Дашино чтиво

Даша привыкла читать перед сном. Ей было не так уж и важно, что именно читать – лишь бы это было интересно. Толстые серьёзные книги её не привлекали. Они слишком многого требовали. В первую очередь – уйму свободного времени. А откуда его взять? Днём она работала, вечером училась. Досуга у неё практически не было. Разве только перед сном. Вот почему ей нравились рассказы. Желательно про любовь.
Девушка поудобнее устроилась в постели и раскрыла книгу. Это был сборник рассказов американских писателей. Даша раскрыла книгу на закладке и начала читать.

«Последний день Даниэля Корна

Возможность умереть собственной смертью радовала человека, сидящего на берегу небольшого кораллового рифа, будто его ждала не мучительная пытка жаждой и голодом, а прогулка за город или, например, выгодное дельце. Он был ещё не так стар, этот обречённый на смерть человек. Лет двадцать он мог бы ещё с прежней энергией работать, пить вино, любить женщин. Но вышло иначе.
Нет, он нисколько не жалел, что так получилось. Роптать на судьбу было не в его правилах. У неё своя логика, а логику он уважал. Стремление постичь её родилось в нём одновременно с мыслью, благодаря которой он и оказался здесь, на маленьком островке в Тихом океане.
С раннего утра он сидел на большом камне. Вот из глубины выплыла морская черепаха. Ее внимание привлекли мальки, прозрачные, как сама вода. Внезапно черепаха совершила лихой вираж. Стая мальков тут же разбилась на тысячи осколков. Но отвлекающий маневр сделал свое дело. Хвостик жертвы затрепыхался в клюве хищницы. Черепаха проглотила добычу, потом поймала еще пару мальков и исчезла в глубине.
Когда весельчак Джордж познакомил его с Энн у себя на вилле, разумеется, он не подозревал, чем всё может закончиться. Он не принимал эту девчонку всерьёз, полагая, что имеет дело с милой простушкой в ситцевом платье. Джордж ошибался. Он плохо разбирался в людях. Бог ему судья. Надо было видеть его кислую физиономию, когда он в конце концов понял, что Энн к нему абсолютно равнодушна.
Камень накалился, сидеть на нём стало невозможно. Человек поднялся, осторожно сделал несколько шагов по раскаленному песку. Вот кусок дерева, отполированный океаном. Он не большой, но сидеть на нём можно. Хорошо бы еще покурить. Больше ему ничего не надо. Важно умереть достойно. Ведь он сам бросил остатки продовольствия в океан. Сам взорвал яхту, потопил шлюпку. Сам приговорил себя. Чего ему еще надо? Даниэль Корн не должен хныкать. Он не может себе этого позволить, даже если ему очень, очень…
Когда он пришел в себя, солнце уже садилось. В глазах плыли розовые круги. Размеренно и гулко стучала в висках кровь. Он попытался встать, но это оказалось ему не под силу. Голову будто залили свинцом. Каждое движение причиняло боль. Солнечный удар? Судя по всему, так и есть. Что ж, скоро всё будет кончено. А лучше, если бы вдруг поднялся штормовой ветер. Тогда большая волна в белопенном воротничке слижет его своим солёным языком с этого крохотного кусочка суши. Скорей бы…
После захода солнца ему стало немного лучше. Усилием воли он заставил себя собраться с мыслями. Ещё и ещё раз ему надо было убедиться в том, что иначе он поступить не мог.
Внешне история выглядела довольно заурядно. Неразделенная любовь – ну и что? Миллионы людей не находят взаимности. Имел ли он право?
Да, имел. Любовь – природная стихия, а природа не знает запретов.
На любовном фронте Корн считал себя старым воякой, у которого главные сражения позади. Он не ожидал от себя, что по-юношески пылко влюбится в какую-то девчонку. Уже то, что Корн вдруг по уши влюбился, таило в себе нечто драматичное.
Он катал её на яхте и в роскошном лимузине, писал восторженные послания, дарил ей цветы и дорогие подарки. Она всё это принимала – хотя и уверяла, что не заслуживает такого отношения. Через месяц он сделал ей предложение. Она отказала. Спокойно, тактично. Сказала, что любит другого. Его зовут Пол. Он – водитель грузовика, дальнобойщик. Сейчас они в ссоре. Но она ждёт его и не теряет надежды. Пол обязательно одумается...
Тогда-то у Корна и родилось стремление постичь логику судьбы – наступить на хвост этой вечно ускользающей игруле. Энн любит другого? Чем же Даниэль Корн плох для этой простушки из бедной семьи? Ведь он богат, даже очень. Он умен, красив, хорошо воспитан и блестяще образован. Чем же он для неё плох, чёрт побери?!
Прошел год. Иногда они встречались и, казалось бы, даже сблизились. После одной вечеринки, будучи в сильном подпитии, они переспали. Но всякий раз, когда Корн возвращался к разговору о любви и браке, он натыкался на глухую стену. Стену подпирал этот чертов дальнобойщик. Попытки выяснить, кто он такой, закончились ничем. Никто не знал этого Пола. Среди здешних дальнобойщиков вообще не было человека с таким именем. Корн начинал подозревать, что Энн просто дурит ему голову. Уж не блеф ли этот Пол? Самым невыносимым для него было то, что Энн отказывается от его денег, от богатой и красивой жизни. Почему?!
Как бы то ни было, его чувство собственного достоинства было уязвлено. В глубине души саднила рана. Страдания изменили Корна не только внешне, но и внутренне. Он похудел, осунулся, Все чаще, глядя на свое отражение в зеркале, он спрашивал себя: «Ты ли это, Корн?».
Прошёл ещё год, прежде чем он понял: есть только один выход из ловушки, в которую он попал.
Однажды во время морской прогулки в его уме сложился план. В тот же вечер он приступил к его выполнению. Свежая говяжья туша, топор, стартовый пистолет, запас продовольствия на неделю и часовая мина – вот и всё, что ему нужно. В успехе Корн не сомневался. План был оригинален и по-своему красив.
В течение следующей недели Корн ежедневно отплывал от берега на милю и щедро кормил акул парным мясом. Акул здесь было много, но на людей они нападали редко. Чтобы сформировать у бестий условный рефлекс на выстрел, времени потребовалась немного. Закрепляя рефлекс, он менял местоположение яхты в радиусе мили. Акулы быстро появлялись в новом месте и пожирали мясо.
В тот день стояла прекрасная погода. Энн весело смеялась, глядя, как он сосредоточенно управляет яхтой.
– Такое впечатление, Дэн, что ты на похоронах. А ну-ка, улыбнись!
Корн криво усмехнулся и сказал:
– Ты угадала, Энн. Я хороню сегодня двух друзей. Они были славные ребята.
Энн задумалась.
– О ком ты говоришь, Дэн? Я их знаю? Насколько мне известно, никто из твоих друзей не умирал.
– Они только собираются это сделать.
– Не смешно. Плохая шутка, Дэн. Не порть мне настроение. Ничего не выйдет.
– Послушай, Энн, ты ведь знаешь: я тебя люблю.
– Ты уже говорил мне об этом.
– Последний раз прошу тебя – если хочешь, я встану перед тобой на колени, – будь моей женой!
– Даниэль, за это время ничего не изменилось. Я к тебе хорошо отношусь, но…
– Любишь мифического водителя грузовика? Упрямого барана?
– Да, я люблю его. Он тоже меня любит. Только не хочет первым сделать шаг навстречу. И не надо о нём так…
– Пойми же, глупая девчонка, я без тебя не могу жить. Эти слова – не пустой звук. Это жуткая, жуткая правда. Я дам тебе всё, потому что ты для меня – всё. Понимаешь ты: всё!!! Неужели тебе не нужны деньги – большие деньги, миллионы долларов? Почему бы тебе не послать к дьяволу какого-то дальнобойщика, если тебе делает предложение сам Даниэль Корн?!
– Причем здесь «сам Даниэль Корн»?
– Не смейся. Это наш последний разговор. И твой последний шанс. Ты должна стать моей – либо ничьей!
– Что это значит?
– Что два друга, которых я сегодня хороню, – ты и я.
– Даниэль, ты… ты сошел с ума!
Энн изменилась в лице. Из её глаз потекли слезы.
Это был его час. Час отмщения. Восстановления его попранного достоинства. Говорил Корн долго, с воодушевлением, цитируя любимого Ницше.
Реакция Энн оказалась иной, чем та, на которую он рассчитывал. У девчушки был твёрдый характер. Он это знал. Но сейчас она вдруг раскрылась ему с неожиданной стороны. Корн не думал, что Энн настолько умна, чтобы так рассуждать. Он слушал её – и не верил своим ушам. Девчонка снова утирала ему нос.
– Ну, и дерьмо же ты, Корн, – процедила она сквозь зубы. – Почему я не поняла этого сразу? И философия твоя – дерьмо. Красивая снаружи, гнилая внутри. Я не все поняла в твоей напыщенной речи, но главное уяснила: это была проповедь себялюбца. Что такое настоящая любовь, ты просто не знаешь. Бессилию и безобразию никто не поклоняется. Просто для одних любовь и добро – это жизнь, а для других – отвлеченное понятие. Как для тебя. Если бы ты любил меня, то желал бы добра. А ты желаешь мне зла. Ты мстишь мне за то, что я есть, за то, что я уничтожаю тебя как личность. Ошибаешься. Я не уничтожаю тебя как личность – ты делаешь это сам. Потому что любовь твоя фальшивая. Ты хочешь иметь меня как вещь. А настоящая любовь не убивает – она создает жизнь, делает её прекраснее и добрее. Тебе, гордецу, этого не понять. Скажи честно: ведь ты меня ненавидишь?! Делай теперь, что задумал. Стреляй!
Такой отповеди Корн не ожидал. В словах девчонки была логика, и это его бесило. Стартовый пистолет никак не хотел стрелять. Рука дрожала. Наконец, раздался выстрел. Энн зажмурилась, думая, что он застрелит её из пистолета. В этот момент Корн обхватил её за ноги и выбросил за борт.
Что произошло потом, он помнил в мельчайших подробностях. Память, как игла на старой заезженной пластинке, все время возвращалась к этому моменту.
– Мерзавец! Негодяй! – кричала Энн за бортом. А он бросал в неё куски парной говядины. Потом подплыл поближе, выключил мотор и снова стал разбрасывать мясо, стараясь попасть в плывущую девушку. Она была отличная пловчиха, и кто знает, чем бы всё это кончилось, если бы не акулы. До последнего мгновения Энн не подозревала, какая ей уготована участь. Только когда на поверхности замелькали акульи плавники, она, видимо, догадалась…
Он следил за происходящим в бинокль. Всё произошло очень быстро. Девушка даже не успела крикнуть. Одна из акул отхватила ей голову. Некоторое время в потемневшей от крови воде еще наблюдалась какая-то возня. Потом всё затихло.
… Корн плыл, не считая дней. Когда вдали показался крохотный островок, образовавшийся на коралловом атолле, он сделал попытку улыбнуться. Ничего не вышло. Хладнокровно установив на яхте радиоуправляемую мину, он поплыл на лодке к острову. Когда до берега оставалось несколько метров, оглянулся и взорвал яхту.
На острове он выкурил хорошую кубинскую сигару. Потом проломил в шлюпке дно и оттолкнул её от берега. Вот и всё. Теперь он отрезал себя от мира. Уйдет из него сам, без лицемерных церковных обрядов…
Даниэль Корн попытался подняться на ноги, но понял, что не устоит.
Ночь пролетала незаметно. Занимался рассвет. Начинался последний день в его жизни».

«Ну и ну! – вздохнула Даша, закрывая книгу. – Какой же всё-таки подонок этот Корн!»
Она представила, как акулы пожирают девушку.
«Не дай бог умереть такой смертью! Несчастная Энн!»
Даша выключила свет, повернулась на левый бок и накрыла правое ухо одеялом. Рассказ не выходил у неё из головы. Что-то в нём было не так. Но что?
Ей показалось странным, что такая умная девушка, как Энн, не сразу раскусила Корна. Дашу удивило, что Энн целых два года была рядом с ним. Но, поразмыслив, она пришла к выводу, что богач Корн не был похож на злодея. Ему не надо было маскироваться – ведь план убийства возник у него только в самом конце, через два года, когда он впал в отчаяние, и ему стало казаться, что он теряет себя как личность.
Здесь была какая-то загадка. Разгадать её не получалось. Сами собой мысли перетекли в другое русло, и она задумалась о своей личной жизни. О той самой, которой в последнее время не было. Большинство мужиков не заслуживали того, чтобы называться «мужчинами». Найти достойного человека, который мог бы стать спутником жизни, представлялось ей почти невозможным. А счастья хотелось не через три года, когда будет диплом о высшем образовании, а прямо сейчас. Или хотя бы на следующей неделе.
Она поставила себя на место Энн и вдруг с ужасом поняла, что не только приняла бы ухаживания Даниэля Корна, но, скорей всего, вышла бы за него замуж. Кстати, непонятно, почему эта бедная девушка оказалась равнодушна к миллионам Корна? Ведь американцы любят деньги больше самой жизни, а за миллион вообще готовы на всё. Вот где автор отступил от правды жизни. Вот она – разгадка: Энн должна была клюнуть на деньги Корна, но не клюнула. Так не бывает. Прими она сразу его предложение – сохранила бы жизнь и себе, и ему. Потом, на худой конец, можно было бы и развестись. И жить себе безбедно. Нетипичная американка эта Энн. Может быть, она из русских и на самом деле её зовут Анна?…
Незаметно Даша заснула. И ей приснился сон.
Ей снилось, что она бредёт по каменистой пустыни, и на десятки километров кругом – ни души. Она умирает от жажды. Последние силы покидают её. Она опускается на колени. И вдруг прямо перед ней с жутким рёвом останавливается грузовик со сверкающий стальной цистерной. Из кабины выходит крепкий парень в джинсах и клетчатой рубашке. На его загорелом лице улыбка. Парень подходит к ней и говорит: «Меня зовут Павел. Ну что, Даша, – пить хочешь?». Поворачивается и идёт к цистерне. На ней огромными тёмно-синими буквами написано: «ВОДА»…

1984 / 2016