Никогда не Предающий Друг

В память о Лучшем Друге. Ты жив, пока есть, кто тебя любит.

Он стоял на пороге моей квартиры, высокий, белокурый, в голубых глазах на его скуластом лице блестел незнакомый, неведомый мне доселе огонек. Все тело его было напряжено, словно сжатая пружина, и сердце, беспокойно трепеща в груди, заставляло делать глубокие вдохи.
-Денис, что случилось? – задал я вопрос, открыв дверь и почувствовав, как волнение моего друга передается и мне.
Мурашки и неприятный холодок пробежали по моей спине. Никогда еще я не видел, чтобы этот человек, которого я так долго знаю, мог так сильно переживать. Он всегда был весел, к нему не приходило уныние, и его искрящееся чувство радости от жизни, от мира, от всего, что его окружает, много раз делало меня самого чуточку счастливее, чуточку добрей.
-Зайти можно? – хрипловатым голосом выдавил он.
-Конечно, проходи, - спохватившись, пригласил я его и уступил дорогу. Денис вошел в квартиру и, разувшись, направился в зал, где я обычно провожу время с друзьями, когда они навещают меня. Сквозняк с металлическим звоном захлопнул за ним дверь и я, вздрогнув от неожиданного звука, повернул ключ в замке и пошел следом, предчувствуя недоброе.
Он стоял у окна, застыв в задумчивой позе, будто каменное изваяние, не шевелясь, уставившись в окно восьмого этажа. Там, за стеклом, небольшой городок жил своей привычной жизнью. Люди, похожие с высоты на муравьев, суетливо сновали по улицам. Автомобильная пробка перекрыла собой главную магистраль. И солнце медленно близилось к закату.
Молчание, царившее в комнате, нарушалось лишь тихим ходом стрелок настенных часов. На кухне засвистел недавно поставленный мною чайник.
Совершенно растерявшись, я приблизился к своему другу и, положив руку ему на плечо, вопросительным взглядом поглядел в его глаза. Холодность и страх поселились в их глубинах. Казалось, что еще немного, и они прорвутся наружу слезами, криками, чем угодно, и от этого мне самому стало страшно.
-Денис, - почти прошептал я и слегка потрепал его по плечу.
-Да, да, - словно очнувшись ото сна, воскликнул он и снова затих.
Но нет, это был не сон. Сейчас где-то там, в своем мире, он, далекий от реальности, представлял и думал о том, ради чего он пришел ко мне, не в состоянии подобрать слов. Я чувствовал, будто он смотрит на картинку, созданную его фантазией, но не может описать ее.
Я не стал ему мешать. Присев на диван, я принялся ждать, когда он, наконец, подобрав нужные фразы, сможет изложить все свои мысли сам. А пока пусть подумает. И я, откинувшись на подушки, устремил свой взгляд в синее небо, решив ненадолго заглянуть в свой собственный мир грез.
***
Сейчас мне семнадцать лет. Мы познакомились с Денисом, когда мне было одиннадцать, а ему десять.
Веселый, дружелюбный, но непокорный он сразу же понравился мне. Именно за его непокорность и силу характера другие мои друзья невзлюбили его, и мне часто приходилось его защищать. А за это он отплатил мне верностью. Так и зародилась дружба.
Много воды утекло с тех времен. Большинство моих старых друзей растворились во времени. Но я не сильно печалился, ведь у меня был Денис.
Как часто он заряжал меня позитивом и никогда не давал грустить. Как много счастливых минут и забавных глупостей сделали мы вдвоем, и как много бед пережили вместе.
Однажды, пасмурным дождливым днем, я поклялся, что никогда не предам его. Но за каждой клятвой следует своя расплата.
***
-Я не знаю, поймешь ли ты меня, - наконец, собравшись духом, твердым голосом произнес он.
Услышав, как уверенно звучит его голос, я, вмиг оставив свои воспоминания, уже успел обрадоваться, что не все так плохо, как мне чудилось.
Тяжело вздохнув, Денис подошел к дивану и сел на край, что меня удивило, ведь обычно он плюхался на подушки рядом со мной.
-Конечно, пойму, - заверил я его и, чуть обождав, добавил, - выкладывай.
Еще несколько глубоких вздохов. За окном громко прогудел грузовик. Только сейчас я заметил, как мой друг пытается скрыть дрожь, пробегающую по его телу и рукам, напрягшись, словно один большой комок нервов.
Моя зародившаяся уверенность, что все пройдет более-менее гладко, улетучилась, как дым.
-Я не такой как ты, - принужденно выговаривая каждое слово, будто оно стоит огромных физических затрат, сказал Денис и отвернулся к окну.
-Это естественно, мы все разные, - ответил я, не понимая, что он имел в виду. До этого момента Денис всегда был прям в суждениях и словах, плохо воспринимая намеки и метафоры.
-Нет, ты не понял, - с некоторой досадой прохрипел он и закашлялся. В тот момент его голос прозвучал так, будто он сейчас разрыдается. После паузы, которую, казалось, стрелки часов растянули на целую вечность, он продолжил, - я не мечтаю о девушках…я мечтаю о парнях.
На минуту мне показалось, что мое сердце сейчас вырвется из груди, так сильно оно забилось, гоняя кровь, закипающую от адреналина, по венам. В ушах застучало. Может, мне показалось, думал я, но это было бы самообманом. Я отчетливо слышал каждое слово.
Поднявши с подушек, я присел на край дивана, рядом с другом.
-То есть, ты – гей? – переспросил я, понимая, что это самый глупый вопрос из тех, какие сейчас можно было задать. Но он был единственным, который пришелся мне на ум.
-Вот видишь, даже ты говоришь об этом с ненавистью! – взорвался Денис, подскочив на ноги. Глаза его слегка увлажнились и покраснели. Он так и остался стоять.
-Кто-нибудь знает об этом? – произнес я, потерев руками виски. Безусловно, это был неожиданный сюрприз. И вряд ли кто-то из вас скажет на это – «о, отлично!»
-Нет, никто и не должен узнать, понимаешь? – его дрожащий голос рвал мою душу, в которой сейчас боролись два абсолютно противоречивых чувства, на части.
В этот миг я так хотел кинуться к нему, обнять, снова защитить его от всех невзгод и заверить, что все будет хорошо, но сам я не мог в это поверить.
Все, что нас не касалось, кажется таким далеким, но как только оно доходит до нас, мы очень удивляемся, ведь это бывает только у других, как же оно могло случиться с нами?
Чувствуя примерно то, что описано выше, я утвердительно кивнул и попытался улыбнуться. Улыбка вышла жалкой и совсем не ободряющей, я это понял, посмотрев на лицо моего друга, которое исказилось в неком подобии страдальческой гримасы. По его щекам текли прозрачные, сверкающие в лучах заходящего солнца, слезы.
-Почему ты говоришь мне об этом? – опустив глаза в пол, спросил я.
-Потому…,-он замялся, и я понял, что впереди меня ждет еще один сюрприз, о котором смутно я уже успел догадаться, - потому что я люблю тебя! – с жаром выпалил он.
Я не смог сдержать легкой усмешки. Гробовое молчание вновь повисло над нашими головами. Слышно было, как сосед, вернувшийся домой, открывает ключом свою входную дверь, и в душе из подтекающего крана падают капельки воды, разбиваясь о белоснежную раковину.
Время тянулось медленно, словно не желая отпускать эти мгновения в прошлое, будто предоставляя мне возможность обдумать все услышанное и, наконец, принять единственно верное решение. Но в тот вечер я так и не смог высказать его вслух.
-Мне, наверное, лучше уйти…, - нарушил тишину Денис и, поуспокоившись, глянул на меня обжигающий, полный надежды взгляд.
-Да, Дэн. Мне нужно все обдумать. Прости, - сказал я и встал с дивана. Он понял мой намек, встав следом и направившись к двери. Мы попрощались как обычно, и как горько я пожалел, что отпустил его.
***
Родители вернулись к семи. Обсуждая накопившиеся новости, проблемы и успехи, дурачась с отцом и смотря фильм с мамой, я как-то позабыл о том, о чем мне предстояло впоследствии долго думать.
Собрав портфель и приняв душ, я, уставший, но счастливый, пожелав всем спокойной ночи, улегся в свою постель. Почему я был счастлив в тот вечер? Я люблю своих родителей, а они любят меня, думаю, поэтому их присутствие доставляет мне радость.
Но как только моя голова коснулась подушки, вся радость мигом прошла. Перед моими глазами всплыло лицо Дениса. Он плакал, он сердился, он страдал. Я уткнулся в подушку. Хочешь, не хочешь, а страдания тех, кого мы любим, всегда находят отклик и в наших сердцах.
Повертевшись час без сна и перебрав каждую крупинку нашего разговора с Денисом, я, наконец-то, понял главное. Я – идиот. Да, да, именно так. Как мог я прогнать его, видя, как ему плохо, как мог я так подло поступить? Совесть голосила во мне, внутренний голос требовал, чтобы я немедленно позвонил ему.
Но вот я зевнул, и сон стал постепенно овладевать мной, проникая в мысли, путая их. Сойдясь на том, что завтра же с утра я позвоню Денису и извинюсь перед ним, сообщу, что наша дружба никогда не будет стерта с лица Земли, я закрыл глаза и натянул на себя теплое одеяло. Ну, что же, Никогда не Предающий Друг, спи спокойно.
***
Короткие гудки. На том конце провода мне никто не спешил отвечать.
Я уже собирался в школу, и надевал носки, как вдруг мой телефон стал разрываться от входящего вызова. Ожидая совсем другого звонка, я очень удивился, когда услышал голос моей лучшей подруги и одноклассницы Анны.
-Да, да, - шутливым тоном ответил я, приложив телефонную трубку к уху.
-Тема, - всхлипывая, шептала она, - Артем, тут такое…
«Если ты скажешь, что тебе нравятся девочки, я даже не удивлюсь» - подумал я про себя и спросил, что произошло.
-Тут это, ну, в общем, - всхлипы усилились, все тише и тише она лепетала в трубку слова, - Денис вчера покончил с собой.
Телефон съехал по моему плечу и с глухим стуком ударился о пол. И хотя, уверенный в том, что это розыгрыш, я почувствовал, как немеют мои ноги и руки. Нагнувшись за телефоном, я вновь поднес его к уху.
-Неудачная шутка, - усмехнувшись, ответил я.
-Он прыгнул с крыши…с шестнадцатого этажа, - не слушая меня, продолжала Анна, - его больше нет…
«Его больше нет» - эти слова повисли в воздухе, звоном отдаваясь в моих ушах.
Телефон вновь упал на пол, и задняя крышка отлетела в сторону. Я сидел на кровати с наполовину надетым носком совершенно опустошенный.
Как нет? Что она такое говорит? Я видел, я говорил с ним вчера!
Я закусил губу, ободрав ее до крови.
«Его больше нет» - смысл слов, витавший надо мной, теперь полностью проник в мое сознание, и виски пронзила острая боль, словно мой мозг сопротивлялся им.
Обессилев, я сполз на пол, опершись спиной о диван и обхватив руками коленки. Крепко зажав голову между них, я закрыл глаза и ощутил, как в моей груди разгорается пожар. Тихо постанывая и задыхаясь, я повторял слова – «его больше нет, его больше нет».
-Сынок, ты опоздаешь в шко…, - приоткрыв дверь в мою комнату и заметив меня, не договорила мама, и, сильно испугавшись, бросилась ко мне…
***
Нет. Я не был на похоронах. Я не смог. Жалею ли я об этом? Да.
В тот черный пасмурный день на пороге нашего появилась его мама, мама Дениса. Ее лицо было бледным и безжизненным, словно призрак. У нее не было сил здороваться. Она отдала мне белый конверт, на котором проступала надпись синими чернилами «для Артема», и, развернувшись, молча ушла.
Я распечатал письмо и из него выпала небольшая записка на пожелтевшей бумаге, выведенная красивым почерком. Вот что там говорилось:
«Артем, ты лучших друг из всех, кого я знаю, и лучший человек, которого я очень люблю. Извини, что не оправдал надежд. Думаю, так будет правильно. Прощай. Денис.»
Я прочитал его письмо. А дальше два года темноты.
Эпилог
Что понял я, и что изменилось за те два года? Я много думал и много понимал. Вся моя система «хорошо-плохо» рухнула, подобно карточному домику. Люди во многом не правы и большая часть из того, чему меня учили в детстве, оказалась ханжеской клеветой.
Нас пугают мнимыми врагами, чтобы мы не боролись против настоящих.
«Гомосексуализм – грех» кричит каждая дворовая шавка, не представляющая из себя ничего, но желающая быть замеченной. И вся псарня дружно подхватывает ее лозунг, вовсе не задумываясь, что этим можно нанести непоправимый вред.
Если я отказался принимать друга в страхе быть осужденным теми, кто два года назад значил для меня многое, то я представляю, какового было ему. Я буду помнить и любить его всегда, и никогда не смогу простить себе тот вечер. Пусть это будет моим наказанием.
Но это стало и моим уроком. Плохим уроком, которого я не желаю никому, и поэтому в заключение хочу просить вас, дорогой читатель, лишь об одном: будьте терпимее и будьте добрее к тем, кто отличается от вас. И помните, что ваша ненависть и невежество могут погубить чьи-то жизни, жизни, достойные быть прожитыми.