Выбор

Выбор.
В типичной холостяцкой квартире старого двухэтажного дома, бывшего при советской власти общежитием, на кухне собрались молодые люди. Два парня, две девушки и хозяин квартиры – поэт Иван. Он заметно выделялся из общего настроения веселья, был задумчив и скромен.
- Девченки, а вы знаете, что Ванек у нас поэт? – вдруг спросил один из опьяневших парней.
- Чтооо? Правда? – в два голоса наигранно вопросили девушки.
-  Даааа, давай Вань, зачитай нам тему! – подхватил инициативу второй друг.
Иван заметно встревожился и смутился от этого предложения:
- Нет, нет, я… не хочу… я не читаю…
- Эй, чувак. Ну харош, давай читай стишки!
- Это не стишки, нет, я же говорю что нет у меня ничего..! – Иван уже говорил раздраженно.
- Ну не будь тряпкой, расскажи. Че ты там пишешь? – продолжали настаивать подвыпившие друзья.
- Иван! Давай! Иван! Давай! – заскандировали в четыре голоса товарищи.
- Я же сказал, что нет!!! – вспылил Иван, встал и ушел в свою комнату, захлопнув дверь.
Из кухни только раздалось: - Ну и хер с тобой… Кому еще подлить?

Иван сидел запершись в комнате и в голове его проносились строчки нового стихотворения, которое он вынашивал уже несколько месяцев. Он то и дело начинал писать первые слова, стирая их и снова погружаясь в мысли. Наконец, когда на кухне поутих галдеж пьяных друзей, в голове ясно прозвучало:
«Я терплю обиды! Я терплю обман!
Для чужих людей не держу карман!
Я хочу помочь, но опять распят,
И они на крест восхищённо глядят!»
Вот оно! – подумал Иван и принялся яростно набивать слова в ноутбук, прерываясь только на бутылку, стоявшую по правую руку. С каждой строчкой он ощущал прилив энергии, с каждым четверостишьем ему нравилось то, что он пишет все больше и больше. Никогда еще он не был так уверен в своей идее, никогда не ощущал такого совершенного сочетания смысла стиха и настроения.
«Мне не надо злат! Это как дышать,
Человека каждого пытаюсь я понять!
Что бы знать ответ на вопрос простой -
Зачем я крест несу свой!»

Казалось, прошла бесконечность, с того момента, как он начал писать. Вокруг валялись опустошенные банки и бутылки. Силы тоже были на исходе, но Иван решительно доводил стихотворение до конца.
«Свою стену построю и забуду обо всём!
Буду спать в темноте солнечным днём!
Ну а может достану острый топор!
Что б понятнее стало – кто убийца, кто вор!»
Дописав строку, он откинулся на диване и жадно вдохнул всей грудью, будто вынырнул из воды, задерживая все это время дыхание.  Он вышел в коридор, на кухне никого, одежды гостей не было, ушли не прощаясь. Вот и славно.
До самого утра Иван допивал остатки спиртного, ходил в зад вперед по квартире и читал свой новый шедевр, внося небольшие грамматические правки. Восхищению не было предела. Он чувствовал что это лучшее из того что когда либо писал. Гениальный шедевр! Так складно, так ровно и емко! Глубокомысленно! И впервые его обуяло желание поделиться этим произведением, этим прекрасным «созданием». Он тут же вспомнил про знакомого организатора поэтических чтений и то буквально сегодня вечером будет конкурс. Несмотря на раннее утро, Иван тут же позвонил ему. Услышав пару ласковых по поводу времени, он все же получил приглашение на сегодняшнее мероприятие. С чувством выполненного долга и предвкушением успеха, Иван плюхнулся в кровать и ушел в сон, где ему рукоплескал зал, несли цветы к ногам и брали интервью репортеры с центрального канала.
Пробуждение резко вклинилось, одновременно с накатившим похмельем. За окном уже смеркалось. Встать с кровати заставила нужда и, кривясь от головной боли, спотыкаясь о банки, бутылки и прочий мусор, он ринулся в туалет. Немного придя в себя, вспомнил о поэтическом вечере, и Ивана кинуло в дрожь, страх его сковал и он уже хотел отказаться, но в раскалывающейся голове пронеслось:
«Через лес сомнений, паутину лжи,
Свою правду ты мне расскажи!
Подскажи, кем я был или чем!
И ответь на вопрос – Зачем!»
Я должен! Я смогу! – произнес он вслух сам себе и стал спешно собираться, так как времени оставалось мало.
Поэтические вечера проходили в обычных ресторанах или клубах, в дни, когда посетителей было мало и единственным способом завлечь клиентов, было какое-то мероприятие. Поэтому в полупустом зале случайные посетители и зеваки потягивали дешевое пиво и жаждали неуместного будничного веселья. Иван стоял за кулисой и дрожащими руками мял листок бумаги, на котором по дороге написал свой вчерашний шедевр, что бы иметь как шпаргалку. Со лба стекал пот и попадал в глаза, спина взмокла, от чего все тело чесалось и зудело. На сцене выступал мужик, лет сорока, с унылым видом зачитывая что-то про зарплату и шлюх. Он уже заканчивал и наступала очередь Ивана. Наконец, он кончил, из зала раздалось вялое хлопанье, и еще более вялое, но одобрительное «ууууу». На сцену выскочил организатор вечера,  наигранно и неуместно прокричал в микрофон:
- Спасибо нашему постоянному участнику Сереге!
Серега проходя мимо Ивана, безучастно пробубнил: Григорию, дебил…
- А теперь поприветствуйте наш новый конкурсант, Иван.. ээээээ… Иван!

Иван вяло поплыл на сцену, ноги подкашивались, руки тряслись, перед глазами все плыло – волнение плюс апогей похмельного синдрома составили гремучую ядовитую смесь. И вот через мгновение он на сцене. В зале кто-то бубнит о своих делах, с другой стороны донесся глухой звон тяжелых пивных бокалов. С первого столика мужик зашелся нездоровым кашлем. Каждая секунда промедления ударяла по нервам. Иван совсем не продумал, поздороваться или сразу начать, или сперва представиться.
- Ну давай уже! – раздался из зала пьяный женский голос. Эхом ему вторил нарочито громкий смешок с другого конца.
И это Ивана сломало, выбило из него последние капли решимости. Отчаянно он пытался начать, но вдруг забыл первое четверостишье. Напрочь! Вылетело из головы. Дрожащими руками стал разворачивать смятый листок.
- Бляяяяя… - уныло прокомментировал ситуацию голос из зала.

Иван, стал читать. Сбивчиво, не попадая в акценты, его голос то неуместно затихал, то переходил на максимальную громкость:

Я терплю обиды! Я терплю обман!
Для чужих людей не держу карман!
Я хочу помочь, но опять распят,
И они на крест восхищённо глядят!

Мне не надо злат! Это как дышать,
Человека каждого пытаюсь понять!
Что бы знать ответ на вопрос простой-
Зачем я крест несу свой!

- Вот бедняжка то! Ахах! – перебили его издевательским тоном.

Мои слова считают ложью!
А действия – попыткой оскорбить!
И тело пробирает дрожью,
Когда хочу спасти, а думают - убить!

- Иди я тебя обниму! – тот же женский пьяный голос.

Через лес сомнений, паутину лжи,
Свою правду ты мне расскажи!
Подскажи, кем я был или чем!
И ответь на вопрос – Зачем?
- Затем! – вновь перебил его голос из зала и волна жидкого смеха.
Тут у Ивана перехватило дыхание, в горле встал ком и не хотел выходить ни туда ни обратно.

Но вокруг тишина! Им не слышно меня! – практически прошептал он.
- Воот точно! Нам неееслыыыышно!
Буд то я говорю со стеной! – выкрикнул Иван, сорвавшись на хрип.
И оглохнув от крика, не слыша себя!
- Уууууууууу! – неодобрительно провыл кто-то из темного угла.
Я закончу с этой игрой! – эту фразу Иван уже произнес почти про себя.

- Ага! Давай заканчивай!

Свою стену построю и забуду обо всём!
Буду спать в темноте солнечным днём!
- Чмо! Беги к мамочке!
Ну а может достану острый топор!
Что б понятнее стало – кто убийца, кто вор!
- Херняяя! Следующий! – вместе с этим выкриком из темноты зала вылетел пластиковый пивной стакан и врезался в бледное обескровленное лицо Ивана. Он как зомби повернулся и на подгибающихся ногах побрел со сцены.
Вдогонку раздалось вялое хлопанье, и еще более вялое, но издевательско-одобрительное «ууууу». Организатор вечера как китайский болванчик выпрыгнул на сцену и проорал заготовленное:
- Спасибо нашему гостю…ээээ… Георгию… А теперь поприветствуйте следующего участника…
Все как в тумане. Перед глазами стоят эти пьяные наглые рыла. Слезы неудержимо стекают по лицу и невидимая удавка стягивает горло, что не вдохнуть. Сердце бешено колотится и приказывает бежать, как можно дальше нестись от этих ублюдков. Иван бежал по улице домой, в свою нору, теплую и безопасную. Мимо проплывали страшные угрюмые агрессивные лица людей.
Невежды! Уроды! Как можно так жестоко? Чертов город, проклятый мир! Тут нигде нет места искусству, самовыражению! Они ничего не желают знать или понять! Они хотят только жрать!
- ЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫУУУУУУУУУУ – весь разум Ивана в этот момент взорвался воем и болью. Он споткнулся и налетел на прохожего чуть не сбив того с ног.
- Куда прешь, баран! – выругался мужик, оттолкнув ошалелого парня и пошел дальше.
Иван поднялся, смотрел тому в след красными от слез и напряжения глазами и ему казалось что он готов… готов убивать… или умереть…
Наконец заветная дверь в квартиру распахнулась и тут же захлопнулась… но успокоение не пришло… В голове, как наяву, все еще кричали пьяные голоса: «Херняяя! Чмо! Давай заканчивай!».
Сердце продолжало бешено призывать уйти, скрыться, а слезы текли сами по себе.  Иван доковылял до холодильника, достал початую, но почти девственную бутылку дешёвого вискаря и с жадностью присосался к ней, зажмурив глаза. На половине остановился, ноги совсем подкосились, и он упал на пол. Тело обмякло, но нужного эффекта не произошло, голоса продолжали орать, множится, трансформироваться, выть, стучать копытами, хрюкать, рычать, хохотать. Оцепенев, Иван смотрел в пустоту стеклянными от ужаса глазами, почти уже видя этих зверей наяву. Этого нельзя допустить, я вам не дамся, пошли вы в задницу! – Подумал он и решительно полез в аптечку, там хранилась его заначка убойного обезболивающего, которое пару месяцев назад стащил у своей больной раком тетки, когда навещал ее в последний раз.
- «Но вокруг тишина! Им не слышно меня!
Буд то я говорю со стеной!
И оглохнув от крика, не слыша себя!
Я закончу с этой игрой!»
Произнес Иван, обращаясь к звериным голосам, морды которых уже показались из-за занавески, и заглотил всю упаковку таблеток, запил вискарем… рычание поутихло, но все еще были слышны вопли чертей. Тогда он выдавил еще одну пластинку и, глядя на нее, подумал: Все равно это большее, на что я был способен. Смысла больше нет… И закинул в рот все, что осталось, вылив следом туда же дерьмовый дешевый виски из дисконтного магазина.
Хохот и цоканье копыт действительно исчезли, как и прочие крики, да и звуки в целом пропали. Мир качался и переворачивался, словно убаюкивая его в колыбели вечного сна. Шел ли он куда-то или летел или падал – наверное, все вместе. Сложно определить положение своего тела в пространстве, когда оно уже не принадлежит тебе. На мгновение пришла ясность, он повернул взгляд и встретился со своими же глазами: стеклянными, пустыми, потухшими и холодными глазами мертвеца. И свет погас!
Его разбудил ветер, до того свежий и бодрый что хотелось им напиться. Свет щекотал веки и Иван их открыл. Он лежал посреди сумеречного леса на пожухлой траве вперемешку с сухими листьями. Было спокойно, тепло и абсолютно во всех смыслах хорошо. В мире живых так не бывает, поэтому Иван сразу понял, что попал туда куда попадают люди после значительной передозировки обезболивающих лекарств. И не почувствовав ни капли сожаления по этому поводу, это его предположение лишний раз подтвердилось. Он встал и осмотрелся, вдалеке среди деревьев моргнул свет. Не надо было объяснять и догадываться, что это маячок для него. Туда он и направился, постоянно оглядываясь, свет вспыхивал то тут, то там и наконец, привел Ивана к простому деревенскому дому. Он зашел на крыльцо отворил дверь и прошел в коридор прихожую, перед его взором было две двери. Возле первой справа на уровне глаз была прибита полочка, на которой стояла иконка и горящая свечка, а возле второй яркая неоновая вывеска с символами и знаками на неизвестном Ивану алфавите, но почему то и так было понятно, куда какая дверь ведет. Примечательно, что из-за второй двери раздавалась приятная веселая музыка,  слышался добродушный смех людей. Но Иван, будучи человеком, воспитанным в традиционной христианской семье, знал, куда ему надо постучать. И он постучал, недожавшись ответа, вошел в первую дверь. Обычная комната, немного темная, но чистая, лучина освящала печку, возле которой на лавочке сидел человек в белом с длинными волосами и ковырял палкой угли со скучающим видом. Лишь, когда Иван сделал шаг к нему, тот поднял голову и его лицо осветилось. Благодатная дрожь пробежала по телу Ивана, он обомлел:
- Ты.. Вы.. Ты… И.. Ии… Иис... – начал он бубнить, запинаясь от чувства всеобъемлющей любви и благодати.
- Ну да, да… Это я. – как то по будничному ответил тот, закрыл дверцу печки и обратился всем ликом к Ивану. - Не надо лишних слов. Зачем ты пришел?
- Эмм… Ну вот как бы я тут, пришел, всё, готов.
- К чему это? Ты дверью походу ошибся, тебе не сюда, твоя дверь соседняя, видел?
- Но как? почему? – слегка удивился Иван, но тут же понял о чем идет речь.
- Ага. В точку – человек в белом будто прочитал мысли Ивана. – Ты же не забыл, как ты сюда попал? А все самоубийцы попадают сам знаешь куда. Тебе ли не знать? Книгу же читал?
- Читал… - виновато ответил Иван.
- Ну вот так что давай. Пока.
- Но…Я…- попытался возразить Иван.
- Что? Все такие злые? Никто тебя не понимает? Не было другого выхода? Бедненький. Потерпеть не мог?
- Это была ошибка..
- Ой да не рассказывай! Ты и сейчас ни капли не раскаиваешься в содеянном. Ну может только каплю от перспективы попасть туда. – при этом он указал в сторону противоположной стены из-за которой еле слышно доносилась музыка и голоса.
- Ну так то да – понуро признался Иван, поняв что обманывать тут нет смысла.
- Еще вопросы?
- Нет
- Ну тогда прощай. Искупай, как велено и сказано в писании.

Иван расстроенно развернулся и вышел, обернулся, дверь уже была закрыта. Он подошел к соседней, прислушался, там явно происходило, что то веселое. Вдруг дверь распахнулась, и он чуть не ввалился в проем. На пороге стоял высокий красивый брюнет короткостриженый, в черных кожаных штанах и с голым торсом.
- Ванёёёк, дружище! Приветствую тебя! Проходи, чувствуй себя как дома. Ничего не говори, не объясняйся. Теперь все кончено, ни забот, ни тревог. Тут можно все и ничего тебе за это не будет веки вечные. Всё кончено. – и он потянул Ивана за руку по комнате. – Садись выпей, покури, отдохни с дороги. Хочешь травки или еще чего? Девушку? - В этот момент заиграла знакомая романтическая рок-баллада, и из за бархатной ширмы вышла восхитительной необычайной красоты  обнаженная женщина и приветливо помахала ручкой. – Или парня? Или еще чего? – продолжал говорить брюнет. Его голос словно пел, каждое слово он растягивал, и это звучало сказочно. К этому времени Иван успел оглядеться, комната была усыпана подушками и пуфиками, красивый приглушенный бардовый свет лился с потолка, повсюду стояли свечи. Стены были исписаны символами и различными пентаграммами. В темных углах на диванах лежали люди, женщины и мужчины, обнимались и негромко говорили о чём-то, изредка смеясь и улыбаясь.
 - Видишь, тут не так уж и плохо, как пишут в вашей книжке. Садись. – любезно пригласил Ивана брюнет, указав на кресло.
- Эээм, спасибо, я постою.
 - Как пожелаешь. – совершенно не возмутившись ответил хозяин - Ты расскажи лучше, если хочешь конечно, как ты докатился до такой жизни, дружище?
- Да как то вот так само вышло.
- Ну да, ну да. Сволочи, уроды! Уж вот когда они ко мне попадут, я им устрою. Ты уж не сомневайся, они свое получат.
- Кто?
- Ну те ублюдки из клуба, которые тебя освистали.
- Аааа. Я уж как то и забыл.
- А ты не забывай, такое не прощают. А ты правильно все сделал. Тут лучше. Чего там маяться, страдать? Вот смотри! – брюнет указал на четверых «отдыхающих» в углу. – Знаешь, что они читают? Твое стихотворение! Оно божественно! Они восхищаются и благодарят тебя за труды и усилия, за то, что смог передать им красоту своих мудростей словами. Тут никто тебя не осудит и не будет критиковать. Лишь благодарности и восхищения.

И тут Ивану стало не по себе, он не чувствовал покоя которое было в той первой комнате. Сомнения и некое беспокойство закралось в его чувства. А этого никак не должно происходить. Брюнет это сразу заметил:
- Слушай, я понимаю твои сомнения, но на деле же все просто. Ты сам сюда пришел. Ты сделал этот выбор.
- Но это была ошибка.
- Ну ошибка не ошибка, а за свои действия мы несем ответственность. Ты же помнишь, куда попадают те, кто самовольно лишил себя жизни. Да и чего ты паришься? Видишь же, что тут не плохо вовсе.
- Да, но это не мой путь!  - Вдруг Иван резко осознал, что хочет он совсем другого. – Я хочу исправить те ошибки, которые совершил, стать лучше!
- Эээээ, браток… Тут все, конец. Поздняк метаться
- Нет. Это мне решать. – Спокойно, но уверенно произнес Иван. И с этими словами он бросился бегом к выходу. Брюнет кинулся вдогонку, но через мгновение Иван уже был в коридоре и бился в первую дверь. Из приоткрытой второй показался брюнет:
 - Не выйдет. Оставь. Смирись. Он тебя не впустит. А мои двери всегда открыты. Я тебя не держу и не заставляю остаться.
Иван смотрел на закрытую дверь.
- Туда дороги больше нет. Зато можно пойти в лес, пожалуйста. – брюнет указал на выход. Дверь на улицу была приоткрыта, из нее тянуло свежим ветерком и запахом земли и деревьев. Там уже наступила ночь и в приоткрытый проем были видны светлячки, мерцающие среди стволов деревьев, слышались чарующие звуки ночного леса.
Брюнет уже стоял у выхода со стаканом в руках и загадочно смотрел вдаль:
- Представь, как прекрасно сейчас было бы вместе опрокинуть по паре стаканчиков, выкурить косячок и прогуляться по этому лесу, там очень красиво, встретить рассвет. Ты бы почитал мне свои стихотворения. Мы бы могли говорить, о чем только пожелаешь. Я много знаю про вселенную и вообще.
Иван продолжал смотреть на закрытую дверь. Внезапно его охватило возмущение. Он зашептал, словно молитву:
«Свою стену построю и забуду о всём!
Буду спать в темноте солнечным днём!
Ну а может достану острый топор!
Что б понятнее стало – кто убийца, кто вор!»
- Не впустит он меня? Так я сам войду!  - и отойдя, Иван разбежался и вынес дверь с плеча.
Человек в белом все так же безмятежно сидел у печки и читал книгу. Иван обернулся, но дверь оказалась на прежнем месте.
- Ну чего тебе? – спросил он Ивана.
- Я не хочу туда! Мое место здесь с тобой!  Не нужны мне удовольствия, благодати, наслаждения. Да, я сделал ошибку и сейчас раскаиваюсь и готов принять последствия, но я человек и вправе сам решать за себя, выбирать свой путь, это моя доля – ошибаться и исправлять. Ни книги, ни слова, ни даже твое указание не имеет надо мной власти. Я вправе решать и, я знаю, что это правильный мой выбор.
Человек в белой одежде поднял лицо на Ивана, улыбнулся и сказал:
 - Верно.
И Иван исчез.

За дверью стоял брюнет, прислонившись к двери ухом и после последнего услышанного слова, поник лицом.
- Твою ж мать – кинул он расстроенно и пошел обратно. Проходя мимо иконы со свечкой, обидчиво покосился на лик:
 - Беспредел! – задул свечку и хлопнул своей дверью, скрывшись за ней. Вновь зазвучала приятная музыка.
На фитиле свечи заиграла искорка, и пламя вспыхнуло вновь.