Фотограф

Написано в ноябре 2007.

«ФОТОГРАФ» (хроники 80 го года.) «Сначала появился свет - потом тени»      

        Последний период советского социализма уже наступил, но внешне всё оставалось по старому, и восьмидесятые годы  на первый взгляд мало отличались от семидесятых, хотя каждому кто не совсем баран, уже давно всё было ясно. Сталинский дух покинул умы людей, вместе с ним и страх покинул их души, вроде как навсегда. Созданная великим кормчим партия прогнила насквозь,  всё больше превращалась в мелкое вонючее болото: карьеристов, политических демагогов и откровенных рвачей. Политбюро оккупировала группа старцев, которые сидя на геморройных задницах делали вид, что управляют страной. Вместо решения всенародных проблем партия занималась распределением выгодных постов, всё решали степень родства и знакомства. Так как богатство и частная собственность были запрещены, достичь благополучия можно было только благодаря какому-то посту или  должности. Страна плыла явно тупиковым курсом к своему нелепому концу. Все занимающие высокие посты настолько оторвались от народа, что совершенно не понимали его. Драгоценное время для реформ было упущено навсегда.

Клика Брежнева управляла страной как своей вотчиной, надеясь на авось. Народ нуждался во всём: продукты, одежда, бытовая техника, автомобили оставались дефицитом. На дефиците грели руки все кому не лень, он превратился в своеобразную валюту сов. социализма. Снабжаемая  коррумпированными начальниками буйным цветом расцвела теневая экономика, несмотря на могучий ОБХСС. С какой скоростью создавались его новые отделы, с такой же скоростью она набирала обороты. Образовался  прочный порочный круг - ты мне, я тебе. Оставшиеся за его чертой влачили не завидное существование. Однако для народа кое-что делалось: строилось много дешёвого жилья, детских учреждений, поддерживался курс рубля. Народ втянулся и терпел, ну а старшему поколению, хлебнувшему войну и сталинского стиля руководства - жизнь казалось просто раем (еще бы, хлеб в каждой булочной).

Новое поколение, родившееся после войны, уже хотело свободы, а не слушанья бесконечного славословия,  режиму, построенному на неудачной догме марксизма. Сотни институтов, не считая кафедр во всех вузах, протирали штаны за изучением еретических трудов Ленина, Плеханова, и прочих карломарксов, на их содержание уходили огромные  народные деньги. Новое поколение давно пропускало эту чепуху мимо ушей, оно хотело жить для себя, как живут всё нормальные страны. Оно хотело  зарабатывать  деньги, ездить на машинах,  гулять, покупать квартиры, дома, создавать семьи, рожать детей - то есть быть свободными. Созданная насильственно, на сплошном вранье, власть потихоньку шла к своему концу, он был уже не за горами. Могильщиком сов. социализма стало не ЦРУ, не отчаянные диссиденты, или зловещие внутренние заговорщики, советское государство постепенно съела коррупция.
       
      
Вот в такое не простое время и вылез из такси  наш герой на улочке со странным названием Краснофлотцев, с целью размять ноги по пути в свою фотографию, поправил на себе модную куртку и не спеша двинулся по улице, разглядывая встречных девиц, которые явно украшали эльмашевский пейзаж. Проходя мимо огромной надписи «Слава КПСС» Вова смачно плюнул в её сторону, закурил сигарету марки «Ронхилл». Скоро показались стеклянные двери местной достопримечательности – ресторации «Отдых». Человек, придумавший это название, был большим юмористом, ведь в советском кабаке можно было только напиться, а то, что в ресторане можно отдыхать, вообще не укладывалось в местных головах. Ресторан был расположен очень удачно, он всегда попадался на Вовином пути, вот и сейчас не в силах бороться с искушением он толкнул стеклянную дверь и оказался прямо в тесном темноватом гардеробе, где, не смотря на ранний час на подоконнике сидело двое пьяных из местной безденежной шпаны. Не задерживаясь, он проследовал в бар, где за стойкой возвышалась полноватая барменша по имени Ванда, увидев его, она, не задумываясь, налила полный стакан вермута по клички «ЭКСТРА», которого завезли целое море ещё зимой, теперь эльмашевский народ был обречен, пить его долго. Вова не спеша выцедил  до дна, сжевал два бутика с окороком, выложил на стойку два железных рубля, не обращая внимание на денежную мелочь, предложенную услужливой Вандой. В желудке приятно зажгло, но от повторения Вова благоразумно отказался, слишком много дел предстояло на сегодня, да и обед уже не за горами. Здесь он давно был завсегдатаем, ловко напустив в свое время тумана, вокруг своей персоны на местную шпану, он  появлялся теперь в «Отдыхе» в любое время, никто его не обижал и не требовал денег на выпивку.

Скоро он уже открывал дверь своего заведения под названием «ФОТОГРАФИЯ № 7». Мастерская была расположена в старом полномасштабном семиэтажном  доме, который выстроили пленные немцы в пятидесятом году.  Она была удачно вписана в угол дома, перед ней простирался симпатичный скверик, засаженный  грустными клёнами и рябинами. Сегодня на кассе, восседала, крашенная блондинка лет пятидесяти по фамилии  Кузнецова. Тамара Ивановна по натуре своей большая прохиндейка, всегда была в деле, голова её работала в правильном направлении,  думала, как заработать левые деньги.   

Активная и общительная она была в курсе всей эльмашевский жизни, без всякого Интернета, с помощью проводного телефона. Это была клад, а не женщина, просто подарок судьбы, её мозг никогда не отдыхал. Свадьбы, похороны, юбилеи, детские вечера она чувствовала за версту, могла вынюхать и простую порнографию, за которую платили хорошие деньги. Вова приветливо поздоровался и прошёл к себе, скинул свою куртку и уселся в кресло заведующего. В это время из подсобки появился второй мастер Б. Бырыгин, то же весьма  оригинальная личность. «Привет начальник»- прохрипел он своим тонзиллитным горлом, скорчив при этом улыбку ехидны. Пришедший с завода Уралмаш, где он крутил гайки на экскаваторах, Боря был не плохим фотографом, но в душе уже рвался в свободное плаванье, то есть присматривал себе заведование. Вова, конечно, был резко против этого: работящий, непьющий, не таскавшийся по бабам Борис вполне его устраивал -  машина для производства фото, а не человек.

Вскоре подошла и вечно опаздывающая лаборантка Аля. Эту девицу Вова приметил ещё давно, когда учился в фото-школе, в 73 году.  Но трахнуть, тогда не успел. Живая и без своих идей она была хорошим исполнителем, года три назад он переманил её из рабочего городка Асбеста, выбил ей комнату в местной эльмашевской общаге и сейчас эксплуатировал в прямом и переносном смысле. Маленького роста, симпатичная и отчаянная, в постели  она вытворяла  просто чудеса, однако Вова на ней не зацикливался, а возил к себе лишь раз в месяц, хватало и других женщин.            

«В тридцать лет жизнь и силы кажутся бесконечными, мнится, что её круговорот никогда не остановится, никогда не будет скучно, не надоест вино, не растают мечты, и не покинут женщины. Кажется, что этот праздник жизни будет продолжаться вечно»

«Тамара Ивановна! Не попить ли нам чайку?»- проговорил Вова своим хорошо поставленным баритоном. «Уже кипит Владимир Александрович»- ответила расторопная Тамара. Вскоре дружный коллектив уже распивал индийский чай с баранками, которые принес хозяйственный зав. «Ну, как с планом Тамара Ивановна?- спросил больше для праформы Вова. Всё в ажуре – заверила кассирша.   

Скоро Борис отправился снимать очередного усопшего, кассирша занялась телефонными разговорами, а Вова выложил вынутые из дипломата два порно – журнала под нос Але. Она молча пролистала их, зачем-то кивая головой, при этом вся залилась краской как будто отроду, не видела такого. Выдержав паузу, Вова заявил - надо скопировать и размножить в пяти экземплярах, молча вынул бумажник, выложил сто рублей перед Алькой. В это время зазвонил кассирский звонок, две мамаши привели снимать детей. Пока он корчил смешные рожи детям, пытаясь их развеселить и сделал по три дубля, народу набралась целая приёмная, но больше на документы. Почти до обеда Вова не отходил от аппарата, наконец-то вернулся Борис от покойника и он, забрав Алю, отправился с ней под руку в «Отдых». На улице во всю бушевала весна, выжимая из деревьев первые майские листочки, было приятно идти по чистой улице с симпатичной подружкой, да и деньги в бумажнике приятно грели грудь.

После обеда Вова немного мысленно помучился в отношении женщин, никак не мог решить, кого тащить домой, молча прикидывал варианты, а их было много. Однако приятные размышления прервал один клиент, который целый час рассматривал повторно отпечатанные семейные фото. Битый час заведующий убеждал его в наличии отличного качества, но дятел не сдавался. Вот черт,  решил про себя Вова, думал гаже людей не бывает, оказывается – ошибался, есть еще гаже. Дятлов - Птичкин наконец-то нехотя ушёл, пообещав написать жалобу в контору. В Ателье никаких жалоб Вова не боялся, поскольку имел три жалобных книги с казенными печатями и маневрировал ими, как хотел, печать  родного «Облфото» ему сделал знакомый часовщик за углом, который имел в прошлом срок за поделку документов. Да и взял он копейки, так на пузырь. После ухода Птичкина, кассирша проговорила: «ну и выдержка у вас Владимир». На, что он заметил; полусерьёзно, полу шутя – для нас каждый клиент король.

Дело клонилось к закрытию лавочки, большие часы в приёмной показывали 19- 05. Кузнецова пошелестела своими книгами и стала нехотя собираться домой, где её ждал больной сердцем муж. Помахала ручкой и легко выпорхнула за дверь. Не успев закрыться, дверь снова открылась и в приёмной появилась улыбчивая полукруглая блондинка с голубыми нагловатыми глазами слегка на выкат, казалось, она сошла прямо со страницы известного рассказа Мопассана. Это было одно из самых удачных Вовиных приобретений, причём всё опять пришло через небезызвестный ресторан «Отдых». И если какой дурак говорит, что центр жизни библиотека или партком, то он ошибается – мозг жизни в начале восьмидесятых - это кабак. Как-то вечером  в прошлом году, он тихо попивал вино в оном заведении, по причине плохой погоды и настроения, за одним столом с двумя дамами и мужиком. Не спеша потанцевав с одной, после с другой пытаясь определить, чей мужик, дамы были обе, ничего. Вечер катился ровно и гладко, Макаревич надрывался: «Новый поворот и мотор ревёт…»  не было даже привычной драки в гардеробе. Наконец-то определившись, Вова предложил одной даме руку и постель, дама  улыбнулась и ответила: мне нельзя, а вот младшей сестре любовник нужен, вот телефон. Заведующий насторожил уши, он уже знакомился один раз – через кого-то, получилось козырно.

Эту пассию звали Таня Волгина. Залетев под статью в своей булочной и еле-еле оправдавшись, по причине двух малолетних детей, она прибывала в некой прострации, в торговлю её уже не брали. Короче Вова мигом зачислил её в штат ателье уборщицей, взамен ушедшей старушки, теперь все фишки на его доске стояли по - местам. Завязался бурный и страстный роман, который продолжался и сейчас, хотя  не так активно.

Таня с порога выпалила с торгашеской откровенностью: начальник хочу к тебе домой. Вова, плюнув на свой сомнения начал собираться в гастроном на угол, где его хорошо знали. Через два часа они уже катили по весеннему городу в сторону сортировки, в сумке приятно позванивали бутылки, оба предвкушали - хорошую ночь-
      
Но по законам жанра после ночи  новый день, наступает, и зовёт и манит. Утром восьмого мая Вова уже входил в своё ателье, расставшись с горячей Таней, всего десять минут назад. Настроение его было распрекрасным, за столом кассира возвышалась массивная Клавдия Степановна - серьёзная женщина шестидесяти трёх лет. Бывшая узница Гулага, Клавдия Степановна отличалась твёрдым характером, добротой, уменьем разговаривать с людьми, не смотря на перенесенные мучения и потерю мужа в лагерях. Когда Вова под настроение спросил её за, что страдали, она с усмешкой ответила: «время было такое».   

Скоро подползли, Боря с Алей, сообразили кофеёк, молча пили вместе с Клавдией Степановной, слушая по радио бодрые последние известия – в стране всё было хорошо. Советский Союз готовился к Олимпиаде. Борис отравился на детский утренник, сказав, что будет через два часа, К.С. водрузилась за своим столом, а Вова с Алей стали рассматривать порнографию, изготовленную на кануне. «Отлично» - сказал заведующий.

Через двадцать минут он уже катил в такси на один из рынков, к своим заказчикам с полным дипломатом порнухи. Вся не законная операция продлилась минут сорок, Вова отдал чёрным отпечатки, они молча пролистали их, пошелестели деньгами и выдали пятьсот рублей червонцами. Вовчик не очень доверял чёрным и всегда брал с собой в такие поездки маленький «ЧЗ» калибра 5.62.- с ним было спокойнее.   Пятьсот рублей в ту пору – бешеные деньги, столько стоил мотоцикл «Иж», конечно в магазине. Но порнографии, как мотоциклов в стране явно не хватало, а дефицит стоил дорого. Хотя Вова не зарывался, но и не боялся ни капли – статья была смехотворная, а вот за какие-нибудь листовки могли сразу дать целый пятак. Быстро, с этой же машиной вернулся на своё место, проходя мимо кассира, протянул  Степановне конверт с четвертаком, та глянула в него, убрала в свою сумку. Вот так подумал про себя Вова – не пахал, не сеял, оклад кандидата наук в кармане, да - за такие деньги на «Визе-заводе» надо работать два месяца, если не больше.               

По дороге он заехал в магазин «Обувь» на Баумана, взял три пары югославских туфель на реализацию, торгаши запросили по червонцу сверху. Вова тут же  выставил их в подсобке под нос Альке, та долго мерила каждую пару, наконец остановилась на одной. Родом из пьющей пролетарской семьи, она приехала в Свердловск, в чём мать родила! Вова долго крутил  тогда своей симпатичной головой, рассматривая на ней детское пальто в клетку и застиранную шапочку из мохера, затем перевёл взгляд на ноги, наряд довершали дешёвые сапоги на размер больше. Заведующий тогда, молча вышел в проемную, оставив красную от смущения Альку, поговорил тихо с Клавдией Степановной, та вытащила, неизвестно откуда толстую пачку червонцев, отсчитала триста рублей. Это была чёрная касса, которую Вова регулярно пополнял, о ней знали только К.С. и  Владимир. За два дня Альку, так приодели в соседнем магазине, что Клавдия Степановна даже спросила - «А работать она умеет?» Вот такие воспоминания пронеслись в голове заведующего пока Аля мерила новые туфли. Вова даже не стал брать с неё наценку, решив, что отработает. «Может, сходим вечером в «Пльзень, завтра всё ж праздник» - предложил он. Алька заулыбалась и вымолвила: « у меня свидание».«У меня каждый день свидание и что с того» - парировал Вова. «Да ладно, подождет этот кадр не ахти, что – слесарь» - пошла на попятную Алька. Вова сгрёб оставшиеся пары обуви и вышел к Степановне, молча выставил туфли ей на стол, та покрутила их в руках и спрятала в сумку.  «Деньги завтра» - промолвила, улыбаясь, она.

Отправив Альку в парикмахерскую за угол приводить себя в порядок, Вова встал к фотоаппарату, т.к. Борьки всё небыло и не было. Два часа упражнялся с детьми, наконец, появился запыхавшийся Бурыгин, шеф погрозил ему кулаком, тот как всегда ехидно - виновато заулыбался и пулей проскочил в подсобку, гремя аппаратурой и штативами. 

Через какой-нибудь час они уже входили в предпраздничный кабак, там было яблоку не пасть. Вова быстро нашёл знакомого официанта Серёжу, сунул ему червонец, скоро они уже сидели за столиком, совсем недалеко от оркестра, на лучших местах. Расфуфыренная Алька с копной рыжих волос и симпатичный Вова были не плохой парой на этом празднике жизни. Ресторанный оркестр со свежими силами наигрывал:«У незнакомого посёлка, на безымянной высоте…. ». В застойно – застольное время умели погулять, не то ж то сейчас, никто тогда особо не выпячивался, не хвастался своими деньгами, народ просто веселился от души, поэтому и рестораны были огромные, не принято было ещё прятаться по отдельным кабинетам. Спаянные, споенные  социализмом люди, любили гулять коллективно. Ввиду праздника Победы было много ветеранов с наградами на груди,  к ним то и дело подходили поддатые посетители, желающие выпить с фронтовиками. Вскоре они закосели, и стали заказывать старые песни, не смотря на протесты своих жён. Впрочем, заказать музыку в восьмидесятом мог почти любой, у кого был лишний пятак. Скоро оркестр раскалился до «красна», скинул галстуки и дудел, непрерывно будоража весь огромный зал.

Вовина Алька была  нарасхват, сам он предпочитал смотреть на веселье, но и ему не давали сидеть некоторые подпитые дамы. Впрочем, Вова был спокоен за Альку, однако пригласил к столику, налил шампанского, отдохни немного, промолвил он. Сам направился к музыкантам и заказал за деньги:                «Ну и что, что выпало не долго, нам с тобою вместе летать…» Минут через двадцать оркестр заиграл эту мелодию, все побросали закуску- выпивку и отправились танцевать под модный шлягер. Из кабака, выпали уже за полночь и отправились на подвернувшемся вдруг частнике спать к Вове.

Утром они долго лежали в постели с больными головами, пока Вова не сварил кофе, молча пили, смотрели парад Победы, смеялись над дряхлым Лёней. Собравшись, они не спеша вышли на весеннею улицу залитую солнцем, пол - часа ловили такси, рассматривая  сосны в парке напротив, которые уже отошли от зимы и тянули свои зелёные иглы к югу. Вова посмотрел на немного опухшее Алькино лицо, покачал головой, вчерашняя выпивка её не украшала.               

Минут через сорок он уже открывал свою лавочку, хотя день был не рабочий, как всегда у Вовы было море идей. Для начала он вышел на крыльцо фотографии, долго курил, наслаждаясь одиночеством, любуясь праздничной площадью. Вскоре подошёл Михаил – старшина срочной службы, он командовал прикомандированными на  местный ЖБИ стройбатовцами, тепло поздоровался, с ходу выложив свою просьбу: надо попечатать с плёнок. «Валяй» - сказал заведующий, и показал на открытую дверь. Сам он приехал в ателье, чтоб поснимать одну симпатичную татарку по имени Нина. Владимир почему-то сильно нравился татаркам и толстухам, ну если к татаркам он относился хорошо, то толстух просто ненавидел.   

Михайло засел в лаборатории печатать, Вова висел на телефоне, поздравлял родственников, неожиданно появились трио азербайджанцев, или сильно на них похожие лица, другой национальности. «Хотим сняться втроём»- с порога заявили они. Вова секунду подумал и указал рукой на стулья, сам взял кассету 13х18 и пошёл заряжать плёнку в темную. Затем быстро придал черным партикулярный вид, усадив их довольно красиво на два стула, навёл павилионку, щелкнул два раза. «С вас пять рублей»- произнёс зав. Парни выложили пятак новой купюрой и вроде собрались восвояси, однако один задержался и стал требовать квитанцию.

«Да вы, что по- русский не понимаете»- тихо возмутился Вова. «У нас выходной»- добавил он, оставаясь стаять за аппаратом с кассетой в руках. Азик продолжал требовать дальше, писать квитанцию Вова не собирался, хотя в столе их лежала целая пачка. Перепалка продолжилась дальше. Скоро фотографу это надоело, он молча открыл кассету и выложил негативы на стол, затем взял со стола злополучный пятак и протянул его самому настырному, дальше засвистели пули. Видно, чёрные, с утра были  крепко обкуренные своей анашой, волосатый кулак просвистел прямо в Вовину голову. Но он был парень не промах, ловко уклонился и отскочил за массивный фотоаппарат, которым  толкнул горячего парня в грудь, тот с грохотом улетел к дверному проёму под ноги своим землякам. В следующий миг из подсобки выскочил Михаил, весьма поднаторевший в избиении стройбатовцев. Против него они не смогли продержаться  секунды и с грохотом вылетели на крыльцо, при этом сам драчун приземлился спиной на острый хребет эл.камина, стоявшего в приёмной. Поле боя осталось за русскими.

«Видал идиотов, чуть новую тройку не порвали»- произнёс Вова. Михаил подул на кулак, заявил: «в гробу я их видал» и ушёл снова печатать. Вова открыл свой сейф достал оттуда початую бутылку коньяка, налил две стопки, выпил одну за другой, наполнил снова и отнёс Михаилу. Забегая немного вперёд можно сказать, что стычка  вскоре имела продолжение: в следующее воскресенье в самый разгар рабочего дня, когда в ателье было полно народа и Вова, стоя в приёмной, разговаривал с клиентами, объявились, два не добитых азербайджанца и сходу пообещали его зарезать. Наивные дети юга не знали, что их судьба - Михаил опять печатает свои фотографии. Вова быстро вызвал его, привиде жилистого Мишки чёрные быстро ретировались, причём двигались до угла дома шустрой рысью.

После молдавского аиста Вова быстро успокоился, стал ждать свою пассию, лениво покуривая в кресле. Через час она объявилась одетая в модный безрукавный сарафан бежевого цвета. Выглядела она соблазнительно: худая, стройная с большой грудью и длинными слегка волнистыми волосами. Увидев её Вовино настроение, сразу пришло в норму, закрыв лавочку вместе с Мишей на ключ, он отправился с ней в буфет рядом расположенного ДК. По случаю праздника в баре было полно народа, но бармен Валентин сходу заметил их в толпе посетителей, быстро переместился в их сторону, ловко вытащил из-под стойки бутылку «Кубани»  два фужера и коробку конфет. Они долго сидели в баре за маленьким столиком в углу. Говорить с Нинкой было особо не о чем, приехавшая два года назад из глубинки, особой эрудицией она не отличалась, но она была мила, в ней было много женственности. Вскоре Валентин начал делать знаки от своей стойки, Вова сразу понял, звонит Михаил, пора было возвращаться на работу. Не расплачиваясь, они вышли из бара, на город молча опускались хмельные весенние сумерки.

Скоро они вернулись в ателье, отправили Мишу к себе в стройбат и занялись фотографией. Вова фотографировал  голую Нинку на невысоком круглом столе, получалось прекрасно, длинные  и мягкие волосы подчёркивали красоту молодого тела, после он проявил негативы, повесил их сушить на лески, а сам завалился с ней на старинный диван в подсобке, который стоял там наверно со сталинских времён. Нинка была очень темпераментная и так умотала Вову, что он насилу сполз на пол, нашёл сигареты «БТ» с наслаждением дымил, сидя на ящике с фото бумагой. Потом Вова протопал  к телефону, сдал мастерскую на пульт охраны, пошарил в шкафу, вытащил, простыни, одеяла бросил всё Нинке на диван, она стала тщательно стелить. Сам взял подсвечник зажег на нем три свечи, выключил электричество, пламя свечей стало разбрызгивать тёплый не яркий свет во все стороны, отбрасывая нервные блики от чёрных волос  девушки, которая тихо сидела на диване, положив, длинные красивые руки себе на колени.        

По холостятской привычке Вова просыпался в шесть часов, за окном пробивались сквозь молодую мутную листву клёнов, первые лучи солнца в виде неярких узких полос, старик дворник татарин, монотонно шаркал своей метлой.             Да, эти клёны наверно посадили немецкие пленные, больно они матёрые - подумал он. Не спеша пошёл умываться, фальшиво напевая старинный романс, неизвестно откуда взявшийся в голове. Быстро вернулся, Нинка спала, свернувшись калачиком беззвучно дыша, из- под одеяла выглядывала симпатичная попка, мимо этого он пройти, конечно, не смог.

Когда, проводил Нину стрелки часов в прихожей, показывали пол восьмого. Вова оставил дверь открытую, с наслаждением вдыхал терпкий весенний воздух. Вскоре появился взлохмаченный  Борька: привет начальник, как всегда ехидно проговорил он. Боря был в принципе не плохим парнем, но излишняя въедливость и ехидство портили его, ко всему он был очень эгоистичен. Постепенно собрались все, даже Алька пришла вовремя, на что заведующий заметил: так и погоду испортить недолго. Быстро обсудили предстоящие дела на десятое мая, Клавдия Степановна завела чайку покрепче, по старой зековской привычке.  Под чай пошёл крамольный разговор на тему, какой строй лучше.  Б. Бурыгин, горой стоял за капитализм, уверяя, что там всё хорошо - частникам  лафа. Более продуманный Вова заявил следующее: ты Боря недалёкий, капитализм хорош там, где он всегда, где не было всяких «дурацких» революций, а если у нас начнут строить капитализм лет так через двадцать, то нам всем крепко не поздоровиться. Много будет покойников. Мы тут все приспособились к этому строю, и вообще в библии написано: придёт «меченый» - всё испортит. Ха!Ха! – засмеялся Боря, кто его видел твоего меченого. Полемику прервали набежавшие фотографироваться  клиенты. Бурыгин ушёл к аппарату, а Клавдия Степановна сказала Вове – умён ты Владимир Александрович от природы, уж точно, нам перемены не нужны!
               
Вова не спеша собрал аппаратуру: «Киев-6С» штативы, осветители и двинулся в сторону стоянки такси, сегодня его ждали в медицинском институте. Съёмка на кафедре санитарных врачей прошла нормально, народ был организованный, и в три часа пополудни Вова уже подъезжал к «Отдыху» в сумке под аппаратами лежал толстый конверт с деньгами, их было много.

Скоро остановились у ресторана, там было не спокойно, возле входа виднелось разбитое стекло, на дороге стоял милицейский коробок местных блюстителей порядка, вокруг него бегали разгорячённые ребята из шпаны, они пинали колёса, били палкой стёкла, менты затаившись в коробке, сопротивления не оказывали. Вова и таксист дружно заржали. «Нет, ты видал, что делают с милицией» - сказал удивлённый таксист. «У нас на Эльмаше всегда весело – заверил Вова. В этот миг на рысях подлетела вторая милицейская машина, из неё выскочило много милиции, с пушками наголо, начали скручивать бандитов, скоро всё было кончено. Свои освободили своих, запихнули нападавших в коробки, скоро они, урча моторами, скрылись в сторону у. Старых большевиков.

«Да у вас прямо как в Техасе» - весело комментировал таксист. Вова засмеялся. Хотя в те золотые годы и были преступники, преступления были какие-то безалаберные, а убийства крайне редки, побаивались «вышки». Попросив водителя отвести малоценку в ателье, он вылез из такси и пошёл прямо в ресторан, крепко держа в руке сумку с «Киевом» и деньгами. «Отдых»  внутри был почти целый, не считая выбитой витрины, официантки, ещё не разошлись после спектакля, и шумно обсуждали побоище. Вова сходу спросил - «кухня то уцелела» и прошёл в зал. 

Владимир просидел в ресторане, наверное два часа, не спеша по- обедал, выпил грамм двести водки «Экстры», почему-то никуда не хотелось идти. Часы на стене показывали шесть пятнадцать вечера, пришли музыканты во главе с толстым певцом, стали настраивать свою музыку. Вова нехотя покинул ресторан, направился к себе. В конторе его уже ждал один хрен, по имени Борис, врач хирург местной больницы, он принес кучу плёнок, две водки и теперь досаждал недовольному Бурыгину своими негативами. Незабвенный О.Бендер правильно говорил: убивать надо этих любителей. Зав.  мыслил примерно так: придут с лурикой и отнимают драгоценное время. Тем более он никогда не пил при подчинённых и всякие расчёты водкой глубоко презирал. Однако пришлось потратить часа два на нудного врача, стараясь, избавится от него, он решил увести его вместе с водкой к одной знакомой  женщине, у которой сам изредка ночевал.

Сказано, сделано, вскоре они уже двигались в сторону вдовы. Эту вдову, старше себя лет на десять, Вова случайно подцепил в «Космосе» и с тех пор никак не мог от не её отвязаться, сколько раз проклиная себя. Эта Ася видать была связанная на прямую с тёмными силами колдовства, не раз Владимир ловил себя на неизвестно откуда взявшемся желании съездить, вдруг к ней. И к чему ему к ней ехать, если у него три молодых бабы в полном распоряжении. Откуда это идёт, он не понимал. Скоро приехали к вдове, она была дома, быстро выставила закуску, посидев с час, Вова сослался на дела и свалил домой, всё равно удачно начатый день был в в о концовке испорчен.   

На следующий день он самого утра трудился за фотоаппаратом, снимая малых детей, дети всегда  получались у него отлично, но только в павильоне, поэтому он не ходил в садики. Часов в двенадцать Тамара Ивановна позвала его к телефону, в трубке он услышал заплаканный голос цыганки: приезжай и посмотри, что наделал твой врач. «Ха! Почему я должен смотреть»- спросил Вова. Аська опять захлюпала носом, он изнасиловал меня! «А ты, не могла ему просто дать» - заметил резонно Вова. « Ты, ничего не понял, он набросился на меня как дикий зверь, всё изорвал на мне и наставил синяков, ты виноват, ты приволок его» - кричала цыганка. «Ладно, не кричи, постарайся успокоиться, я разберусь с ним, маньяки всегда возвращаются, звони, как объявиться» и бросил трубку. Не связывайся ты с ними Владимир Александрович - проговорила кассирша, зав. ничего не ответил, пошёл к себе, внутри всё клокотало.

Прошло три дня, за каждодневными хлопотами, Вове как-то про маньяка не думалось, но телефон скоро донёс последние новости. На этот раз трубку взял он сам: срочно приезжай, раздался Аськин голос, он у меня, еле вырвалась. Вовочек, не стал долго думать о последствиях и через три минуты уже ехал в такси на улицу Токарей. В сумке у него лежал  молоток с резиновой рукоятью, хирург был здоровым мужиком, имел первый разряд по штанге,  вздуть его без подручных средств было не просто. Черт его знает, как он к нам пролез в ателье, никто его не приводил – думал Вова. Скоро он выходил у Аськиного дома, это была рядовая панелька, недавней постройки. Немного подумав, заведующий выбросил молоток в кучу мусора, решив действовать по-другому.

Дверь в  квартиру 45 была не заперта, он тихо вошёл, глянул из коридора в залу, очкастый маньяк выгодно сидел за низким журнальным столиком, на нем стояла водка, шампанское и закуска, Ася сидела рядом. В следующий миг Вова одолел три метра до журнального стола и ударил пакостника с правой ноги прямо в лоб, маньяк срочно рухнул, как гнилой дуб.Он сгрёб его за шиворот  поволок на лесенку, на лесенке мужик зашевелил своими буграми, но Вовочек не думал упускать инициативу из своих рук и ловко выбросил его из подъезда головой вниз, прямо с высокого крыльца. Аська вынесла дублёнку и портфель, бросила на голову насильника. Побоище на этом закончилось.

Сели рядом с Асей выпили по паре рюмок, она пошла, поглядеть на тело, Вова остался на квартире, скоро она вернулась: «нет его, уполз». Ну и хорошо, что не сдох, еще отвечай потом за это дерьмо – подвёл черту он. Теперь слушай Ася меня внимательно:« ничто нас с тобой не связывает, поэтому я здесь последний раз, и карты свои эти на меня не раскладывай, я завтра схожу к одной эльмашевской ведьме». Вова, встал, налил полстакана водки, залпом выпил – желаю всего хорошего, за маньяка прости. Надел свою куртку и вышел из квартиры, на углу он оглянулся, у подъезда стояла Аська, длинные чёрные волосы шевелил ветер.

По хорошей привычке, не откладывать дела, Вова на следующий день оправился к знакомому гипнотизеру.  С этой интересной дамой он познакомился примерно год назад, когда фотографировал её внуков. Безошибочно определил – это тётя совсем не такая, как все. Было в ней что-то необычное и крайне серьёзное, может чуточку пугающее.Алиса Эвер прочёл тогда на конверте с заказом заведующий, улица Новгородская № 37. Поэтому, бросив все дела, он двинулся по известному адресу, чтобы окончательно покончить с цыганкой, избавиться навсегда от её приворотов.

Скоро он уже подходил к добротному кирпичному дому стоящему за решетчатой оградой, несколько мгновений полюбовался красивым домом ( Вова всегда мечтал о своём особняке)  надавил на звоночную пуговицу. Где-то во дворе залаяла с достоинством собака, явно не дворняга, а наверно дог. Довольно долго не открывали, наконец, калитка скрипнула и отворилась, в проёме показалась худенькая миловидная женщина примерно Вовиного возраста. «Я  к Алисе Францевне»- заявил с улыбкой он, протягивая маленькую визитку. «Пойдемте»- тихо сказала молодая. У крыльца лежала здоровенная белая собака, заросшая длиной волнистой шерстью так, что глаз не видно, такой породы Вова в жизни не видел, монстр зарычал тихо, показал жуткие зубы, но с места не двинулся и пропустил их в дом.            

В комнате, куда попал Вова, не было ничего не обычного, ни хрустальных шаров, ни чёрных занавесей, это была обыкновенная комната
добротно обставленная, не советской мебелью, причём чувствовался не малый вкус. Через минуту появилась Алиса, одета в синее платье до пола, обыкновенная симпатичная женщина лет сорока пяти, лишь только глаза выдавали её, они были какие-то острые, серо- зелёные, пронизывающие насквозь.

«Что привело ко мне такого занятого человека» - спросила она. Он в двух словах выложил свою проблему. « Дело в том, что я не гадалка, не предсказательница, я гипнотизёр и сейчас помогу вам избавиться от этого давления, присаживайтесь. Вова уселся в мягкое кресло: «а что можно и заочно влиять на человека» - спросил он. «Можно» - задумчиво сказала Алиса – гипноз не знает границ. Она походила по комнате села напротив Вовы, в этот миг он почувствовал явную расслабленность и желание уснуть, невидимые иглы впились в его голову, закололо в пальцах, так продолжалось минут пять, потом наваждение рассеялось. Всё, можете идти, она вас больше не сможет беспокоить. «Что я должен»- спросил Владимир. «А вот этого не надо» - ответила Эвер. 

Не доходя до своего заведения, на углу, на остановке трамвая он встретил Нину, она, заметив его, вдруг отвернулась, это сразу озадачило, его. Он быстро подошёл, девушка посмотрела на него и залилась слезами: «Уходи видеть, тебя не могу». « Хорошо, я уйду, но ты объясни, что случилось»- заявил расстроенный Вова. «Шляешься по грязным девкам, потом лечись после тебя»- проговорила Нина. Да, я не больной вообще - то – сделал обиженную физиономию он. «А, трихомонад - то от кого, я не  с кем больше не спала»- продолжила она в тему. Вот в чём дело - грустно констатировал Вова.(дело в том, что он с неделю назад был у одной молодой эльмашевки, случайно, конечно.) 

Владимир закрутился как поджариваемый карась на сковородке: «слушай это не болезнь, так ерунда, это тебе скажет любой врач и лечится быстро».  Добрые пол - часа, используя всё красноречье, он уговаривал Нинку помириться. Наконец-то его взяла и они пошли к знакомому зав.аптекой который нелегально лечил мелкие половые болезни. Бодрый заведующий аптекой, улыбнулся и накормил нашу пару модным фозитжином польского производства, заверив молодую женщину, что болезнь несерьёзная. Владимир выложил гомону четвертак. Доктор благодарно кивнул в ответ.

Целую неделю, он ухаживал за Ниной, не отпуская её ни на шаг, приезжал за ней на работу в швейное ателье, когда не мог, посылал таксистов с цветами. Скоро поговорив с взрослыми женщинами, она сменила гнев на милость. Опытные бабы сказали ей, смеясь, да разве это болезнь- смех. Зато, мужик, какой классный, при деньгах, а чтоб не пострадать, так в любви не бывает. 

Пролетел месяц сумасшедшей птицей, с Ниной Вова давно помирился, он навёл полный порядок в половой жизни и создал стройную систему: Нина, Таня, Аля. И пока был вполне доволен таким раскладом, как-то он услышал разговор своих кассиров: - хоть бы женился наш зав. на Нине, славная девушка и отец русский. «Жди» - сказала умудренная жизнью Клавдия Степановна, после двух разводов, раньше пятидесяти не женятся. 

Как водиться,  у судьбы свои планы, которые никто изменить не может. Если человеку, что положено, не отвертишься. Хотя говорят судьба это прогноз, но как часто мы не можем  его понять. Однако Вовин прогноз явно был удачен: кто-то или, что-то уверенно вело его по жизни, фортуна была на его стороне, не смотря на все перипетии. Сейчас она снова ему улыбнулась. Его знакомые инженеры с Уралмаша, срочно заменяя кого-то, уезжали на три года в Ирак, выходцы из детдома, родных они не имели, с друзьями тоже была напряженка.

Так Вова оказался арендатором отличной старой квартиры на втором этаже, с красивым фонарём вместо окна. Огромная кухня, коридор и большая комната в крепком еще сталинском доме, достались ему за четвертную в месяц. Саша и Даша оставили и неплохую мебель, не везти же её за границу. Квартиру состряпала, продувная Кузнецова, она же нашла и юриста. И самое главное, квартирка находилась всего в квартале от ателье, на улице Энтузиастов. Скоро всем коллективом отмечали новоселье: причём присутствовали все, это был тот уникальный случай, когда Вова собрал всех своих женщин в одном месте, без всяких проблем. Так как, ни Таня, ни Алька не имели на него никаких прав, выступать и ревновать никто не хотел, да и не до этого было. Гуляли во всю весь  субботний вечер, почти до часу, даже непьющий Бурыгин ушёл в двенадцать часов, весьма расстроенный к своей Маше. На фотографа Зайцева из соседнего ателье № 6 женщины надели, где-то найденную новогоднею заячью маску, все помирали от смеха. Только в час ночи они остались вдвоём с Ниной, еле - еле доползли до постели, на столе стояло штук десять пустых бутылок «Аиста» и  «Кубани», «Аист» стоил тогда восемь- двадцать. 

Судьба и везенье, качество сугубо личное, и на окружение индивидуума это не распространяется. Через три дня, уже перед закрытием, когда Вова сидел за столом кассиров, тщательно выбритый и наглаженный, в новой югославской сорочке в полоску, и ждал Нинку, чтобы пойти с ней в «Отдых», раздался стук в дверь. В приёмной неожиданно появились две женщины, вначале Вова принял их, за поздних клиентов, но, глянув на них, сразу всё понял - что-то с Ниной. 

Бабы заревели как белуги, холодная судорога прокатилась волной
с Вовиной головы, застряла где-то в ногах. «Да рассказываете скорей»- рявкнул на них он. Женщины рухнули на стулья и снова заревели, потом одна сквозь непрерывно льющиеся слёзы пробормотала: «Нина погибла, её сбил пьяный таксист»- и заревела ещё громче. Вова выпроводил их, долго стоял на крыльце, почему-то ждал её. Над городом повисла луна, покрытая снегом. 

Как прошла ночь, Вова помнил плохо, он так вроде и просидел за столом, отхлёбывая из стакана водку, однако хмель не брал его.  Утром к восьми, набрав водки моржам, поехал в морг, молча глядел на её разбитую голову, от былой красоты не осталось и следа, чудные волосы застыли в запекшейся крови, из сломанной правой руки торчала белая кость, он долго стоял в морозном подвале не ощущая холода повторял: «Боже мой». Нину похоронили в закрытом гробу, как настояли родственники, поставили каменный памятник с вырубленной хризантемой, внизу дата 1960-1980 гг. Сволочи таксисту, дали десять лет, суды тогда были ещё строгие.

             


Прошло двенадцать лет, пролетело беспощадное время, задули ветры больших перемен, вся страна встала на уши – рухнул недостроенный советский социализм. В стране начался дикий передел народной собственности: самые грязные и беспринципные захватывали созданное поколениями богатство, партия позорно бросила свой народ. 

Вместе с социализмом в одночасье рухнул  мир старой классической фотографии существовавшей сто лет, с запада пришли новые технологии, которые за год смели всё. Кончился золотой век чёрно- белой фотографии. Прилавки магазинов и бесчисленных киосков заполнили пластмассовые выкидыши, как грибы выросли филиалы фирмы «Кодак». Бездушный плоский цвет заполнил всё. Старые фотографии закрылись одна за другой, один из первых бросил своё заведение Вова. Причина была банальная – малый объём фоторабот и непомерная плата за аренду и коммуналку. Через пол - года он создал фотолабораторию в одном уважаемом вузе. Ему там было некисло. Однако груз прошлого давил на него, никогда он не шёл утром с удовольствием на работу, всегда нехотя.
   
Сейчас Вова живет в своём доме на окраине города, из окон виден чудный сосновый бор, он снимает его на пейзажи. Ночью, пару раз в год ему обязательно сниться, как идёт он по улице Краснофлотцев, заходит в «Отдых»-выпивает у Ванды, потом не спеша доходит до площади, и видит в углу громадного дома, там за старыми клёнами, стрельчатое окно своей фотографии. Это не ностальгия, это просто мираж, навсегда ушедшей молодости.               

20ноября 07года   В.Левкин. 
               
                фото автора.