Задача

               Николаич вышел на крыльцо и огляделся. Кругом была весна.
               «Дожили!» – подумал он и посмотрел на двор. Пёс – Туман, завидев хозяина, выгнулся и завилял хвостом. За ночь вчерашние проталины пообдуло, они стояли почти сухими. Ручейки, проведённые вчера,  высохли и за ночь покрылись тонкой корочкой льда.
               «Весна!» – опять подумал Николаич. – «Теперь только держись! То то… то это…  Речка уж вскрылась, поди? Хотя… рано ещё. Окунь одурел от солнышка. Носится, как угорелый. Сходить на реку? Поблеснить, что ли? Да ноги размять… Лето впереди.»
               Он повернулся и пошёл в дом. Туман проводил его взглядом и опять залез в конуру.
               Стащил рыбацкий ящик и стал перебирать снасти.
               – Куда собрался? – жена – Маша подошла и встала, наблюдая за его приготовлениями.
               – До реки дойду, – буркнул Николаич.
               – Вона как! Под лёд ещё сходи!.. Перволёдок, слава богу, у него, почитай в апреле. Вот как! Дождался! Не юркни под лёд, рыбак – с печки бряк… – она оглядела его и добавила, – …растянулся, как червяк…  Тумана с собой возьми. Глядишь, у этого тунеядца хватит ума прибежать и прогавкать, что ты под лёд юркнул.
               Николаич, улыбнулся и стал думать о том, что бы надеть на ноги.
               – Что не дурно – то потешно! Зиму лежал в окно глядел, ждал с моря погоды, дождался, наконец. Теперь собрался, куда чёрт не ходит… – раздавалось из комнаты. – И всё ради того, чтоб сказать потом, что «да, нет! Ходил на рыбалку-то в это зиму-то!» Ходил он!
               Не сигани под лёд-то. Земля-то не отошла ещё. Кто тебе будет могилу-то копать?
               Вот, что за народ – мужики! Как дети малые. Зима прошла, Пушок забыл уж, как окуньки хрустят… На! Пошёл за рыбой! И чё не по грибы?
               Тут яблоням цвести, а он собрался на рыбалку. Что не дурно – то потешно!
               Хорошо, что хоть внуки не приехали, а то бы увязались. Вот насмеялись бы! Господи… Что малые, что старый…
               Николаич улыбался, слушая бурчание жены, и размышлял о том, что бы надеть на ноги.
               – Ушёл я! – крикнул он в комнату в дверях уже и добавил, улыбаясь, – Ставь кастрюлю, уху сегодня будем есть.
               – Сказала бы я тебе в рифму, что мы будем есть сегодня, да… ухи не выросли. – Мария выглянула из комнаты. – Шарф накинь на шею. Да не сиди там долго. Спину застудишь. Этого балбеса – Тумана не забудь с собой кликнуть. Вот ещё тунеядец-то, прости господи…
               Она отвернулась и опять ушла в комнату.
               – Вот что с мужиками к старости делается? Как дети малые! – раздалось оттуда.
               Николаич зашёл в сарай, взял пешню и кивнул Туману: – Пойдём! Разомнём артриты, радикулиты, и прочие иты. …Мать их ить!
               Туман, словно понял, завилял хвостом.
               В стороне дачников по дороге стояло несколько машин. «Разобьют дорогу! Вот ничего не думают!» – пробурчал Николаич и направился по улице к речке.
               – Мишка! Мишка! – раздалось сзади.
               Николаич оглянулся – к нему спешил одноклассник Володька, почти не опираясь на палку.
               – Летаешь, как… – он подошёл и, широко улыбаясь, оперся на палку. – Куда нелёгкая понесла? Чуть сердце не выскочило. Смотрю – ты, я – к тебе бегом. Кричу, кричу. Идёт, словно бульдозер – ничего не слышит. Куда нелёгкая понесла?
               – Да, думаю до речки дойти. Поблесню. Может кто и цапанёт. Весна!
               – Давай и я с тобой. А то мне одному потом в берег не подняться. Мелеет речка-то. Помнишь ли? А сейчас… Может хоть в этом году чуть поднимется? Снега-то, вроде, посыпало! Возьмёшь ли в попутчики-то? Правда, я – не бегун уже. Да и ты, смотрю не легкоатлет, – засмеялся дед Володя.
               – Да, уж! Не бегуны! Пойдём. Ловят ли что? Смотрю, дачники-то ходят.
               – Не знаю. Щука пойдёт на нерест, может, что и можно будет зацепить. Но, опять же, на острогу. Не знаю. Дойдём, посмотрим. Вдвоём не страшно, – улыбался Володя.
               – А ты, что цветёшь, словно медный грош? – приостановился Николаич.
               – Так весна же! Как не цвести? «До весны дожили – осень переживём!» Так ли?
               – Ага! Ещё вспомни, как за девками бегали.
               – Это-то помню! А вот зачем бегали – это уж… нет! Не вспомню. Склероз! – засмеялся дед Володя старой шутке.
               – Во, во! Моя сегодня с утра всю плешь проела: «Принеси хоть на зубок кошке!» А то не носили? А то не ела сама никогда рыбы-то. Уж сколько её поносили… Так ли, Вовк?
               – Что было – то было! Рыбки-то поели… поели. Сама в руки шла, как у того Емели.
               Было дело. Было…
               – Так что цветёшь-то? Иль в лотерею выиграл?
               – А… Внук порадовал. С утра перед школой. «Решил я твою задачу, дед!» – и хлоп мне листок к носу. Смотрю – решил. Вот стервец-молодец! Когда успел. Вчера ещё вечером все нервы вынул. А утром всё! Решил!
               В город бы ему надо. Там учёба сейчас.
               – Ничего. Мы эту школу закончили – дураками не были. И эти вырастут! В городе большие плюсы, только и минусы там немалые. Смотри – из города-то народ так и прёт к нам. И народ-то всё неплохой. Дурных, да, много. А кто по молодости дураком не был? Вот и оно!
               А что за задачка-то?
               – Да, так! Старая. Я когда-то её на олимпиаде решал. Решил тогда. Вот с тех пор и всем внукам её задаю. Балбесы! А этот рано решил. Может, что и вырастет из него.
               – Так что за задачка-то?
               – А… "Часы показывают двадцать три  минуты десятого. Через сколько минут и секунд, минутная стрелка догонит часовую?"
               Николаич остановился: – И всё?!..
               – И всё! – дед Володя тоже встал. – Так догонит же. А когда?
               – Решил внук-то  – говоришь?
               – Решил!
               Они вышли на берег.
               Лёд ещё стоял, крепко вжавшись в берега. Хотя то тут, то там проглядывали потемневшие пятна. Недалеко от поворота реки на льду сидело несколько рыбаков.
               – Сидит народ-то, – сказал дед Володя. – Не было бы ничего – не сидел бы.
               – Сидели бы! – не согласился Николаич. – Лёгкие чистят. …Да от баб бегают. Тоже мне рыбаки. Вон тропа. Пойдёшь ли?
               – А то?
               Мужики стали спускаться к реке.
               Рыбаки подняли головы, приветствуя их.
               – Есть ли что? – спросил Николаич.
               – Какой там! Вон… – рыбак кивнул на лёд. – Двадцать штук – и  полный коробок спичек. Накладывай!
               На льду лежали окуньки и несколько ершей.
               – Не будешь брать-то? А то я бы кошке забрал, – спросил Николаич.
               – Забирай. Ты бы прошёл по льду. Тут многие оставляют. Птицы потом подчищают. Им ведь скоро птенцов высиживать. Зима была. Пусть душу потешат.
               – Знаем! – буркнул дед Володя. – Пойду, соберу.  Есть ли во что?
               Николаич  протянул ему целлофановый пакет.  Отошёл от рыбака и стал ногой сгребать снег с льда, опираясь на пешню.
               – Из музея? – крикнул рыбак, улыбаясь,  кивнул на пешню. – Возьми, вон, бур. А то расколешь льдину-то. Он довольно хохотнул.
               Николаич посмотрел на деда Володю,  не спеша идущего по льду, воткнул пешню в лёд и подошёл к рыбаку.
               – Отец ковал. Из рессоры. Пацаном я был тогда. Отец на войне был.  Грудью страдал. Продырявлена в трёх местах была она у него, – сказал Николаич, подойдя, и взял бур.
               Бур легко резал набухший ноздреватый лёд. Сделав с передышками три лунки – треугольником, одна сторона которого шла вдоль  берега, вернулся к рыбаку.
               – Спасибо. Хорошая машина.
               …Батя-то тоже любил на рыбалку ходить. Вот только не пришлось долго-то походить.
               …Война! – сказал Николаич, достал ложку для льда и пошёл к лункам.
               Рыбак смотрел вслед.
               Это было удивительно, но первый же закид прервал резкий и уверенный рывок вниз и в сторону. Рука привычно плавно и чуть на себя остановила его. Николаич не спеша отвёл руку с удочкой в сторону, перехватил леску, бросил рядом удочку и стал выводить  рыбу.
               Это был окунь. Крупный. Больше ладони. С пузом, отливающим синевой.
               – Ну! С почином! – сказал окуньку Николаич и отбросил его в сторону.
               Не прошло и пяти минут, как у него уже лежало около десятка окуней. Рыбаки, поглядывая в его сторону, подтягивались ближе.  Дойдя до пробуренных им лунок,  остановились  и стали обуривать его.
               «Вот ведь! Как кто толкнул в бок: «Иди, на рыбалку! Иди, на рыбалку!»» – думал Николаич. Поглядывая то на рыбаков, то на Тумана, тоже выразительно поглядывающего на них, он, не спеша, опускал блесну, снимал добычу и вновь опускал её.
               – Ну, ты даешь! Старый конь борозды не портит! – услышал он Володькин голос. Тот стоял с пакетом мелочи и восхищенно смотрел на лежащих у лунки окуней.  – Нет! Талант не пропить! Либо он есть – либо его нет, и не было! – добавил он громче, подмигнув Туману.
               Клёв так же резко прекратился, как и начался. Обойдя все свои лунки,  Николаич встал, раздумывая, что делать дальше. Клёва не было.
               – Пойдём домой! Жадность фраера сгубила! – засмеялся дед Володя.
               – И то! – согласился Николаич, сгребая улов в одну кучу. Ладонью разделив его на две части, кивнул на них: «Выбирай! Махнём, не глядя?» и посмотрел на пакт в его руках.
               – Махнем! – согласился тот и протянул пакет.
               Нагнувшись к ближайшей к нему кучке, перебросил из неё в соседнюю несколько окуней покрупнее: – Есть ли во что сложить–то?
               Николаич протянул целлофановый пакет и стал тоже складывать улов.
               – Вот просто так – сел на хвост и домой с рыбой иду, – смеялся дед Володя дорогой. – А, может, отметим завершение сезона-то? – он посмотрел на яркое солнце. – Если так пойдет – сгонит лёд солнышко-то.  И мяукнуть не успеешь, как комары и мухи… Вот, ведь! Самая погода сейчас. И осенью… Грибы… Вот только дачники эти… Не кормят их в городе, что ли? Ведь всё подчистую выгребают. Как будто голодают.
               …Так что говоришь, красненького-то? У меня и баньку ещё с вчерашнего не выдуло. А?.. А не хочешь красненького, у меня там и зелёненькое есть… А?..
               – Надо бы Тумана завести. Да и шмотки с рыбой бросить…  Дело ли, предлагаешь? – Николаич посмотрел на ноги товарища и его палку..
               – А-а-а… Кто не курит и не пьёт – тот здоровеньким помрёт! – засмеялся тот.
               …Зайдём! Я с Машкой поздороваюсь. Я её-то чаще вижу. Молодец она у тебя. Такая же красивая. Да и во внуках вы нас перегнали. Сколько их у вас?
               – Девять! – сказал Николаич и остановился. – Скоро ещё будут.  Мария по секрету сказала. Боится, что сглазят, а не терпится… Да, я и так знал. Не говорил ей. Думал: «Вытерпит – не вытерпит?» Не вытерпела! Как была в школе балаболка – так и осталась.
               Вот лето начнётся… Понаедут. Как муравейник всё лето будет.
               …Говоришь: «Пятнадцать минут десятого? На часах-то.»
               Да-а-а…
               – Маш! Маша-а-а… Здравству-у-у-й! – закричал дед Володя с порога.
               – Здравствуй, Володя. Где вы уж пересеклись-то? – Мария вышла. На ней была уже другая кофта.
               – На рыбалке были вместе. Вот… Это только моя пайка. Мишка-то свою в коридоре оставил. А я побоялся. Оставлю – забуду. Веришь, иногда ничего не помню. Вот, как в школе учились, всё помню. А вот, что вчера по телеку смотрел… убей, не вспомню.
               – Ну, это и не страшно. Важно, что помнишь, что этот ящик телевизором называется. Я вот, внуки приедут летом, пока всех в уме не переберу – так и не вспомню – кого шлёпнула.
               Как дома-то?
               – Да, всё, слава богу. Ты же знаешь – всегда зараз хуже могло быть. Вот хожу!
               Даже на рыбалку хожу! – дед Володя засмеялся. – Мы сейчас до меня дойдём. Что-то там у меня с баней? Выстывает махом. Пусть Мишка посмотрит. Он-то у тебя мастер. Может, что и подскажет?
               – Так вы куда ходили-то? – Мария занесла пакеты с рыбой и с удивлением их разглядывала. – Или купили?
               – Щ–щ–щас! А то бы мы не нашли на что деньги потратить? Вдвоём-то? – засмеялся Николаич. – За купалкой были. Далеко не пошли. Да, и клёва-то не было. Вначале, вроде, подёргало, а потом как отрубило. Ну, мы и домой…
               – Ну… Ну… – Мария подозрительно поглядывала то на Николаича, то на деда Володю. – Я-то покрупнее оставлю. Анна звонила, в пятницу с ребятишками приедут. А мелочь уж коту. Ишь, круги нарезает. Вспомнил годы молодые! Вот уж… Пусть в коридоре ест… Хоть наурчится вдоволь.
               Мария отобрала несколько рыбок из пакета и понесла в коридор, запинаясь о Пушка, идущего зигзагами, высоко задрав голову.
               Николаич вернулся к вечеру.
               – Как там у них? – спросила Мария.
               – Да, вроде, нормально… Мы там с Вовкой позволили  себе… Сидели, вспоминали. Вроде отошёл Вовка-то. Нормально. Говорит нормально, а вот палку таскает.
               – А то я не догадалась, что вы там делали. Можно ли ему-то? А то…
               – А кто теперь знает, что нам можно, чего нельзя…
               – Есть-то будешь?
               – Не хочу. Весь день на улице. Потом в бане похватали немного всего, что он принёс. Я в дом-то не пошёл…
               Маш! А где у нас старый будильник?
               – Зачем тебе?
               – Хочу посмотреть, когда минутная стрелка после девяти догонит часовую?
               –…У вас там с Володькой точно всё нормально?
               – Всё нормально!
               – Где-то когда часовая будет между девять и десять.
               – Да я это знаю. Мне точно знать надо.
               – Зачем?
               – А я знаю зачем? С утра вот думаю… Сколько будет времени, когда минутная догонит часовую? Часовая будет после середины между девять и десять – точно! Потому, что минутная уже пройдёт полдесятого. Ей же чтоб догнать, надо пройти полдесятого? Что это будет после без пятнадцати десять – тоже точно! Часовая же уйдет…А когда точно? Вот! Когда точно-то?
               Батя всегда говорил: «В жизни необязательно иметь высшее образование, достаточно иметь среднее соображение». А у Вовки внук запросто решил.  Наши-то смогут ли? Сами! Там ведь надо, наверное, как-то с «иксами-игреками»? А как?
               Вот хотел посмотреть, на часах-то.
               – Не помню где они. Пацаны играли да забросили куда-нибудь.
               Ты, правда, всю рыбу сам поймал?
               – Ну, не всю. Мелочь собрали по льду. Коту вон…
               – …А, помнишь, раньше анекдот был? « – Дети, сколько будет дважды два? – Семь! – Правильно! Где-то так – семь…восемь…» Смешно было. Сейчас не очень.
               – Маш! А дай-ка мне карандаш или ручку какую-нибудь. Вот ведь…
               Одна... стрелка догоняет другую... ...А время идет!  Не усну, ведь!
               Мария встала, вздохнула, посмотрела на часы, синим огоньком больших цифр светящиеся в углу комнаты, у фотографии детей, напротив огромного плоского телевизора. Достала пачку листов с детскими рисунками и карандаши, и, молча, протянула их Николаичу.