Хочу быть девочкой

Хочу быть девочкой. Надеть синее платье в пол, расчесать волосы, встать у окна - мечтательно смотреть вдаль, думать о легком и светлом. Разговаривать с птицами, с весной, которая идет. Считать облака. Положить ладонь на стекло - иди, дождь, лети по ветру, снег, заливай все вокруг яркое весеннее солнышко. Все хорошо, когда ты - девочка.



Хочу быть девочкой. Напечь в духовке булочек с корицей, витые спинки, сметанный соус. Поставить на стол тарелки - те, с листьями, поменять надоевшую за зиму темную скатерть. Ждать с работы, ждать из садика, и из школы тоже ждать  - вот примчатся усталые и грязные, полезут в воду, а потом усядутся за стол, будут громыхать тарелками и глазами голодными на меня сверкать.


Хочу быть девочкой. Разыскать в коробках босоножки на каблуке. Выгладить и развесить юбки. Научиться носить кольца. Привести себя в порядок, купить несколько сумок и носить их через плечо. Не поднимать тяжелых вещей, не говорить "я сама", не строить планов на ремонт, не выгибать под эти планы тугую поверхность реалки. Сейчас закажем вагонку, потому что на майские никто работать не будет,  купим краску для пола, потому что в майские будем красить, поехали выбирать, мне абсолютно все равно, каким будет цвет, но я сделаю вид, что нет, потому что ее, эту краску нужно купить сейчас. Заранее. Потому что майские начнутся и кончатся, а ремонт как стоял, так и будет стоять, если ты, девочка, себя за шкирку не возьмешь и делать все это не станешь.


Хочу быть девочкой. Хочу кресло, книжку, колени к подбородку и плакать, потому что все так... так, как есть. Неправильно. Криво. И это ломает меня изнутри. Накрывает болью. Своей. Чужой. Неправильностью этой, которую я поменять не могу и не смогу никогда. Обнять теплую кошку, слушать ветер. Играть на гитаре на лестнице. Не тащить из магазина сумки с едой. Не тащить людей на дороги. Вообще - никого никуда не тащить, а только читать, писать, слушать и петь.

Хочу быть девочкой.


Но они снова и снова лезут из болота, из того, моего болота, из мерзкой черной жижи, что осталась у меня за спиной. И я разворачиваюсь к вам лицом, я заглядываю вам в глаза, я не боюсь вас, славные вы мои, клинок поет в воздухе, когда ж вы кончитесь, когда же снова будет тихо.  Как же вы достали меня, как ты меня достал, страх, вот ты, да, вот ты, болотная мерзость. Отчаяние. Горе. Боль. Сколько же вас...


Руки в липкой черной крови, глаза заливает грязь, сбивается дыхание, но отступать некуда и терять нечего, и снова воздух рассекает клинок, и снова брызжет во все стороны болотная тина вперемешку с кровью. Их кровью. Моей кровью - которой я их кормила. Нельзя сейчас  -  девочкой.


Да и не бывает у девочек таких чудных острых шипов и плотных черных крыльев, умница.