Работа у нас такая

Сын, приезжая на дачу, не ценит труд других людей. Если он и помогает принести из колодца несколько лишних вёдер воды, то сразу спешит принять душ и привести себя в порядок, словно он работал целый день.

В моей молодости всё было иначе. Если бы он знал, через что пришлось пройти его отцу, когда он был примерно в его возрасте, а я был ещё моложе, то, возможно, изменил бы своё отношение к работе.

В семнадцать лет я поступил в мореходное училище, а в девятнадцать отправился в свой первый рейс. Там я узнал, что такое настоящая работа и какие трудности она может приносить. Но всё началось гораздо раньше — с первых дней учёбы в мореходке, где из нас делали настоящих мужчин.

Мы учились быть сильными, мужественными и выносливыми, чтобы справляться с трудностями в открытом море, вдали от родных берегов, среди бескрайних водных просторов.

Работа мотористом в машинном отделении была настоящим испытанием. Температура там не опускалась ниже двадцати пяти градусов. С верхней до нижней палубы ходил лифт, и это было похоже на пять-шесть этажей. Всё вокруг трещало, стучало и качало из стороны в сторону, особенно когда на море было волнение или в шторм.

Посреди машинного отделения находился дизель мощностью двадцать тысяч лошадиных сил, с одиннадцатью цилиндрами диаметром в метр каждый. Можно представить, какие звуки он издавал, а ведь его ещё нужно было обслуживать, выполняя различные технические операции каждый день.

Но самые трудные работы проводились на стоянках в порту или на рейде. Они выполнялись только при остановленном главном двигателе, который должен был остыть, чтобы в него можно было свободно залезть и устранить накопившиеся за переход шероховатости.

Были и другие дела. Например, подготовка судна к ремонту включала в себя тщательную уборку машинного отделения. Необходимо было вымыть все механизмы, насосы, различные движки и разветвлённую сеть трубопроводов и более мелких трубочек, которых было не счесть. И это только начало.

Постепенно освобождались цистерны и резервуары от различных нефтепродуктов: масел, мазута, солярки. Но на стенках и на дне оставалось ещё много чего, что необходимо было тщательно убрать.

После предварительной уборки шла капитальная зачистка: ветошь, смоченная в щелочном растворе, и вперёд — чтобы всё блестело и ни одного масляного пятна на стенах. Если бы это произошло, то могли бы скопиться газы и взорваться при работе со сваркой, что привело бы к серьёзным последствиям. Стиснув зубы, приходилось делать эту работу.

В резервуаре высотой в два с половиной метра и шириной в полтора метра содержалось техническое масло для двигателя. Теперь он опустел, но все стенки были в масле, а на дне — слой толщиной в сантиметр. Нужно было всё вымыть порошком и протереть насухо.

Лаз внутрь был примерно шестьдесят на восемьдесят сантиметров. Как хочешь, так и залезай. Чем хочешь, тем и дыши. Правда, ставили вентилятор и направляли внутрь поток воздуха. Но он был разогрет и мало чем помогал. Без него было совсем плохо.

Ты по пояс обнажённый. На лбу повязка, чтобы пот не застилал глаза. В руках ведро и мягкая тряпка для сбора масла — вот и все инструменты. Очень жарко и душно. Дышать практически нечем. Опускаешь тряпку в масло, ждёшь, пока она пропитается, а потом отжимаешь в ведро. Затем всю поверхность ещё пару раз моешь и вытираешь насухо. Когда вылезаешь из этого термального гроба, кажется, что вновь родился, хотя в машинном отделении больше тридцати градусов.

Но даже такая прохлада казалась раем по сравнению с тем, когда выползаешь на палубу и вдыхаешь свежий воздух. Вокруг синее море, светит солнце, за кормой летают чайки. Смотришь на матросов, как они в одних шортах, с загорелыми телами, драят палубу и обливаются водой. Вот когда зависть начинает забирать…

Бедным матросам тоже достаётся, особенно на швартовке. Но об этом потом. На швартовках я не работал, как-никак моторист, работник машинного отделения, а вот танки (огромные ёмкости, в которых перевозят нефть) приходилось чистить. Вы спросите: зачем это делать? Ведь там постоянно нефть или мазут перевозят. Что тут скажешь, хотя и не часто, но попадаются такие рейсы, когда после выгрузки нефти их готовят под пшеницу.

Это очень тяжёлая работа. Но за неё платили валютой, а это было заманчивое предложение в эпоху развитого социализма. И все выстраивались в очередь, лишь бы попасть в подобную бригаду.

Однажды я участвовал в таком деле. Наш танкер доставил нефть на Кубу, в Гавану. Мы думали, что после этого пойдём в Персидский залив за грузом. Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что «наверху» резко изменили нашу судьбу и в лучшую сторону. Идём в США за пшеницей, но перед этим необходимо подготовить танки.

Побывать в Штатах — это как сейчас в космос слетать. Радости не было конца! Одно омрачало, что сначала предстояла тяжёлая работа — надо готовить судно к пшенице. В моей голове не укладывалось, как может пшеница перевозиться в резервуарах, в которых до этого находилась сырая нефть. Но время всё расставило на свои места.

Мы удалились от берегов Кубы на безопасное расстояние, чтобы не загрязнять прибрежные воды. Остановившись на мелководье, мы бросили якорь и стали ждать, пока наши научные руководители, отправившиеся с нами в рейс, настроят механизмы для первичной очистки танков.

Эти механизмы представляют собой сочленение сопел, смонтированных по кругу. Когда в них подается горячая вода под высоким давлением, они начинают вращаться, создавая мощные струи воды, которые смывают первый слой нефти, оставшийся на стенках танков. При этом механизмы опускаются все ниже и ниже, пока не достигнут самой нижней отметки.

Тогда в работу вступаем мы — «рабы» поневоле, вооружившись вёдрами и совочками. Наша задача — собрать со дна то, что не смогли убрать очистительные насосы. А пока у нас есть время отдохнуть, позагорать и искупаться в бассейне.

На корме царит оживление — мы ловим акул. Не стоит пугаться и представлять себе страшные и захватывающие сцены — всё гораздо проще. Наш токарь Василий, мастер на все руки, смастерил крюк с острым концом и приварил к нему «ушко», через которое мы продели канат. Теперь дело за малым — нужно было найти наживку и насадить её на крюк. Кок принёс с камбуза увесистый кусок мяса, и мы надёжно закрепили его, обвязав леской, чтобы мясо не соскочило в воду раньше времени.

Вода чистейшая, лазурная. Было видно, как прожорливые рыбы рассматривают нашу приманку, готовые в любой момент напасть. Не прошло и пяти минут, как одна из них, не очень большая, била хвостом о палубу. Мясо акулы мы выбросили в океан на обед её же собратьям, а кожу разрезали на ремни.

Время шло. Танки мылись турбинками, и о привлечении людей к работе не могло быть и речи. Загазованность была ещё очень велика, её показатели застыли у красной отметки. Я услышал много страшных историй, которые заканчивались летальным исходом. Нужно было ждать, пока воздух в танках не приблизится к приемлемым нормам чистоты, только тогда появится возможность начинать работу без риска для жизни.

Почему на многих судах стараются начать работу раньше времени? Чем быстрее судно будет готово к погрузке, тем быстрее оно уйдёт в рейс, а значит, и премиальные!

На танкере нашего пароходства случилось ЧП. Команда решила спуститься к днищу для проведения очистных работ раньше времени. Первыми на разведку пошли боцман и старший матрос. Уже на второй площадке, которая находится на десять метров ниже палубы, они почувствовали себя плохо. Сразу спускаться за ними никто не решился. Когда принесли канаты, чтобы обвязаться для страховки и спуститься вниз, было уже поздно — моряки задохнулись от газов, которые ещё не полностью ушли из танков.

Наш капитан решил подождать с началом работ ещё сутки. Этот день настал. Первым смельчаком оказался старпом, который успешно достиг дна и живым поднялся наверх. Теперь можно начинать. Все, участвующие в этой работе, были разбиты на бригады. Вернее сказать, на «тройки» — один вверху на лебедке, он поднимает «груз» на палубу, а двое других — внизу, зачищают днище.

Груз, который мы собирали в вёдра и отсылали наверх, представлял собой чёрную пахучую массу сырой нефти, смешанную с кусками ржавчины, сбитой с бортов. Вся эта масса выбиралась с помощью простых жестяных совочков и упругих синтетических веников.

В конце смены, когда ты выползаешь на палубу, тебя мало кто узнает, потому что ты с ног до головы измазан нефтью. Пожалуй, только одни глаза светятся радостью и надеждой, указывая на то, что жизнь продолжается и не всё так страшно, как казалось на первый взгляд. Тем более, что впереди Штаты, вожделенная Америка, но побывать там казалось ещё недостижимой мечтой.

Прошла изнурительная неделя работ в танках. Теперь можно спокойно вздохнуть и гордо выпрямить спину, подсчитывая свой заработок за этот рабский труд. Тогда в Штатах я купил себе джинсовый костюм, а по возвращении в Москву, фланировал в нём по Калининскому проспекту, гордо подняв нос кверху. Я хорошо помню, как все с затаённой завистью смотрели на меня.

Да, любая работа тяжела по-своему, а труд на судне в открытом море, когда человек оторван от цивилизации на долгие месяцы, особо тяжёл и суров, но настоящий моряк не замечает этого.

                2016г.*)