Грабли

                Подарок для моей возлюбленной Надежды Толоконниковой
     - Национальный очаг, - с гордостью сказал я и подтолкнул их к печи крематория. - Ну, чево встали ? Шагай.
     Они верещали и тыкали нам с Похом какие-то бумажки, доказывали свое происхождение, грозились каким-то Ройзманом, но мы руководствовались одним единственным признаком. Гражданством. Пох закурил и неожиданно жалобно вякнул :
     - А, может, того ?
     - Чего того ?
     - Может, хрен с ними ?
     Я разъярился и вытащил из галифе книжицу святого Адольфа.
    - Чти !
    Пох отмахнулся.
    - Я ее и так наизусть знаю. Но там ведь о людях и недочеловеках, верно ?
    Я не понимал, к чему он клонит, но кивнул, соглашаясь. Так и есть. Пох обрадовался.
    - Вот ! О скотах-то там ни слова !
    Сучий Пох, подловил-таки. Да, Адольф ничего не писал о животных.
    - Расходись ! - Заорал Пох, разгоняя длиннющую очередь. - В джунгли !
    Они разбежались. А мы снова остались втроем : я, плюшевый медвежонок из Казахстана и Дита фон Тиз. Она не хотела смотреть на процесс восстановления справедливости, по своему заокеанскому воспитанию искренне не понимая, что тут только так. А как иначе ? Вон, один еврейчик с Урала хотел всех наркоманов выселить на остров необитаемый. Другой еврей с российского телевидения все Крымом гордится, даже не задаваясь себе вопросом, почему это ближайшие дружки их фюрера, хан и батько, ни хера не признают этот самый Крым, кладут с прибором на братских народов союз вековой. Вот и мы с Похом от избытка человеколюбия решили вопрос кардинально, сначала хотели атомные заряды использовать, но Ангела Меркель возмутилась. Неэкологично, говорит. Беженцев может зацепить радиацией, кто тогда немок насиловать будет, кто головы отрезать станет, нет, нетолерантно. Вы, говорит, кино про Штирлица гляньте. Глянули мы его с Похом и поняли. Все и сразу. Переглянулись. Помолчали. Даааа, только бомба, бля. Но попробовать можно. Попробовали и ни хера. Короче, одно слово - два слова. На х...й.
     - Вы чего тут ?
     К нам подбежала Дита. Схватила за ухо. Меня за правое, Поха за левое.
    - На минуту оставить нельзя, - кричала она, топая ножкой. - То у них революция, то холокост, то бомбы. Вы когда повзрослеете-то ?
    Пох визжал, хотя ухо плюшевое. Понтовался. Услышав же о взрослении, замер и запел :
    - И Ленин такой молодой и юный октябрь впереди !
    Мне больно не было, Дита меня любит, потому за ухо щекотала, но к Поху я не мог не присоединиться. Начал подпевать.
    - Ди файне хох !
    Так мы и пропели свои песенки, он совковую, я немецкую. Может, сейчас поймет любовь моя. Нет, ни хрена. Забыли они актера голливудского Ронни Ригана, а зря.
    - Что зря ?
    Дита выпустила наши уши и обняла. Мы переглянулись. Пох подмигнул. Мол, куй железо. И тут же прыснул. Вспомнил лозунг славной Совдепии " Это молот, это серп, вместе - наш советский герб. Хочешь жни, а хочешь куй, все равно получишь х...й".
    - В смысле ?
    - Ну, вот говоришь ты : " Зря". Почему зря-то ?
    Кажется, нечто подобное уже было. Только там тетка жуткая с российского телевидения приставала ко мне. Ха, там опять Доренко был. Вот гад, привязался.
     - Да это я так, - засмеялся я, - литтл каприс свободного художника и гения, уставшего от читателей. Понимаешь, - я сел у ног Диты, обняв ее за голень, - не хочу, чтобы меня уроды читали. Думал-думал и решил : пусть по гражданству решится. Грузины, хохлы, прочих государств людишки могут читать, я не возбраняю, а вот сограждан на хер, пусть на Проханова дрочат, на газетку " Известия", там, что ни автор, то перл. Туханина какая-то, Егорка Холмогоров, другие двуногие. А меня не надо.
    Пох упал рядом и заколотился о туфельку Диты своей головенкой.
    - Ты слушай его, слушай, он у нас один такой.
    - Я и так слушаю, - пожала плечиком Дита. - Только не понимаю ни хера.
    - И не надо, - подпрыгнул Пох. Он оглянулся и зашептал. - Его сам Бог читает. Вам и понимать не надо.
    Дита склонилась ко мне.
    - Это правда ?
    Я молча кивнул. Правда.
    - И ты знаешь, что будет ?
    Я опять кивнул. Знаю. Да и ты знаешь, просто боишься признаться себе в этом.
    - Гляди ! - Заверещал Пох и ткнул лапкой.
   Мы посмотрели и увидели. Между двух ядерных грибов. Вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть; и ад следовал за ним...