22-1973-1980гг

Отрывок из романа "ПО КРАЮ"

...В начале 1973 года наши позиции на подпольном Ташкентском рынке наркотиков были ещё слабыми.  Это прежде всего объяснялось тем, что многие крупные узбекские наркодельцы, несмотря на нажим со стороны Бахаутдинова, не желали иметь с нами общих дел. Правда к концу года положение немного улучшилось, но говорить о прорыве было ещё рано.


В это время, мне приходилось чуть-ли не каждую неделю, курсировать между Фрунзе и Ташкентом, улаживая частые конфликты возникавшие между нашими людьми и местными, мелкими наркоторговцами. Всё это действовало на нервы. А после того как в районе Чиланзара избили троих наших парней, моё терпение лопнуло. Бахаутдинов, которого я сразу информировал о происшедшем,  тоже пришёл в ярость. Но и только.


Предпринять что-либо он не мог. Он был болен. Причём тяжело. Пережив недавно инфаркт, которого так боялся, он был уже не в состоянии существенно влиять на ход текущих событий. И дело в руки, пришлось взять мне самому.
Я знал, что люди  избившие наших ребят входили в банду Али Абдусамадова. Лично с Абдусамадовым, по прозвищу "Копчёный", я знаком не был. Но биография, этого единственного  по всему Узбекистану вора в законе, которого в 1963 году короновали в Мордовии, была мне отлично известна. Знал я также и о вражде Абдусамадова с другим главарём одной из банд Ташкента, Садыком Нурхановым, по кличке Макбет. Вражда их началась давно, ещё в ту пору, когда они вместе сидели в малолетке, в Нерчинске.


Эту карту я и решил разыграть. Посоветовавшись с Бахаутдиновым и продумав план действий, я взялся за его реализацию.
Мне было известно, что у Нурханова, в одной из многоквартирных пятиэтажек по улице Навои, жила любовница, Светлана Свиридова, которую он как правило, раз в неделю, обязательно, навещал. Приходил он к Свиридовой, обычно, в среду вечером. Приходил один. Этим обстоятельством я и решил воспользоваться. Вызвав из Фрунзе Игорька с его двумя ребятами и тщательно всё ещё раз продумав  мы начали действовать.


В четыре часа ночи, в один из четвергов, когда Нурханов и его любовница уже видели десятый сон,  они вскрыли отмычкой замок и проникли в квартиру пятиэтажки. Прошли в спальню. Ничего не подозревающий, мирно сопящий в объятиях своей подружки Макбет получил страшный удар по виску, от которого так и не продрав глаз, сразу впал в состояние комы. Затем заклеив ничего не понимающей спросонья Свиридовой, лейкопластырем рот и связав ей руки, выволокли бесчуственное тело Макбета из спальни в туалет, где на её глазах, сунув его голову в унитаз, по очереди помочились на него.


Перед уходом один из них, как и было предусмотренно планом, сказал, похотливо поглядывая на, до смерти, перепуганную женщину: Вы того мужики, идите. А я ещё с полчасика здесь побуду. С кошечкой перепихнусь. Уж больно хороша.., зараза!
-Да ты чё Штырь, спятил! Рвём отсюда! Если завалимся Копчёный нас всех кастратами сделает!-сказал второй.
-Заткнитесь падлы! Боталы поотрываю!-осторожно открывая дверь в подъезд, как и было задумано, прошипел третий.-Валим! Веером! Встретимся у "Ивана".
А через полчаса Игорёк, с довольной ухмылкой, докладывал мне о успешно проведённой акции.


Теперь оставалось только ждать. Ждать пришлось не долго. В этот же день вечером в Саларе был заколот заточкой Николай Штырёв, ближайший помошник Копчённого.
А ещё через день, прямо средь белого дня, на глазах у соседей, около своего дома, двумя выстрелами из обреза был застрелен и Копчёный. После чего, по рассказам тех же соседей, стрелявший, которым оказался сам Макбет, сев в серую "Волгу" стоявшую на противоположной стороне улицы, выстрелом из того же обреза снёс себе полчерепа. Так закончилась эта история. Правда совсем не так как я рассчитывал. Мне и в голову не приходило что Нурханов сам, собственноручно, прикончит Абдусамадова, после чего, также хладнокровно, сведёт счёты и с собственной жизнью.
 
Но нет,- как говорится,- худа без добра. Оставшиеся без главарей банды развалились вскоре сами собой. Войны, между ними, так и не последовало. Впоследствии, многие из членов этих банд, стали работать на нас.
Хотелось бы ещё сказать несколько слов о любовнице Нурханова. Светлане Свиридовой.
Оставлятьть её в живых было ни в коем случае нельзя. Но и отдать приказ о ликвидации  этой молодой, красивой и ни в чём не повинной женщины, у меня не хватало духу. Сделать это пришлось Бахаутдинову. Его люди зарезали её. Зарезали на улице, когда она возвращалась домой с работы.


После её убийства мои, больше чем приятельские отношения с Бахаутдиновым, довольно сильно охладились. Я всё чаще стал избегать встреч с ним, а если такой встречи избежать было невозможно, то старался вести разговор только о деле. Он, конечно, понимал причину моего такого поведения и переживал. Он привык, привязался ко мне, этот больной и в сущности одинокий старик. Мне было жаль его, но ещё жальче было Светлану Свиридову.


Долго продолжаться, конечно, так не могло. Рано или поздно и я это знал, он не выдержит и скажет всё что думает обо мне. Ведь фактически смертный приговор Свиридовой вынес, не кто иной, как я. Не завари я тогда эту кровавую кашу Свиридова была бы жива.
Так оно и случилось. Как-то раз, в одном из деловых разговоров, не выдержав моего равнодушно-холодного тона, он сказал, посмотрев мне в глаза тяжёлым взглядом: Знаешь, Ойленбургер, что я о тебе думаю?


-Знаю,-мне стало зябко под его взглядом.-Но лучше не продолжайте. Не надо... Нургалы Бахаутдинович.
-Хорошо. Не надо так не надо. Только заруби себе на носу. Хочешь жить долго-забудь о жалости. Жалость, в наших делах, роскошь непозволительная.


А через несколько дней, после этого разговора, мне пришлось самому убедиться насколько он оказался прав говоря о жалости в нашей среде, как о непозволительной роскоши.
Всё началось с телеграммы из Пржевальска которая адресовалась  Мише Волкову, а предназначалась мне. Волков был одним из наших людей возглавлявших одну из двух групп по продаже наркотиков, постоянно проживавший в Ташкенте и единственный знавший моё точное местонахождение. Адреса, в то время, я менял каждые три дня. Даже Нургалы Бахаутдинович не мог без помощи Миши сразу выйти на меня. Впрочем, он нисколько не обижался на это, считая, что в данной ситуации, я поступаю очень разумно.


Телеграмму прислал Гена Кухтин.  В ней он, шифрованным текстом, просил меня срочно прибыть в Пржевальск. В тот же день, предупредив Бахаутдинова, о своём отъезде, мне пришлось выехать во Фрунзе.
А на следующий день, вместе с Игорем и его ребятами, я вылетел в Пржевальск.
Дом, в котором жил Кухтин, находился недалеко от аэропорта, поэтому сойдя с самолёта мы не стали брать такси решив пройтись пешком. 


Геннадия, как назло, дома не оказалось. Пришлось ждать. Через полчаса ожидания, из серых низко нависших над городом облаков, стал накрапывать противный, мелкий дождь.
-И где его только чёрти носит?!-пробурчал, тоскливо глядя на облака, Игорь.-Что теперь  и будем  здесь так торчать, под дождём? А может замок входной двери "ковырнуть"? А?-повернулся он ко мне.-Даёшь добро?
-Ладно! Валяй!-хлопнул я его по плечу. - Только смотри чтобы соседи не засекли.
-Не беспокойся,-он вытащил из кармана связку с отмычками.-Не засекут.
На замок Игорь потратил менее полминуты. А ещё через минуту мы уже сидели в доме.


Кухтин приехал поздно вечером. Вошёл во двор. Поднялся на крыльцо. Обнаружив отомкнутый замок двери сочно выматерился подумав что уходя забыл его замкнуть. Зайтем  войдя в дом и увидев силуэты молча сидящих в темноте, одной из комнат, людей, вытащил с перепугу из кармана нож.
-Во даёт!-расхохотался Игорёк.-Ты чё дядя! Своих резать собрался!?
-А-а, это вы? Чёрт! Чуть в штаны не наделал. Почему без света сидите?-он щёлкнул выключателем.


-Геннадий,-я встал и подойдя к нему пожал протянутую им для приветствия руку,-не будем терять времени. У меня его в обрез. В Ташкенте, сам знаешь, дел невпроворот. Вываливай что произошло? Зачем я тебе понадобился?
-Да понимаешь, в двух словах как-то и не расскажешь.
-А ты попытайся.
-Ну что ж, попытаться, конечно, можно...
-Давай Гена, не тяни кота за хвост. Ты же знаешь я этого не люблю.
-Хорошо,-тяжело вздохнул он собираясь с мыслями.-В общем, в одной из групп в Покровке один из наших настучал на нас в прокуратуру.


-Кто?
-Ты с ним прекрасно знаком. Это Омурзаков Бегалы,-вздохнул он снова.-И зачем ты   только вытащил его из дерьма в которое он тогда по пьянке влип?
-Та-ак... Омурзаков говоришь?
-Он самый.
-Сведения точные?
-Точнее не бывает. К старшему группы, Михе Апыхтину, позавчера пришёл следователь из прокуратуры, показал копию доноса с подписью Омурзакова и потребовал с него тридцать тысяч. Иначе сказал: Я вас псов, всех сгною!



-Да-а, ошарашил ты меня, однако, Геннадий. Ошарашил,-поморщился я.-Ну что ж, будем разбираться. Начнём со следователя. Деньги-то на взятку есть?
-С деньгами порядок. Сегодня Михе передал. Ровно тридцать штук. Копейка в копейку.
-Это хорошо. Значит так Гена: Нужны легковая машина и электрический мегометр.
-С машиной проблем нет. Утром будет. А мегометр-то зачем?-удивился он.
-Да так, на всякий случай,-усмехнулся я.-Когда этот "козёл" за деньгами то придти должен?
-Завтра. К одиннадцати вечера. 


-Понятно. В общем, как только пригонишь машину и достанешь мегометр, сразу дуй в Покровку.  Скажешь Михе, чтобы на следующий день после передачи денег, притащил Омурзакова к тебе домой. Как он это сделает меня не интересует. Главное чтобы Омурзаков был здесь. Он должен получить что ему причитается. Пока всё. А теперь надо как следует выспаться.


На другой день утром Геннадий, как и обещал, подъехал на машине и сразу, даже не позавтракав, отправился в Покровку к Михе. Из Покровки он приехал в обед приобретя, где то по дороге, старенький но вполне ещё пригодный мегометр. А ровно в десять тридцать  вечера Игорь со своими ребятами уже поджидали, недалеко от дома Михи, этого жадного дурака следователя который даже не подозревал во что он по своей глупости влез.


Следователя привезли в два часа ночи. До смерти перепуганный, с оторванным левым рукавом пиджака и громадным багровым синяком под правым глазом, он представлял собою довольно жалкую картину.
-Ну что щелкопёр? Ещё не раздумал нас сгноить?-спросил я его с усмешкой.
-Я работник прокуратуры! Вы за это ответите!-пропищал он.
-Конечно ответим. Мы тебе письмо напишем. Туда,-поднял я глаза к потолку.-Но это позже. А пока расскажи-ка нам: Как это ты сумел расколоть Омурзакова?


-Ничего я вам не скажу! Мне не о чём говорить с преступниками!-вдруг совершенно неожиданно, заставив меня вздрогнуть, взбеленился он зайдясь в истерике.
-С преступниками говоришь?!-обозлился я.-А сам то ты кто?!
-Да что с ним валандаться?  Врезать ему разок по тыкве и все дела, - подойдя вплотную и хмуро глядя на него, сказал Игорь.
-Подожди Игорёк. Сделаем по другому. Гена,-повернулся я к Геннадию.- Принеси мегометр. Он в кухне, под столом стоит.


-Сейчас,-я насмешливо посмотрел, на сжавшегося под недобрым взглядом Игоря, следователя,-мы проделаем с тобой то что проделывали американские солдаты с пленными вьетнамскими партизанами если хотели добиться от них каких-либо сведений. Хочешь знать как они их раскалывали? По глазам вижу хочешь. Так вот, один провод от полевого телефона они подсоединяли к языку, а другой засовывали в задний проход и крутили ручку. Можешь поверить щелкопёр: Тебе этого не пережить. Загнёшься через полчаса, а может и того раньше. Н-да, полевого телефона у нас, конечно, нет, но ничего подойдёт и мегометр. Игорёк, проколи ему язык и сними штаны.


-Подождите! Подождите! Я всё расскажу,-он умоляюще взглянул на меня одним глазом. Второй у него полностью заплыл.
-Давно бы так, а то корчишь из себя целку,-усмехнулся, презрительно глядя на него, Игорь.
-Дайте что-нибудь выпить,- попросил он, всё ещё умоляюще глядя на меня.
-Это можно. Налейте ему водки,-распорядился я.-Пускай придёт в себя.
 

Выпив водки и немного успокоившись,  он сбивчиво но вполне понятно, стал рассказывать о том что три недели назад в прокуратуру поступило заявление от гражданки Алмагуль Сапаралиевой в котором она утверждала что гражданин Омурзаков, будучи в нетрезвом состоянии, пытался её изнасиловать. На основании этого заявления уголовное дело возбудить было нельзя. Отсутствовали доказательства. Но тем не менее вызвав его повесткой в прокуратуру я ознакомил его с содержанием заявления.  Прочитав заявление он перепугался подумав что уголовное дело на него уже возбуждено. И вот тогда, в обмен на закрытие дела, он предложил мне дать сведения о настоящей, как он выразился, мафии, членом которой он якобы являлся. Так я вышел на Апыхтина,-тяжело вздохнул следователь.



-Понятно. Кто кроме тебя знает про нас ещё?-я присел на стул в углу комнаты.
-Никто не знает,-он осторожно потрогал свой заплывший глаз.
-Это хорошо. Ну что ж, до завтра можешь перекурить. Игорёк дай ему ещё водки да чего-нибудь пожрать и замкни в сарай, пускай там сидит.


Весь следующий день мы с нетерпением ждали появления Апыхтина с Омурзаковым. Подъехали они только вечером, когда наше терпение было уже на исходе.
Ничего не подозревающий Омурзаков вежливо поздоровался со всеми за руку.


-Интересно, как он себя поведёт когда узнает что нам всё известно,- внимательно наблюдая за ним,  думал я.-Из тюрьмы, в которую он попал по своей личной глупости, мы его вытащили. И семью его, пока он полгода сидел, не забывали. Да и сейчас он огребает деньги которые простым людям даже не снились. Иуда!
-Бегалы,-спросил я его как только мы сели, за богато накрытый ещё днём, стол в зале.-Тут до меня  дошли слухи...


Какие?-не дослушав сразу насторожился он.
-Да говорят пьёшь без меры и шалости всякие нехорошие выкидываешь?-я пристально поглядел ему в глаза.
Что за шалости?-на его лице проступило удивление.
-Небезобидные Бегалы. Даже очень очень небезобидные! Тебе имя Алмагуль ни  о чём не говорит?-спросил я его, заметив как у него сразу изменилось выражение лица.


-Ах эта сучка...
 -Обожди Бегалы. Чуть позже расскажешь,-прервал я его встав из-за стола и позвав Геннадия с Игорем вышел с ними в смежную комнату.
-Ну что будем с ним делать?-спросил я их.-Может попугать да отпустить с миром?
-Нет,-сказал Геннадий.-Таких как он ни жалеть, ни прощать нельзя. Предавший один раз предаст и во второй.
-А ты как думаешь Игорёк?-посмотрел я на Игоря.-Ведь кончать его придётся тебе со своими пацанами.
-Геннадий прав,-нахмурился он.-Таких прощать нельзя.


Тогда так,-сказал я.-Ты Гена напоишь его и проследишь чтобы на какой-нибудь бутылке водки он оставил свои отпечатки пальцев. А ты Игорёк скажешь кому-нибудь из своих чтобы нашёл на улице увесистый квмень с острыми краями. После этого пригласим его в сарай и устроим очную ставку со следаком. Там же, в сарае, на глазах у следака, мы его и кончим. Сделаем это следующим образом: Кто нибудь из твоих ребят, Игорёк, должен будет по моему знаку проломить ему камнем череп.

Отпечатков пальцев на камне, разумеется, не должно быть. И ещё: Найдите какую-нибудь ёмкость. Лучше всего, наверное, подойдёт тазик. В него должна стечь кровь из раны на его башке. После этого загрузите тело в багажник и отвезёте в Покровку. В Покровке сунете ему в карман недопитую бутылку водки с его отпечатками и выкинете труп в каком-нибудь безлюдном переулке. Рядом с головой положите камень, которым был проломлен его череп и разольёте кровь. Потом отъедете подальше и выпустите из машины следователя.
-Ты что собираешься этого "шакала" просто так отпустить?-спросил удивлённый Геннадий.   


-Нет Гена. Просто так его никто отпускать не собирается. Вначале,-улыбнулся я,-"вежливо" попросим его сотрудничать с нами и если он согласится  то тогда уж..,
 скатертью дорога. Всё понятно?-Я вытащил из кармана трубку и табак. Ну, ладно я пойду пока покурю, во дворе, на свежем воздухе, а вы идите займитесь Омурзаковым. Игорёк-про камень не забудь.
-Не забуду,-голос Игоря был спокоен и деловит, как будто речь шла не о подготовке к убийству, а так... о ничего не значащей чепухе.


-Ну и нервы у парня,-подумал я.-Всё ему нипочём. Ничего не страшится. Вообще, в последнее время Игорёк сильно изменился, в его, раньше не очень жёстком характере, стали проступать черты эдакого холодного бесстрашия и тупой, равнодушной жестокости. Чувство дружбы, мне казалось, он испытывал только ко мне. И это несколько пугало и настораживало меня.


Через несколько минут во двор вышел Кудинов Николай, человек из команды Игоря. Меня, стоявшего в темноте под навесом, возле сарая в котором находился следователь, Кудинов не заметил. Подойдя к воротам и слегка приоткрыв одну из створок ворот, он бесшумной тенью выскользнул на улицу. Отсутствовал, Николай, минут с пять не больше, а потом также бесшумно появился вновь, держа в руках завёрнутый в газету, тяжёлый камень.
-Коля,-тихо окликнул я его из под навеса.
-Ах, это вы..,-вздрогнул он, подойдя ко мне.


-Слушай меня внимательно Коля,-сказал я.-Череп Омурзакову проломишь только после моего знака. Не раньше. И прикончить его ты должен одним ударом. Понял?
-Понял,-кивнул головой Николай,-Игорь меня уже проинструктировал.
-Ну и отлично!-хлопнул я его по плечу.-А теперь иди скажи Геннадию: Пускай поторопится. Пора уже... Пускай ведёт его прямиком к следаку. Камень оставь пока здесь, под навесом.
-Хорошо,-Николай  положил камень  в правом углу навеса, недалеко от двери ведущей в сарай и направился в дом.


Прошло ещё минут пятнадцать. Я терпеливо ждал выйдя за ворота, на улицу. Наконец дверь дома хлопнула и во двор шумно высыпала вся компания.
-Пойдём Бегалы. Пойдём,-услышал я голос Геннадия.- Сейчас увидишь "высший пилотаж". Гарантирую-хмель у тебя сразу из головы выскочит!
-И чего только мелет дурак!-раздражённо подумал я, слегка приоткрыв створку ворот и наблюдая, как он обняв Омурзакова за плечи, подводит его к сараю.
-Пора,-решил я, как только вся компания, за исключением Кудинова, скрылась за дверью отомкнутой Игорем.


В сарай я вошёл почти одновременно с Кудиновым. И сразу натолкнулся на переполненный страхом взгляд Омурзакова.
-Ну что Бегалы? Знакомого встретил?-спросил я его ледянным тоном.-Или будешь утверждать что вы не знакомы?
-Да нет. Знакомы,-еле выдавил он из себя, глядя на лежащего в левом углу на куче соломы, связанного по рукам и ногам следователя.


-Послушай Бегалы. В своё время, когда ты по своей дурости залетел на зону, я тебя пожалел и вытащил оттуда. А сейчас вижу что сделал ошибку. Второй раз, как ты понимаешь, я тебя пожалеть не могу.
-Мужики...  У меня дети,-он упал на колени.-Гена... Миха...
-У тех кого ты продал тоже есть дети,-отвернулся Апыхтин.
-Да чё с ним "козлом" базары разводить?! Давайте кончать,-сказал Геннадий поглядев на меня.


-Обожди Гена,-я подошёл к стоящему на коленях Омурзакову.-Хочешь купить себе жизнь?
-Хочу,-дрожащим голосом, ответил он. По его лицу текли слёзы.
-Тогда вставай, возьми нож и перереж следаку горло,-сказал я.-Гена дай ему нож.
Геннадий послушно вытащил из кармана нож  и взяв его за кончик лезвия протянул Омурзакову.
Бегалы взял нож, медленно встал с колен, сделал шаг в сторону застывшего от ужаса следователя...
-Стоп!-скомандовал я, и в этот же момент  подал знак Кудинову, стоявшему в двух шагах позади Омурзакова.
Кудинов прыгнул и страшным ударом справа чуть выше виска, пробил острым краем камня, голову Бегалы.
 Тот, не успев даже охнуть, повалился на левый бок выронив из руки нож. В эту самую секунду подбежавший Игорь подставил, под начавшую бить из раны кровь, зараннее приготовленный им, эмалированный тазик, а двое его ребят навалились, удерживая дёргавшееся в предсмертных конвульсиях тело, несчастного Омурзакова. Минуты через две всё было кончено. Бегалы затих. Затих навсегда. Я взглянул на следователя. Того трясло как в лихорадке. Да мне и самому было не по себе.   


-Гена,-сказал я  хриплым голосом.-Развяжи его.
Геннадий, подобрав лежащий на полу нож, молча начал разрезать верёвки которыми накрепко был связан следователь. Руки у него дрожали. 
-Смотри не порежься,-насмешливо усмехнулся, вынося из сарая тазик с кровью, Игорь.
-Геннадий, на эту насмешку, не отреагировал никак. Мне кажется он даже не слышал этих слов.


-В общем так Сагымбай,-как только Геннадий освободил его от верёвок, в первый раз за всё это время, обратился я к следователю по имени.- Мы отпускаем тебя, но только с условием. Условие-сотрудничество с нами. Плата сто рублей в месяц. Большего пока ты не стоишь. И ещё: Шутить с нами не рекомендую. А то кончишь как Омурзаков. И  навсегда запомни: Если не дорожишь своей жизнью, то подумай о жизни своей жены и сына. Всё! Свободен! Миха,-обернулся я к стоявшему сзади Апыхтину,-отсчитай ему от тех тридцати тысяч "зарплату" за год вперёд, и посади в машину.


Так закончился жизненный путь Омурзакова Бегалы. Закончился как у скотины на бойне. И поделом. Человек предавший своих друзей не имеет права не только на жизнь, но и на достойную смерть. Так думал я тогда, так думаю и сейчас. 

Продолжение следует