. Но смотреть, как человек давится варёной колбасой,  мне было крайне неприятно. Вероятно ещё и потому, что сам я варёную колбасу не ем уже много лет. Брезгую есть.  Брезгую с тех самых пор, как увидел воочию, как, и из чего,  она готовится.
Я тогда работал инспектором одной из надзорных организаций в области промышленной безопасности.  Предприятие колбасного дела, входило в круг моих профессиональных интересов. Собственно, не само производство колбасы, а холодильная система, сопутствующая такому производству.
Когда я первый раз зашёл в колбасный цех, меня ужаснул сам его внешний вид.  Огромные столы, оббитые листами из нержавеющей жести, были покрыты слоем слизи и жира, на которых «бичеватого» вида мужики разделывали, скользкие от жира, полу оттаявшие китайские свиные туши.
В цехе стоял густой,  специфический запах мёртвого, несвежего мяса.  Огромные электрические  мясорубки с хрустом размалывали вместе с мясом  сухожилия, хрящи и кожу, выдавливая через сетки скользкую, отвратительно пахнущую массу…
Первая мысль, невольно мелькнувшая в моей голове: «неужели это предназначено для людей? Неужели «это» едят, облизывая от удовольствия жирные губы, добропорядочные, по внешнему виду наши сограждане?»
Тогда я постарался поскорее выйти из помещения, пропитанного до последней гайки цеха запахом разлагающейся плоти.
Потом, в кабинете, молодая женщина-технолог с привлекательной внешностью, познакомила меня с рецептурой некоторых, ходовых сортов колбас, за которыми обычно толпятся в очередях магазина «Ветеран» наши рядовые пенсионеры. От знакомства со стандартами на «колбасные изделия» я получил второй «психологический» удар.
Мало того, что на варёные колбасы шла низкосортная китайская свинина; туда же добавлялось изрядное количество соевой муки.  А чтобы колбаса дольше сохранялась и выглядела на срезе, не как приготовленная из мороженого-перемороженого мяса годичной давности, а как изготовленная из только что забитой свиной туши,  фарш сдабривают самым настоящим ядохимикатом…
 Запах  несвежего, разлагающегося мяса отбивают едким чесночным запахом… 
Именно для этого, в колбасу и добавляют чеснок, а вовсе не для «колбасного» вкуса. Это в домашнюю колбасу, хозяйки действительно добавляли чеснок для вкуса.
С того первого, и последнего знакомства с современной технологией пищевой индустрии, я дал себе зарок—больше колбасу в рот не брать—особенно, варёную. Употреблять её в пищу, это, постепенно убивать свой организм,  обманывая его ароматным чесночным, или другим синтетическим  запахом…
Между тем «Кощей» слопал колбасу, батон, запил стаканом сока,  и…снова уставился голодными глазами, на притихших  от удивления Профессора и Цесарского.
Им стало понятным, что для него этот кусок колбасы, только для разгона аппетита.  Он явно жаждал продолжения обеда…
—Ну, что заморили червячка?  —бодренько спросил Цесарский, —вы бы познакомили свою драгоценную личность с коллегами по несчастью?
—А, что у вас больше ничего нет поесть?  —видно, что у «кощея» аппетит действительно разыгрался не на шутку.
—Подождите, скоро обед из четырёх блюд: первое, второе, компот…и, хлеб. А пока,  сообщите коллегам по несчастью своё имя?
—Иван Иванович, —прошамкал он. Из…  Он назвал один из северных районных городков.
—Так, у вас больше ничего нет поесть?
Все скромно промолчали…
—Я устал сидеть. После обеда расскажу…—и, после этих слов «кощей», по имени Иван Иванович, лег на кровать и снова укрылся с головой.
Всё это время, пока Иван Иванович  расправлялся с варёной колбасой, Профессор сидел в глубокой задумчивости, и не проронил ни слова. Очевидно последние слова Цесарского в их, неожиданно прерванном Иваном Ивановичем споре, сильно чем-то его задели, и он обдумывал, как тому ответить…   
Как только Цесарский отстал от Ивана Ивановича, Профессор, не глядя ни на кого, словно бы только для собственного убеждения,  начал:
—Вот, господин Цесарский, мы уже столько дней говорим и, говорим об одном и том же, а вы никак не хотите снизойти до беспристрастности и честности.  Вы, опасный человек, Цесарский. Вроде бы вопрос ясен, как «Божий день», а вы всё стараетесь навести на него тень. Извините, за явный плагиат народного творчества.
Вы всё пытаетесь поймать собеседника на незнании. Но, в данном случае, вы находитесь на ложном пути. То, о чём мы говорим, это моя профессия,  моё хобби, и моя жизнь, одновременно. Поэтому, в любом случае,  в вопросах экологии разбираюсь на много лучше вас.
—Ну, вы меня обижаете, Профессор!  На чём, таком это я вас пытался поймать? Вы уж, пожалуйста, если говорите, то подтверждайте доводами свои обвинения, —обиженно закончил Цесарский.
—Доводы? Да, если бы вы их признавали? Вам же приведёшь доводы, вы, тут же, придумаете новое лукавство… 
Вот, например, относительно использования атомной энергии… 
Ведь вы же, как физик,  ну, пусть не физик,—как преподаватель физики, не можете не знать, что с самого начала, использование атомной энергии предназначалось, именно для массового убийства людей,  и уничтожения среды их обитания.  Но, никак не для благих целей. Бомба американцами изначально предназначалась, как средство геноцида. А утверждаете, что атомной энергией учёные занимались для блага людей.
Если, одновременное убийство сотен тысяч стариков, женщин, детей считать для них благом,  тогда, конечно, вы правы…—съязвил Профессор.
—Ну, это вы зря!  Я никогда не говорил, и никогда так не думал, что убийство людей, это благо. Это вы зря обо мне так думаете, и говорите… Я говорил, что не учёные принимали решение, как использовать атомную энергию.  Ведь, принимали решение политики!
—Господин Цесарский, это «сказка,  про белого бычка».  Весьма удобная позиция: «Моя хата с краю, я ничего не знаю»…
Это не я,—я-то хороший, а вот  они,  политики—людоеды… 
Я не знаю, известно ли вам то обстоятельство, что инициаторами создания атомной бомбы были именно учёные?  Главным образом,—учёные-маргиналы, иммигранты из Европы?
Это, именно они, используя авторитет Эйнштейна, подтолкнули его,   обратится с письмом к президенту Соединённых Штатов Рузвельту, с предложением срочно начать создавать бомбу!
Да и откуда политики могли знать, что можно создать такое чудовищное оружие?  Это учёные им популярно объяснили, а заодно, и напугали до смерти!
  После этого в  Америке, в 1942 году была создана  очень крупная организация под руководством генерала Гровса, именно для создания страшной бомбы. И сотни крупных учёных Америки и Европы, в том числе несколько Нобелевских лауреатов, добровольно, с энтузиазмом начали разрабатывать адскую бомбу.  Это уже потом,  когда бомбы были созданы, политики и военные решали, куда их сбросить.  Правда,  опять таки, проконсультировавшись с учёными. На предмет, получения наибольшего поражающего эффекта…
Сегодня наука стала самостоятельной структурой, функцией, можно назвать, партией. А, главной целью любой организации, или структуры—любой, является вовсе не дело, ради которого она создана, а поддержание за счёт её своего безбедного существования.
Один из Законов известного английского экономиста Паркинсона гласит:
—«Вы создайте организацию, а чем заниматься она найдёт сама».
Заинтересована-ли «Наука» в работе на пользу людям?  Нет! Она заинтересована, в первую очередь, в том, чтобы оставаться непонятной большинству. Так она может прекрасно существовать для своего благополучия.
Собственное социально-материальное бытиё—вот цель научных работников, а, вовсе не идеальные человеческие убеждения. Внутри самой организации всё замешано на вражде, зависти, эгоизме, обмане… всё продаётся, и покупается. Если перед учёным стоит выбор—благо для человечества, или личная выгода, девяносто девять из ста, выберут личную выгоду.
Вот и вся сказка про «благодетелей» человечества…   
 Вообще, мы с вами,    господин Цесарский, потеряли, так сказать, нить спора. Мы спорим, ни о чём—пытаемся определить, кто совершил большую подлость, а кто—поменьше…  Дело не в этом… Дело, в сути человека…   Независимо от того, учёный он, или совсем безграмотный.
Для  таких случаев есть хорошее русское правило: «начни плясать от печки…»  Наша «печка»—это определение: «что есть человек?» Если мы с вами определимся в этом понятии, тогда есть смысл разговаривать, дальше.
—А, что Профессору биологии до сих пор не понятно, что такое человек?  Кажется, это уже известно давным-давно, даже первоклашкам.
—Может быть, первоклашкам и известно, а для меня это длительные, мучительные раздумья, пока, без конечного результата… 
Пока я не могу сделать однозначного определения. Это уже «дефект» знания.
Оказывается, есть такая философская штука: чем больше знаешь и, как тебе кажется, понимаешь, тем больше появляется вопросов, на которые ты не можешь найти безусловный ответ. Как, например, с электричеством.
На уровне знаний ученика седьмого-восьмого класса—нет никаких сомнений: электричество, это движение электронов.  И всё, тут… 
Какие здесь, могут быть сомнения? Электроны движутся, вот он и ток, электрический.
Но на уровне знаний квантовой механики,  физики элементарных частиц, ни чёрта не понятно: чего это, в самом деле, электроны начинают целенаправленно двигаться, оттого, что ты легонько провёл расчёской по волосам?   
Или, как объяснить силу тяжести? 
На уровне начальных знаний это объясняется очень просто: ты упал носом в снег потому, что есть сила тяжести. И, всё…
Вопросов больше нет. Мы понимаем то, что видим, что чувствуем… 
Для меня, как для учёного-биолога,  нет сомнений в том, что «человек», —это, несомненно разновидность животного. Но животных множество видов, и все они,  по своим жизненным функциям, одинаковы. А вот, безапелляционно утверждать, что в этом ряду стоит и человек, мне что-то не позволяет. Чем-то же «человек» отличается, например, от коровы?
Если за основу принимать жизненные функции животного, то человек в полной мере отвечает понятию—«животное». Ибо, основные жизненные функции живого организма—животного и человека, полностью совпадают.
Но, вот, что касается его поведения, то, здесь появляется большой вопрос?
Если у человека, предположим, нет одной ноги. Это, человек?
А, если сразу нет обеих ног?  Если, вообще, человеческий обрубок, или существо, неспособное двигать ни одним из своих членов—встречаются и такое? Это, существо, тоже человек?
На этот вопрос однозначно ответить невозможно…до тех пор, пока не станет понятным, как у него работает мозг.
Значит, всё дело в мозге?
Да, принадлежность к человеку, определяется именно состоянием мозга…
 Отличия следует искать только в разных возможностях мозга «животного-человека» и, просто, животного. Вот, здесь-то, они, различия, как говорится, выпирают наружу. Разумеется, различия с точки зрения, мыслящего человека.
В мозге животного—не человека, его поведение, от рождения и до смерти жестко расписано в «Программе жизни». В мозге животного-человека, «Программа жизни» только набросана, только эскизно обозначена; она формируется искусственно, в процессе воспитания и обучения родителями, или окружением. 
Но, главное! Различия в том, что мозг любого живого существа, наделён способностью, только «принимать решение», но только человеческий мозг наделён способностью обучения—определять последствия принятого решения. По другому говоря, человеческий мозг может быть наделён способностью «анализа и прогноза». Разумеется, если эта функция человеческого мозга, получила развитие в процессе воспитания.
По крайней мере, это то, что известно науке на сегодняшний день. То есть, человек отличается от всех остальных животных тем, что он может, при желании, и некотором усилии воли, представить последствия своих, да и, не только своих решений и действий. 
Каждое живое существо постоянно вынуждено принимать решения: куда пойти, поползти, полететь, или побежать… Где искать пищу, где искать особу противоположного полу… Но оно не обладает способностью  предвидеть последствия этого решения. По крайней мере, если оно и предвидит последствия, то на очень короткое время.
Таракан чует запах еды, и принимает решение съесть её, а вот, представить последствия своего решения он не может.  Ведь, рядом с хлебными крошками может стоять хозяин с веником...
Возможностью видеть перспективу,  наделён только человек…
Но, дело-то в том, что способность предвидеть, как и любая другая потенция организма, у человеческого существа может развиваться, а может и усохнуть, отмереть.  За невостребованностью… 
Мыслительная функция «животного-человека» развивается в процессе обучения, в процессе тренировок, в процессе постоянной востребованности. При отсутствии оных, она застывает, на каком-то уровне, часто, в зачаточном состоянии.  И, конечно, тогда от такого существа ожидать видение перспективы, бесполезно. Оно живёт сегодняшним днём,  часом, или, даже—порывом… Его психология, его поведение не отличаются от поведения животного…
К нашему общему несчастью, я имею в виду всех землян, у многих, и многих представителей рода человеческого этот исключительный Божий дар оказывается совершенно не востребованным. По разным причинам. То ли,  по причине отсутствия надлежащего воспитания, недостатка, или ложного образования, то ли,  по условиям жизни… 
Но, что есть, то есть: у большинства людей функция прогнозирования, предвидения не развилась—она угасла, отмерла. «Центр анализа и прогнозирования», или—«ЦАП» в мозгу атрофировался и усох. Так же, как, согласно учению Дарвина, у вставшей на две ноги обезьяны, в процессе эволюции от невостребованности,  усох и отмер хвост. Именно тогда, по мнению некоторых учёных, она и сделала шаг по превращению в человека.
Так это или не так— пусть продолжают учёные спорить и дальше. Чем-то же им нужно заниматься?
Для нас главное другое: человек по плоти—так и не стал человеком,  по своей сути.  По крайней мере, это относится к большинству человеческих особей на Земле.
Такой человек или, скорее условно—«человек», управляется не всеми разделами мозга, как это определено изначально Природой, или Богом, а только одной его частью—«Центром удовольствия», сокращённо—«ЦУ».  И только... И называть его Человеком—с большой буквы,  уже будет неправильно. 
На самом деле, по сути, это не человек, а «функция», рабочая «скотина».
Вовсе не то, что было задумано Богом. Может быть, это и есть именно результат  проделок того, что называют нечистым, дьяволом, чёртом, Вельзевулом?
—Ну, это уж вы слишком, Профессор! —вскочил  Цесарский. Его вид выражал крайнюю степень возбуждения и возмущения.
—Я уже убедился, что вы не любите людей, но нельзя же при этом,  всех считать скотами.  Это уж, знаете, слишком оскорбительно! Для меня, по крайней мере…
Всем давно известно, что, конечно, есть на свете плохие люди, но их подавляющее меньшинство.  Большинство-то, как раз хорошие люди…
—Господин Цесарский, вы забываете, что разговариваете с учёным. Хочу вам напомнить, что учёный не  работает с абстрактными понятиями. Термины—«плохие-хорошие», это абстрактные термины. Для задушевных застольных разговоров….   Под рюмочку, с селёдочкой…
Вот, если вы сможете дать критерии оценки, что такое  «плохой-хороший», тогда можно будет найти количественное значение: сколько среди нас «хороших» людей, а сколько «плохих». А так, это, извините,  «трамвайный» разговор у нас получается…
—Ну, что вы,  в самом деле? Неужели вам непонятно, что такое плохой человек? Спросите любого, и вам скажут о конкретном человеке: плохой он, или хороший. Это скажет даже ребенок—хороший дядя или плохой.
—Я нисколько не сомневаюсь, что ребёнок скажет…
Сказать-то, он скажет… Но, это будет чисто субъективная оценка…ребёнка.
Если взрослый дядя дал ребёнку шоколадку, то ребёнок скажет, что это хороший дядя. Хотя, не исключено, что этот дядя шоколадку только что украл у тёти! 
Как, по-вашему: если украл—это хороший человек?   То-то…
Для меня, как для учёного эколога,  единственным критерием оценки могут быть только экологические показатели. А таких показателей достаточно много. Вероятно, такого обобщённого показателя, как «плохой», как, впрочем, и «хороший», не существует. На уровне эмоций—да, на уровне объективности—его нет!
Вот, например, человек курит. Это хороший человек, или, всё же, не очень? 
А пьющий, или употребляющий наркотики—это какой человек? 
А если он сжигает мусор, растительные остатки на даче, в огороде, под окнами домов в городе? 
Если поджигает сухую траву на мари, тем более—лес? 
Если охотится на птицу, зверей, если ставит капканы на зверьков? 
Если продолжает подло убивать редких и краснокнижных существ?
Если вывозит самосвалами, и выбрасывает городской мусор в лесу?
Если у него круглые сутки горит в ванной свет, а из крана течёт вода?
Если обманывает, обирает пенсионеров?
Если не платит налоги, берёт взятки?
Если вызывающе, на показ кичится богатством?
Если осудит невинного человека, а виновного оправдывает?
Если он снимает новые крышки с канализационных колодцев, и продаёт их,  как металлолом?   
Это как—всё, хороший человек?  Вопросы можно продолжить…
—Ну, Профессор, это же такие мелочи. Разве можно человека, если он только курит, называть плохим человеком? Во всём остальном он может быть идеальным?  А вы ему сразу табличку: «плохой человек»…
—Мы, господин Цесарский  ищем с вами показатели. Я вам назвал некоторые отрицательные качества,  или поступки человека. А из отдельных, как вы изволите говорить, мелочей, складывается то, что называется большим. Река, например, родной нам Амур начинается из нескольких дождевых капель, выпадающих, где-нибудь, в горах Монголии…
Когда человек курит, для меня это достаточно плохой показатель!
А носитель плохих показателей, это и есть «плохой» человек. Сколько их, показателей может быть у одного это, уже, другое дело… 
Кстати,  курение, это не такая уж и мелочь.
Курит,—наносит вред своему здоровью. Значит,—болеет, или будет болеть позже. Болеет,—вынуждает общество себя лечить, тратить на лечение ресурсы. Сокращает себе жизнь, причиняет страдания своим близким, и так далее…  Целая цепочка вреда…
В целом же, курение наносит человечеству вред, сопоставимый с войной. Процент, умирающих от болезней лёгких, желудка и инфарктов миокарда, на порядок выше именно у курящих, чем не увлекающихся этой заразой. Инвалидов с ампутированными ногами, по причине закупорки вен, среди курящих, большинство…
Но, когда люди курят, они наносят вред не только себе, но и окружающим, вынужденным дышать отравленным дымом воздухом. Против своей воли…
Я молча слушал страстный диалог двух умных людей.
Но, когда Профессор сказал о вреде курения, мне сразу же вспомнилось, как относится к курению Эпсон.
Иногда, когда мы идём гулять, на лестничной площадке бывает накурено. Это наши два соседа—эдакие чистоплотные молодые люди, выходят курить в коридор. Зимой, окна закрыты, дым из коридора долго не выветривается. Эпсон, только выйдя за дверь нашей квартиры, сразу же начинает громко чихать. Чихает до тех пор, пока мы не выйдем на улицу. Для его тонкого нюха, табачный дым, самая настоящая отрава…
Между тем Профессор продолжал:
—Курящая женщина, которая хочет стать матерью, по большому счёту—преступник. Потому, что она заведомо закладывает будущую жизнь с дефектом здоровья!  Намеренно! А это уже далеко не мелочь!  Это преступление!
А, если взять воровство крышек с колодцев, то это, уж точно, в определение мелочь, никак не укладывается. Незакрытый колодец может стать причиной гибели человека, крупной дорожной аварии...
Но, не только.  Когда крышку, стоимостью пять тысяч рублей, разбивают кувалдой, и сдают скупщику краденого за двести рублей, то убытки государству, городу, людям составляют тысячу процентов!  Тысяча процентов убытков, это—мелочь?
Но есть и ещё более ужасающие примеры действий «хороших» людей. Это возделывание наркотических растений, производство наркотиков в массовых масштабах, распространение их…
А, что вы скажете о тех, что торгуют детьми на «запчасти»—на человеческие органы, которые забирают у детей и пересаживают за большие деньги?
А, как вы оцениваете врачей, которые этим занимаются? Как их правильно называть—врачи, или, может быть, это современные вампиры?
Вампир, это хороший? А, может, это средоточие самого злого зла?
Но, зло никогда не бывает хорошим!
Относительно пьющего…
Он постепенно убивает в себе, сначала—человеческое, потом, как живое существо, вообще…  Но, тот вред, который он наносит себе не сопоставим с тем, что приходится переносить окружающим, семье, родителям… Семья, часто разваливается, дети вырастают ущербными…
Если жена хоть немного знает себе цену, то она от мужа-пьяницы убегает. В самом деле, ежедневно переносить запах выгребной ямы, тем более спать рядом с «выгребной ямой», способно  только опустившееся существо женского роду. Если же сожительство продолжается, дети рождаются уродами, вырастают преступниками, заканчивают жизнь в тюрьме, или «по пьяному делу»…
Мы взяли примеры, так сказать, на уровне бытовом, а как выглядит «хороший» человек на уровне производственной, индустриальной  деятельности? 
Если он в лесу «выкашивает» плодоносящий кедр, росший только до начала плодоношения почти сто лет, или выпиливает медоносную липу, чтобы продать за бесценок в Китай, или Японию?  Это какой человек?  Хороший? А может—совсем, наоборот—негодяй? 
Если он,  добывая граммы золотого песка,  уничтожает в нерестовой речке всякую жизнь?  Это какой человек? 
Если он занимается разработкой оружия, способного уничтожить всё живое на планете?
Если он производит страшные опыты над живыми людьми? Если «врач» забирает органы у ещё живого человека, чтобы их продать?
Если выращивает овощи с использованием ядов, накапливающихся в плодах?
Какие все эти, с позволения сказать, люди?  А, может они и не люди вовсе?  Может их и оценивать нужно не как людей, а как человекоподобных  чудовищ?
Вероятно, список дел человеческих, которые нельзя отнести к благородным, человечным, хорошим  можно продолжать очень, очень  долго… Бесконечно долго…
Пока мы с вами будем перечислять, за это время появятся новые, ещё более изощрённые и пакостные дела…
—Вас, Профессор послушать, так придёшь к выводу, что большинство людей, плохих?
—Ну, вот видите, вы и сами пришли к очень интересному выводу!  Видите, как просто делаются научные открытия?
—Да, что вы?  Наоборот я считаю, что большинство людей, —это хорошие люди. Плохих людей явное меньшинство…
—Хороших людей большинство, а жизнь на земле, становится всё хуже?  Интересная у нас получается «музыка»?
—Ну, почему же, хуже? Я считаю, что, наоборот, она становится всё более цивилизованной, значит—лучше. 
—Цивилизованней, вовсе не значит—лучше…
Конечно, если брать какого-то отдельного человека, то, может быть он и считает, что жизнь стала лучше. Для него, лично. Но, если представить все жизни Земли, как одну целую, огромную Жизнь, то она не стала лучше.
С каждым годом на Земле растёт число физически, и душевно неполноценных людей, наркоманов, пьяниц, больных порочными болезнями, такими, как  СПИД, растёт число преступников, совершающих преступления. Причём, заметьте, преступления становятся всё более изощрёнными и жестокими… 
С каждым днём на Земле сокращается количество лесов, но растут площади пустынь… 
Из-за катастрофического уничтожения лесов, являющихся природными регуляторами перетоков тепла, начал повсеместно изменяться климат. 
На Земле не осталось ни одной крупной реки, из которой можно было бы пить воду, без риска подхватить какую ни будь болезнь, а то и «сыграть в деревянный ящик». Даже искупаться невозможно, без риска облезть…
Уж на что, такая огромная река, как Амур была чистой и безопасной, а сейчас в нём рискованно даже ноги помочить, а не то, что купаться… 
Огромные территории земли заражены радиоактивными веществами, ещё больше—отравлены различными химическими соединениями, опасными для живой природы… 
В мире накоплено столько смертоносного оружия, что им можно сотни раз уничтожить всю жизнь на Земле, а его продолжают совершенствовать и производить, производить…   
Я вас спрашиваю, это, что лучше, чем было, например, сто лет назад?
А, сотворили  всё это хорошие люди? 
Как, по-вашему?
—Профессор, я не мыслю, как вы, глобально, и не имею в виду весь мир, я имею в виду Россию…
—Ну… батенька, выдали!  Россия, в этом смысле, не отстаёт, а может быть и «шагает впереди планеты всей».
В России, по статистике средняя продолжительность жизни мужчин 58-59 лет, фактически она ещё ниже. Ежегодно в автомобильных катастрофах, от алкоголизма, наркомании, курения, убийств… погибают сотни тысяч человек!
А сколько рождается детей с дефектами здоровья? Например, дебилов?
Тоже, сотни тысяч!
В России ежегодно осуждают более миллиона преступников! А не попадает на скамью подсудимых, кстати, самых настоящих преступников, в несколько раз больше!  Потому, что судят-то, в основном, преступников мелкого пошиба: одно преступление—один преступник. А крупные преступники,  редко попадающие в суд, это уже одно преступление, но десятки, сотни…соучастников-преступников.
Вообще-то, люди придумали обобщённый показатель человеческого качества. Называется он—«Совесть». Но это понятие уже почти не применяется—оно исчезает из обихода.  За ненадобностью. Повсеместно «совесть» заменяют другие слова, а главное, понятия: «деньги», «выгода»…
Хотя, «совесть»—это от Бога, а деньги—от дьявола. И людей, «молящихся» дьяволу, становится всё больше, и больше. В мире-то, сейчас повсеместно «правит бал» именно дьявол!
Вот и получается, что хороших людей, как и настоящих гениев, на Земле меньшинство. Ну, по крайней мере, уж никак не более половины всего населения… 
И не могут они устроить жизнь на Планете так, чтобы она не ухудшалась.
Порядок-то на Земле устанавливают политики. А  политиками хорошие люди становятся чрезвычайно редко. Если такое иногда и случается, то их оттуда быстренько выпроваживают, а то и уничтожают другие,—«настоящие»   политики. Для которых такие слова, как «совесть», «справедливость», «человечность» существуют только в словарях, но не в природе.   Потому, что заниматься политикой, а, значит, править людьми хотят, в основном, существа у которых в мозгу больной «ЦУ», и плохо развит, или совсем не развит «ЦАП»—главный орган, делающий человека—Человеком… 
Но, больной орган, как  любая болезнь, требует  лекарств, чтобы притупить боль. В случае «болезни» органа «ЦУ», «лекарствами» служат только удовольствия. Это может быть алкоголь, табак, наркотики, еда, впечатления, внимание других людей и…власть, над другими людьми…
Вред от политиков пропорционален «высоте», занимаемого положения в иерархии управления государством. Самая большая беда, когда руководителем государства оказывается ничтожный человек—малограмотный, дурно воспитанный, недалёкий… Ещё хуже, если больной…
Но, если к этому ещё и большое  самомнение, и дурной нрав, то это оборачивается катастрофой для людей, для страны.
В 20-м веке Российской Империи, в этом смысле, крупно «повезло». Из всех руководителей Империи, только, пожалуй Сталин, в наибольшем приближении,  соответствовал своему назначению. Но, выдающиеся качества этого государственного деятеля, очень подпортило его уголовное воспитание.
—Так, что коллеги, давайте лучше пойдём на улицу—благо, погода очень, даже этому благоприятствует.