Ёлка на передовой

     Я жил за Которослью, в семье, где росло шестеро детей. Что говорить, трудностей хватало. И вдруг товарищ по двору Саша Лойко, через несколько лет будет ранен на фронте, а после войны ставший заместителем директора завода, рассказал,  что ходит в агитбригаду Дворца пионеров и позвал нас, подростков, с собой. Из любопытства мы пошли с ним. Я, конечно, не представлял, что могу выйти на сцену, танцевать – это как-то не вязалось с моим представлением о смелом и самостоятельном пацане.  Но, видимо, Татьяна Федоровна Терентьева  что-то рассмотрела во мне. Короче говоря, через несколько недель я уже весело отбивал чечетку, смело кружил девчонок в вальсе. Настоящий успех выпал тогда, когда мы с Таней Астромировой, дочерью художественного руководителя Семена Семеновича Астромирова исполнили танец казанских татар.

     Дворца, как такового еще не было. После репетиции кружковцы обязательно на два часа оставались в ремонтируемом здании, убирали мусор из большого зала, подметали коридоры. И даже наши, дворцовские ёлки проходили в Волковском театре, а концерты мы проводили на строительстве дороги Ярославль – Кострома. Но мы готовились к открытию нашего удивительного дома.

     Разразилась война. Теперь мы выступали на призывных пунктах и в госпиталях. Отец ушел на фронт, я стал работать на заводе, ездил копать противотанковые рвы у Поречья. Оттуда в 17 лет и ушел в военное училище. Но с первого курса нас отправили на фронт под Старую Руссу. И началось… В одном из первых боев был тяжело ранен в грудь и голову, но выздоровел. Попал на Синявинские болота. Снова был ранен, в ногу. Третье ранение получил на волховском фронте.

     Всё было за эти годы: голодал, замерзал, умирал в госпиталях. Но даже в самые страшные минуты,  даже когда слышал рёв приближающихся танков или терял сознание от боли, почему-то всегда вспоминал Дворец, наши концерты и новогодние праздники. Потом мне казалось, что эти воспоминания удержали меня в жизни.

     И теперь, когда я захожу в запущенные помещения Дворца, вижу запертые из-за трещин на потолке комнаты, читаю корреспонденции в «Северном» о его печальном настоящем и тревожном будущем, моему старому сердцу становится больно – как мы допустили такое и как городское руководство, увлеченное подготовкой к 1000-летию Ярославля не вспоминает о своей ответственности за сравнительно недавнюю, но такую важную главу его истории. И почему у моих правнуков не будет таких воспоминаний, как у меня?

     Со слов бывшего кружковца Анатолия Диунова (84 г.),  Ярославль.