Месть

               
                *       *
                Не верят люди в истину простую,
                Что нам земля – лишь временный приют   
                И что за прожитую жизнь впустую
                Там, наверху, всем строго воздадут.

                Борис Чистяков(см.сайт "стихи.ру").
                *       *       *




                М Е С Т Ь.

                1.

   Вернувшись, как-то, с работы домой, я нашёл в дверях записку от жены двоюродного брата Петра в которой говорилось о том, что он умер.
   Пётр был старше меня лет на десять-двенадцать.
   Это был высокий статный мужчина, с внешностью, которая обычно нравилась женщинам. Его очень  легко  можно  себе  представить -  это был вылитый бывший президент Украины - Виктор Янукович.  Схожесть была и в росте, и во внешности и даже в манере разговора.    
   С молодых лет он ходил в рейсы на судах торгового флота Черноморского Морского Пароходства и  хоть  в науках был полный профан, но, как опытный  моторист - практик,  дослужился до старшего механика.
   Морская форма  делала его  ещё более привлекательным для женщин и он без стыда и совести умело пользовался этим. Однако, обращался он с ними просто  ужасно. Ему ничего не стоило в любую минуту ударить или выгнать кого-либо из них, если ему противоречили или ситуация развивалась не так, как хотел он.
   Практически, в каждом порту у него была жена, и каждая думала, что она у него одна. Он привык к такой жизни, а море и отдельная каюта сделали из него эгоиста и постепенно вытеснили чувство семейственности и привязанности к
кому-либо. Чувство любви этому человеку было незнакомо. Он прожил 69 лет и за эти годы никогда и никого не любил, кроме себя одного. Конечно, это были издержки моря, ведь он на море провёл гораздо больше времени, чем на суше.


                2.

   Ещё в молодые годы в городе Николаеве, где разгружалось его судно, он встретил красивую женщину, по имени Лена, похожую  на певицу Людмилу Сенчину,  с которой жил в гражданском браке, периодически бросал её, жил с другими, а потом, когда понял, что годики его уже убежали, что под старость он остаётся  совсем одиноким, снова вернулся к Лене; потому что знал, что она любила его.
   Лена действительно любила его и терпела все его фокусы.
   Когда она была беременна от него, он продолжал гулять  и, конечно,  на  этой почве у них были ссоры. Но у него разговор всегда и со всеми был
коротким и, невзирая на беременность, он побил её, в результате чего Лена родила умного мозгами сынишку, но имевшего физические недостатки потому что его огромные кулаки травмировали развивающейся плод.
   Самым большим недостатком Анатолия, так звали их сына, была деформация ног, что мешало ему полноценно передвигаться.
   Ежедневно, в течение многих лет, наблюдая нелёгкие передвижения своего сына, Лена, естественно, накапливала ненависть и отчуждение к виновнику этой ситуации, а когда она перелистывала свою жизнь, полную страхов, переживаний и измен, то, временами, уже не могла сдерживать раздражения  и растущей ненависти  к тому, кого когда-то без памяти любила.
    Ещё до выхода на пенсию эта семья обустроилась в двухкомнатной квартире на одесских черёмушках. Однако, семьёй этих троих людей назвать было нельзя. Как властный человек, привыкший к подчинению себе других, Пётр, по привычке, считал себя домашним полководцем и не терпел возражений ни от своих, ни от чужих. Зная правду своей неполноценности от мамы, Анатолий недолюбливал  отца, а когда стал заниматься на заочном отделении института, то всё чаще осмеливался возражать ему, но, всё-таки, в деликатной форме – чувствовались  наставления разумной матери. Тем не менее, противоречия в семье с каждым   
месяцем и с каждым годом продолжали расти.


                3.

   Когда Петру было уже за пятьдесят, его стал мучить сахарный диабет.  Частые застолья разрушили ему печень; болячки, одна за другой, стали
одолевать его и врачи настоятельно рекомендовали ему подлечиться в санатории.
   В Советском Союзе хорошо заботились о своих кадрах и профсоюз  Черноморского Морского Пароходства предоставил Петру бесплатную путёвку 
в Ялту, где он, вдали от своих домашних, вновь почувствовал себя беззаботным Дон Жуаном. Ему шёл шестьдесят второй год и, волочась за женщинами, он попал на замужнюю красотку, которая привела его домой, а когда позвонил муж, Пётр
вынужден был убегать через окно. И хоть это был только бельэтаж, прыгая, он поранил себе левую ногу, заживать которой не давал сахарный диабет, а
результатом явилась гангрена и дальнейшая, ампутация конечности. Жизнь мстила этому эгоистичному вечному любовнику за бездарно прожитые годы. 
   Сам же он был настолько самолюбив, что ему казалось будто весь мир всё  ещё существует только для него. Будучи уже инвалидом, Пётр подхватил где-то туберкулёз, но выжил и продолжал свою уже скучную и безинтересную жизнь. Скучную, потому что  для  него  уже  не  существовало праздников  и,
практически, не было ни семьи, ни друзей. Он уже жил только сегодняшним  днём, не просчитывая свою жизнь наперёд. Это был уже не тот, молодой
и здоровый покоритель женских сердец, умевший покорять и женщин и всех окружающих его людей. 
   Теперь его вполне можно было сравнить с выжатым и никому не нужным лимоном. Пётр понимал свою ситуацию и от этого становился ещё более злым и отчуждённым.
   Елена и Пётр были уже пенсионерами и Лене надоело потакать ему и бояться, и она перестала терпеть его выходки, а глядя на своего сына – инвалида и на виновника, который загубил жизнь не только её сыну, но и ей самой, она готова была порвать его на куски. 
   Пётр же прятал от неё деньги и недодавал свою пенсию, но Лена была умной женщиной и понимала всё без слов. Злость закипала в ней и после очередной  ссоры она, справедливо, перестала ему готовить и он начал ходить по столовым, благо, в заводских и ветеранских столовых в СССР довольно хорошо и вкусно готовили и питание в них обходилось буквально в копейки.
   Я не считал Петра ни товарищем, ни другом и особого желания общаться с ним у меня не было. Мне не нравились самолюбивые эгоисты, которые смотрели на  других людей лишь как на средства для достижения своих целей и я не уважал его, однако, почитал как двоюродного брата и толерантно относился к нему.
   И хоть в Одессе были и другие родственники, Пётр тянулся, почему-то, ко мне и доверительно рассказывал про свои будни. Я же с трудом выслушивал его и каждый раз искал причины для того, чтобы эти скучные беседы поскорей
заканчивались. Но, даже редкие общения с ним, каждый раз, убеждали меня в его эгоизме и скверном характере.

                4. 

   Увидев записку о смерти Петра мне, конечно, стало не по себе: какой он не был, но, всё-таки, человек и, как человека, было жалко его. Для себя же
я решил, что завтра после 18 часов поеду к Лене, чтобы поговорить и узнать дату и время похорон.
    Дверь открыла Лена. Сняв в прихожей куртку и обувь, я на секунду задержался в проёме двери, ведущей в комнату и быстро оценив обстановку,
увидел слева кусочек пространства у торшера, попросил стул и сел там, в торце дивана, как бы поодаль от гроба, который стоял на двух столах. От меня до головы покойника было, где-то, метра четыре.
   Когда я присел, соседка, как бы, ради приличия, стала сетовать на короткую  жизнь человека, закончив свою речь умершим Петром, а Лена поддержала разговор  общими фразами. Я был немногословен, но спросил когда и как Петя умер. Лена ответила и, глядя на меня, закончила: «Я ему в глаза говорила, что если  вдруг помрёшь, то даже слезы не уроню, потому что ведёшь ты себя по хамски и не заслуживаешь никакого сострадания».
   И вот здесь начинается момент, ради которого я и решил написать этот рассказ. Когда Лена закончила говорить, чёрт меня дёрнул вставить свои три копейки: «А я, Лена, вообще не понимаю как ты столько лет мучилась и терпела
его. Это ж как надо было любить, чтобы всю жизнь терпеть его издевательства. На меня бы  - так я его давно грибочками накормил бы, или выгнал и забыл про его существование». Сказав это, я даже не успел выдохнуть воздух, как что-то  очень горячее и пронзительное внезапно обожгло меня прямо в область сердца. От неожиданности я, как-то, запнулся и на секунду оцепенел, а потом стал хватать воздух, как рыба вытянутая из воды. И хоть горячий сгусток какой-то энергии пронзил меня в самое сердце, но его жар, его ожёг длился буквально три-четыре секунды. Не знаю почему, но я старался всем своим видом показать, что ничего не произошло и чуть приподнявшись со стула, как бы, поправился, чтобы удобнее сесть, а сам  в это время быстро сделал пару глубоких вздохов,  чтобы, как-то, нейтрализовать ту горячую и пронзительную стрелу.
    Мне показалось, что Лена заметила, что со мной что-то не так, но поскольку всё длилось всего несколько секунд, она не придала особого
значения моему смятению, а я постарался моментально прийти в себя, хотя мне это стоило огромных усилий. Незаметно от Лены и её соседки, я инстинктивно стал более глубоко дышать и через 15-20 секунд всё кончилось. Продолжая  слушать о чём говорят обе присутствующие женщины, я пытался понять что же это было. Почему-то в голову сразу пришла мысль о том, что я нарушил табу о том, что о покойниках плохо нельзя или нежелательно говорить.   
    Чисто интуитивно, я стал понимать, что это сделал покойный Пётр, который  был молчаливым свидетелем всего разговора и, как бы, отомстил мне за 
нелестные высказывания о нём. Выходит, нелицеприятная правда не нравится не
только живым, но и мёртвым. Думаю, больше всего его разозлили мои слова про грибочки.
    Если бы его душа уже «улетела» на небеса, или у неё открылась бы связь с небесами, то, я уверен, он не стал бы мне мстить, потому что у душ «там» не
бывает ни зла, ни агрессии по простой причине: все агрессивные и злые души,  в отличие от нормальных и хороших, проходят исправление совершенно в другом месте. И находятся там до тех пор, пока их менталитет, их мировоззрение кардинально не изменится в лучшую сторону и их смотритель, их надзиратель лично не убедится в этом.
               
                5.

    Стараясь внешне не подавать вида о произошедшем, я стал убедительно говорить Лене о том, что мне завтра рано вставать на работу, стал извиняться  и  собираться уходить. В то же время, я всё никак не мог окончательно прийти в себя и даже побаивался второй «атаки» покойника. И несмотря на то, что  мысли в моей голове быстро бегали, я уже на все сто был уверен, что выстрел  в моё сердце огненной стрелой был сделан именно покойником и от этой уверенности я внутренне злился на покойного Петра, ведь я хорошо помнил что этот человек не был приучен уважать чужое мнение. Всё было правильно и должно было быть только так, как сказал он, а если что-то происходило не по его, то это уже было неправильно.
    Лена, провожая меня, вышла на лестничную площадку, что-то говорила, я кивал, но не слышал её. За пару минут, пока одевался, я весь закипал от
негодования и мысленно возмущался и даже ругался. Но, всё это было только про себя и длилось ровно до тех пор, пока Лена не закрыла за мной дверь.
    Мне никогда не нравились разговоры на матах, особенно там, где это не нужно было и сам я старался не материться. Однако, я всё-таки, вырос в Одессе и мой словарный запас даже по одесским меркам, был настолько колоритным и  ёмким, а некоторые выражения настолько специфическими, что никто и никогда не найдёт их ни в одном словаре мира.
    И когда Лена закрыла за мной дверь, я уже не сдерживал себя и стал вслух ругать это мёртвое чудовище и так материть, что если бы кто-то услышал меня, то у него точно завяли бы уши. 
    Лена, её соседка и мой покойный двоюродный брат Пётр остались в комнате, на втором этаже хрущёвки. Балкон выходил в сторону парадных и я, выйдя на улицу, видел горящий свет в их квартире.
    Но рот мой не закрывался, я продолжал ругать и материть ...  покойника, добавляя к смачным матам всё, что приходило в голову. И даже удаляясь от
парадной и их балкона, я продолжал ругать его и, как ненормальный, говорил вслух, обращаясь непосредственно к покойнику, что вот, де: «Жил, как
последняя сволочь, никогда никого не любил кроме себя самого, пакостил и жил как трутень, а теперь здох и всё-равно продолжаешь гадить».
    И хоть на улице, я немного пришёл в себя, но, всё-таки, не настолько,  чтобы успокоиться и закрыть свой рот. Хорошо, что времени было уже около девяти вечера и внутри квартала, где я шёл, никого не было, иначе и мне было бы стыдно, да и прохожие подумали бы, что я сбежал с психушки.
    Я ещё несколько дней был под впечатлением про-изошедшего и, конечно, ни  на  какие похороны не пошёл и вообще на много лет забыл этот адрес.


                6.

    В заключение, хочу объяснить почему этот, вышеописанный случай так взбудоражил меня, что даже через много лет я помню всё, до маленькой мелочи, а также, почему я и сегодня склонен думать, что «огненный» выстрел в моё сердце был сделан именно покойником.   
    Ещё в советские времена я, как-то, прочитал в в журнале «Вокруг света»  статью о весьма оригинальном, если не сказать, странном обычае у аборигенов  одного из островов Индонезии. Суть обычая заключалась в том, что если умирал кто-то из их племени, то при прощании с усопшим должны были присутствовать все родственники, за которыми посылались гонцы, даже на другие острова. День прощания был строго регламентирован и все родственники в назначенный день и час являлись к месту прощания. А сам ритуал прощания заключался в следующем: родственники усаживались в большой  круг, в центре которого были сложены ветки для костра, а покойник лежал рядом. В назначенное время местный шаман входил в круг и, делая различные пассы, говорил какие-то заклинания, а потом обращался к покойнику, с призывом встать и попрощаться с присутствующими. 
И самое удивительное, что покойник сам, без посторонней помощи вставал и делал один круг вокруг будущего костра, а затем падал, как подкошенный.
    После этого, усопшего кремировали.
    Тогда мне не верилось, что такое вообще возможно, но убедительным фактом являлось то, что журналист, написавший эту статью, был непосредственным  свидетелем одного из таких действий, в результате чего и появилась эта статья. А кто в советское время бывал в загранкомандировках, тот знает, что рядом с журналистом, были ещё, как минимум, три соотечественника, которые не дали бы журналисту возможности писать неправду.
    Я рассказал  про  этот  странный, ритуал потому, что на момент случая со мной и покойным Петром, я уже читал упомянутую статью и от этого у меня ещё больше укоренялось мнение, о том, что огненная стрела, пронзившая моё сердце, это была работа покойного Петра. 
    От сопоставления фактов, я был в озабоченности или даже растерянности, т.к. стал понимать, что любой умерший сохраняет часть какой-то, своей
внутренней энергии. И могу только догадываться, что эту энергию сохраняет именно астральное тело, а не физическое. Ведь логически, астральное тело
должно иметь запас некой энергии для того, чтобы иметь силы улететь на сороковой день в место своего постоянного базирования. Но жизнь показывает, что не все души умерших на земле, улетают «туда». Какая-то их часть, по разным причинам, остаётся на земле или, как говорят, между небом и землёй. 
     Среди умерших есть и такие, которые вначале не понимают факта своей смерти, «приходят» к себе домой и живут там, невидимыми для живых, пугая
их и не понимая, что у них уже нет физического тела. Но, эти души хорошие, просто смерть их физических тел является результатом какого-то внезапного ЧП.
     А вот такие, как Пётр, возможно, ещё долго будут странствовать и  мучиться между небом и землёй и причиной этому, являются негативные поступки, а, в моём  случае,  это  злобная месть покойного Петра. Если бы душа умершего улетела бы «туда», то она бы никогда не совершила негативный поступок, потому что  совесть и чувство ответственности у астральных тел «там», находится на высочайшем уровне, а на земле человеку даётся свободный выбор поведения:  жить праведной жизнью или наперекор своей совести. Ведь на земле идёт формирование мировоззрения человека для будущей жизни. И если это мировоззрение не соответствует законам вселеной, то человек, вернее его душа, попадая в «мир иной», в виде астрального тела будет проходить «там» процесс перевоспитания.
    Иначе говоря, с момента рождения, роста и взросления человека, никто не вмешивается в процесс формирования индивидуальной личности. Такой закон действует для того, чтобы каждая личность, каждый индивидуум развивался и формировался самостоятельно, и в течении своей жизни проявил себя либо с  хорошей стороны, либо с плохой. И всё это необходимо для будущей жизни астрального тела. Многие уже знают, что уходя (улетая) с земли астральные  тела людей «там, наверху» должны пройти тестирование и дальнейшее разделение, как бы на положительных и отрицательных. 
    Суть такой схемы формирования каждой личности (без вмешательства высших сил), заключается в том, что если заблудшую личность поправлять, либо  наставлять на путь истинный, то всё отрицательное, что «сидит» в личности, может остаться в ней, но будет, как бы завуалированно и рано или поздно, но  уже «там, наверху» всё-равно проявит себя. А при существующем сегодня порядке на земле, личность всегда, рано или поздно, проявляет себя сама, но случается это всегда на земле, при физическом теле, а не «там, наверху» в астральном и, таким образом, ни один негативный людской индивидуум, ни одна негативная личность не может попасть по ошибке в благодатное место, где находятся
положительные астральные тела.
    Люди часто забывают, а некоторые даже и не знают, что абсолютно всё, что  делается на земле, все события и действия, как групп людей, так и каждого в  отдельности, абсолютно всё видит и фиксирует информационное поле земли. Фиксирует точно также, как и созданная людьми видеокамера, но с той только разницей, что информационному полю не нужна никакая видеокамера, видеопанель или видеоглазок и события фиксируются не в каком-то определённом месте, а  абсолютно по всей земле. Для людей, информационное поле является сегодня  непостижимым фактом, который даже физики пока только констатируют, но объяснить не могут. И если кого-то интересует вопрос: «А что же это такое?»  или «А как это вообще может быть?», -  то могу лишь сказать главное – так уж устроен мир и наше околоземное пространство. Но, на вопрос: «Кто, как и зачем всё так устроил?», - ответа нет. Впрочем, на вопрос: «Кто?», - можно кратко и оправдано ответить: «Создатель!». 
    Одни люди говорят: «Создатель», другие говорят «Бог», третьи – «Творец», но суть одна и та же. Важно другое, что всё это существует и успешно работает.
     Заблудшие люди, а иногда и нелюди (бандиты, убийцы, насильники, воры и пр.) ведь думают, что им всё сойдёт с рук.  Многие  ведь  не знают или не
верят в существование информационного поля и то, что оно записывает каждый шаг и каждое слово любого  человека, где бы он не на находился – дома, в
парке, на работе и т.д. и что вся эта информация навсегда остаётся в невидимых, для  нас, ячейках этого поля. И всё это делается для того, чтобы в нужное время отделить плохих (церковь называет их заблудшими душами ) от хороших. Когда же приходит время ухода астрального тела в место своего
постоянного базирования, то идёт вполне очевидное разделение на «хороших» и «плохих» и их астральные тела поступают в совершенно разные места. Информационное поле является гарантом того, что негативное астральное тело никогда, по ошибке, не может попасть  в благодатное райское место, где  астральные души живут вечной, красивой и счастливой жизнью. 
    Тех, кто творил безобразия на земле, переступал через законы и жил вопреки своей совести, вопреки законам человечности, даже не понимают и не 
представляют себе, что их ожидает «там», в месте исправления или перевоспитания, которое у нас называют адом.
    Мы же, земляне, не должны забывать аксиому мироздания: душа человека  улетая  в место своей постоянной дислокации, сохраняет свою память и тем, кто жил на земле, нарушая законы человечности, кто шёл против своей совести, будет «там» не только горько и обидно за самих себя, но и даже больно, потому что процесс перевоспитания – это справедливый, но весьма болезненный процесс.

 
                Э П И  Л О Г.

    Я оставляю этику покойника на совести его души, которая до сорока дней, после остановки сердца, всё ещё была подвластна земным законам. И, судя по  поведению Петра, он, к сожалению, был духовно ущербным человеком и откуда ему знать, что ровно через сорок дней его душа, его астральное «тело» будет каяться и очень сожалеть о бездарно прожитой жизни на земле, в своём физическом теле. Когда же он попадёт в жернова исправительного процесса, под  начало безжалостного надзирателя, вот тогда он, по настоящему, оценит свою бессмысленно прожитую жизнь и по настоящему поймёт, что жил на земле неподобающим образом.
    Мне же и сегодня, через много лет, в этом, казалось бы, маленьком эпизоде, остаются непонятными три вопроса: 1) сколько часов или сколько дней
после смерти,  тело  или душа  усопшего сохраняет свою внутреннюю энергию, с  помощью которой мертвец может сделать свои последние на земле 7-10 шагов или же от свирепой ярости, пронзить кого-то своим «горячим» сгустком энергии?
    2) сгусток энергии покойника, войдя в моё тело, в моё сердце, оказался вредным для меня, забрав у меня, допустим, часть жизни или, наоборот, его  энергия, помимо его воли, войдя в моё тело принесёт какую-то пользу? Ведь, как – никак, я получил дополнительную энергию, можно сказать, на астральном
уровне. 3) осталось ли у покойника, вернее у его астрального тела,  после  злобного «выстрела», сколько-то энергии для выхода из физического тела и
перелёта астрального тела в место постоянного базирования?               
    Ну, и в заключение хочу сказать читателю, что если и у Вас сложится подобная ситуация, то я не советую Вам испытывать судьбу, дабы не получить
такую же «стрелу» в сердце, ибо никто не знает её последствий, но ощущение, которое я испытал на себе, приятным  назвать  никак  нельзя, да и выдержать  этот невидимый, но «горячий удар» может только человек с очень сильным сердцем.

                *       *       *