Гуля

Голубь сидел в углу картонной коробки. Его перышки слиплись от мазута, в который он попал, скорее всего, на «территории» – так называли жители гарнизона место на военной базе ГСМ, где хранилось горючее. В разлитые лужи мазута порой попадали и голуби, и утки… От мазута у птичек склеивались пёрышки, что лишало их возможности летать, воспалялась кожица – спасти их было почти невозможно.

«Ну что, Тань, возьмешь голубя, тебе-то родители разрешат?» - торопили меня мальчишки, нашедшие этого бедолагу.

Голубя я забрала. Сходили с подружкой в магазин, взяли ему коробку побольше. Нашла дома маленькую крышку, чтобы наливать голубю воду, положила какие-то мягкие тряпочки, чтобы ему было удобнее лежать… С появлением Гули в квартире установился резкий запах мазута. К коробке с запашистым голубем мой сиамский кот Мурзик даже не подходил.

Гуля тихо сидел в коробке, ничего не ел, а воду пил только тогда, когда крышечку с ней подносили близко к его клюву. Глаза его были закрыты, и только тогда, когда, кто-нибудь наклонялся над коробкой, он тревожно смотрел ярко оранжевыми глазами. Голубь был черным, черным от налипшего на крылья мазута. Его тельце горело, кожа под перьями была почти багровой. Он был обречен.

На какая же 12-летняя девочка смирится с тем, что нельзя спасти беззащитную несчастную птичку?! Прежде всего, нужно было очистить перья от мазута. Смывание водой с мылом помогло мало, тогда, следуя советам соседки тёти Кати, я часами пыталась чистить Гулю хлебным мякишем. Гуля не ел, были перепробованы разные крупы, семена и крошки, но голубь даже не смотрел на мисочку с едой, не реагировал на звук сыпавшегося корма. Осторожно открывая голубиный клюв, я аккуратно по одному засыпала туда зернышки. Голубь послушно глотал, но сам к еде не подходил. Я стала одним из постоянных клиентов сельской аптеки. В этой аптеке работала мамина приятельница, тётя Люда подбирала для моего Гули противоожоговые мази и кремы. После двух недель лечения тельце голубя перестало гореть, и он, наконец-то, заметил, что в его картонном жилище есть еда. Постепенно обнаружилось, что мой голубь серого окраса…

Но сможет ли голубь летать? Было очень сложно полностью очистить слепившиеся перышки птицы, да и, вероятно, мазутные раздражения на коже всё же причиняли Гуле боль при взмахивании крыльями. По этим или по каким-то другим причинам голубь не летал. Когда Гуля стал выглядеть почти здоровым, я начала его «полётные тренировки»: слегка подбрасывала его с руки в воздух дома, а потом расширила «летную полосу» Гули до масштабов двора. На улице было важно следить за тем, чтобы на голубя не напали более проворные кошки. (Дома-то Гуля пару раз клюнул в нос проявившего после ослабления у голубя мазутного запаха любопытство Мурзика, и тот предпочитал после этого гордо делать вид, что не замечает «дичи» в доме.). Контроль за безопасностью пространства мини-полётов Гули был на моих друзьях-мальчишках. Это продолжалось месяца полтора: голубь вначале просто, взмахнув пару раз крыльями, опускался на землю, затем смог пролететь пару метров, потом больше, потом стал делать круг, возвращаясь ко мне. Он всегда, приземляясь рядом, давал взять себя в руки.

Надо ли говорить, как я радовалась спасению птицы?!

И вот однажды во время нашей прогулки : я, Гуля на руке и кот Мурзику неподалёку в траве – голубь вспорхнул с моей руки… и полетел в сторону леса. Он не вернулся. Я его звала, кричала, но голубь улетел.

Глупо было расстраиваться из-за того, что птица стала здоровой и захотела жить своей птичьей жизнью. Но ещё долго я не закрывала форточку в своей комнате, мне казалось, что мой Гуля вспомнит меня и прилетит навестить.