Служители Господа, начало

                Служители Господа
1960
Холодное сентябрьское утро пробивалось сквозь темное небо. Под ногами слышалось легкое поскрипывание первых заморозков, словно уходя от погони  Анатолий, неся на своих плечах маленького сына, оглядывался по сторонам. Торопясь на большак, он придерживал нехитрую котомку с детскими вещами и припас на дорогу.
- А мама, где? Твердил маленький Кирилл
- Дома - коротко отвечал отец, не сбиваясь с ритма быстрой ходьбы.
Малыш, устраиваясь на руках, обнял отца за плечи.
- Спи рано еще, нам далеко идти, скоро на машине поедем, а там и на поезде…
1902 год
Прохор вышел на улицу оглядел свои владения, светало. Проголосил молодой петушок своим дрожащим голоском и словно заключая утреннею рапсодию, красивый зычный голос крупного разноцветного петуха прозвучал в тишине.
Хозяин, теперь это звучит, а взять еще несколько лет назад, Прошка, с голыми коленками прыгал через плетень, гоняя на пастбище чужих коров. Он обходил амбар за сараем, подошел к конюшне, в тишине слышалось позвякивание уздечек и колокольчиков. Из избы вышла Тая и потягиваясь, протянула свои красивые руки к всходящему солнцу.
-Что бродишь, Проша? Обратилась она к мужу. Давно уже встал, постель почти остыла. Она подошла и обняла мужа. Он повернул голову к своей жене, улыбнулся и привлек её к себе.                - Что плохо без меня? Не хотел будить, пусть еще поспят, сегодня в поле не пойдем, скирдовать здесь будем. Молодёжь надо отправить на дальние луга, пока погода сухая, пусть там табун пасут. Там низина и трава сочнее. Баб отправь, пусть помогут на скирде, да пусть начинают с дальних навесов. Сама не ходи, дома будь! Он повернулся и обнял свою Таюшку,                - Поберегись сама, да и дите здоровее будет! Крепко поцеловав её в алые губы.                – Что-то мне кажется, что нам надо пойти вернуться в кровать, пока рассвет в пути. Обняв её, они неспеша вернулись в дом.
Тая , красивая с черными длинными  прямыми волосами, высокой полной грудью и стройными ногами, её красоте завидовали все старые и малые. Она была из таёжного селения северных татар. Всегда выделяясь своей яркой внешностью, она была сущим сорванцом. Её отец любил всем сердцем и не смог жениться после смерти матери Таи. Всего себя он посвятил этой девчонке с яркой внешностью, как две капли воды похожей на мать, только цвет глаз у неё был как у отца, чистый голубой. Она лихо скакала на своей кобыле, такой же норовистой,  как и она сама. Крепко держась на холке кобылы, без седла, она с обрыва летела в реку, казалось, для  неё не было препятствий . В одно утро и произошла встреча с Прошкой, когда он решил подшутить над девушкой и, обвернувшись в шкуру волка, выскочил на берег реки. Тая сидела и плела для жеребенка уздечку, её красавица Дымка принесла жеребеночка, черного как смоль и белыми ножками, от гнедого. Милый жеребенок уже уверенно стоял на своих ножках и не отставал от своей матери ни на шаг,  в свои два месяца  он сильно выделялся своим сложением от других жеребят, хотя родился позже других жеребят всех. Прошка, заметил одинокую девушку и решил подшутить над ней, он  выскочил из кустов и кинулся в сторону Таи, она не ожидала , что на берегу не одна, схватилась за нож и вскочила на ноги. Кобыла от неожиданности встала на дыбы, стоя на  на краю обрыва, Дымка попятилась назад  и... Огромный кусок земли откололся, и она с ржанием стала падать в реку. Жеребенок, который не отходил от матери ни на шаг, сразу прыгнул в воду за ней, его потянуло быстрое течение, и он не мог бороться с ним все время уходил под воду. Прошка , не сразу понял, что натворил, только увидел, что по берегу мечется лошадь и Тая, стоя на коленях на берегу, прислонив к груди руки. Она вскочила на ноги и прыгнула в воду, лошадь бросилась за ней. Течение подхватило их всех и стало тянуть на середину реки. Прошка, осознав произошедшее, бросился бежать вдоль реки вниз по течению, он хорошо знал, что скоро поворот и река сужается, там течение меньше и сможет вперед добраться до этого места. Жеребенок  редко всплывал на поверхность, когда его подхватили сильные руки парня. Вытащив его Прошка слегка похлопал его и потрепал по загривку, тот словно все поняв тихо заржал. Когда он выносил из воды Таю, она уже была почти без сознания, он долго пытался её привести в чувства, переворачивая , чтобы вода вышла из легких. Она вдохнула, и её вдох сопровождался кашлем и рвотой. Подхватив хрупкую девушку, он молил Бога, чтобы она осталась жива. Из зарослей показалась могучая грудь Дымки, она выскочила на берег и стала метаться от жеребенка к беспомощной хозяйки, услышав громкое ржание, Тая подняла руку, словно дала знак, что все в порядке и Дымка кинулась к своему жеребенку, который лежал в большой луже, но подняв голову приходя в чувства. Она подбежала, и начала его подталкивать мордой , что бы тот встал, он действительно приподнялся и встал на свои ножки и пошел к материнскому молоку, припав к соску и начал пить с жадностью.
 Таю клонило в сон, она чувствовала запах свежих веток пихты, и тепло от открытого огня. Прошка , выстелил из сухих веток балаган, развел огонь, и раздел Таю, чтобы согреть её продрогшее тело, она лежала закрыв глаза и не могла согреться. Сильное охлаждение  придало её телу особый цвет. Прохор разобрал костер и положил новых веток на прогретую землю, Таю с особой нежностью переложил на теплые ветки и принялся одевать её в высушенные вещи, она приоткрыла глаза и испугалась незнакомого мужчину, она поняла, что раздета и инстинктивно прижала руки к груди. Парень предложил её сухую рубашку и проговорил                - Ты сильно промерзла, оденься, сейчас теплее будет, и стал подбрасывать дрова в костер. Тая одела рубаху, но тепла не почувствовал.
- Ложись я тебя закрою - и стал прикрывать её прогретыми лапами пихты. Действительно, обещанное тепло было подарено, и она уснула.
Утром, она открыла глаза и увидела у реки сильного крепкого парня, который занимался рыбалкой , ей хотелось встать но она почувствовала на себе тяжесть веток и поворочалась на своем месте, решила поспать ещё, но её сон был недолгим она почувствовала запах рыбы и голод взял верх, открыв глаза девушка увидела широкую спину парня, он что то делал около костра. Услышав, что она проснулась, он помог ей выбраться из веток.                – Ты прости меня, я не подумал, что твоя лошадь так себя поведет, чуть тебя не угробил , я себе этого никогда не прощу. Он обнял девушку за плечи и прижался с такой силой, что у неё перехватило дыхание.
- Давай поешь, сейчас и я тебя отведу домой, а то ты сама не доберёшься, мы далеко от твоего дома. Он подал девушке три большие рыбины, запечённые на костре, она приняла их на большом листе лопуха и принялась, есть, выбирая косточки. Проша сидел и смотрел на эту милую девушку, в которую был влюблен уже несколько лет, он часто видел их в деревне, когда они приезжали с хуторов в лавку, но подойти к ней не решался. При виде её строго отца всегда  хорошо одетого в синие шаровары и сапоги из тонкой кожи, светлую рубаху и жилетку из такой же кожи, как сапоги. Она сидела на козлах с распущенной густыми  волосами, и вплетенными в тонкие косички цветные ленточки. Их сильная лошадь отличалась от других своей расцветкой и ростом, вокруг говорили, что это беглый цыган, но Давид не был  цыганом, он жил и зарабатывал своим трудом, работая и содержа кузню. К нему ехали со всей округи, и он славился своим умением и хорошей работой. Он жил один со своей любимой дочкой, и не хотел приводить другую жену, зная, что никто не сможет заменить его девочке мать. У него была страсть к лошадям и только его кобылка давала таких красивых и статных жеребят, к нему очередь была на следующего жеребенка, Тая с детства пристрастилась к лошадям, у нее было предчувствие на хороших кобылок и жеребят, она всегда чувствовала, кого она оставит себе, а кого  отдаст отцу. Давид не спорил с дочкой, у него образовался табун из дюжины отборных кобылок  и два статных жеребца, которые стали его основными производителями. Требовалось много время, для обустройства хозяйства, так как лошадей надо кормить и ухаживать за ними. К нему постоянно нанимались в батраки, но Давид был практичным и щедрым хозяином и хорошо оплачивал наемный труд, старался взять людей из своего селенья, помощники гордились, что работали у Давида и он брал уже проверенных в работе ему людей. Бабы толпились около кузни часто, но когда поняли, что ни кого он не видел из женщин после своей покойной жены, то отступили от него и только шептались около лавки или на хуторе Давида, так как он всячески пытался остановить эти разговоры.
    Тая  помогала отцу по дому и по хозяйству, но в основном она была с лошадьми. Она помогала ему на кузни, и сама делала уздечки, легко дополняя их железными клепками и колечками, выполненными самостоятельно.
Прохор поднял девушку за руки и подвел Дымку, она фыркая подошла к своей хозяйке:                - давай я тебе помогу- и он подошел, чтобы помочь ей взобраться на спину кобылы. Тая позволила ему её обнять и поднять. Молча она уселась на спину лошади и повернулась, чтобы посмотреть на своего спасителя. Перед ней стоял высокий, широкоплечий, светловолосый парень, с сильными  руками и удивительно синими  и большими глазами… По его светлым и густым ресницам было видно, что он большую часть проводит на солнце, его широкие  и мозолистые ладони, говорили о его трудолюбии. Действительно, Прохору, всегда было чем заняться. Вырос он в большой семье, но несколько лет назад, когда прошла волна тифа , в деревне осталось на половину меньше народу, то от его семьи, которая состояла из шести братьев, отца и матери, остались только он, да его мать, которая от горя состарилась на целый век. Ему повезло, что он был на заработках, в другой деревне и тиф обошел его стороной.                – Счастливчик, говорила ему его мать и радовалась своему сыну. Прохор после смерти своих родных решил не оставлять одну мать и искал любую работу около дома. На тот момент ему уже было двадцать лет, девки бегали гурьбой, и искали всякий повод пересечься с Прошкой, но его сердце навсегда увила эта маленькая черноволосая смуглянка, которую он любил тайно, не смея открыть свои чувства…
Тая показала ему рукой на спину своей лошади,                - Садись, она сильная вынесет, он  с ловкостью взлетел на спину Дымки и усаживаясь за спиной Таи, почувствовал её хрупкое тело и крепкие ноги. Девушка от неловкости хотела отодвинуться, но кобылка тронулась в путь и Тая смерилась со своим положением. Удерживаясь на спине без седла только ногами, Прохор попросил поводья и сказал её,                - Дай мне, так удобнее будет, сказал Прохор, и горячим дыхание обдал ей шею и она почувствовала дрожь во всем теле. Молча девушка  передала поводья, и они тронулись в путь. Некоторое время они ехали, молча, но чувствуя молчаливую неловкость, Тая заговорила:
- Я помню тебя, ты прошлым летом был на наших выпасах, а сейчас не ходишь туда?
У Прохора перехватило дыхание, что бы сказать хоть слово, он вначале прокашлялся и проговорил:                - Матушка болеет часто, просит не оставлять её на долго.
- А кто у тебя ещё есть кроме матушки? Тая пыталась завести разговор.
- Никого все померли в эпидемию. Братья и отец, мне тогда пятнадцать было, я на хуторах за перевалом работал, а здесь такое. Когда приехал все уже успокоилось, но много людишек померло. Тяжело вздохнув, он закончил свой рассказ.
- Да я помню, я уже не маленькая была, отец никого на хутор не пускал, все кто с нами жили, были не выходили в деревню.
- А твоя мать где?  - Прохор не замечая своих движений обхватил девушку за талию.                - У нас говорят, что твой отец цыган и тебя он украл, но я не верю. Мне нравится твой отец, он хороший хозяин, у меня то-же отец очень работящим был, красивые поделки вырезал из дерева, ставни, дома все лавки резные, ложки. Я пробовал, получается, но время не хватает. Когда пала последняя лошадь, я стал работать по найму, на своей земле пахать нечем, приходится лошадь брать, потом отрабатывать.
Смиряясь со своим положением, она не стала реагировать на руки парня и ответила:
 - Мама умерла при моем рождении, я её даже не помню, папа всегда был рядом, он много мне рассказывал про маму, как они любили друг друга. Какая у них была свадьба, когда мама умерла, он не смог там больше оставаться все ему напоминало о ней, и мы уехали сюда.
- А ты любил когда-нибудь? Вдруг спросила она.
Прохор закашлялся, и не зная что говорить, просто кивнул головой. Тая почувствовала его движение, но ей хотелось, что бы он ответил ей.                – Так любил? Настаивала она
Он ненавидел её в этот момент, но понял, что молчать не придется.
- Я ведь ответил, да – Тяжело выдохнув , произнес он.
- А в кого? Продолжала Тая , мучая его расспросами.
- Тебя, выдохнул он.
- А ты меня разве видел раньше? Не унималась она.
- Да, четыре года назад, ты приезжала с отцом в село к лавке.
- Ой, да я тогда ещё маленькая была, мне всего четырнадцать было, как можно было влюбиться в такое чучело маленькое. Девушка повеселела, а парню было не до смеха, он чувствовал сильное напряжение в спине и в ногах, что ему было очень тяжело владеть своими эмоциями.
Дымка тихо заржала и остановилась , в кустах послышался шорох, жеребенок прижался к матери. Из зарослей выскочила белая большая собака и запрыгала на задних лапах, показался всадник.
- Отец, крикнула ему Тая, я здесь, всё в порядке!
Давид, одет был в одну рубаху штаны и сапоги, лошадь под ним была взмылена, видно было, что он долго был в седле. Выехав из зарослей с ружьём, он строго глянул на Таю и на парня сидящего ссади неё.
- Папа, он не виноват, лошадь упала с обрыва, вместе со мной, а Прохор спас меня и жеребенка.
 За ним на поляну выехали ещё всадники, он жестом остановил всех, люди были возбуждены.
Отец, обратившись к дочери, произнес:                - Дай ему свою лошадь, завтра пусть приведет её.
Тая молча слезла с Дымки, Прохор помог спуститься ей, у Давида сердце словно остановилось от ревности. Молча он подал руку дочери, и помог  сесть с ним рядом.
- Завтра после полудня жду! Проревел он сквозь свою бороду, и развернул коня в лесные дебри.
Прохор чувствовал себя виновным в случившимся происшествии, и решил, что завтра расскажет правду отцу девушки. Уже солнце клонилось к закату, когда он добрался до своего дома.
- Мам, крикнул он, въезжая во двор.
На крыльцо вышла женщина, она была высокая ростом со светлой уложенной косой на голове, синими глазами и печальным взглядом. Её натруженные руки были удивительно изящной формы, она увидела сына верхом на коне и от удивления всплеснула руками.
- Господи, не заделался ты конокрадом? Я все думки передумала, где ты был?
- Да нет, мам, я завтра уведу её, это кобыла Давида, вернее его дочери.
- Голодный, поди, пойдем, все давно остыло, я тебя ждала, не ела без тебя.
Уже позже, когда он накормил и начисто отчистил лошадь, отвел её к ручью и напоил, зашел в дом. Мать сидела тихо в уголку и пряла пряжу постукивая прялкой.
- Ну, теперь то расскажешь, что случилось, то?
- Да шибко рассказывать нечего, глупость сделал, завтра поеду все расскажу, как было.
- Ой, сынок, может не надо все говорить пусть будет, как есть, может так -то оно лучше.
- Нет, мам я виноват, она могла погибнуть, а я  промолчал сегодня.
Утром, когда ещё солнце не встало, он повел Дымку к ручью, напоив  её и жеребенка , время клонилось к полудню, и Прохор одев все самое лучшее, что у него было, сел на коня и помчался  на хутор к Давиду, он был точно уверен, что ему необходимо рассказать всю правду о случившимся. Подъезжая к хуторам, он перешел на медленней шаг, что бы отдалить момент разговора. С хуторов слышалась работа, в кузни звучал молот, и Прохор поспешил туда. У открытого огня стоял Давид и держал зуб от сохи, он нагрелся до красна и Давид перенес её на наковальню. Зуб оказался сильно тяжелым, и удержать его было очень трудно, он все время выскальзывал из стальных щипцов.
- Что стоишь, помогай, крикнул он заглянувшему в кузню Прошке, тот не мешкая, подхватил другими щипцами выскользнувший зуб и крепко прижал его к отломившейся части сохи. Давид не теряя минуты, принялся стучать по разогретому месту.
- Давай еще раз разогреем, они вдвоем перенесли её к открытому огню и Прохор стал сам раздувать огонь, отодвинув мужика, который охотно уступил ему место. После, по жесту  Давида, они вместе перенесли его на наковальню и продолжили свою работу, когда работа была окончена, то Давид поднял глаза на парня.
- Ты ,паря, мне что то сказать хочешь?-  он смотрел в его синие глаза , у которого были испачканы руки в саже и лицо и даже его новая и уже прожженная от искры рубаха.
- Да, я вчера не сказал сразу, что на самом деле произошло, я не хотел обидеть или причинить зло Тае, короче, пошутил я …и не очень удачно. Лошадь напугалась и упала в реку, за ней жеребенок, потом Тая прыгнула, там поворот течение сильное и они чуть не утонули, я виноват.
- Она тебе нравится? Давид спросил строго.
- Я люблю её, и очень давно, но кто вы и кто я….
- Давид хлопнул его по плечу , кто –человек, и я это вижу, работы не боишься, вон новую рубаху прожег….Он отвел свои темные глаза в сторону, резко повернулся к парню и сверля его своим взглядом проговорил, Если у моей дочери через тебя хоть слезинка упадет, то дело со мной иметь будешь! Выдержав небольшую паузу, продолжил:                - Ты ей то-же по душе, она мне все вчера рассказала, как ты её спасал, жеребенка, как выхаживал.
- Засылай сватов, ни кого не бойся, лучше ей не сыскать…
Прохор, не веря своим ушам, глядел этому грозному для всех человеку  в глаза, к которому люди, и подойти лишний раз не рисковали. Он не мог поверить, что его мечта может так просто сбыться.
- Но я , я не смогу ей дать того к чему она привыкла, у меня нет ничего. Он стоял и не мог справиться со своими чувствами.
- Я её сильно люблю, и поэтому я не могу её взять в жены, сколько мне надо в жизни работать, чтобы хоть немного приблизиться к тому, как она живет сейчас. Он стоял и ему хотелось заплакать, как маленькому мальчику, в его горле жгло от желания закричать, что я счастлив, что я готов для неё на все, но разум твердил одно, « нет, у меня нет, такой возможности».
- Паря, засылай сватов, не переживай, деньги  не главное , у Таи есть, она твоя невеста с хорошим приданным, бери её, я буду счастлив, если она будет счастлива.
Давид махнул работнику и тот, поспешил на зов хозяина,  он повернулся и что-то сказал ему, тот быстро пошел в сторону дома.
- Не торопись, сейчас отужинаем, нам уже накрывают, и поговорим с тобой.
Уже позже, когда они сидели на крыльце и пили чай из серебренного самовара, Давид подробно рассказал Прохору о матери Таи, о том как они познакомились, как венчались. И он полностью сам займется подготовкой к венчанию. Сказал что бы Прохор был готов , что к концу недели они поедут в центр вместе, надо подготовиться к свадьбе.
Прохор возвращался домой вечером, Давид подарил ему гнедого жеребца. Тая поехала проводить его . Они долго шли по дороге ведя за собой своих лошадей, держась за руки и тесно прижавшись друг к другу. Перед лесом Прохор повернулся к девушке и глядя в её открытые глаза произнес, темнеет иди назад я подожду пока ты до дома вернешься. Она положила голову ему на грудь и вздохнула,                - Завтра приедешь?                – Да, мы завтра с Давидом, работу наметили, надо рано приехать!                – Так остался бы у нас, отец против не будет..                - Нет я не могу, мать одна, она не ужинает без меня, после смерти отца бут-то не в себе…                - Давай, а то скоро совсем темно будет! Он слегка отстранил её от себя и приподняв на руки крепко поцеловал её в губы. Девушка словно ждала этого, обхватила его шею руками и ответила на поцелуй со всей любовью юной девушки, она подставляла свои губы, пробуя на вкус его рот, ей нравилось, что он такой сильный и скоро он будет её мужем. Освободившись от её поцелуев, переводя дыхание , Прохор поставил её на землю и проглотив комок в горле проговорил :                - Езжай домой, мне тяжело от тебя оторваться. Тая подняла голову, чмокнула его в губы и быстро села на свою лошадку, пришпорив её,  она помчалась, назад  на хутор.                Прохор повернулся к жеребцу и потрепал его , ну что поехали. Сев на коня , то стоял как вкопанный, словно не понимая что кто-то на него сел. Прохор сделал привычное движение, но конь стоял и бил копытом  о землю, парень крепко сжал его ногами, и тот помчался вперед. Прохор еле удержался в седле .Конь был очень норовист, но наездник умел ладить с животными, через некоторое время они уже понимали друг друга, и каждый раз когда ехали в горку или с неё, ему не надо было его придерживать или понукать, одним движением бедер, конь чувствовал своего седока.                Зайдя в избу, мать сидела также у окна и пряла пряжу. Увидев сына, она оживилась, и принялась хлопотать с ужином.
- Ты ела без меня, нет, тихо она отозвалась, тебя ждала.
- А если бы я задержался, или вовсе не пришел, посмотри какая ты худая, в чем душа держится?
- Но ведь ты пришел, я тебя ждала.
- Садись, наливай себе молока, хлеба, давай ты ешь, а я тебе сейчас все расскажу.
Когда Прохор рассказал все своей матери, то у нее вообще аппетит пропал.
- Проша, как женишься? И он тебя зятем берет? Свою дочь отдает за тебя, как это возможно? Она не могла свыкнуться с этой мыслью.
 Позже, когда он ушел спать под навес, под легкое позвякивание и фырчанье Гнедого, его терзало неутоленное желание к этой девушке, в носу стоял её тонкий аромат, и мелодичный голос в тишине, «Когда со сватами ждать?....»