В автобусе

невыдуманный рассказ...
 
 После тёплых погожих дней обильно выпал снег и ударил лёгкий морозец. За одну ночь снегу навалило по колено. Он лежал толстым слоем на крышах домов, деревьях и земле, пушистый и безукоризненно белый.
Словно по свежевыстиранной и накрахмаленной простыне, как запоздавшая божья коровка, бежал маршрутный автобус, переполненный бесконечно спешащими куда-то людьми. Из окна салона просматривалась поверхность Бердского залива и часть Обского моря, покрытые чистым слоем снега.
От самого Бердска у пассажиров автобуса было приподнятое настроение. Оно приятно будоражило их и потворствовало беседам, которые возбуждённо вспыхивали то в одном, то в другом конце салона. Все переговаривались относительно нынешних погодных условий, предсказывали хорошую зиму, спорили о секретах подлёдного лова рыбы. Внимание пассажиров вдруг привлёк пробивающийся к выходу седобородый старичок, глубоко упрятанный в овчинный полушубок.
– У посёлка никто не выходит? – Вопрошал он растерянно, и тщетно пытался протиснуться к выходу.
– Погоди, дедуля, да ты никак катаешься, что ли? – удивилась кондукторша. – Ведь только что ехал со мной в ту сторону…
– Выходит, катаюсь, сердешная, – на обидной нотке пропел незадачливый пассажир. – Сумку я здесь на остановке оставил, вот и пришлось ворочаться.
– А что в сумке-то?
– Да ничего хорошего: веник, мыло да полотенце.
– Выходит, в баню собрался?
– Собрался, да не добрался, – скаламбурил дед.
– А пошто в Бердск-то? Нешто у вас в посёлке бани нет, али выгадываешь што? – сочла нужным вмешаться в разговор дородная женщина, пассажирка с заднего сидения.
– Чего там выгадывать… Люблю я, грешный, попариться, старые косточки погреть, а парок-то в Бердске – я те дам!
Ему, наконец, удалось поменяться местами с несколькими женщинами, усердно помогавшими ему в этом. Добравшись до цели, дед облегчённо вздохнул и, ожидая остановку, уже спокойно продолжал, ни к кому не обращаясь:
–Ездить-то мне не впервой. Вот и сейчас надумал, скорёхонько собрался. Думаю: посмотреть успею; сегодня «Спартак» с «Крылышками» играют. А на остановке, вот как сейчас, народу – тьма! Думаю: всё идёт по плану. Вдруг гляжу, старушку совсем придавили, не может она, сердешная, никак на ступеньку подняться. Ну, я сумку-то на лавку поставил и, как полагается жентельмену, бабу – под руку. Помог, стало быть, ей влезть в автобус и сам, вроде, прицепился на ступеньке, а сзади жмут всё сильнее. Чувствую: ноги мои теряют опору; это как при невесомости, значится. Внесли меня эдак внутро. Стою, не держусь, благодать! …Разбалагурился на предмет невесомости, а про сумку-то и забыл совсем… А в прошлом годе поехали со старухой картошку полоть. Прихали на поле, а тяпок-то  тю-тю, забыли…
Дородной женщине не терпелось высказать свои соображения и она перебила балагура:
– Ну, и зачем попёрся назад? Купил бы банные принадлежности в Бердске: эти-то один ляд уже унесли, думаешь, дожидаться тебя будут?
– Теперь, вроде, не то время… – усомнился неудачник.
– Уже третий автобус встреч прошёл, – подал из угла голос молчаливый спутник разговорчивой женщины. – И все полнёхоньки… А люди всякие есть…
– Верно говоришь, Григорий, – одобрила его соседка и, обращаясь к торчащей из полушубка бороде, злорадно добавила:
–  Плакали твои вещички, родимый.
Под днищем салона, тем временем, натружено простонали тормоза. По гладко накатанному снегу автобус скользнул вправо, качнулся и затих.
– Посёлок Кирова! – объявила хозяйка салона и напомнила:
– Выходи, дедуля!
Добрая сотня глаз провожала любителя парной с надеждой. Воцарилась непривычная звенящая тишина. Оглушительно фыркнул мотор, и перегруженный автобус, пуская чёрный дым и пробуксовывая, медленно потащился с места.
Все, кого волновала история с сумкой, а точнее, не сама история, сколько её исход, в ожидании поворачивали головы назад. Кто из сочувствия, кто просто из любопытства: «Цела или нет?» Больше всех волновалась дородная. Она не могла развернуться и, раскрыв рот, заглядывала в лица окружающих, стараясь убедиться в ожидаемом результате.
– Глядите, с сумкой идёт! – почти крикнул рыжеватый паренёк, который ближе всех стоял от заднего окна.
Но ещё до этих слов по улыбкам на лицах пассажиров скептически настроенная женщина поняла несостоятельность своего пророчества.
…По левую сторону дороги по-прежнему стелился снежный бархат Обского моря, по правую – в пышном наряде из белого меха зимы чередовались берёзки и сосны. Стояла солнечная, безветренная тишина, нарушаемая пробегающими автомобилями и снующими электричками. Наконец автобус нырнул в узкий коридор смешанного леса.