Из жизни целинника. В буран

В марте 57-го Сергей Ермохин, Коля Парфёнов, Клава Няхай и я поехали на тракторе в аул Кызыл-Ту(Казахстан), центральную усадьбу  одноименного колхоза, получать заработанное зерно. Всего около пяти тонн.
 
Выехали рано утром, с расчётом к концу рабочего дня быть на месте. Клава в кабину садиться не захотела, завернувшись в тулуп, устроилась на санях. К вечеру, как и рассчитывали, приехали в аул. Трактор поставили под погрузку, сами побежали оформлять документы. Осталось только подписать накладные председателем, а он куда-то ушёл. Груженые, подъехали к канторе, стоим, ждём.

Начало темнеть. Подошёл дедушка-Бабай, так звали его односельчане, и говорит:
- Зашем бала, ночь ехать. Спать надо. Буран будет.
- Какой буран, вон на небе звёзды загораются,- отмахнулся от него Серёжка,- Не впервой нам в ночь, да по буранам ездить.

Пока дед Бабай учил нас уму-разуму, подошёл председатель, извинился, что задержал . Тут же всё подписал, посоветовал послушаться совету старика Но мы то... сами с усами, мало ли что наговорит дедуля.

Попрощались,. Клава укуталась в тулуп, забравшись под полог, устроилась на санях, мы уселись в кабину, поехали. Дорога хорошая, гладкая, легкий морозец, вот-вот должна показаться на небе луна. Трактор бежит легко, работа двигателя убаюкивает. К утру, рассчитывали, будем дома. У меня начали  слипаться глаза. Сергей заметил это и предложил:
- Слушай, Сусанин, дай-ка я поеду, пока ты куда-нибудь нас не завёз, - мы поменялись местами.

Едем. Я прикинул, часа через два, два с половиной должны быть в Бугуте, полевой стан четвёртой бригады, а там и до дома рукой подать. С этой мыслью задремал.

  Очнулся я от какого-то непонятного шума. Что-то свистело, выло, визжало. По кабине кто-то швырял песком. Оглянувшись назад не увидел саней. Свет фар едва-едва побивал пелену снега.  Однако Сергей уверенно вёл трактор. В промежутке между порывами ветра  остановились, забрать Клавдию в кабину, но она отказалась. В тулупе под пологом ей было вполне комфортно. Двинулись дальше.

Счёт времени мы потеряли, но чувствовали себя уверенно. Трактор новый, с ним ничего не случится, и сами мы не новички в такой ситуации. Глядя на спящего Колю, начал дремать и я.

Нечаянно взгляд мой упал на щиток приборов. Стрелка указателя давления масла почему-то плясала. Дремота в миг куда-то исчезла. Присмотрелся по-внимательней. Сомнений нет, давление масла в двигателе падает. Ещё немного и мотор заклинит. Необходимо проверить уровень масла в поддоне. Сказал об этом Серёжке.

Развернув трактор так, чтобы можно было снять капот, он заглушил двигатель, свет погас, а неистовый  вой ветра стал  ещё сильнее. Чтобы не унесло ветром, капот снимали Коля с Серёжкой, а я проверял уровень масла. Как и предполагали, его в поддоне не было.
 
Все четверо кое-как забрались в трактор, Клаву, она посолидней, усадили на инструментальный ящик, а сами устроились на сидении, благо, все трое были похожи на щурят. Прижались друг к дружке,  чтобы как-то согреться,  дожидаясь утра. Ветер со снегом забирался в кабину через каждую щелочку, начали мёрзнуть.

Появилась опасность  заснуть и не проснуться. Дабы избежать такой неприятности, Коля, он сидел ближе к выходу, вылез в эту круговерть, согнувшись под напором ветра и снега, достал из саней ведро, налил в него из бака солярки, затащил в кабину. В солярку набросали каких-то тряпок, чуть-чуть приоткрыли дверку и подожгли. Вместе с теплом кабина наполнилась дымом. Стало трудно дышать. Во рту появилась горечь, в горле першило. Что делать, из двух зол выбрали меньшее. Оставалось терпеть, только терпеть.

Немного обогревшись, под завывание вера, уснули. Вижу полевой стан. Тёплый, тёплый, даже жаркий летний день. В бригаду к нам приехал главный инженер, о чём-то говорит, что-то объясняет, но я ничего не слышу и не понимаю, а на душе так легко, наконец нас нашли, закончились наши приключения. Вдруг какая-то острая, жуткая боль пронзила мою ногу.

Я проснулся, дрожа от холода. Начинался рассвет. Ведро потухло,  на лицах ребят, такое блаженство, Буран немного приутих, но дует изрядно. Растолкал, разбудил всю компанию, тоже дрожат от холода. Руки, ноги затекли, вылезли поразмяться, осмотреться, определить где находимся, куда в какую сторону идти. Глянул я на них, а лица черные-черные, словно в преисподней черти их жарили на сковородке. Спросил:
-Я тоже такой?
- Угу, - последовал ответ  не обиженных юмором ребят, но сегодня никто даже не улыбнулся.

Клава, не принимавшая участия в нашем разговоре, пошла к саням проверить своё лежбище. вдруг повернулась к нам и сказала:" Ребята, гляньте. Там что-то чернеется". Метрах в тридцати от саней виднелся, кем-то брошенный с весны, плуг, а рядом проходила дорога из Бугуты на Кавпахту. Я хорошо знал эту местность.
- Молодец, Клава, теперь понятно, куда идти. Это уже половина дела, - похвалил  её.
- Так, ребята,- продолжал я.- Если идти по ветру, в Кавпахту, - двадцать километров, в Бугуту - против ветра - километров пять-шесть. Куда двинемся?
Решили идти в Бугуту. Никакие сумки, сетки-авоськи с собой не взяли. Пошли на легке, а ветер, словно с цепи сорвался, дует не переставая. Идти тяжело - мало того, что он с ног сшибает, так ещё в снег проваливаешься.

По моим приметам прошли три километра, Устали. Шедшая впереди  Клава, начала сдавать. Очень тяжело идёт Коля, часто останавливается, садится. Серёжка поддерживает его, а самого пошатывает.  Остановиться, отдохнуть нельзя...можно не подняться.  Поспешил им на помощь. Взял Колю под руку, хотел подбодрить его  и сказал:
- Коля, держись, вон Бугута показалась, - как горько потом я пожалел об этом.
Вдруг он обмяк,  сел, потом лёг на снег и скорее прошептал, чем сказал:
- Всё, никуда больше не пойду. Не могу. Простите меня. Идите, я останусь здесь.

Такого поворота никто не ожидал. Серёжка меня начал ругать, мол чёрт тебя за язык дёрнул со своей Бугутой. Пока мы уговаривали Колю встать, метель почти  земела его снегом. Так поторялось несколько раз. Клава продолжала идти  не оглядываясь, но очень и очень тяжело. Мы были так ей благодарны. Не знаю, чтобы мы делали, упади она.

И, наконец, вот она - Бугута!!! Мы дошли все. Мы живы.
 
Зашли в первую же мазанку. Хозяйка сначала оторопела, увидев нас  Ай-ба-яй. Ай-ба-яй!. Откуда шайтан ходил. Потом всплеснула руками, подняла детей, что-то по своему объяснила им, побежала поставила самовар. Дети принесли воду, мыло, тазик.  Мы умылись, уселись на кошму. Апа (хозяйка) расстелила клеёнку, нарезала хлеб, поставила томлёные сливки, наколола сахару. Принесла кипящий самовар, начала поить нас чаем. За чаем рассказали о своих приключениях.

После чая, разморенные, уставшие,  упали спать, прямо рядом со столом.
 
Хозяин не говоря ни слова, вышел из дома. У кого-то взял лошадь,
запряг в сани, съездил на заправку, налил бидон масла и подъехал к дому.
 
Какой-то шум разбудил меня. Открыл глаза, хозяин подзывает меня рукой. Показывает: поехали. Как тяжко было вставать. Никого будить не стал, поехали вдвоём.
 
Буран почти успокоился. Подъехали к трактору, расчистили снег, чтобы добраться к двигателю. Снял капот и сразу увидел причину аварии. При переводе двигателя на зимний режим работы слабо затянули штуцер масляного фильтра. Подтянул штуцер, залил масло, завёл двигатель и в сопровождении хозяина поехал в аул.

Заслышав работу трактора, проснулись мои компаньоны. Пообедали, поблагодарили гостеприимных хозяев и поехали домой. По дороге  поняли, почему сбились с пути. Оказалось, что свой след принимали за дорогу и ездили вокруг посёлка.