Шайтанский рудник. Глава 4

4.

Свежесть весенних гроз сменилась зноем лета. Аринины ученики успешно сдали рубежные тесты и ушли на каникулы. Арина любила это время. Можно было забыть о расписании, выдраить квартиру, избавиться от ненужных вещей. Ей нравилось наводить чистоту и жить в чистоте.   

Алма-Ата – город красивый, но задымлённый. Горы Заилийского Алатау держат высокий каменный барьер. Сильный ветер залетает на улицы Южной столицы Казахстана редко. Дожди и снегопады – тоже нечастые гости.

Гарь от тысяч авто висит в неподвижном воздухе, накапливается и оседает липкой плёнкой на дома, деревья, машины – на всё вокруг. Сквозняки тянут смок в щели дверей и окон, оставляя за собой чёрные шлейфы сажи.

Оттирать эту сажу во время учебного года Арине просто некогда – ученики идут один за другим без праздников и выходных.

А вот летом она отводила душу! Мыла, чистила, стирала и между делом вела неспешные разговоры с мамой, пока та была жива. Мама любила тихо петь, вспоминать деревенское житье-бытье, само собой переходя на просторечье. Оно действовало на Арину умиротворяюще – уносило в приятные воспоминания. Душа и тело наполнялись негой, разум настраивался на философский лад: всё суета сует.

Арина очень сожалела, что не записала мамины рассказы. Думала: "Успею! Как-нибудь сядем, и всё запишу". Не случилось! Отпущенное время взяло и иссякло.

Мама умерла, а привычка говорить вслух у Арины осталась. Поначалу она останавливала себя, а потом заметила: если докучливую мысль озвучить, то она либо уходила совсем, либо хоть ненадолго, но отпускала.   

Страх, охвативший Арину после чаепития с Натальей, этому правилу не подчинился. Дьявольские слова, что "кирпич ни с того ни с сего никогда и никому на голову не свалится", вселили в Арину, которая и без того была напугана смертью Сергея, мистический ужас. Мысли кружились и кружились вокруг одного: "Боюсь покойника до жути! В зубах крови нет! Сплю при свете. Хожу по дому спиной к стене. Хочу забыть то утро! То жуткое зрелище! А Наталья напоминает и напоминает! Ей безразлично, что я живу одна, и мне очень страшно. Просила её: "Оставь меня в покое". Бесполезно! Умчалась на дачу и звонит оттуда каждый божий день: "Когда поедем? Когда поедем?" Никуда я не поеду! Принесла же её тогда нелёгкая!"

– Боже! – взмолилась Арина вслух. – Ни сна, ни покоя! Брожу, как лунатик. Всё вымыла, всё убрала. Ни книги, ни телевизор не отвлекают. Что ещё сделать, чтобы хоть немного забыться?

Она отправилась в ванную, умылась холодной водой и зашла на кухню.
– Герани переросли! – обрадовалась Арина. – Надо рассадить. Месяц как раз на молоду.

Она составила цветы с подоконника на стол. Принесла кипу старых газет, чтобы положить под горшки. Одна газета слиплась: из озорства дети иногда бросали в почтовые ящики обёртки от конфет. Арина не хотела марать об неё руки и швырнула газету в мусорное ведро, но не рассчитала. Газета шлёпнулась рядом. Из неё выпал конверт. Обычный белый конверт. 

– А это что за депеша? Письмо счастья?

На конверте не было ни адреса, ни почтового штемпеля, только надпись от руки: "Арине".

– От сектантов-проповедников что ли?
Арина повертела письмо в руках. Хотела было выбросить, но всё же вскрыла конверт. Вынула свёрнутый втрое тетрадный лист и прочла: 

"Арина!

Боюсь уйти и унести с собой тайну, которая мне открылась. Рассказывать её нет смысла – вы не поверите и сочтёте меня сумасшедшим. Поезжайте, и сами всё узнаете".

– Сергей?! – Ужас догадки сковал Арину могильным холодом. Она боялась смотреть по сторонам. Казалось, Сергей где-то совсем рядом. Стоит и наблюдает, как она читает его письмо. Ещё мгновение, и он вышагнет из сумрака коридора на свет кухни. Бледный, с размозженной головой. Или того хуже – окажется вдруг сзади и безмолвно тронет за плечо мёртвой рукой. 

Арина оглянулась и только после этого прижалась спиной к стене. Неверной рукой притянула к себе стул. Села. Взгляд скакал по убористо написанному тексту. Волнение мешало увидеть подпись.   

– И правда – "Сергей", – нашла наконец Арина. – Ещё не лучше… 

Лист трясся. Арина потеряла, где читала и начала снова:

"Боюсь уйти и унести с собой тайну, которая мне открылась. Рассказывать её нет смысла – вы сочтёте меня сумасшедшим. Поезжайте, и сами всё узнаете. Не бойтесь, вы пройдёте!"   

– Одно своё, – прошептала Арина. 

"Простите, что я выбрал именно вас! В моём окружении нет ни одного человека, кого бы я мог отправить туда с лёгким сердцем. Никто не вернётся. А у вас определённо есть шанс".

– Талдычит и талдычит...   

"…определённо есть шанс. Да, я вас не знаю! Но достаточно того, что дворовые коты сбегаются на звук ваших шагов. Вы ещё едите в лифте, а они уже знают, что вы к ним спускаетесь. Ни на кого больше они так не реагируют!"

– Никто не кормит, вот и не реагируют.

"...не реагируют. А это верный признак! Они вас чуют!"

– Семейка сумасшедших! Навязались на мою голову!
 
"Ехать надо до Екатеринбурга, оттуда на электричке – до станции Встреча. Там спросите, как добраться до Шайтанского рудника, а уж оттуда – до  посёлка Ивы. В советское время там был закрытый объект – ракетная часть. Всё давно заброшено.
Не бойтесь, но и не подставляйтесь. Подробные инструкции дать не могу. Не хочу, чтобы ими воспользовались другие". 

– Да кому это надо?!    

"Почитайте мифологию славян.

Простите! Я и не думал вас в это втягивать. Не держите на меня зла!   

Прощайте. 

Сергей.       

P.S. Письмо сожгите. Моим родственникам о нём ничего не говорите. Я и так перед ними кругом виноват".

– Виноват? А я расхлёбывай?! – Арина швырнула письмо на стол. – Вот поганец! Нашёл крайнюю!

Её колотило, как в ознобе. Злость сожгла страх, и Арина закричала:   

– Оставь меня! И так каждого шороха боюсь! Забыла, когда спала нормально! Измором берёшь?! Славы искал! Гонялся за кем-то! Вляпался чёрт знает во что! А я разгребай? С какой стати?! Зачем мне это надо?!

И вдруг она вспомнила, как мама отвечала на её просьбы, когда не хотела помогать: "Ариша! Мне-то это зачем? Беспокоиться вредно. Подожди немного. Само утрясётся". Конечно, не утрясалось. Арине приходилось тянуть всё одной. А через некоторое время мама, в доказательство своей мудрости, восклицала: "Ну, вот видишь! Слава Богу, всё решилось! Пессимистка ты у меня. И паникёрша!" После таких слов переживания Арины выглядели глупостью, а старания – мышиной вознёй. Сколько раз Арина сокрушалась: "Эх, мама! Если человек просит, то для него это важно!"

"…Значит и просьба Сергея важна. Не так уж много людей просили меня о чём-то, – поняла Арина. – А вдруг у других и правда нет шансов? И у него не было… Пойти не мог! И не пойти не мог! …Это его мучило. Так мучило, что он… Что он… написал мне письмо с последней просьбой. С последней надеждой, что я откликнусь на его предсмертные слова. ...Но зачем туда вообще кого-то посылать? Вырвался и радуйся! Только радоваться у Сергея почему-то не получилось... Даже мёртвый стоит на своём и посылает в какую-то Тьмутаракань. Зачем? Вместо себя что ли? В обмен? Прямо как в сказке "Аленький цветочек"! На тебе колечко, повидай родню и возвращайся... Сюрреализм!"

Чтобы унять нервную дрожь, Арина включила чайник, заварила кофе. Выпила его мелкими глотками. Перечитала письмо ещё раз, но ясности от этого не прибавилось. 

"Ребус да и только! Должен же быть какой-то ключ. Должен, – взбадривала себя Арина. – Что в письме главное? Место? Рудник? Так это только ориентир. Цель другая – бывший военный городок".

Арина, как ошпаренная, подскочила к ноутбуку. Набрала: "Посёлок Ивы, Свердловской области". Тут же получила ответ: "По данному запросу ничего не найдено. Попробуйте другой вариант записи".

"Другой вариант. Другой ключ, – Арина ходила по кухне туда-сюда. Так ей легче думалось. – Вот задачка! За что бы зацепиться? Всё так расплывчато... Что нам дано?

Во-первых, Сергей целенаправленно искал, кого бы туда отправить. Зачем? Не из прихоти же! Значит, была необходимость. Или его вынуждали?

Во-вторых, он забраковал всех из своего окружения. Значит они не соответствовали каким-то требованиям. Требования, видимо, жёсткие. И, скажем так, человеческому глазу неуловимые, раз ориентировался он на кошачье чутьё. Странно, очень странно! Но если бы Сергей не заметил, что кошки меня "чуют", он бы на меня и внимания не обратил. Как же я узнаю, что именно они чуют? У котов ведь не спросишь.

...Почему не указал на первого встречного? Потому что "никто не вернётся". Так это дорога в один конец? На смерть? Боже! А у меня есть шанс вернуться... Вот, гад! Всё-таки разбудил во мне любопытство! Какую же неуловимую разницу между людьми чувствуют коты? Не представляю! А если поеду, то узнаю? Не поеду никуда!"
 
Арина сразу вспомнила, когда и при каких обстоятельствах началась её забота об усатых-полосатых бродягах. Весной 2007-го. В пик ипотечного бума и "точечной застройки". Тогда земля дни и ночи дрожала под гусеницами тяжёлой техники. Шли под бульдозер ветхие постройки. Десятки лет они прятались в тени матёрых тополей и карагачей. И вдруг их увидели и стали "истреблять" вместе с тополями и карагачами.   

Вот и рядом с улицей, где жила Арина, снесли десяток мазанок, забытых архитектурными богами постсоветской эпохи. На их месте должны были вырасти элитные высотки (которые, кстати говоря, так и не выросли, застыли железо-бетонными остовами под открытым небом).

Жители перенаселённых халуп, наверно, милые в общем-то люди, от нежданно свалившегося на их головы счастья разъехаться по благоустроенным квартирам, полностью лишились милосердия. Они так спешили, что кошек и собак просто бросили "под снос". 

Как-то летом возвращаясь с базара, Арина увидела во дворе едва передвигающуюся от голода и жажды беременную кошку: обтянутый грязной шерстью животик на тонюсеньких ножках. Кошачий Освенцим! Кошка открывала рот, но звуки наружу уже не вылетали. "Хоть бы дотянуть до подвала и испустить там дух," – подумала за кошку Арине. Она представила, как кошка умрёт, а живот ещё будет какое-то время шевелиться от конвульсий задыхающихся котят.

Арина всегда ставила себя на место тех, кому холодно, голодно, больно, страшно, кому остался один единственный – последний – вздох. В детстве она думала, что всё живое именно так и воспринимает друг друга. Оказалось, ничего подобного окружающие не испытывают. Но Арина этому не верила. Она придерживалась мысли, что люди намеренно делают себя бесчувственными. Так гораздо легче жить – никаких забот.   

Той беременной кошке повезло. Арина отломила ей изрядный кусок "Докторской". А когда вынесла мученице молока в большущей чашке, то на месте, куда шлёпнулся шмат колбасы, сидело ещё два худющих кота и котёнок. Коты нюхали воздух. Котёнок слизывал запах колбасы с асфальта. С тех пор каждое утро Арина выносила мякушкам, так она звала всё кошачье племя, что-нибудь съестное.

– Коты чуют не меня, а еду, – заключила Арина. – Сергей просто сказок начитался. Нет во мне, слава Богу, ничего особенного. Как хорошо! Словно камень с души упал. Не надо никуда ехать. И бояться никого не надо! Духота-то как давит...

Июнь только перевалил за половину, а Алма-Ату захватила в полон испепеляющая жара. Воздух накалялся с раннего утра и палил вплоть до заката. Лишь ближе к полуночи с гор спускалась долгожданная прохлада. Зной отступал. Открывались окна, двери. Люди выходили на балконы, на улицу, чтобы подышать и остудиться.

На первом этаже дома, где жила Арина, располагалось летнее кафе с фонтаном. Музыка, смех, разговоры стихали только под утро. Казалось, люди вставали из-за столиков и шли прямо на службу, чтобы вечером собраться вновь.
 
"Спуститься что ли? – подумала Арина. – Посижу у водички, закажу шашлычок! Вон от него какой аромат!"

Она быстро накинула на себя любимый сарафан. Радостно-возбуждённая выскочила на лестничную площадку. Вызвала лифт, наклонилась, чтобы поправить ремешки на новых босоножках.

Когда двери лифта открылись, кто-то втолкнул Арину внутрь кабины. В мгновение ока женщина оказалась в западне. Злоумышленник жёстко обхватили её одной рукой сзади за плечи, а другой (в перчатке) – зажал рот и произнёс прямо в ухо: "Ну что, подруга? Долго будешь кочевряжиться? Едь по доброй воле. Не зли нас. Деньги, билеты, инструкции – в почтовом ящике. (Лифт остановился. Двери открылись.) За котами присмотрят!" – хихикнул хулиган и вытолкнул Арину на площадку третьего этажа. Двери, как по команде, закрылись. Лифт ушёл вниз.

Напавшего Арина не увидела. Очухалась она только минут через пять. Ноги подкашивались. Она кое-как поднялась на свой этаж. Долго не могла открыть входную дверь. Ключ не попадал в замочную скважину. А когда наконец вошла, закрылась на все замки и засовы. Прислонилась спиной к металлической двери и сползла вниз, на корточки:  "Дёрнул бы рукой, и шея – на бок... Валялась бы сейчас в лифте мёртвая... В новых-то босоножках."