Мам, пап, я люблю вас

Залезть под одеяло, с головой укутавшись в объятья мыслей, мешающих уснуть уже четвертый день подряд. И опять мечтать, мечтать, мечтать. Услышать новый крик, снова услышать ругань. И еще сильнее зажмурить глаза, чтобы о них не думать. Представить маму и папу, держащихся за руки и распинывающих желтые, красные листья. Представить их счастливыми. Словно и не было этих трех лет бесконечной лжи и ругани. Теперь им даже смотреть друг на друга противно. Каждое их касание сопровождается мелкими проклятьями с другого борта. И сейчас мне ни капли не жаль, что пятнадцать лет назад мама подумала об аборте. Они, наверное, разойдутся совсем скоро. А так не хочется со своим младшим быть разбросанными по разные стороны баррикад. И отчасти я рад, что один прохожу через этот маленький ад.
 Засыпать под еле слышные возгласы мамы и претензии папы, от которых содрогается вся квартира, уже давно вошло в привычку, я их почти не слышу. Моя голова забита глупыми надеждами на счастливое примирение моих родителей, о котором они, наверняка, и не думают. Но когда я слышу глухой удар, а после - тихие всхлипы, то понимаю, что его никогда не будет.

"Мам, пап, я люблю вас, смотрите." С этими словами я подошёл к ним пару недель назад, прижимая к своему запястью лезвие "Спутник". На что отец лишь посмотрел на меня, как на глупого, и сказал, что у меня просто сил не хватит на этот не более умный поступок. И я, со слабым удивлением взглянув на него, порезал свое бледное запястье, говоря, что я сильнее, чем он думал. Он, вроде как, ухмыльнулся, а мама подбежала ко мне и ухватилась за руку, по-моему, крича, чтобы тот вызывал врачей, если я ему дорог. И  он развалистой походкой скрылся за дверью.
"Не дорог. Ни капли не дорог." И больше я ничего не помню.
 А, открыв глаза, я оказался в какой-то белой палате, и странные веревочки проникали под мою синюю кожу. Отец меня ненавидит и маму тоже. На счастливую семью это не слишком похоже, поэтому  я ухожу.
"Мам, пап, я люблю вас, простите. Без меня будет проще."