Влюблённый Федифтярь сказка Александр Гомзяков

           «Влюблённый  Федифтярь»

                Глава первая.

    На  Фенькином  болоте,  сказывали, поселился  Водяной. Страшное  на вид, скользкое мерзкое  существо  со взлохмаченной  головой. И  те,  кто  попадался  ему  навстречу,  те,  говорят,  от   страха  языка  лишались.  Уж очень страшучий  этот был  Водяной. Ходили  упорные  слухи, что он  губит  пачками  людей. Заманивает в  бо-лото. А потом топит. А скольких  людей  он  потопил  в своих владениях, про то знает он только сам.
     Люди стали  за  версту  обходить те страшные места. А имя этого водяного, которого  прозвали Федифтярем, стало  нарицательным. Им  пугали маленьких  детей, да и  взрослые  вздрагивали  при  его  упоминании.
    И  такой  у  Федифтяря  был  мерзкий   характер,  что любил он  долго мучить свою  очередную  жертву, прежде  чем  того окончательно  засосёт  в  болото.
    –  Помогите!! Тону!! Спасите! Кто-нибудь! –  кричит  очередной утопленник, а  Федифтярь вылезет из  любопытства  из  болота   посмотреть  и,  знай  себе,  пляшет свой  дикий страшный танец  где-нибудь  в  сторонке  и радуется чужому горю.
    –  Чупа-чупа!  Ха-ха-ха!  Как  попался  глупо! На  тот свет собрался? Там  уж ждут тебя! Ах, как  я  заждался! Чупа-чупа,  много  супа  и  котлет   будет  из  тебя!  Вот  твоя судьба! Рыбам  и жабам  на прокорм  пойдёшь, голубчик! –  приговаривает и хохочет Федифтярь. Вокруг бедняги пляшет. –  Пойдёшь на второе, на  жаркое и  на супчик! Да... попался ты, голубчик!
    –  Тону!!! Спасите!!!  –  захлёбывается  уже  несчаст-ный  и  из  последних  сил  кричит. –  Помогите!!!
    –  Помочь?  Как  не  помочь,  –  радостно  произносит Федифтярь  и, пробираясь  по жердочке, приблизится  к  бедолаге. Тот наивно думая, что  идёт  его спасение, тя-нет  с  надеждой  руку. Радостно  так  тянет.
    –  Сейчас я  тебе помогу! –  обнадёживает Федифтярь утопающего  и затем ногой  по голове  как ударит того!  Ножкой лягнёт  по макушке  бедного  утопающего,  тот  и  идёт успешно  ко дну. Как камень. Пока  благополучно  не скроется  из виду  под  водой. А Федифтярю смешно, весело. Он начинает  в сторонке в кустах со смеху покатываться. –  Ой, не могу! «Помогу!»...И помог! Ха! Утоп! Что-то ты мне разонравился! Ох, и разонравился! К головастикам на свидание отправился! Посмеётся он,
а потом  – бултых! – обратно на дно вдруг бултыхается. Побултыхается, побултыхается пока всё не успокоится, пока всё  не угомонится на болоте. А как  всё уляжется, как всё утихомирится, Федифтярь идёт поспать. –  Что-то  я   притомился... Хватит  ржать.  Надо  и меру знать. Пойти  вздремнуть  что   ли?  Покемарить... в  кустах, –  зевая,  произносил  он  и засыпал  где-нибудь.  И  опять всё  тихо. Тишь  да  гладь  кругом.  Надо  и  меру знать. Повеселился  и хватит.
    Но  вот однажды, то ли  ему надоела  такая  жизнь, то ли  он  решил вдруг посмотреть, как живут другие, пробрался  он  в  какую-то деревню  ночью тайком. В  окна   заглядывает. Интересно  ему.  Всё  в  диковинку. Жизнь там протекает какая-то неведомая, непонятная ему. 
    Посмотрел  он, махнул  рукой, и  пошёл  дальше. Потом, вернувшись зачем-то, в чужой огород  направился. Решил проверить, что там и как. Что растёт. Посмотрел  он, а  затем  решил сорвать что-то круглое  в бледно-зелёных листьях, растущее  на грядке. Надо  же  попробовать, чем люди питаются. А это была  капуста.
    Едва  он сорвал один кочан, как вдруг  откуда-то  выскочила  с лаем собачонка  и вцепилась ему в  зад мёртвой хваткой. Да  так и повисла.
    –  О-о!!! Больно-то  как!!!  –   заорал   Федифтярь  диким  голосом, оглашая  окрестности. –   Выдрала  с  мясом!!! Ей-богу, кусок мяса  выдрала!!! Собака!!
    Сорвался он с места и, не выпуская кочана с  рук, помчался  к  себе на  болото с воем. Бежит он  со всех ног, подвывая от боли, а собака  сзади болтается  в  качестве  довеска. Не  выпускает, крепко вцепилась. Хочет Феди-фтярь  от неё отделаться и не  получается, не  может  её от  себя   оторвать.  Оглядывается  он   периодически  и орёт на собаку:
    –  Отцепись, говорю!! Сейчас  же  отцепись!!  Ну, погоди  у  меня, тварь! Дай  только  до  болота  добраться! Как доберусь, я  с тобой живо разберусь! Живо  с тобой  разделаюсь! Всё тебе  припомню!.. А вот и болото! Ага, попалась! Ну, вот  я  тебя утоплю сейчас, злюка! –  пригрозил  он  ей. –  За  всё ответишь!
    Однако  он   не  успел  осуществить  своё  намерение, поскольку  собачонка отпустила его задницу  и стремительно убежала  прочь.
    Стал он осматривать больное место,  да сокрушаться.
    –  Это же какая тварюга! Это же какая тварь злобная! –  чуть  не плачет, болезненно  морщится  Федифтярь. –  Маленькая; а что  наделала! Повредила мне тут всё! Вы  только поглядите! –  стал он жаловаться неизвестно кому,  демонстрируя  своё   больноё  место.  –  Изувечила! Целый кусок мяса  от  меня урвала  и  удрала эта тварь! Какой ценный кусок!.. В инвалида второй  группы  пре-вратила эта шавка! Какое она имела право?! По  какому праву?!  Ну,  погоди!  Поймаю,  я  тебе  покажу!!!  Если  ещё  раз  увижу, живо  с  ней  разделаюсь!!
    Ощупывая место  повреждения, долго он  ещё грозил  в темноте  неведомо  кому, а потом  пошёл  спать  к  себе  на болото. Но  перед этим  Федифтярь решил попробовать  то, что  раздобыл  с  таким  трудом  на  огороде. Ведь что-то он  сорвал  с  грядки. Надо было как-то  отвлечься, заглушить  боль едой. И он  захрустел  капусткой.   
    –  Вот  это  да! – воскликнул он  –  Лучше курятинки! Какая вкуснятина!!! Какая вкусная вещь!  Эта круглая... Очень   даже   ничего!  Эта  штукенция!  Ни   на  что  не похожа. Кое-что я всё-таки урвал тоже! Не зря страдал!
    Капустка  его заинтересовала  не на  шутку. Капустка  ему нравилась всё больше и больше. И постепенно приходя  в себя  от перенесённого кошмара,  он, отрешённо  глядя куда-то  на темнеющую фиолетовую  гладь  болота  и дыша  вредными  сероводородными  испарениями,  с задумчивым видом  жевал и жевал капустку, пока всю её  не сжевал! На этом  его приключения могли бы кончиться.  Но  только  с  тех  пор   круто   изменилась   его жизнь.
 
                Глава вторая.
 
    Взял  Федифтярь моду ходить в ближайшие деревни,  как расчухал, что  можно  капусткой  побаловаться. Капустка пришлась ему по  вкусу. Вот и  стал наведываться он каждую пятницу, а затем и вторники стал прихватывать.  Похрустит, похрустит,  а  потом  в  окна  заглядывает, пугает жителей  своим видом  до  смерти.
    Всё  лето  почти Федифтярь  так  ходил. От  капустки  он  был  без ума. Но  только  это  продолжалось  до  тех  пор,  пока  однажды  не  глянул  он   в  одно  окно  и  не остолбенел. Так его там  что-то  поразило, что капустка  даже изо рта выпала. Так  и  сыпалась  изо рта, пока он, поражённый, смотрел  с  раскрытым  ртом  в  это  окно. Чего он там  узрел, чего углядел, но только с некоторых пор  потеряла капустка  для  него  прежнее  очарованье.
    А  причиной  тому   было  то,  что   в  одном  из  окон Федифтярь наш  углядел девицу-красавицу и  влюбился  в неё по уши. Потерял  он аппетит  и даже  на любимую капустку  не  смотрел. Голову, можно  сказать, потерял.
    Тут   он   окончательно   зачастил   в  деревню.  И   не только пятницы, вторники, но и  среды, четверги и прочие субботы  с  воскресеньями прихватывал. Повадился ходить каждый вечер. И всё  к  одному  окошку.
    Сядет  где-нибудь в тёмном месте, пристроится  в поленнице   дров   и  любуется  Наташкой.  Так  звали  его возлюбленную. А тут  мать Наташки  Прасковья  Никитична  во  двор выйдет  и  помоев  случайно ему  на  голову  с  таза  выльет,  а  он  ничего  не  замечает.
    Вытрет   рукавом  только  лицо  и  опять  смотрит  на Наташку, затаившись. И до  того  у  него  при  этом  романтический   вид  бывал. После  этих  помоев. И  даже  жалко  его становилось. Смотрит  на  Наташку  горящими  глазами, а у  самого  с  головы   что-то свисает.  Какая-нибудь  картофельная  кожура  и прочая  дрянь, что была  вылита ему вместе  с  помоями на  голову из таза.
    А Наташка словно вдруг почувствует, что кто-то глядит на неё. И тревожно оглядывается вокруг.
    –  Мама, –  говорит Наташка. – Тебе не  кажется,  что  на  нас  кто-то   всё  смотрит?  Смотрит  и  смотрит! Ой, чувствую  я! Что-то  здесь  не  так.
    –  Причудилось тебе, наверно, дочка. Померещилось, –  отмахнулась  только  Прасковья  Никитична. –  Кому  смотреть на  тебя  в  такую  темень? Уж  не  этому, твоему?.. Васе, кажется?  Что  по  тебе  вздыхает. Так  ведь он, поди, уже  давно  спит. Так  что  выбрось из  головы  эту  чертовщину! Никто  на тебя  не  смотрит. Выдумки всё это!
    Наташка вспыхнула  вся и  скрылась  в  своей  комнате. Но  смутные  ощущения  не  покидали  её.
    –  А  только  чувствую  я,  что  кто-то   наблюдает   за мной, –  говорит она  опять матери. Очень хотелось Федифтярю схватить  свою  ненаглядную Наташку  и  утащить  к  себе на  болото. А там любоваться, любоваться  ей  сколько влезет. Но он  боялся испугать её. И матери её побаивался  здорово тоже,  честно говоря.
    Прасковья Никитична  вышла  во  двор  и  стала  прислушиваться, а Федифтярь  в  поленнице  затаился, стараясь  себя   не  выдать,  да  вдруг  полено   под  ногами у него предательски  выскользнуло, да как  загремит!
    –  Кто  тут?!  Есть   здесь   кто-нибудь?!  –  испуганно  спросила   Прасковья  Никитична.  –  Хоть  одна  живая душа?! 
    А  Федифтярь  кошачьим   голосом  замяукал,  чтобы  отвести  от себя  подозрение.
    –  Фу, ты!!  Кошка  чёртова  как  напугала!  Аж, серд-це  захолонуло!!  Ну, я  тебя!.. И  Прасковья Никитична  запустила  поленом   в  темноту, да  так  удачно, вернее, неудачно для Федифтяря. Как раз по головушке  бедному  водяному   угодила.  Федифтярь  взвыл   от  боли  и, схватившись  за  голову, припустился  скорей  на  болото. Что-то  не  везло  ему  в  последнее время. Бежит  он  со всех  ног, торопится, нехорошим словом  Прасковью Никитичну поминает. Поступок её не одобряет. Да  так увлёкся, что побежал  не  в  ту сторону  и  не  на  то  бо-лото в результате попал. Даже не заметил, как  и  заблудился.
    Поплутал   он   ещё  не  мало,   пока   не  натолкнулся  случайно лбом  в лоб с каким-то висящим вниз головой  лешим. Федифтярь его и не сразу заметил на  ветке. Висит вниз кто-то головой на дереве. Натолкнулся на него вдруг  Федифтярь, испугался. Как  закричит  от  испуга. И Серёжа  тоже. Так  звали лешего. Как  заорет  он. Ну, и Серёжа! И Федифтярь тоже. И давай оба орать. Испугались друг друга.
    –  Ну, кто так делает? Ну, что за дурак! –  воскликнул  Федифтярь, потирая ушибленное место, на лешем  срывая  досаду. –  Ты  чего  это  вниз  головой свесился?
    –  Да это так. Я всегда вниз головой как  повисну, так и вишу!   
    Тут откуда-то вылезла  из  зарослей  его  подруга, какая-то  страхолюдина,  кикимора  болотная, привлечённая их  криками.  Федифтярь  ещё  сильнее  стал  орать. Она  ещё  больше   его  напугала.  Своим  внешним  видом. До  того она  некрасивая, до того  страшная  была!
    –  Ты  кто? –  спрашивает  его  страхолюдина эта, так его напугавшая своим видом.
    –  Я – водяной Федифтярь. А вы кто?
    –  Я – Мырдокорёжа, – представилась кикимора. –  А это муж мой Серёжа. Из-под носа у  Крюквы  его увела. Соперницы  моей, –  похвасталась она. –  А ты  тут  что  делаешь, Федифтярь, какие  дела  тут  у  тебя?
    –  Дел   никаких. Я  заблудился.  Такой  вот  казус  со мной  приключился.  Не  могу найти  своё  болото.  Как  мне  попасть  туда  охота!  Вы  не  знаете,  где,  в  какой стороне Фенькино болото?
    –  Твоё болото  там! –  показал  Серёжа  куда-то  наугад. –  Да  не  гляди  ты  по  сторонам!  Не  сомневайся! Твоё болото там! Я буду рад, что смог помочь тем  вам! Так что двигайся  потихонечку  в  дальнюю  ту, Федифтярь,  стороночку. Ну, и  гад!  Не  знает, а  советует.  Да ещё и критикует: –   Стыд и срам! Потерял своё болото! Нашёл себе заботу!
    –  Ну,  ты  скажешь,  тоже!  Эх, Серёжа,  Серёжа!  Не ври!  Не слушай  его,  Федифтярь.  Он  любит  завирать. У него сдвиг по фазе. Правду  не  сказал  ни разу! – возразила  Мырдыкорёжа. –  Любит, чтобы  его  ублажали. Чтобы в  рот разные  вкусные  вещи  совали! И мухоморов  ему  в рот  засунула. А  он  их  прожевал  не спеша, продолжая  висеть на  ветке, как  орангутанг  какой-то.
    –  Любит себя. Эгоист по натуре. Печётся о собственной  шкуре.  Печётся  о  собственном   брюхе.  Хотя   не обидит  и  мухи!  Пойдём,  я  тебе   покажу,  куда  идти, чтобы  болото  своё   найти,  –   сказала   Мырдыкорёжа  Федифтярю.
    –  От Серёжи всё равно не  будет толку. Он любит на ветке висеть подолгу.
    
                Глава третья.
 
    Шлялся Федифтярь всю ночь где-то и затем заявился к себе на болото. Тут его  кикимора  знакомая,  мамаша Крюква, поджидала. И вдруг ни  с того  ни  с сего стала она  к  нему  сватать  свою доченьку, мамзель Петунию. Нашла время. Федифтярь как раз  был  не  в  духе. Злой и  усталый  пришёл. После ночных скитаний  не  распо- ложен  был  он  вести  разговоры  на  эту тему. Зато бы-ла расположена   их вести мамаша Крюква. И даже петь  на эту тему. Вот какие она  распевала  песни! Она, меж-ду  прочим,  была  не  прочь  выйти  замуж  сама.
                Песенка Крюквы.
                Бедная ты Крюква,
                Бедная ты Крюква!
                У меня ведь нос как брюква!
                Голова – гнилая тыква!
                Ох, ну, и видок же, доложу!
                Обеспечен жуткий крик вам,
                Кто увидит вдруг меня.
                Это ясно и ежу!
                Ох, несчастная же я!
                Эх, мы, бабы, бабы, бабы!
                Женишка бы мне хотя бы!
                Женишка бы мне, какого-никакого!
                И на зависть всем.
                Женишка бы мне любого!
                Пусть трухлявого совсем.
                Пусть гунявого, гнилого.
                И пусть даже очень злого.
                Что, конечно, неважнец, но всё же.
                И по имени  Серёжа.
                Чтоб Сергей был непременно.
                Милый мой и незабвенный!
                Ох, тоска меня так гложет.
                Где же мой, где мой Серёжа?
                Нравится мне только это имя.
                Кто на фотокарточку его мне снимет?
                Горюшко мне с ними.
                С этими Серёжами.
                Вот с такими рожами!
                Ну, не появляются никак.
                Ну, скажите как же так?
                Почему Мырдыкорёжа
                У меня его отбила?
                Я его ведь так любила!
                Моего Серёжу!
                Попадись она мне только эта рожа!
                Чтоб тут было! Чтоб тут было!
                Я ей морду бы набила!
                Этой вражине!
                Ох, и вмажу я!
                Той Мырдыкорёже!
                Ей за то, что увела
                Моего Серёжу!
   
    В общем,  не  вовремя  она  затеяла  своё  сватовство. Уж  это  слишком!  У Федифтяря  шишка  на  голове  на лбу выскочила  после столкновения  с лешим  Серёжей. И  вообще,  он  был  не  в  духе  после  бессонной  ночи. А  она  тут затеяла  своё  сватовство.
    –  Что-то  в последнее  время, Феденька, тебя  трудно  застать! –  спросила  его  подобострастно Крюква. –  По ночам  где-то  шляешься. Неизвестно,  где  пропадаешь. Неизвестно, где шатаешься. Лешие говорят, что видели тебя  в  каком-то  лесу. Мчался, как  угорелый. Хохолок развевался лишь  смелый. Что у  тебя  там  за  дело?  На дальнем  болоте? И  охота  тебе  туда  было  идти?! Мо-жет, ты  шашни  решил  там  с  кем-нибудь  завести? А? Почему  хохолок  у тебя  топорщится? Победоносно!  А Федифтярь  только  морщится.  –  Слушать  тебя несно- сно! Что ты привязалась к  моему хохолку? Вовсе  я  им не похвалялся! Ни с кем  я там не забавлялся! И волосы свои Федифтярь внезапно вдруг взъерошил.
    –  Ну, ты меня огорошил! На голове  у тебя хаос пол-ный! Ну, что ты такой безмолвный? Посмотри  на  себя. Ну, и голова у тебя! Что за причёска?
    –  А какое вам дело  до  моей  причёски? И  до  моего хохолка?
    –  А ты, Феденька, погоди, не  злись. Я  тебе, Федень-ка, снадобья  принесла, мазей  разных  приготовила. За-боту   о тебе  проявила. Чтобы  задницу  мазать. Ну, как она? Не зажила ещё?.. Всё ещё  болит? Как собака  тебя тогда покусала! Душа у меня  по тебе так  страдала! Ты  помажь-то, помажь  мазью. Легче будет, быстрее  зажи-вёт.
    –  А  вам  то, что  за  дело?  Что  вы  от  меня, мамаша Крюква, хотели?
    –  А такое у меня дело. Породниться  с тобой я  хочу. Доченьку  вот  желаю  свою  выдать  за  тебя, Федифтя-рюшка. Смотри,  какая  красавица!  Вся  в  меня!  Ну-ка покажись, дочка.
    Рядом  с  ней   стояла,  потупив  глазки,  её  доченька Петунька. До этого  она  пряталась  за  спиной мамаши. Надо признаться, они были  два  сапога  пара. Такую во сне увидишь –  не проснёшься! А мамаша Крюква  про-должает  нахваливать своё дитятко.
    –  Я  её  специально  подчепурила  по такому случаю. Вот смотри, что  я с ней  сделала! Тени сажей  под  гла-зами  навела!  Ресницы  из   тины  болотной  приклеила. Паричок   из  водорослей   соорудила.  Сама  покрасила  фиолетовыми  чернилами.  Смотри,  какая!.. Потрясаю-ще  выглядит! По  всем  мировым стандартам! Чем тебе не жена? Гляди, какая краля! Смотри, чтоб не украли! 
    –  Всё не  то, –  махнул  пренебрежительно рукой Фе-дифтярь.
    –  Смотри, дурак, какой  носик?  Какой  носик  у  неё! А его где-то черти носят! Ты взгляни на носик!
    –  Ничего хорошего.
    –  Что?! Ты смотри лучше. Взгляни  ещё  раз. От сча-стья  своего, Федифтярюшка,  отказываешься!  Смотри, какой носик!
    –  Да  видел  я  его. Ничего  интересного.
    –  Что? Да таких носиков ни у кого нет! Такой носик, а он доченьку, паразит, поносит!.. А губки! Таких боль-ших ты ни у кого не увидишь! А глазища! Да возьми ты хоть сто, хоть тыщу, у других таких зелёных глазищ  на  всём свете не найдёшь! В мужья  ей пойдёшь? Не видал  ты  таких  глазищ среди тыщ!
    –  Всё  не  то. Рылом  не  вышла  страхолюдина  твоя! Губошлёпка  противная!
    –  Что ты говоришь, сволочной  гад?!!  –  взбрыкнула  мамаша  Крюква, сильно  разобидевшись на Федифтяря за  его такие слова. –  Ну, погоди, у меня! Отомщу  тебе  за  доченьку! Ишь, ты какой!  Шиш  ты  получишь мою  доченьку!
    –  А она мне  и  даром  не  нужна. Дура  конопатая!
    –  А!.. Вон  как  ты  заговорил! Теперь мне  всё  ясно. Только время  с тобой потеряла напрасно! Крюква  как-то подозрительно взглянула на Федифтяря и продолжа- ла: – Зачастил  ты,  говорят, в  деревню. Что ты  там  за-был? Уж  не  нашёл ли  там  себе  вертихвостку  какую?
    –  Не ваше дело.
    –  Как бы  узнать я  хотела. И чего ты туда лазишь? А с  чего  это  ты, Федифтярик, глазки-то прячешь?
               
                Глава четвёртая.

    Решила мамаша Крюква тайком проследить за Феди-фтярем. Куда  это он повадился ходить  каждый  вечер? Тут и  раскрылась его тайна.
    Устроился  как-то вечерком, как обычно, уже по при-вычке  Федифтярь поудобнее  в  поленнице дров. Хоро-шую  точку  для  наблюдения  выбрал. Наташкой  своей  любимой залюбовался. Глаз оторвать не может. Только недолго   он  ей любовался. Вдруг  слышит: чей-то про-тивный знакомый  голосок  раздаётся  рядышком. А это была мамаша Крюква.
    –  Это  на  кого  ты  там  пялишься?  Это  на  кого  ты уставился?  Поглядываешь  на  кого?  Уж,  не  на  ту  ли  девицу? На Наташку Савостикову?
    Мамаша Крюква  вылезла  из  укрытия.
    –  Так  вот  ты  по  кому  сохнешь!  Да  моя  Петунька  во  сто  крат  краше!  –  оскорбилась  мамаша Крюква. –  У  Петуньки  нос раза  в  три  больше, чем  у  этой!  А  у  этой  носик. Пипушка! Никто теперь такой не носит!  А  у  моей  же  Петуньки нос  сорок пятого размера!! А гу-бы! Какие губы!! Не губы, а губищи!! Возьми хоть  сто, хоть тыщу, ни  у кого таких нарядных  губ  нет! Это ка-кая  красотища! –  продолжала восхищаться своей  доч-кой  Крюква. –  А ты  её  не замечаешь! Может, ты  сле-потой страдаешь? –  продолжала возмущаться слепотой Федифтяря она. –  А плечи, к  примеру, тоже  большого размера! Богатырские  плечи! Это  же  не плечи, это  же  плечищи! Да  у  моей  Петуньки почище всё  будет. А у твоей  Наташки –  нос пипка! Уж  больно  она  хлипкая! А губы – одно недоразумение, а не  губы!
    –  Вы,  почему  так  грубо   о  моей  Наташке  отзыва-етесь? Как вы  после этого  называетесь?! Прошу о  ней отзываться хорошо! –  стал защищать  Федифтярь свою возлюбленную. – Понятно? А не то я... приму меры! Не будите во мне зверя!
    –  Что ты   в  ней  нашёл? Что  ты  понимаешь  в  кра-соте? Дать  бы тебе по балде! Чтоб  тебя  разбила  холе-ра! Да  у  моей, куда  не посмотри,  всё  везде сорок  пя-того размера! И губы, и плечи, к примеру! И ушки  тор-чком. Ушки. Да моя Петунька, словно игрушка! Да моя Петунька во сто крат краше, чем  твоя  Наташа! Ну, что теперь скажешь?
    –  Отстань, мамаша!  Сердцу  не  прикажешь. Что  ты  здесь  делаешь? –  рассердился  Федифтярь. –  Вынюха-ла всё-таки, выследила. И ещё вмешивается в мои дела! В  мою  личную жизнь! А ну, уходи  отсюда. Не  мешай  мне тут наблюдать за моей любимой Наташкой. У меня к ней чувства. Я к ней питаю романтическую любовь.
    –  Что ты питаешь?
    –  Любовь  я  к  ней  питаю. Романтическую. Поняла? Сохну  я  по  ней. Не мешай мне... сохнуть.
    –  Ну, и дурак! Нашёл по  кому  сохнуть. Чего  ты на-шёл  в  этой  Наташке?! У ней  же  губы тонкие, фигура тоненькая. Что там  можно  увидеть? Попробуй  на  неё дунь-ка, она и сковырнётся! Зато  моя  Петунька  не на-вернётся! А  у  моей  Петуньки  зато  масса! У  неё лицо корёжит, как  от ишиаса! И губы, как негритянские! Да-же толще! Смотри на вещи проще.
    –  Перестань, хватит! Хвалить свою дочку! Пора  уже  ставить  вам  точку.
    –  И  чего  ему надо? И  губы  негритянские! И  плечи спартанские!  Да  если хочешь  знать, у  моей Петуньки задница больше, чем вся  твоя  Наташка! Что  ты  в  ней нашёл, не пойму! Да там не на что смотреть. Зато  у мо-ей доченьки есть на что посмотреть! Петунька тебе сго-дится. У  неё, знаешь какая  ягодица! Это же  целая  ам-бразура!
    –   Дура ты, дура! И  дочка  твоя  дура! Зачем  мне  её амбразура?! Я  в  душе романтик!
    –  Вот  что, дружок.  Давай  дело  полюбовно  решим, женишок. Давай бери  в  жёны  мою Петуньку! Свадьбу давай совершим! И дело  с концом! Будет она  ходить  с золотым обручальным кольцом! Я тебе, Федяифтярюш- ка,  приданое   приготовила.  Перенджак  какой  блеску-чий, нескучный! Полосатый. Будешь ходить  ты  в  нём,  волосатый! А брюки шикарные, гарные. Тоже в полосо-чку. Костюмчик – загляденье! Костюмчик – объеденье! Нарасхват! Хоть  немножко  и  великоват. Вернее,  нао-борот.  В обхват.  Будешь  в  нём,  как  акробат! Будешь в нём женихаться. И ещё я  тебе мух за всё лето насоби- рала. Целую коробушку! Или  мало тебе  будет?  Мало? Сколько  их  там! Жирных, больших, какие ты любишь. Если будет мало, ещё насобираю.
    –  Да-а. Мухи – вещь хорошая. Да, мухи – это, конеч-но, вещь, но  Наташка дороже.
    –  Опять ты со своей Наташкой! Не пара она тебе.
    –  Ты  мою  Наташку  не  тронь! Она  меня,  молодца,  иссушила,  извела,  с  ума-разума  свела!  Я  к  ней  чув-ства  питаю! Она  для  меня  святая! Я к  ней завтра  по-сватаюсь. Наберусь  храбрости, и посватаюсь.  Я  не ка-кой-нибудь  там!  По  углам   я  не  прятаюсь.  Завтра  и  посватаюсь. Нет, сегодня! Сейчас!
    –  Хи-хи.  Какой   прыткий!  Опоздал   ты    маленько. Твоя Наташка  разлюбезная выходит замуж  за другого. Так что она тебе бесполезная!
    –  За кого?
    –  За Васеньку.
    –  За Васеньку? За какого  ещё  Васеньку?
    –  За мордатенького.
    –  Не  бывать  этому!!!  –   вскричал  в  запальчивости Федифтярь. –   Я  не  позволю!  Я  его  уволю!  Никаких  мордатеньких  Вась! Я  ему   гробик  припас! –  продол-жал  бушевать он. –  Я ему  припасу  горькую  пилюлю! Получит он дулю! А не Наташку! Выпадет ему  горькая   доля-долюшка! Хлебнёт он  у меня горюшка! Не позво-лю!!
    –  Позволишь!  Куда  ты  денешься?  –  съехидничала Крюква.
    –  Не позволю!! В кандалы и  в  неволю! Я его  в  тю-рьму!
    –  Кончай  свою  кутерьму! Да  кто  ты  такой, чтоб  в тюрьму его сажать!
    –  Не позволю!!
    –  В тюрьму не позволишь?
    –  Я его  познакомлю  с  душевной болью. Или лучше съем  его  я с перцем и солью. У меня по ней сердце бо-лит. Не позволю на Наташке жениться! Утоплю, сгною. На куски и в канализацию!
    –  Это вся  твоя  рационализация? Ничего  ты  не сде-лаешь. Хватит  ерохориться! Лучше женись на  Петунь- ке. Бери  в  подарок  костюмчик  блескучий. Он  тебя  и
в  жару, он  тебя  и  в  мороз трескучий  пригодится, как говорится. А не хочешь костюмчик, возьми  свитку. Бу-дешь бегать  в  ней  по  почве  зыбкой, как заяц. На сви-дание к Петуньке.
    –  Не надо мне вашу свитку! Я к Наташке побежал.
    –  Ишь, какой  прыткий!  Так  там  тебя  и  ждут.  Фи-гаро  здесь. Фигаро тут! Не  хочет он  свитку, а хочет  к  Наташке  бежать.  Да  чем  тебе  Петунька  не  угодила?
    –  У Петуньки ноги  короткие, кривые, а  у  моей  На-ташки  глаза голубые, искристые. И лицо белое, чистое. А  у  твоей Петуньки  глаза чушнявые, губы  слюнявые, а ноги  култышки какие-то, не ноги, а одно  издеватель-ство. А  у Наташки ноги длинные, стройные.
    –  Зато  у  моей  Петуньки  формы  убойные!  Возвра-щайся лучше в воды застойные! Возвращайся, вертайся назад. Там тебя  дивный  Петунькин  ждёт  зад! Точнее, личико. Благопристойное. И фигурка  нестройная! Сло-вно Бурёнушка! Она сразит, удивит наповал. И на сено-вал! С милою жёнушкой!
    –  Бородавками и прыщами удивит?
    –  А!..Доченьку срамит! Что такое он говорит? Опом-нись, пожалеешь! Что ты  такое  говоришь, нечестивец?
    Так  бы  продолжалась  ещё  долго  перепалка  между Федифтярем  и  мамашей Крюквой. Но тут  их  окатили помоями. Федифтярю-то  что. Он  привычный. А  вот  у Крюквы вызвал припадок истеричный. Истерика  с  ней приключилась. И она отключилась. Так они с Федифтя-рем  разлучились.
               
                Глава пятая.

    А между тем назавтра  состоялось венчание в церкви. Отец Прокоп венчал молодых.
    –  Желает  ли, раба  божья, Наталья, выйти  замуж  за раба божьего, Василия? Согласна ли  ты, дочь моя, свет Наталья?  –  спросил  её  батюшка.
    –  Согласна, –   потупив   глазки,   отвечала  батюшке  Наталья  и  скромно   опустила   взор  вниз.  Уж  так  ей  нравился   жених, что  ни   в  сказке  сказать,  ни  пером
описать.  Скромный,  работящий   и  собой   хорош!  До чего  он  пригож! Жених  её  Васенька! 
   И тут, подняв глазки, Наталья вдруг увидела, что вме- сто раба  божьего Васеньки  рядом  с  ней  стоит  какое-то мерзкое скользкое чудовище  в  цивильном костюме. Это дружки Федифтяря тихонько убрали Васю  подаль-ше, а на  его место тихо, незаметно  для  глаз  окружаю-щих подсунули Федифтяря.
    А тут  и  батюшка, отец  Прокоп, будучи  под  хмель-ком, тоже ни  черта  не заметивший никакой подмены – ему один  чёрт,  кого  венчать, лишь бы  побыстрей  на-жраться да напиться,  –  провозгласил зычным голосом:
    –  Объявляю вас мужем и женой.
    И  перекрестил  странную  парочку. Наталья, вскрик-нув, вдруг лишилась чувств и рухнула  в  беспамятстве.
    Кое-кто из присутствующих тоже заметил подмену:
    –  Позвольте,  так  это  же  нечисть! Нехристь,  какая-то!! А  где  же  Васенька? Караул!! Нечистая  сила!!
    А  Федифтярь, подхватив  невесту, теперь уже  жену,  ринулся  с  ней  на  болото.  Воспользовавшись  сумато-хой, он  выбрался  из толпы  и  помчался прочь  со  всех ног  с драгоценной ношей.
    Притащил он Наташку к себе на болото. На уединён-ный островок  принёс. Посадил на  мягкий зелёный мох и говорит ей:
    –  Посидишь на островке. От людей вдалеке. Но смо-три, чтобы  никуда ни шагу! Не проявляй отвагу! Нену-жную. Ты теперь замужняя. Поняла?
    А Наташка  так  напугана, что  говорить  не  может.
    –  Слыхала, небось? И чтобы ни  шагу  отсюда. Поку-да. Не  надейся на  авось. А  пойдёшь, сразу забултыха-ешься,  воды  поганой,  болотной  наглотаешься!  Утоп-нешь!
    –  Мне уж всё равно! Без Васеньки мне  нельзя  жить. Хоть бросайся  самой на дно. Отпусти меня, злодей. Не хочу  быть вдали от людей!
    –  Да  брось  ты!  Скажешь, тоже:  злодей.  Не  смеши  людей! Теперь ты  мне жена, –  горделиво  поведал  Фе-дифтярь. –  Сама, небось, слыхала, как поп нас объявил мужем  и  женой.  Теперь  ты  –  моя  законная  супруга. Моя  навеки  ты  теперь, подруга.  Мы  должны  любить друг друга. А чтобы ты  не  очень... тут брыкалась, при-вяжу  тебя  к  дереву. Да  не  дрожи  от  испуга! Я  акку-ратно привяжу.
    –  Привяжи, привяжи... как  собачку! –  негодует она. Хотел  он  её  привязать, да  вдруг красота Наташки его сразила. Смотрит на неё. Не налюбуется. То так  посмо-трит  на  неё. То  этак. С  другого  бока, подложив  руку под подбородок.
    –  Какая ты красивая! Аж, страшно!.. Какое  личико у тебя белое! –  всплеснув  руками,  восхищается  Федиф-тярь. –  Какая ты хорошая, да  пригожая! Какая  ладная.
    Он даже  пощупать её  пытался, но  она  такой  отпор  ему дала,  что  отбила всякое желание продолжать в  та-ком же духе.
    –  Не  смей, чудище  поганое, ко  мне  прикасаться,  а то  утоплюсь! –  в гневе  произнесла  Наташка.
    –  Не  буду, не  буду,  –  покорно  согласился  Федиф-тярь, оторвав от  неё свои поганые длинные  щупальца-руки  и  стал  их  бить друг об друга и  приговаривать. – Не смейте  Наташку трогать, сволочные  руки! Пальцем тебя  не  трону,  Наташенька.  Обещаю.  Ты  не  смотри, что  у  меня лицо такое страшненькое, что  я  тут валан-даюсь  с  утками, душа  у  меня  чуткая!
    –  Отнеси  меня  домой  обратно  немедленно! –  про-должала  возмущаться Наташа. –  Какое право ты  имел похищать меня? Ты не имеешь права меня  здесь задер-живать! Отправляй меня домой  к Васеньке! За  Васень-ку замуж  я  хочу выйти, а  не  то, а не то... Я наложу на себя руки!
    –  Ну, уж нет! Фигушки! Не для того  я тебя украдал! Хорошенькая  моя, Наташка! Славная  мордашка! Ты  у меня  ещё поживёшь, радости мне принесёшь.
    Привязал он её к деревцу и, повеселев, говорит:
    –  Ну, теперь  я   спокоен.  Никуда  ты   не  денешься. Никуда  не  исчезнешь.  У меня  скоро  обед.  Я  люблю обедать.  Обедать –  это  хорошо.  Пойду  капустку  где-нибудь раздобуду. Очень капустку  люблю! Такое дело. И  какой  русский  не  любит  капустку?  Удивительную  и  замечательную! Может,  и тебе  принести  капустный  лист? Похрустеть?  А? Похрустим,  похрумкаем вместе.
   –  Не  хочу я  есть! А капусту, так  вообще  ненавижу! Как увижу, так меня от  неё просто воротит. Не терплю. Не люблю!
    –  На... напрасно, напрасно. Позволь, с тобой, Наташ-ка-пташка, в данном конкретном случае не согласиться. Капустка – это  вещь! Я  люблю капусткой  похрустеть, похрумтеть. Ну, я пошёл. А ты  не  горюй. Я скоро  вер-нусь. Только  немножко  пройдусь... Принесу  тебе что-нибудь. Да, я  хотел  бы узнать, что ты, Наташечка, лю-бишь пожрать?
    –  Не буду я есть. Ни за что. Лучше  развяжи меня.
   Махнул рукой  Федифтярь и стал  удаляться.  А Ната-шка  взмолилась, просит  его:  –  Мне  больно.  Развяжи меня, пожалуйста.
    Вернулся  Федифтярь. Не знает, как ему поступить.
    –  Дай слово, Наташечка, что не  утопишься, а то  ни-когда своего Ваську не увидишь!
    –  Хорошо. Даю.
    –  А  я  тебе пряников принесу. И  конфет.
 
                Глава шестая.

    Развязал он Наташку и ушёл. Только не  знал  он, что за  ним  из потаённого  уголка  наблюдала Крюква.
    И  когда  он  ушёл, то  Крюква  тут  же  обратилась  в  птичку и  в  болото  нырнула. Стала  делать вид, что то-нет. Трепыхается она себе в  воде и усиленно внимание Наташки  привлекает.  Вот  она,  мол, какая  несчастная  погибает  ни  за  грош. Стала она  умолять  Наташеньку спасти её от верной погибели.
    –  Делай, что  хочешь! А только  спаси! Хоть  в жерт-ву  себя  принеси! Не видишь:  погибаю! Ни за  грош! А если ты меня спасёшь, я ещё полетаю!
   Увидела   Наташа,  как  несчастная   птичка  погибает, подбежала  поближе  к ней. Поспешила ей  на  помощь. Но  достать  птичку не  может.
   Тогда Наташа взялась одной рукой  за  ветку деревца, а  другой  стала  к птичке тянуться. Всё ближе и ближе. Вот-вот  достанет птичку. Но тут  вдруг ветка, на  кото-рую  она  опиралась, сломалась, и  Наташа  упала  в  бо-лотную жижу  и  стала  тонуть. А  птичка  обратно  пре-вратилась  в  Крюкву  и стала  зловеще  хохотать. А по-том  и  петь с довольным видом:
                А Наташечка-то в западню угодила!
                Это ведь  я   её  утопила!
                Ловко я её обманула!
                Ловко её провела!
                Федьку Петуньке
                Теперь я  вернула!
                Хорошие, значит, дела!
   –  Ловко это я  придумала! Эту гадину на дно  спрова-дила! Теперь  ему  не  отвертеться! Теперь  никуда  ему  не деться. Женится на  моей  Петуньке, как  миленький! Федя  мой  вшивенький! –  захихикала Крюква.
    –  А  вы,  –  обратилась  она   к  деревьям, свидетелям этой  драмы.  –  Если  что скажете, если  что  вдруг пик-ните Федифтярю, получите  у  меня! Враз  спилю! Нате лучше  вам, чтобы молчали. И она  им  навоза  из своих  личных  запасов  положила  недалеко  от  корневой  си-стемы деревьев. –  Вот  я здесь вам  наклала! И немало! Подкормка  вам   будет!  Пасти  им  заткнула, чтоб  они  Федифтяря обманули.

                Глава седьмая.

    Вернулся Федифтярь  с  большим  кульком  конфет и пряников. Что такое? Не  поймёт  ничего. Нигде нет его Наташки. Хотел угостить  её  пряниками, а она  испари-лась  куда-то. Тут  была, а теперь  её  нет! Да что  ж  это такое? Тут нет! И тут нет! Все кусточки облазил  на  че-твереньках. Рассыпал  все  пряники. Потом  обратно  их  в  кулёк собрал  наполовину  с землёй, с грязью. В  пол-ной растерянности  ползает на коленях, плачет. Пальцы дрожат. 
    –  Да  где же  она? Да  где  же  она? Миленькая, хоро-шенькая.  Неужто,  утопла?   Как это?   Не  может   того быть! Не верю я в  это. Самая лучшая девушка на свете, где ты? Это как  же  можно  было так  пропасть? Кто же тебя, Наташенька, мог  украсть? Вдруг  до  него дошло. Лицо его перекосилось от ярости.
    –  Это  всё   Васенька!  Её  любезный!  Забрал,  украл  мою  Наташку,  жену законную! –  вскипел он  в  гневе, строя  всяческие  предположения. Вскочил он  на  ноги, подбежал   к  краю  островка   и  зашвырнул   подальше  в  болото кулёк с пряниками.
    –  Это  всё её разлюбезный Васенька! Мордатый! Это  он  во всём  виноватый! Всё  ясненько! Васенька! Васе-нька! А то кто же ещё?
    Пошёл он  её искать. Переживает. Сам не свой от  го-ря.  Вслух  бормочет   что-то  несусветное.  Наташеньку найти очень хочет. Это самая его мечта заветная.
    –  Щебетунья моя, лопотунья! Лапочка моя, какая  ты праздничная! Как я люблю тебя! Хочу  обнимать, цело-вать  тебя, лелеять!  И  хочу  от  тебя  детей! Ничего  не пойму! Когда  же  мы начнём? Где моя Наташка? Птен-чик мой радостный, светлый лучик! Не захотела конфет  «Золотой  ключик»  попробовать  моих! А на Васькины посулы  польстилась,  на  его  обещанья  купилась!  А!.. Это  всё   Васенька!  Вот   я  сейчас  спрошу,  спрошу  у ясенька, не замешан ли  тут  Васенька? И  куда  он мою невесту  дел? И  всё  будет  ясненько! Всё   я  разузнаю. Про всё прознаю! Информацию  всю  выужу  у ясенька. 
    Спрашивал  Федифтярь  у  молодого  ясенька:
    –  Где мой  Васенька? Тьфу! Запутаешься тут с вами!  Где моя Наташка? Запутаешься тут, когда тебя  не  пой-мут. Наташку не  видал? Тут обитала  и  пропала! Мы  с ней породнились, мы  с  ней  поженились, а она испари-лась. Ты  не  в  курсе, куда? Туда  или  сюда?  А  может, тут виновата вода?.. То есть вдруг она сиганула в воду?  Ишь, взяла  моду! Чуть  что, сразу  в  воду грозится  по- грузиться. Такое  и в  страшном сне  не  приснится! Ну, это вряд  ли, она  слово давала. Она  же  ведь понимала. Она не пошла бы, куда попало. Это всё Вася её сманил. Да?  И  куда  же  они  пошли? Ты  не  видел, ясенёк? На запад  или восток? Сманил  и  счастливо  зажил! –  уби-вался Федифтярь, терзая себя подозрениями.
    Долго,  долго   качал  листвой  ясенёк,  но  ничего  не ответил.
    –  Ты  чего молчишь, как  воды  в рот  набрал?  Толку  от  этого  ясенька! Ничего мне  не  ясненько! Ничего не выведал  он  у  этого ясенька. Ни  про Наташку,  ни про Васеньку.
    Пошёл  Федифтярь  в  другое  место.
   –  Где  моя  невеста?  –  спрашивал    он  у  дубка: –  Я  спросил  у  ясенька,  не  замешан  ли  тут  Васенька.  Не говорит.  Молод  ещё!  Зелёный.  Несмышленый.  Гово-рить не научился. Ну, дубина дубиной! Но  ты-то, наде-юсь, более  словоохотливым  будешь? Ведь  так  же, ду-бина? То  есть,  я  хотел  сказать: ведь так  же, дубок? Я вижу, ты  более  понятливый  паренёк. Скажи,  где  моя любимая Наташка? Она жена мне, а я её законный муж, в  церкви венчанный. Попом. У тебя,  у  дубка, спраши-ваю,  где  она?  Где   Наташка?  Во  поле  побежала,  не-бось, с этим  самым  Васенькой? Ведь там же опаснень-ко! Там  трясина! Говори, не молчи, дубина! Надо  про-яснить ситуацию. А  может, спросить  у акации? У кого же  получить  информацию? Ты   будешь  говорить, ду-бок?
    Промолчал деликатно дубок, поскольку взятку  хоро-шую   получил.   Подкормку.  И  она  ему  понравилась. Много   питательных   веществ   содержала,  а   мамаша Крюква обещала, если чего, с ними не чирикаться – раз, два! –  и  под  самый  корешок! И  прощай  тогда  жизнь  молодая,  широколиственная. Эта Крюква  кого  угодно сотрёт  в порошок. Зачем  ему  испытывать шок?  Испу-гался  её   он угроз. По-настоящему испугался,  всерьёз.
    –  И этот  тоже  ни  бум-бум. Молчат, сволочи! Пого-дите  у  меня! Предатели. Сговорились, словно.

                Глава восьмая.

    Идёт Федифтярь дальше, а  в это время  ему  навстре-чу  двигалась Крюква  с Петунькой.
    –  Ну, как мои шансы, мамаша? А?.. Выйти  замуж  за Федика? Как  ты  расцениваешь  мои  шансы?  Ну,  хотя  бы, пятьдесят  на  пятьдесят  есть?
    А мамаша  не  слышит и  песню поёт  как  раз  на  эту  тему  увлечённо. Про своё.
        А у  Петуньки  на уме  один лишь Федик.
        А у  Петуньки   на  уме  один  Федярик.
        На  свадьбу  им  я  собираю  денег.
        Ему  я  приготовлю  в  подарок
        Красивый  розовенький  шарик.
        Штук пять почтовых самых редких марок.

В ответ ей Петунька тоже спела арию:
               Кумир мамаши неведомый Сергунька
               А у меня любимый мой Федюнька.
               Так, значит, у неё таинственный Серёжа.
                Как жаль, что увела  его Мырдыкорёжа.
                Куда же ненаглядный делся Федя?
                Ну, кто же, кто же  мне  ответит?
    –  Я  отвечу,  –  говорит  Крюква   неожиданно.  –  Да  вот  же,  вот  кто- то  с  горочки  спустился. Спешит на-встречу   своему   он   счастью.  По-моему,  это  и   есть твой  неугомонный Федярик. Ну, порезвился  и  хватит. Мамаша Крюква  сделала заградительный  жест,  чтобы  Федифтярь  не  прошмыгнул  мимо своего  счастья.
    –  Ну  что,  остепенился?  –   задаёт   вопрос  Мамаша Крюква  подошедшему  к  ним  Федифтярю. А  тот   не-ожиданно притулил голову к её  плечу  и плачет. Никак  не может остановиться.
    –  Где моя  Наташка?  –  разрыдался  у  неё  на  плече Федифтярь.
    –  Вид  у  него  понурый, –  говорит Мамаша  Крюква  –  Ты  чего  такой хмурый?
    –  Я облазил всё болото. Нет её нигде. Где её  искать? Не  знаю, Мамаша Крюква. Где она?
    –  Я не пойму, что ты  хочешь? Чтобы  я  тебе  начала  искать Наташку? А если  она  утопла?
    –  Сдаётся  мне, что её  Васенька  украл. За собой  по-звал.
    –  Васенька? –  удивилась Мамаша  Крюква. –  Какой ещё Васенька?
    –  Её жених.
    –  А... Понятненько. Это тот, что  с мордой краснень- кой. Ясное  дело. Его  работа! Васенькина! –  обрадова-лась Мамаша  Крюква, что  ей  есть  на  кого  свалить. –  Ну, что,  как  маленький,  плачешь, Федя? Что ж теперь  делать?  –  стала  успокаивать  его  Мамаша   Крюква. и  гладить  по  лысине.
    –  Ты  где свои волосы-то потерял, сердечный? Пари-чок свой?
    –  До них ли мне сейчас? – мазнул  рукой Федифтярь.
–  Когда  все  мысли  только  о  ней. О  моей  Наташке.
    –  Одень паричок. А то лысинка простынет.
    –  Пусть простынет.
    –  Не надо этого  допускать. Надень  паричок.  Я тебе его приготовила. Совсем новенький.
    –  Делайте  что  хотите,  мамаша,  –  махнул  покорно  рукой Федифтярь. –  А лучше Наташу найдите.
    –  Придётся  тебе   как-то   перекантоваться  без   неё. Других,  что  ли,  невест  нет?  Вот,  к примеру, моя Пе-тунька чем хуже её? Чем тебе не пара?  Чем тебе не же-на? Отличная  тебе  жена  будет,  Федик, –  заявила Ма-маша Крюква. –  Ну-ка, Петунька, покажись ему. Смот-ри, как  хороша!
    –  Не надо мне никаких Петунек! И  прочих  серунек! –  взбрыкнул Федифтярь. – Мне мою Наташку подавай!
    –  Чего? Опять  ты  за  своё?
    –  Мне  Наташка  любится. Я  Наташку  видеть  хочу. Мне  Наташку подавай,  а  ты  со  своей  Петунькой  ле-зешь!
    –  Ишь, ты какой! Дочь ему моя не угодила! Наташку ему подавай!
    –  Да. Наташку мне! А на меньшее я  не  согласен. За-чем мне твоя страхолюдина, тварь страшучая? – в серд- цах воскликнул  Федифтярь. – Что  ты  ко мне прицепи-лась  с  ней?! Со своей Петунькой! Страшучее  её  и во-нючее на  всём  болоте  не  сыщешь! На  всём  свете  не встретишь такой твари,  с такою харей!  И  он  расхохо-тался  ей  в лицо.
    Петунька, услыхав эти слова, разрыдалась. Даже  жа-лко её стало.
    –  Ах,  вот  ты   как   оскорбляешь  мою  славненькую дочь! –  в  ярости  вцепилась  в лысину Федифтяря  ког-тистой  рукой  мамаша  Крюква, сорвав  с   него  парик. – Мою миленькую дочь! Ни  во  что её  не  ставишь! Ты у  меня  похохочешь! По  доброй  воле  не  хочешь? Ну, тогда  я  тебя   насильно  на   ней  женю!  Будешь  изви-няться, не извиню, а на  Петуньке женю! Всё равно  же-ню! Исполнишь ты  волю  мою! Мамаша Крюква  схва-тила Федифтяря  за  руку. Вцепилась мёртвой  хваткой.
    –  Эй, Петунька, зови  скорей  сюда  болотного  попа. Напоите его чаем. Сейчас мы тебя обвенчаем  с  этим  и будет у тебя муж. Эй, подруженьки  кикиморы, надень-те на него костюм жениха. Водорослями  рот  заткните, залепите. А  ты  торопись, Петунька, скорее,  пока  я  за волосья  его  держать буду. И поживее  попа  веди, а  то улизнёт, я его знаю! За каждым шагом его следи.
    –  Сейчас, маманя, я мигом! Я  моментально! –  обра-довалась Петунька, что её  судьба  так  счастливо  скла-дывается.  –  Ой,  как  интересно!  Скоро  я  буду этой... невестой. И в  этой... фате  венчальной. Я моментально!
    И вскоре Петунька  вернулась, и  в  самом деле, с  бо-лотным попом Топтуновым.
    –  Венчай их скорей! Мигом! А то  я  из  тебя  мокрое  место  сделаю! –  говорит  ему  мамаша  Крюква,  а  сам Федифтяря за  волосы держит. За волосы  на груди. Тот извивается, вырывается, ногами задрыгал.
    –  Фигу, вам фигу! Не  хочу  я  на твоей  поганой  Пе-туньке  жениться! У меня  уже  есть  невеста! Наташка! Только  где  она? Неизвестно! Видите, я не нахожу себе места! Где  же  моя  невеста? Жена  моя  верная? А  мне  какую-то скособоченную подсовывают! Да у неё морда  непомерная! Тьфу, какая  скверная!
    –  Заткни ему кляпом  рот! –  рассердилась Крюква. –  Ты  чего топчешься, Топтунов?  Ускоряй, обряд  совер-шай!  Озолочу!  Я  дочку  замуж  выдать   хочу!  Я  тебе  домик, садик  подарю. Огородик, –  всякую чушь  горо-дит Крюква. Лишь бы только своего добиться наобеща-ла много. Пообещала  два огорода.
    –  Да я не  против, вроде. Ведь  я  беден  сроду. Да, не богат. И буду я  душевно  рад огородику! – обрадовался Топтунов. – А тем  более, двум  огородикам! –  потирая руки, произнёс  он  с блаженным видом. – У меня сроду не было огорода! А тут два!
    –  Ну, так кончай скорее. Только зря  бродит. Зарабо-тать надо ещё  огородик. Глаза чего пялишь?! –  заторо-пила  Крюква  попа, разозлившись  не  на шутку. –  Это вопрос жизни  и  смерти! Вот и  верьте ему после этого. Верьте! Тот и давай по быстрому совершать обряд.
    –  Хочешь ли  ты, раба  божья, мамзеля  Петуния, вы- йти   замуж  за   этого  дрыгающегося   субъекта, упира-ющегося.
    –  Желаю! –  выпалила радостно Петунька. –  Ой, как желаю!
    –  А ты, раб божий, как тебя? Как тебя зовут?:
    –  Его Федифтярём  зовут!
    –  А ты, Федя, желаешь взять  в  жёны мамзелину Пе-туньку?.. Впрочем,  я  и  сам вижу, как  ты  сгораешь от нетерпения взять её в жёны.
    –  А как же. Желает! Желает! – последовали выкрики присутствующих.
    –  Объявляю вас мужем и женой!
    Федифтярь яростно замотал головой  и, покраснев  от  натуги, выплюнул  кляп  из  водорослей.
    –  Не  желаю, не  желаю!!! – взревел  он и  порвал  на  себе рубашку, в  которую его облачили в знак протеста. 
    –  Фиг, я  буду мужем этой скособоченной кикиморе, у которой ноги кривые и  всё наперекосяк! –  и  плюнул ей в лицо. –  Вот так!
    Тут  Петунька   оскорбилась,  красными   пятнами  от злости  пошла и  возмущённо говорит:
    –  Ты  не  рви  на  себе  рубашку! Ну, и  уходи! Иди и
люби свою Наташку!
    –  Да  я  бы рад, да потерял  я  её  из виду. Где мне  её искать?  Куда  идти? Понятия не имею!
    –  Оставь эту затею! –  выразила недовольство Крюк-ва. –  Наташку  он собрался, видите ли,  искать!  Как те-бя понимать?
    –  Если  хочешь знать, её  схватили  слуги  болотного  царя  Колястика!  –  со  злостью  выпалила  Петунька. – Там  и  ищи!  Там  она  и  болтается! Там  и  ошивается!
    –  Доченька,  ты  чего  болтаешь?   Языком   чего  ме-лешь? Сболтнула  лишнее.  Зачем  ты  сказала  ему,  где болтается  эта  аферистка?  А ну-ка  брысь-ка  отсюда и  не говори  лишнее! А то видишь, как вышло. Он  может  теперь, и пойти  к ней. Слыхала, что он  говорит? И мо-жет  быть,  её там  и встретит. Он  же  в мужья норовит. Он же  в мужья  ей  всё метит!
    – Да пусть идёт. Я его  не  держу! Скатертью  дорога! Подумаешь,  недотрога  ему  эта   понадобилась!  Пусть катится! Пусть идёт!
    –  И пойду! Сейчас  только  соберу вещички, – сказал Федифтярь. –  А  ты молодец! – смягчаясь, похвалил он  Петуньку и похлопал  ободряюще  её  по плечу. –  Я ду-мал, уже всё. Мне конец. С тобой  под венец. Такая  ка-нитель! Не хочу я  с тобою в постель! Эх, Петунька, ты, в сущности, неплохая тварь! Это тебя всё  мамаша  под-бивает. А за полученную информацию я  тебя  пряника-ми  отблагодарю. Сейчас  я  тебя пряниками завалю, за-угощаю. Я всё тебе прощаю!
    Расчувствовавшись  до  последней   степени,  Федиф-тярь  стал  шариться  по  карманам   пиджака. И, достав  несколько  штучек, посыпал  ими  на  голову Петуньки.
    –  Вот... получай. А  остальные   я   куда-то  в  болото закинул. Ты их поищи и  покушай. А если  не  найдёшь, я потом  их  найду  и  по  почте  тебе  их  пришлю. Если б ты знала, как  я  Наташку люблю, обожаю! И не скры-ваю. Петунька – это  хорошо, а  Наташка – лучше! Сей-час только  костюмчик блескучий подправлю, подчепу-рю и  жениться на Наташке  пойду. А вы, мамаша Крю-ква  с  доченькой,  убирайтесь  подобру-поздорову! А  я пойду, женюсь на великолепной Наташке, на моей  лю-бименькой  Наташке. Вот так. На  распрекрасной  Ната-шке! На моей  пташке!
                Глава девятая.
    Но  перед  этим  Федифтярь  пошёл  проконсультиро-ваться  к  старшему брату Пузатому Семипузану насчёт своего внешнего вида.
    Пузатый Семипузан жил неподалеку  в  соседнем бо-лоте. Именно  он  вместе со  своим дружком лешим Се-рёжой  помогали  в  церкви  повенчаться  Федифтярю  с Наташкой.
    –  Братец мой старший Семипузан, я  пришёл  к  тебе посоветоваться  насчёт  женитьбы. Наташка Савостико- ва,  –  подходящая  кандидатура, чтобы  стать  моей же-ной, чтобы стать  Наташкой  Семипузановой. Она такая хорошенькая,  обворожительная,  чудненькая,   славная. Одним  словом,  прелесть. Она как праздник. Ну,  быва-ют  хорошие,  но  это  такая   хорошая-расхорошая. Она  с  каждым днём всё хорошеет и  хорошеет. Очень хоро-шая,  к твоему  сведенью. Очень она хорошенькая!
    –  Хорошенькая,  говоришь?  –  спросил   Семипузан, вытирая  рукой жирные губы. Он как раз закусывал.
    –  Да.
    –  Это хорошо, что она хорошенькая. Я люблю  хоро-шеньких. А ты подумал хорошенько?
    –  Да. Она славная. Она прелесть!
    –  Значит, она славная прелесть?
    –  Да.
    –  А теперь посмотри  на  себя  хорошенько, прелест-ный мой братец!
    –  И  что?   Что-то  не  пойму,  куда  ты,  братец,  кло-нишь?
    –  На кого ты  похож? Собираешься на Наташке Хво-стиковой жениться, а  сам! На кого ты  похож? Посмот-ри!
    –  На кого?
    –  На чёрта похож!
    –  Ну-ну! Не  очень. Тебе  завидно,  наверно,  братец? Небось, завидно?
    –  Мне завидно? Ни капельки! Мне видеть  тебя тош-но! Глядеть  противно! Уж  больно  ты   того!  Тьфу!  В семье  не  без урода! Такая  порода! Ну, и  физиономия! Анатомия,  брат, не  та! Анатомия! На  кого  похож  ты! Ни красоты! Ничего!
    –  Эх! – огорчённо махнул рукой Федифтярь.– Пойду займу у кого-нибудь красоты.
    Федифтярь пошёл в салон красоты  к Бобру Боброви-чу и сделал себе химическую завивку, покрывшись  ме-лкими кудряшками, как барашек.
    Стал Федифтярь смотреться  в зеркала  и  ахнул, себя не узнав.
    –  Это кто? Неужели я?
    –  Какой к-р-р-расавец! – иронически прокаркала Во-рона. – К-р-р-расота  неслыханная! Нет, каков он! Ален Делон!
    Федифтярь сразу  впал  в  радостную  эйфорию, возо-мнив  себя  неотразимым.
    –  Теперь я  её наповал сразю своей  красотой  неопи-суемой! Она Васеньку своего мигом  забудет и  за  меня  выскочит  замуж!   Против   такого   красавца  никто  не устоит!
    Пошёл  Федифтярь ещё раз  к  брату Семипузану  по-хвастаться  красотой своей обалденной. Тот как  раз  ел  шкварки. Чавкал, как жирный  боров. Аж, стало  жарко. Красным  стал. Он любил показать свой норов.
    –  Ну, как я тебе? – спросил его сияющий Федифтярь, не понявший  иронии Вороны, и  окрылённый  её  заме-чаниями  насчёт  собственной  красоты.
    –  На кого я теперь похож?
    –  На  свинью! –  грубо  проговорил Семипузан, обса-сывая   толстые пальцы, все  в  жире.
    –  По-моему, скорее, на баранчика, –  попытался роб-ко его  поправить и урезонить Федифтярь, сразу  как-то  помрачнев. Не произвёл  он  должного  впечатления  на брата. –  На  барашка похож?
     –  Как  не  облагораживай  свою  срамную  личину, а суть та же  остаётся. Поганая суть! Болотная! Иди  и  не порти  мне  аппетит своим идиотским видом! – сердито  воскликнул Семипузан, облизывая пальцы. –  Я так  хо-рошо тут жрал, а  он  своим внешним  видом  мне аппе-тит только портит! На кого  ты  похож! Иди  и  не  парь мне мозги!
    –  Ничего ты не понимаешь  в красоте! –  очень огор-чился  Федифтярь,  что  не  нашёл  понимания  у  брата. –  Иду  я  жениться. Понятно? И  всё!
    –  Лучше не позорься. Жениться он собрался!
    –  Да, Собрался.
    –  Женишок чёртов! Да пошёл ты!
    –  И пойду!
    И от огорчения, ничего не замечая, Федифтярь насту-пил нечаянно  на  миску, стоящую  неподалеку, в  кото-рой были жирные куски еды.
    –  Ты что сдурел?! Ослеп?! Всю жратву мне  перевер-нул!  Совсем  ничего  не  видишь?! Смотреть  надо  под ноги! Не видит дороги!
    –  Поразложил тут кругом свои миски! Не пройдешь! Я тебе миску перевернул. А ты  мне жизнь  перевернул! –   злобно  буркнул  в  ответ Федифтярь.  –   Зачем  тебе эти миски? Почему на  полу, словно для  киски? – недо-умённо он  пожал  плечами. –  Ничего не поймёшь! Ни-чего не разберёшь! Очень он  был на брата обиженный. 
    – Я  так  хорошо  подстриженный, а  он мне такое  за-являет! Никакой чуткости не проявляет!

                Глава десятая.

   Только Федифтярь  собрался  идти  жениться, как  его кто-то  ударил  дубинкой по  голове сзади. Глаза  у  Фе-дифтяря полезли  на лоб, и  он зашатался. Еле удержав-шись на ногах, он обернулся и увидел  жениха Наташки Васю.
    Налетел  на него Вася, с  ненавистью смотрит. Часто-часто  дышит. Так и пышет яростью. Глаза так  и  пыла-ют. Заявить он  явно  что-то  желает! Несдобровать  Фе-дифтярю. Аж весь дрожит Вася. От гнева. Хочет скорее  расправиться с ним.
     –  А ну-ка отвечай, поганец, где моя Натася?
    От волнения, он в пафосе даже назвал имя  своей лю-бимой не правильно.
    –  Я бы рад, – обалдело отвечал Федифтярь. –  Но  за-чем  же  так  сразу  и  по  голове  бить?
    –  Ещё захотел?
    –  Нет, нет. Достаточно, Вася.
    –  А ну,  говори  немедленно, где  она? Что  ты  с  ней сделал, злыдень?
    –  Ничего плохого я с ней не сделал!
    –  Куда  ты  её  дел? Угробил?
    –  Не  извольте  беспокоиться, жива  моя  Наташка.
    Тут  Федифтярь  получил  ещё  один  удар  по  голове дубинкой.
    –  Ну, ты наглец, какая ещё твоя? Она моя невеста!
    –  Она твоя невеста, но моя жена!
    После  третьего удара  Федифтярь, сбитый  с ног, ру-хнул, как  подкошенный. Свалившись  в  болото, он  ба-рахтался  в болотной жиже. Пытаясь из неё безуспешно выбраться,  он  в  результате  заляпал  себя  всего  с  ног до головы.
    –  Ты же мне всю красоту  испортил! Ты  же  мне  хи-мическую  завивку нарушил! –  вылезая из болота, в от-чаянии  проговорил   Федифтярь.  Он  попытался  почи-ститься, вытаскивая  из  волос  болотную  тину.  Но  тут  же полетел  обратно, когда  Вася спихнул его  в болото, толкнув в голову. Федифтярь беспомощно  замахал  ру-ками, пытаясь  удержать  равновесие, но  не  удержался и  свалился  во  второй  раз, ещё больше вывозившись в грязи.
    Так могло бы продолжаться  долго, но  тут  откуда-то  взявшаяся Петунька налетела  на  Васеньку и  стала его бить руками. Тот даже растерялся.
    –  Отстань, от  него  отстань! Что ты к нему пристал? Что ты  к  нему  привязался?  Не смей его бить!
    –  Ты чего  его так защищаешь? – удивился Васенька. – Любишь?
    –  Люблю его проклятого! Особенно  его  лысину. Он женихом моим назвался. А ты  к  нему  привязался!
    –  Ах, вот оно в чём дело! Тогда  понятно.

                Глава одиннадцатая.

    Пришёл Утконос-слуга к болотному царю Колястику  и торопливо взахлёб говорит ему:
    –  Ваше  болотное  величество! Какую  я  нынче  кра-савицу  видел!  Какую кралю замечательную!
    –  Что? Колястик был немного глуховат на одно  ухо. –  Говори громче. Я стал немного глуховат.
    –  Виноват. Я говорю, какую я  вам  красавицу отхва-тил!  Утопленницу  свеженькую  притащил! –   в  самое ухо  Колястику  гаркнул  Утконос. –  Не  желаете ли по-смотреть? Как огурчик! Первый сорт!
    –  Нет.  Не  желаю! –   отбрыкнулся  Колястик
    –  То  есть, как  это? То  есть, как  это? Утконос сразу засуетился. Поскольку по натуре был очень суетливым, очень  вертлявым. И очень деятельным. –  Разве вы уже больше кралями не интересуетесь? Утопленницами?
    –  Нет. Не интересуюсь.
    –  А  она  булькает, пузырьки  пускает. Это так  инте-ресно. И  такое  красивое... у неё  при  этом  выражение лица, такое интересное! Говорю же  вам...Булькает. Ох, как здорово булькает!
    –  Пусть  булькает! Надоели  мне эти  все красавицы! Булькающие... Слишком  часто  тонут! Слишком  часто булькают!
    –  Выходит, я зря старался. Тащил на  себе  для  чего-то целый километр её! Думал  вам  угодить.
    –  А тебя никто не просил.
    –  Стоило мне сюда её  переть! Я  же  старался! Я  же надрывался! Я  же  мог умереть!.. Я  даже  знаю, как  её звать. Куда  прикажете  мне  теперь  её  девать?
    –  Да  иди  ты  в  баню!
    –  Нет, уж  смотрите. Для  чего  я  её притарабанил?
    –  Не  хочу! Не  хочу!
    –  Наташенькой  её  зовут. Да вот  же она. Я её  уже и приволок. Взгляните. И положил  в  уголок.
    –  Не  желаю! Не  желаю!..
    Тут Колястик  нечаянно глянул и  обомлел. Застыл от изумления. Час простоял в изумлении, а потом  воскли- кнул:
    –  Это же  преступление... было её от меня  скрывать! Это же  преступление!
    –  Как прикажете вас понимать?!
    –  Всё! Я решил! – решительно заявил болотный царь Колястик. –  Тут  ей место! Это  моя  невеста! Я  на  ней женюсь! Всё решено! Окончательно и  бесповоротно! Я на этой  женюсь! Со  старой  женой  разведусь! К чёрту эту старую каргу! Я видеть её  не  могу! Зачем  мне  эта уродина? Развожусь! А на этой женюсь! И точка! Зачем мне эта толстая бочка?
     А тут старая жена  Допердуся  как раз  оказалась  ря-дом. И всё слышала.
    –  Ты  чего  удумал, старый хрыч? –  как рявкнет она. Руки  в боки. Любила покомандовать супругом. –  А ну, отвечай! Не увиливай!
    –  А  я  женюсь на Наташеньке распрекрасной... Чтоб тебе стало всё ясно. Она  такая  хорошенькая, такая  хо-рошенькая!
    –  Чего?!!  На  какой  ещё  Наташеньке-пердашеньке? А меня, куда денешь?
    –  А ты мне надоела! Развод беру. Я теперь  на  моло-денькое, гладенькое  личико  любоваться  буду, а не  на твою морщинистую рожу!
    –  Ах, ты  так! Лицо ему уже моё не  по нраву! Нашёл себе новую забаву! Она тебе в дочки годится! –  рассер-дилась царица.
    –  Да. Она  мне,  как  дочка. А ты  убирайся. И  точка!
    –  Я так  просто  не  уйду! –  разгневалась Допердуся. –  Я  тебя  с  ума  сведу! Отдавай  мне  всё  царство! Всё богатство! В счёт  компенсации. За  моральный  ущерб! За поклёп на мою рожу и на морщинистую кожу!
    –  А  я  с  молодой  женой,  по-твоему, буду жить где, если  всё  тебе  отдам?
    Не ладил Колястик  со  своей  старой  супругой. При-дётся  ей  туго.  Ненавидеть  они   стали   друг  друга.  В общем, не понравилась Колястику её жадность.
    –  Ты что, всё хочешь заграбастать, жадюга зубастая? Ах, ты  всё хочешь получить, угрястая? Ну, тогда полу-чай всё!
    И  велел  свою  старую  супругу завести  подальше  и  бросить  на  съедение  акулам. Зато  с  новой  женой  он будет  жить  душа  в  душу, –  решил  он. Начнёт  жизнь с новой страницы.
    –  Надо скорей  на  ней  мне жениться! И  направился к невесте.
    –  Ой, какая  ты, Наташенька! Ой, какая  ты, моя  пта-шенька! –  заумилялся  он  ей. И  всё  любовался, любо-вался ей.
    –  Какая  ты новенькая! Какая  блестящая, какая  хру-стящая  ты, словно новенькая сотенка! Какая молодень-кая  моя  родненькая!  Какая  модненькая! –   всплеснув руками от восхищения, стал опять умиляться Колястик. 
    –  Разреши-ка, Наташенька, тебя немножко  приукра-сить. Разреши  мне  подарить тебе  жемчугов  и  камней  самоцветных  пригоршню. А можно и две. Не жалко.  И он  обсыпал  Наташу  с  головы  до   ног  драгоценными камнями.
    –  Это  тебе  в  качестве   моего   свадебного  подарка. Выходи за  меня замуж. Не пожалеешь.
    –  У меня  уже  есть  жених, –  отвечает Наташа.
    –  Какой  жених,  какой   жених?!   Разве   он  потянет  против меня?! Разве он сравнится со мной в  богатстве? Смотри, сколько  его  тут  в  моём  подводном  царстве!
    –  Не нужно мне твоего богатства! Ни твоего подвод-ного царства!
    –  Да я, если хочешь знать, буду тебя носить на руках всю жизнь! Не веришь? Дай-ка  я  тебе сейчас подниму. Ты не  думай, что я  такой  маленький, что я  такой  ста-ренький. Я  справлюсь. Я  такой. Я ещё о-го-го! Сказал, подниму! И подниму! Вот смотри. Колястик подскочил  к Наталье и  попытался её поднять, но тут же схватился за поясницу.
    –  Ох, чёрт тебя возьми! Поясница!!  Моя  поясница!! Сорвал поясницу! Старость не радость! Угу!  Поясницу  разогнуть  не  могу!  Чёрт!  Проклятый  радикулит!  Ой, как болит! Ой, как болит! Пропади  оно  всё  пропадом! Семь  бед  –  один  ответ! На  склоне лет вздумал  воло-читься! Надо  лечиться, а  не  волочиться! Некогда  мне  с тобой, Наташа, возиться. Привет! – сказал он Наташе. –  Надо делать  припарки! Выпью-ка  я  водочки  чарку! Нет, лучше полстаканчика! Что тоже  очень  заманчиво. Водочка   обманчива.  Авось,  в  мозгу  прояснится. Ой, не могу, поясница!
    Выпил  он. Повеселел. То,  что  хотел. Приступ ради-кулита прошёл.
   –  Как хорошо! Когда ничего не  болит! Прошёл ради-кулит!  Наташа,  давай  я  тебя  подниму.  Всё  равно  не достанешься  ты  ему!

                Глава двенадцатая.
 
   А в  это время пришли к  болотному царю Федифтярь с  Васенькой  за  Наташенькой. Разнообразием не  бало-вали. За Наташей пожаловали.
    Увидел   Колястик  Федифтяря, обрадовался. Точнее, сделал  вид, что обрадовался.
    –  Ну, здравствуй, здравствуй, Федька!
   А сам подумал: «Надоел ты  мне  хуже  горькой  редь-ки!» И давай обнимать Федифтяря, а  заодно  и  Васень-ку.
    –  Какой ты маленький! Какой ты масенький! – поди-вился Колястик, глядя на Васеньку. –  Ну, что  у  вас  ко  мне? Какие такие дела  ко мне  привели? – осведомился  болотный царь, настроенный  вполне дружелюбно. –  Я  давно  хотел  тебя, Федифтярюшка, спросить  как  водя-ной   водяного, ты, когда  толстеть   будешь?  Посмотри на  меня, какой  я  добрый  и  пушистый, не  костистый, а  ты  всё  худосочный, да худосочный! Тощий  вон  ка-кой, непрочный. Субтильный!
    –  Зато двужильный! Очень сильный! 
    –  Ну, чего  хочешь, родной?  –  спросил  он,  продол-жая  держать  в  обнимку Федифтяря, а  у  самого  глаза настороженные. Далеко не восторженные.
    –  Что  привело  тебя  ко  мне,  мой  прелестный,  мой крёстный?
   А про себя подумал:
   «Что  тебе  надо, гадёныш?  Знаю  я  вас!  Попрошаек. Мало того, что сам заявился. Ещё привёл с собой  како-го-то  попрошайку. Одна шайка!
    –  Где Наташка? Скажи честно!
    –  А почему  это  тебе  так  интересно? А  почему  это  тебе так  интересует?  –  подозрительно  спросил  Коля-
стик.
    –  Где Наташка? Где эта пташка?
    –  А почему это так тебя волнует?
    –  Потому как я  жених ей  наречённый!  –  напыщен-но заявил Федифтярь и  гордо выпятил грудь. –  Понят-но.
    –  Занятно! Так ты ей жених? – удивился Колястик.
    –  Какой же ты жених? –  вмешался Вася. –  Я жених! Это  я  ей жених наречённый. Законный, званием  обле-чённый!
    –  Как? Ещё  один  жених? А это  что  за  головастик? Тут возле  тебя  ошивается? Он  ведь  с  тобой  пришёл?
    –  А  это  её  первый  жених, Васиян. Он  такой  буян. Чуть  что и  по  голове дубинкой! Так и копыта недолго отбросить. Он тебя и не спросит. Он такой. Он не спро-сит. Не  успеешь  сообразить, как  всё! Закончишь  свой жизненный  путь! Просто жуть! Чуть что  и за дубинку! Накроют тебя  простынкой!
    –  Эй, эй, что вы  мелете?  Чего, вы чего  это  мелете? Какие  ещё женихи? Это вы, что ли, женихи?
    –  Я –  первый,  он –  второй.  То  есть,  наоборот. Я – второй.  Он –  первый. Такой  нервный!  Чуть  что  и  за  дубинку!  Накроют  простынкой! Или   я  уже  говорил? Про простынку?
    –  Ладно, нечего молоть ерунду! Я тут  с  вами  с  ума сойду! Нечего!
    –  Как  это  нечего? –  возмутился Федифтярь. – Хочу  получить её обратно. Понятно?
    –  Занятно. Ушлый, какой выискался.
    –  Ничего не  ушлый. Давай  Наташку нам  с  Васень-кой! А мы разберёмся как-нибудь с Васенькой! Я уже и так с тобой заговорился! Я уже и так  заболтался, Коля-сенька!
    –  Что, что? –  перебил его Колястик.
    –  Давай нам Наташку! Мы  Наташку  предпочитаем! Мы относимся  к  ней  предпочтительно! –  решительно заявил Федифтярь.
    –  Ишь, какие мы горластые! Шастают  тут! Шиш  ты  получишь у меня Наташу! – вдруг вскричал Колястик и  ни с того ни с сего отозвался непочтительно о его маме. –  Плевал я  на маму вашу!
    –  Почему? –  опешил Федифтярь. –  Этого я стерпеть не могу! Гони Наташу!
    –  Самому надо. Потому  как  я  и есть  настоящий  её жених. Вашей Наташке. То есть, моей.
    –  То  есть, как? А  я? А  обо  мне  забыли? –  перебив его, напомнил Вася.
    –  Вот именно. Действительно. А мы тогда кто, с  Ва-сей? – удивлённо напомнил Федифтярь.
    – Женишки нашлись!
    Вася достал дубинку и  помахал её  на всякий  случай перед  носом  Колястика. Но  на того это  не  произвело должного впечатления. Хотя, впрочем, произвело.
    –  Хорошо.  Чтобы  было  всё   по-честному,  я  разре-шаю  это дело  так. Я решил, что  она  достанется  тому, –  сдался Колястик. –  Кто  больше  выпьет  воды, тот  и будет женихом Наташки. И давай  сюда  свою дубинку. Нечего ей тут зазря махаться, а то мне начинает  казать-ся, что ты ей  по голове мне  хочешь засветить. Не смей ко  мне прикасаться! И давай лучше  этой темы  больше не  касаться! –  откладывая  дубинку  в  сторону, сказал Колястик. –  Давай  лучше  соревноваться.  Кто  больше выпьет!
    –  Позвольте! Это как понимать? –  стал возмущаться Вася. –  Вы  оба  водяные. Вам нечего терять. А я-то че-ловек. Вы себе  раздуетесь  до  безобразия! До размеров Евразии! А я?
    –  Это  что  за   оказия?  –   снисходительно  хмыкнул  Колястик. –  Опять  этот голос подаёт! Если  не  хочешь  участвовать,  иди. Я тебя  не держу. Ты как  буржуй не-дорезанный! –   обозвал  он  Васю  почему-то   буржуем  недорезанным.
    –  Мы  с  Федифтярем вдвоём  будем   соревноваться. А  ну-ка  принесите, слуги, сюда трёхлитровые банки  с водой! –  приказал  Колястик  своим слугам, поигрывая Васенькиной  дубинкой.  –  До поживее! Да порезвее!
    –  Это  нечестно!  Это  несправедливо!  –   продолжал возмущаться Вася. –  Вы  водяные, а  души  у  вас ледя-ные! Вы оба вон, какие вместительные!
    –  А может тебе, Вася, дать слабительного?  –  съехи-дничал Колястик. – Ты не кричи, иди лучше нервы себе подлечи! Мы тебя не  держим. Сами  победу одержим!.. Последний раз спрашиваю, будешь участвовать  в соре-вновании?
    Вася притих. Он всё-таки  решил  участвовать. Моло-дец.
     – Буду, –  тихо сказал  он. Даже Колястик его  за  это похвалил.
    –  Молодец. Не сдрейфил! Молодец! Не струсил, без-усый! Я тебя сразу зауважал. А раньше ты меня раздра-жал!
    Через какое–то  время  внесли  трёхлитровые банки и налили воды. Для начала выставили три банки для  тро-их  участников. Каждому  по одной.
    –  Вот они  – трёхлитровочки! –  довольно  потирая  в ладоши,  сказал  Колястик. –  Мои любимые!
    Забарабанили торжественно  в  барабаны.
    –  Первая попытка!
    Принялись  они  воду  пить. Вскоре сошёл  с  дистан-ции  Вася,  выпив  лишь   полбанки   едва.  Может, чуть больше. Где-то, литра  два.
     –  Может, ты  хочешь продлить  удовольствие  доль-ше? –  съехидничал  Колястик.  Но  Вася  не  смог  даже осилить банку целиком. Вот и  вся  его норма.
    –  Вот и вся твоя норма! –  расхохотался  Колястик. – Это  и  вся  твоя  норма? Видно, каши  мало  ел.  Видно, мало было у тебя корма!
   Все  ожидали  взрыва  эмоций. Какого-то  шторма. Но Вася промолчал и тихо удалился.
    –  Вася наш того, спёкся! – захихикал Колястик. – От Наташки  отрёкся! Слабак! Хиляк! Сошёл   с дистанции с первой же попытки! А такой  поначалу  был прыткий! Он нам больше не соперник!
   Стали они на пару с  Федифтярем  над  ним  подсмеи-ваться.
    –  Иди, иди, дурачок! Слабачок!
    Вася  с понурым  видом  отошёл  в сторону  и  стал  в  сторонке грустить. На себя он печальный вид напустил. И  в  сторонке  грустил.  Минут  десять. Воды  напился. Стал больше весить. А что толку? Такие, как  Вася, гру-стят недолго!
    Про Васю  все забыли, а  напрасно. Вася  потихоньку  начал  действовать. Мысли  работали чётко. Мысли  ра-ботали  ясно. В общем, было  всё  прекрасно. Вася  дей-ствовал. Молодец Вася!
    Он  незаметно  для  слуг  пробрался  в  светлицу,  где прятали   Наташу  и  где  были  ещё  посторонние  лица.
   Они, как увидели Васю, сразу стали допытываться:
    –  Ты кто такой? А зачем  пожаловал? А что  тебе тут надо?  Особенно  усердствовал  Уткнос. –  Покажи свой пропуск. По какой надобности  заявился сюда? Покажи  документы.
    С криком: – Папу вашего! – Вася оглоушил стражни-ка, а затем и  главного  слугу  Утконоса, тоже не  забыл огреть камушком. Тот  был  очень недоволен поначалу. Выпендривался. Головой стал  мотать. А потом ничего, смирился после повторного удара  и  прилёг  отдохнуть возле стражника.
    –  Это вам за Наташу! –  сказал Вася, глядя на  повер-женного Утконоса  и проверяя  у  него  веки. Вася  даже пожалел  его. –  А  не  уснул  ли  ты, приятель,  навеки? Извини, не  рассчитал!  Зачем  же  ты  тут  выступал? А  не  надо  было выступать! А то допрос учинил:
    –  А кто мы такие? А чего сюда заявились? А что нам надо?
    Слишком  много  вопросов!  Слишком   любопытным он  оказался.  Слишком   много  любопытства  проявил.  Вот  и  получил! Этот  Утконос.  Помяли  ему  нос. Зато  как радовалась Наташка, когда увидела  до боли  знако-мое, такое родное  лицо  своего жениха, перешагнувше- го  через  лежащего на пороге Утконоса.
    –  Я  за  тобой  пришёл, –  сказал  ей  Вася.
    –  Васенька   пришёл  меня  освободить,  родненький!  Не забыл меня! Не бросил на  произвол судьбы. Всё-та-ки есть на свете справедливость!
    Наташа так вся и засияла. Глаза её  искрились счасть-ем. Они с  Васенькой, как  водится, обнялись  на  радос-тях. Поцеловались. А потом Вася освободил её от проч-ной  кунжутной  верёвки, которой она  была  привязана  к  кровати.  Итак,  Вася  перерезал  верёвку  и   удрал   с Наташей  восвояси,  пока эти  точили лясы. Заняты  они  были  очень. Колястик и  Федифтярь  состязанием  друг с другом  были  заняты. А впрочем, сказка  дальше про-должается. Вася и Наташа  улыбаются, радуются свобо- де, и путь найти стараются.
    А  Федифтярь и  Колястик,  между  тем,  продолжали между собой  соревноваться, ни  о  чём  не  подозревая. Так были увлечены борьбой  между собой. Промеж них вышел  спор.  Они  стали   придираться   друг  к   другу. Предъявлять претензии.
    –  А  ты, Колястик,  не  допил  здесь  крошку  воды! – воскликнул Федифтярь. Стал он возмущаться. – Это не-честно. Так не делается. У тебя вода мимо рта льётся. Я сам  видел! Ты  много проливаешь. Бьётся  он честно за  Наташку.
    –  Это кто проливает? Это кто проливает? –  хмыкнул Колястик.
    –  Ты. Ты проливаешь. Надо честно бороться.
    –  А ты  не учи меня! В самый раз  я  всё выпил. При-кинь! Я всё до грамма  выпил! Я по-честному! Я не  как некоторые халтурят и оставляют. Не до  конца  выпива-ют!
    –  Это  кто  халтурит?  Это  кто  оставляет? Смотри, у меня всё без обмана! Я  честный! И Федифтярь показал на свой пустой баллон.
    –  Я  победил! Я  победитель!  –  вдруг  объявил  себя  победителем Колястик, уже  переполненный доверху. –  Я на каплю выпил больше!
    –  Рано. Рано ты  себя победителем объявляешь. Рано ты  о  победе   заявляешь!  –  и   Федифтярь   со   злости выпил   ещё  целый  баллон  воды. А  потом  со  злорад-ством   заявил:   –  Ну, что,  тебе, слабо? Видишь,  я  без обмана.
    –  Странно.  А  я  уже  не  могу,   –   вдруг  признался, икая  Колястик. У  него  уже  вода  обратно изо  рта  ли-лась.– Ну, ты даёшь! Как это ты сумел? Как  это  у  тебя так получилось?
    –  Тебе не понять. Я ради Наташки  умру. Я победил! Моя взяла! – торжественно провозгласил Федифтярь.
    –  Ладно. Твоя  взяла, –  пожал  плечами  Колястик. –  Ну, и дела!
    –  Где моя Наташка?  –   спрашивает Федифтярь. Сам  раздулся  до безобразия. Ничего не  понимает. Тычется, куда попало. Где Европа, где  Азия, ничего  не  поймёт. Ждёт. Ждёт чего-то.
    –  Чего он  ждёт? Может, ему  мало? –  посмеиваются слуги болотного царя. –  Может, ему ещё  добавить?
    –  Отставить! – приказал Колястик. –  Эй, стражники! Приведите сюда Наташку. Приведите сюда эту пташку.
    Через  некоторое  время  пришли  стражники.  Какие-то  странные. Руками  разводят. Ногами топают. Ходят, переглядываются. Ушами  хлопают.
    –  Ну, чё?
    –  А ничё.
    –  Что ничё? Да  говорите  вы толком! Долго мне ещё оставаться   в неведении? Сколько ещё  вам  объяснять? И чего вы  такие  недоумённые? А слуги  мнутся. Вино-ватыми себя чувствуют.
    –  Удрали,  сбежали   Наташка   с  Васяткой.  Втихаря сбежали  украдкой. Мы удручённые. 
    –  Что?
    –  Удручённые  мы.  Удручены,  –   поясняя,  ответил Утконос за всех.  –  Огорчённые мы. Огорчены. И  губы обиженно надул. –  Опечаленные мы.  Сокрушаемся.
    –  У тебя  губочки  уточкой. А режим  работы  суточ-ный! Сутки работаешь, трое дома. Ни черта ты не дела-ешь! Делаю тебе  выговор! – рассердился Колястик. – С занесением в личное дело.
    –  Я буду печалиться. Я буду грустить.
    –  Хватит печалиться. Хватит  грустить. Догнать мою  невесту! –  воскликнул Колястик
    –  Как это твою, когда  я её выиграл в честном сорев-новании? Чуть не лопнул из-за этого! Она теперь моя! – поправил его Федифтярь.
    –  Догнать его  невесту! Здесь вам  не  место! –  крик-нул  слугам  Колястик. –  Вперёд  за невестой! Все вме-сте!
    –  А как же грустить? –  напомнил Утконос.
    –  Потом будешь  грустить! Сначала  найди Наташку, а  потом грусти сколько угодно! Сколько влезет! А сей-час вперёд! Быстрей!
    –  Нет, я  так сразу не могу. Я ещё должен переодеть-ся, принять душ. И... выпить кружечку пива!
    –  Какой же  ты  дрястик! – заметил Колястик. –  Оде-вайся!!! И  в  погоню без всяких кружечек пива бросай-ся! Марш, я сказал!!! А то я  тебя уволю, а  то  зарплату не  будешь  получать  у  меня  боле! Всё  счастливо!
     –  Как же  я без пива? –  сокрушался Утконос и доба-вил ворчливо. –  Это несправедливо! Да ещё бежать ку-да-то  торопливо?! Не привык  я к  такой жизни. Лучше  где-нибудь  сидеть  в  тиши  и   пить  пиво  с   раками  и заедать булочкой  с  маками. С  маком.
    –  Ты куда? –  удивлённо  спросил  Колястик.
    –  Пиво пить пошёл.
    –  Нет, тебе не  удолбишь! Потом  с  тобой  разберём-ся. Пришлось Колястику  самому  с  Федифтярем  в  по-гоню броситься.
                Глава тринадцатая.
     Побежали  Наташенька  с  Васенькой  искать выхода из подводного царства. Да заблудились. Пока  они  плу-тали  в  поисках  выхода,  Колястик  с  Федифтярем, как мы знаем, хватились их и помчались в погоню за бегле-цами. А те  поначалу  подрастерялись.  Не  знают,  куда  им бежать. 
    Стали они  просить  помощи  у  морских  обитателей, но  те  им  отказывали, боясь  мести  Колястика. Ну, на-пример, Наташенька  с  Васенькой обратились за  помо-щью к Морскому Раку.
    –  Ты, Морской Рак, везде  шастаешь?! Ты  у  нас  са-мый глазастый! Должен знать, куда  путь  держать, что-бы  выбраться отсюда  из болотного царства. А мы тебя отблагодарствуем! Отблагодарим!
    –  Я вовсе не глазастый! –  ответил Морской Рак. –  Я пучеглазый!
    –  Но ты  же  кругом   лазаешь!  Должен   все   дороги знать. Все  пути. Куда  нам  идти? В  какую  сторону?
    –  У меня  дорога  одна. Моё  дело  –  сторона! –  стал  Морской  Рак  вилять, глазки  прятать свои пучеглазые. 
    –  Ничего не знаю, моя  нора  с  краю!  В общем, наш Рак завирает, уклоняется от прямого ответа.  –  И  вооб-ще, у меня температура! – покраснел  он, как Рак. Такая  у  него была  натура. –  Я  больной! Я сам не свой! Хво-рый я!
    –  Но совесть-то у тебя есть?
    –  Ничего  я  не видел. Никого ещё  не обидел. Идите, куда  хотите.  А  меня  не  трогайте.  Что  ж  это  такое?! Оставьте  меня  в  покое! Я  лучше  пойду!  Ябедничать  по-свойски!  Поступлю  я   геройски!  –   пообещал   им  этот злопыхатель. И пошёл. Для  разнообразия  наш пу-чеглазый Рак  отправился   ябедничать  Колястику, что-бы  ускорить  погоню  за   беглецами. Но  не  все  оказа-лись подлецами.
    И  когда  беглецы, совсем   было,  уже отчаялись,  им  на помощь пришёл Окунёк. Сочувствующий  беглецам, очень  проворный.   А  не  какой-то   там  Морской   Рак вздорный! Окунёк, догнав  их, сообщил им:
    –  Эй, друзья, поторапливайтесь. За вами гонятся!
    Оглянулись они по сторонам. Погони, слава богу, по-ка было  ещё  не видно. Но  надо было что-то  и  делать. Обидно  им  попасться. Надо спасаться!
    Увидел Васенька какое-то волосатое пузатое морское существо, карабкающееся по дну, и спрашивает его:
    –  Эй, ты  кто? Как  тебя  звать  величать?
    –  Пузатик. Пузатик  Сашенька, –  обернувшись, про-изнёс  нехотя  тот  и пополз дальше, осоловело глядя на них выпуклыми глазами. Все его  движения  были  мед-лительны. Неторопливым и кратким он был и в речах.
    –  Спаси нас, Пузатик Сашенька. Спрячь куда-нибудь нас. У тебя  наверняка где-нибудь дом поблизости есть. Ради бога, спаси ты  нас!
    –  Спасу.
    –  Вот  хорошо. Ну, слава  богу, нашёлся  один  чело-век, то  есть, один... один  Пузатик, кто  посочувствовал  нам. Мы спасены с тобой, Наташа! – радостно восклик-нул  Васенька. –  Как  всё  хорошо  устроилось. Мы  хо-рошо устроились! Чудесно! У такого пузана мы  будем, как у Христа  за  пазухой! За  ним  мы, как за  каменной стеной! Как мы будем тебе благодарны, Сашенька!  Где тут твои апартаменты? Показывай!
    –  Рано ещё показывать.
    –  Как это рано?  –  в  недоумении  спросил Вася. –  С минуты  на минуту нас погоня настигнет, а мы  тут, как на ладони! Спрячь нас от погони!
    –  Вы куда? Не гоните  волну! Дайте перекусить.
    –  Но Сашенька, а  как  же  мы?
    –  Могу  я  пообедать?  Должен  же  я  перекусить?  У меня  обед  сейчас. Я  должен покушать. У меня режим. Я очень  пунктуален. По графику  у  меня обед. Вот по-кушаю,  тогда  и  займёмся   вашим  вопросом.  Тогда  и займёмся вами. Я вас послушаю.
    –  А побыстрее?
    –  Что, побыстрее?
    –  Покушать вы  можете  побыстрее? Послушайте, вы же сказал, что спасёте нас. Вы будете нас спасать?
    –  А кто вам  говорил, что  я  собираюсь  вас спасать?
    –  Вы.
    –  Когда?
    –  Только что. Минуту назад. Может, две.
    –  Я говорил: не спасу, а спасу  нет от вас! Да  вас тут столько было-перебывало! Столько  развелось!  И  всех  спасай. Спасай, да  спасай!  Надоело  мне спасать! Всех спасать! Это меня спасать надо! Понятно? Меня!
    –  А вас-то  от чего? За вами  тоже  гонятся?  Вас кто-нибудь преследует? 
    –  Я в том смысле, что пора и  о  себе  подумать. Ухо-жу на покой.
    –  А как же мы?
    –  Не знаю. Каждый печётся о себе.
    –  Только    время   потеряли   с  этим   обалдуем!  Уж  больно он  медлительный!
    –  Ах,  вы  ещё  и  оскорблять!  Вы  меня   только  всё больше  раздражаете!  Попрошу  вас  удалиться  вон!  Я сказал: вон!  –  рассвирепел  вдруг  Сашенька. 
   Пришлось  Наташеньке  с  Васенькой  оставить  его  в покое  и  ретироваться  ни  с чем.  Уж  больно  этот  Са-шенька  зловредным оказался.

                Глава  четырнадцатая.

    А  между  тем  у   Крюквы  появилось   дело  к  своей сестре  двоюродной  Жрякве. Надо было  с  ней погово-рить  и  подговорить  её, как  расправиться  с  ненавист-ной Мырдокорёжей. Которая увела Серёжу.
    Пошла  Крюква   к  сестре   своей   двоюродной,  а  та  песню распевает. У неё как раз было настроение попеть немного, покрасоваться собой.
                Песенка  Жряквы.
                Я –  Жряква, Жряква, Жряква!
                Ну, как я, как я, как я вам?
                Я вся тут, вся тут, вся тут перед вами!
                А то, что я с морщинками на лбу,
                Так разве это повод для кручины?
                Я с ними вовсе не веду борьбу!
                Ах, это так не нравится мужчинам!
                Подумаешь, какие-то морщины!
                Своя в них прелесть, своя в них красота!
                Для пессимизма нету, нет причины!
                Я штучка, штучка, штучка ещё та!
                Вам нужен повод для кручины?
                Так нету ж, нету ни черта!
                Какие там морщины!
                Какие там причины для унынья,
                Когда такая злыдня, злыдня я!
                И ничего такого нет в помине!
                Я – Жряква вся тут перед вами! Вся!
                И очень рожица смешная у меня!
    –  Не такая уж она и  смешная, –  сказала ей  Крюква.
   –  А какая же она, по-твоему? –  удивилась Жряква.
   –  Она скорее маловразумительная, то  есть,  я  хотела сказать, малоэстетичная, –  уклончиво пояснила  Крюк-ва, которая и сама не поняла, что сказала.
   –  А это хорошо или плохо?
   –  Думаю, что ничего хорошего. Но сейчас не об этом надо думать. Тут есть другая проблема... Нарисовалась.
И вот  стали  они  с  сестрой думать, как  с  Мырдокорё-жей  расправиться, как её  извести, чтобы  Серёжу  вер-нуть.
   –  Хочу  я  ей  отомстить за  Серёжу! Этой  проклятой  Мырдокорёже! Негоже так поступать. Негоже со  мной.
   –  Эта Мырдокорёжина любит  мороженое,  –  подска-зала ей  Жряква. –  Она  его обожает! По десять порций сжирает! Надо  на  это  её  и ловить. В сети  её нам надо теперь заманить!
   И вот спрятались они со Жряквой в кустах. Мырдоко-рёжу поджидают. Мороженое ей  подбросили, за  нито-чку привязали  и  в  засаде  ждут.
   Ну, вот и  Мырдокорёжа появились. И когда  она  ми-мо  них проходила, они  потянули за  ниточку. Мороже-ное пришло  в  движение. Мырдокорёжа увидала  моро-женое. Аж, вся затряслась  и  понеслась, как  сумасшед-шая за  ним. Очень  она  его любила. Всё на свете  поза-была. За мороженым  помчалась, сквозь  кусты  продра-лась.
    –  Где  мороженое?  Где   мороженое?   Мороженое  –  это   было  её  слабость. Вот  она  на  этом  и  попалась.
    А Крюква с  Жряквой это на руку было. Они ей сетку на голову набросили. Мырдокорёжа и запуталась в этой сетке.  Не  могла  вырваться  наружу. К своему мужу.
   А в  это  время Серёжа, свесив  ножки, спал  на  ветке. Крюква и Жряква схватили Серёжу  спящего на дереве, висящего  на  ветке и преспокойно сняли его храпящего с ветки. Аккуратно сняли спящего Серёжу  и понеслись  с радостным гиканьем, что удалось провести Мырдоко-рёжу, даже её не потревожив. Вдруг у  них  спор вышел  промеж собой. Даже чуть не поцапалась  между  собой.  Крюква  и Жряква между собой  из-за  Серёжи. Вернее, поцапались. Крюква тянет его  в  одну  сторону. Сестра  её  двоюродная Жряква  в   другую  сторону.  И  каждая  норовит   себе   его  урвать. Да, Серёжа  пользовался  на площади  в десять  соток спросом среди болотных  кра-соток. Король  отбросов! С дурацким носом!
    –  Я тоже хочу Серёжу! – кричит Жряква.
    –  Ты  что? –  возмутилась Крюква. –  Не было такого уговора! Ты  на  него  не  претендовала. А теперь  пасть разеваешь!  К нему не подпускаешь!  Я первая его наш-ла! Он мой! Пошли-ка домой!
    –  А ты, что  его,  арендовала?  Почему  это  он  твой, когда он мой!
    –  Уйди, а  то укушу!
    –  А может, ему лучше будет со мной!
    –  Уйди, а  то  по  ротику получишь  скоро!  Не  было такого уговора! Серёжа будет со мной!  Потому  что он мой!
     –  А  мне  что? Одной  без  мужа  куковать? Как тебя понимать? Мне Серёжа тоже нужен. Я тоже хочу о  нём  заботиться. Компотами его пичкать и  ублажать.
    Потащили  они  Серёжу  с  собой. Стали они его кор-мить наперебой. Мухоморами и прочей ерундой. И вся-кой такой едой.
    На  почётное  место его  сажали. А Серёжа  что?  Ему  всё равно, кто его жена. Он бы  без претензий. Лишь бы  его ублажали. Лишь бы  выпить ему и  закусить давали. Пропойца он горький был.
    А  в  это   время   бесновалась, запутавшаяся  в  сетях Мырдокорёжа.
    –  Где  мой  Серёжа?  –  задалась  она  чётким  вопро-сом. –  Когда  я  тут, вот я здесь. Мырдокорёжа. Значит, рядом   должен   быть   Серёжа.  Ты  моего   Серёжу  не трожь! Ты его  мне вынь и  положь!  Но  его  почему-то нет. И некому  передать мой горячий привет. Увели его кикиморы   болотные   Жряква,  да  Крюква. У  которой  нос, как  брюква!  Не  было  такого  уговора. Отомщу  я  им  обеим скоро! –  стала  она  строить  планы  мести.
    –  Ну, нет! Не достанется им  мой  Серёжа! Не  дам  я  им покоя ни днём, ни ночью! – рассердилась она очень. И со злости порвала сеть. Выбралась наружу очень обо-злённая. Очень  разозлённая.  Руки  в  боки.  Отомстить им  хочет   жестоко!  Накопилось   у  неё   к  ним   всего столько!
    –  Ну, погодите   у  меня, кумушки!  Спелись, значит,  голубушки! Сговорились! Ну, я  вам  покажу!
 
                Глава пятнадцатая.

     А Наташа  с Васей  продолжали  энергичные поиски  пути  из  подводного   царства.  Им  случайно  попалась навстречу Жряква. Она  была  очень  голодная  и  очень  злая. А разозлённая  она  была  от  того, что  ей  не  уда-лось отвоевать  Серёжу у  Крюквы. Наградила её сестра  Крюква  тумаками.  И  ходила  она  теперь  с  синяками. Остался  с  Крюквой король  отбросов. А  Жряква  оста-лась с носом. А тут и Наташенька с Васенькой со своим  вопросом. Бросились к ней Наташа с Васенькой и стали  они  дружно   взахлёб   ей  объяснять   свою  непростую ситуацию, надеясь   найти   у  неё  понимание  и  сочув-ствие,  а  также  конкретную помощь.
    –  Помогите  нам,  добрая  кикимора. У  нас  сложные  обстоятельства. Нам надо выбраться  наружу или  спря-таться временно от  погони. Есть у  вас  на примете  ка-кие-нибудь  морские  кони  или  где спрятаться  можно, если несложно?
    –  Идите  сюда,  детки  мои,   –   ласково   сказала  им  Жряква. Как-то  подозрительно ласково. Им  бы  насто-рожиться, а они не  придали  этому  значения. В общем, на свою голову захотели приключений.
    –  Идите,  идите, не  бойтесь.  Не  стесняйтесь.  Здесь все  свои. Идите сюда  детки мои. Здесь-ка и скройтесь. Повезло вам, ребятки, что на  меня  наткнулись. Здесь я вас спрячу! Какая  удача! И сунула  их Жряква в какой-то жбан. Удался  ей её обман.
    –  Прячьтесь. Тут  хорошо. Здесь  я  вас, голубчики, и  пристрою. Темно  и ничего  не видно. А чтобы было  не обидно, я  вас накрою –  сказала  она  и сверху зачем-то накрыла их крышкой
    –  Вот вам сверху крышка. А затем придавила  её  тя-жёлым ядром.
    –  Ну, уж   это  слишком! Зачем  нас  было  закрывать крышкой? –  с  беспокойством спросила они.
    –  А затем. Что нужны вы мне будете на ужин! –  ска-зала  им Жряква. и стала деловито  растапливать  огонь. В общем, печь затопила. Зажарить и съесть  их решила.
    –  Ничего,  ничего. Посидите  и  меж  собой    друг   с дружкой  поговорите. И нечего  так  стараться!  Жряква была    очень   довольна.   –   Не  беспокойтесь.  Зажарю невольно. И нечего так стараться. Всё равно вам нечего даже пытаться отсюда выбраться.
    –  Пошла им навстречу, –  потирая в  ладони, доволь- но  произнесла  Жряква. –  Спасла  от  погони. Уважила  просьбу. Ну, вот вкусный обед  и  обеспечен. Увы, ник-то не вечен! – «успокоила» она  их. – Ах, вы мои детки. Жалко  мне  вас.  Ох,  как  жалко!  И  фальшивую  слезу  смахнула.  – А  где  моя  палка? И стала шурудить  пал-кой  в  печи, чтоб  огонь  посильнее  разгорался.
    –  Что-то  как будто  припекать  начало, –  удивлённо  говорит Васенька Наташе. –  Неужто, ведьма эта старая собралась нас поджарить?
    –  Собралась, собралась, –  ласково  говорит  Жряква. –  Задумка  моя  удалась. Где  же  вы,  мои  родненькие, раньше   были?  Я  же  голодна!  Всё  одна  и  одна!  Без  ужина. А вы  мне  оба  так нужные  сейчас. Съем  обоих  вас! И  не надо  меня  бояться! Вы  мне  должны  понра- виться. Чтобы  мясо было нежнее.
    –  Надо выбираться! – говорит Васенька. –  Надо  бы-ло её, эту Жрякву, нам опасаться. Надо выбираться. На-до постараться!
    –  Ой! Сейчас  поджаримся!  –  запричитала  Наташа.  –  Такая  доля  наша. Доля незавидная  и очень обидная. В бифштекс превращаться!
    Но Васенька не  захотел  такой  участи. Не  захотел  в бифштекс превращаться. И не  стал  дожидаться. А стал  наш Васенька головой  на  крышку надавливать. Бодать её  изо всех сил  и руками помогать себе в  этом деле. А крышка  не  подаётся.  Очень  тяжёлая. Сдвинуть  её  не удаётся. Ничего  не  получается!  Васенька  всё  больше раздражается  и удручается, да  участи своей с Наташей пугается! Времени-то  в  обрез! Какой интерес  тут под-жариваться, да в бифштекс превращаться?! Надо спаса-ться! Надо  им  выбираться!  Улепётывать!  Но  вот  ка-ким образом?
    Попробовал  он   ещё   раз.  Бесполезно!  Вот   и  весь сказ! Крышкой железной  сверху  они  накрыты.  А пла-мя  снизу  горит-то, горит, всё  горит! Всё  жарче пламя  горит. Васенька  ничего уже  не говорит. Не до разгово-ров! Пытается крышку сдвинуть с  места. А крышка  не сдвигается.  Только  зря  он  пытается.  Вот  так  жених! Вот  так  невеста!  Влипли! Что  делать?  Вспомнил  тут  Вася, что вода  закипает при ста градусах.
    –  Не  хочу быть  калекой, не  хочу  быть  инвалидом! –  и, не зная, что делать, хоть  кукарекай, стал он  от от-чаяния   грызть  стенку   у  бочки.  Дошёл   до  кипения.  Дошёл  уже  до  точки!  Злится  на Жрякву. Да  времени  нет  злиться. Надо  на  что-то решиться.
    –  Эй,  ты, Жряква! –  на  всякий  случай  брякнул Ва-сенька, чтобы  её чем-то заинтересовать.
    –  Что тебе? –  спрашивает его Жряква.
    –  Я знаю, где золота  пропасть  спрятано! –  выпалил он, думая, что она падкая до  золота. Но она не «клюну-ла». Золото её  не интересовало.
    –  Зачем мне ваше золото?
    –  Копнёшь лопатой. Отроешь. Будешь богатой.
    –  Да не  надо мне золота! Ох, зелено-молодо! Я хочу хорошо пообедать.
    –  Пощади   нас.  Мы  ещё  слишком   молоды,  чтобы  умирать,  –  жалобно  попросила  Наташа. –  Послушай, зачем  же  нас  кушать?  Зачем  нас  есть?  Можно,  ведь съесть  и  другое. И очень  даже  неплохое.
    –  А я знаю, где  много  яблок, апельсинов! –  подхва-тил Васенька. –  Я  знаю  такое  место, где  их  полно. И слив тоже, и баклажанов разных синих!
    –  Очень  надо!  Зачем  мне  ваши  апельсины?  Зачем  мне ваши  баклажаны? Мне мясо  нужно! И  не  свиное!  А человечинка! Понятно  тебе, детонька?  Вы мне  нуж-ны! За  вами  нужно  смотреть  и  смотреть, ведь  вы  же можете вдруг подгореть! А я не  люблю  слишком зажа-ристое! Кто на него потом  позарится?
    –  Она беспокоится, чтобы  мы  не  подгорели, –  ска-зал Вася.–  Спасибо за заботу. Спасибо, утешила. Толь-ко  поджариваться   мы  б  не  хотели. Только  поджари-ваться  нам  неохота!
    –  Всё. Я с вами  в расчёте. Скоро вы у  меня  испечё-тесь, зажаритесь! Голубчики  вы  мои! Только  успевай, помешивай.  Не  удалось  вам  родить  сыночка. Потому как попали  вы  в бочку. Сейчас вас  размажу по стенке. А  я  люблю так  пенки! Обожаю!
    Запротестовали  Вася  и   Наташа. Стучат  яростно   в стенку бочки. –  Отпусти нас, кикимора!
    А Вася вдруг ляпнул  неожиданно  сам  для  себя:
    –  А я знаю, где модный картузик находится.
    –  Какой  ещё   картузик?  –   заинтересовалась  вдруг Жряква.
    Обрадовался  Вася. Он  ведь  и  не  думал. Так  сказал  просто. Наобум.  А вдруг поможет. А  вдруг  сработает. А вдруг клюнет кикимора болотная. Совсем  уже  отча-ялся. А она вдруг возьми  и  заинтересуйся. Она клюну-ла.
    –  Как  какой?  Хороший   картузик.  Оденешь  на  го-лову, будешь щеголять. Будешь ты  в нём  такой  краси-вой. Хочешь, подарю, а то сейчас изжарюсь и ты  ника-кого  картузика   не  увидишь и  не  получишь  никогда. Как  же ты  без картузика потом жить будешь, Жряква? Останешься  ведь  без  картузика! А  без  картузика  это уже  не  жизнь.  Какая  это  жизнь   без  картузика?  Как потом людям в  глаза смотреть будешь? Без  картузика-то?
    Тут Жряква из любопытства  приоткрыла крышку.
    –  Слышь-ка, а ну, что ты тут  про картузик  говорил? Ты бы мне один подарил. А  у  тебя нет случайно  с  со-бой  одного лишнего  картузика? –  с надеждой спроси-ла Жряква.
    –  Как нет. Когда есть. Он всегда при мне мой  карту-зик! – обнадёжил её Васенька. – Да вот он гляди. Какой хороший! Какой справный!
    –  Где?  Покажи,  –  потянулась  Жряква  за  несущее-ствующим  картузиком.
    Тут Васенька не растерялся, а схватил Жрякву за  нос и дал ей по пузику, а затем  апперкотом  послал Жрякву  в  нокаут. Та  упала  с  зажатой  крышкой.  Крышкой  её тяжелой придавило. Всё у неё  перед  глазами поплыло.
    –  Ох, мне дурно! Мне скоро крышка! –  пробормота- ла Жряква. –  А где  картузик? Дурно  ей сделалось. Не-хорошо и Наташеньке тоже. Она  уже в обмороке была. Схватил  её. Васенька  на  руки  и  выскочил  из  жбана. Побежал  прочь.  Словно бегун  на  дальней  дистанции точь-в-точь. Вдруг видит. Железная  решётка ему доро-гу перегородила. Пройти не даёт. Ну, он первым  делом  не  растерялся.  Положил  свою  драгоценную  ношу  на дно. Положил  Наташеньку на мягкий ил, а сам схватил проплывающую   мимо  на  его   счастье    рыбу-пилу  и  стал  ей  пилить решётку. Он уже  почти  кончил,  когда  вдруг очухалась Жряква  и  как заорёт на всё подводное царство:
    –  Хватайте их! Наташку с  Васькой! А  то  уйдут! Не  дайте им уйти! Эй, братва! Моя жратва уходит! –  крик-нула  она   разным   барракудам  и  прочим  плавающим страшилищам.  –  Ловите  их! Задержите! Выручай! По-лучай  на  чай! Всех вас подмаслю! Будете  работать  не напрасно! Ясно вам, ясно?
    Барракуда Люда изловчилась, да  как  даст по  голове Васеньке своей головой. Тот сразу и  притих. Оглоуши- ла  она  его. Он  вдруг  обмяк  и  стал  сползать, потеряв сознание. А тут и Жряква подоспела:
    –  Успела,  успела!  –   обрадовалась  она. –   Ещё   бы  чуть-чуть. И детки  бы улизнули от  меня. Они  же меня обманули.  Молодец, Люда!  Не  дала  этим  удрать.  Ты  моей любимицей  можешь ведь стать! Сейчас мы  с  ни-ми  разберёмся!  Ох, и  с  тобою  нажрёмся! Капитально наедимся от пуза! Он мне, Васька наболтал  про  карту-зик.  И  я  их  чуть  не  упустила!  Никогда   бы  себе  не простила!
    Поместила она опять Васеньку и Наташеньку в жбан. Да  только  ей  помешала  Мырдокорёжа.  Она  как  вре-жет дубинкой Жрякве прямо по голове! У той сразу ис-кры из глаз посыпались. А глаза на лоб полезли.
    –  Ах,  не  нравится!!! –  торжествующе  воскликнула  Мырдокорёжа. – Ещё хочешь получить, моя красавица?
    –  Нет, –  честно призналась Жряква. –  Не хочу.
    –  Тогда отвечай, стерва болотная, змея подколодная, где мой Серёжа? Срочно понадобился  ей  леший  Серё-жа.
    –  Какой  Серёжа?  Не  знаю  никакого  Серёжи!  Ска-жешь тоже. Не знаю никакого Серёжи! Что я ему в дво-рники нанималась? Очень  я  растерялась.
    –  Ты что же? Совсем память потеряла? Ну, тогда по- лучай  ещё! Мы тебя живо  подлечим. Быстро вылечим! И она  ещё раз ударила дубинкой  Жрякве по голове. Та как взвыла от боли.
    –  В самое темечко! Нашла  времечко! По самому  те-мечку  долбанула! –  воскликнула   Жряква   огорчённо.  –  Так саданула! Вспомнила! Вспомнила, кто такой  Се-рёжа! Сразу в  голове прояснилось. А  за  что же  ты  на  меня напустилась?!
    –  Вспомнила? То-то же. А говорила: не помнишь, не  знаешь,  кто такой Серёжа. Ты, что же меня обманула?
    –  А за что ты меня по голове саданула?!
    –  А  чтобы  ты  вспомнила. А ну, отвечай,  не  увили-вай! –  сердито  произнесла  Мырдокорёжа. –   Где  мой Серёжа? Может, ты с  ним  хочешь  расправиться?  Мо-жет, ты  из  него  суп  сварить решила? Ну, что, получи-ла, Чупакабра? Ещё хочешь получить? Что? Не нравит-ся? Отвечай, красавица! А  что  в  этом  жбане? –  подо-зрительно спросила  она  и кинулась к жбану. – Ага! Ты  прячешь его здесь! На  ужине  званом  сожрать  хочешь моего бедного Серёгу?! Ах, ты дрянская гадина!!!
    Схватила она  тяжёлую крышку  и  попыталась  сдви-нуть с места  с возгласом:
    –  Серёженька,  я  здесь!  Не  волнуйся, Серёжа! Твоя Мырдокорёжа  не  допустит, чтоб  тебя  слопали!
    –  Нет  его  там!
    У Мырдокорёжи от этих слов  в  голове  помутилось.
    –  Ты что же это, стало быть, ведьма, его  уже  сожра-ла?
    Стала она хватать воздух ртом.
    –  Боже! Боже! Серёжу! Слопали его, моего ненагля- дного, буквально,  всего целиком зажарили и прямиком в желудок отправили! Ничего мне не оставили!
    Мырдокорёжа,  роняя  слёзы,  отодвинула  крышку  в  сторону. И  откинув крышку жбана, вдруг увидела с не-доумением  вместо  Серёжи  Наташеньку  с  Васенькой. Они и не думали, что Серёжа  всем нужен,  что  Серёжа  просто нарасхват! Ни кум, ни сват. А просто леший! Да ещё брешет часто. А поди  ж  ты, нужный товарищ!
    –  Я не  Серёжа! Я –  не леший, –  сказал Васенька.
    –  Спасибо, утешил! –  говорит Мырдокорёжа ему.
    –  Не трогай! Моё! Моё жаркое! Не отдам! И  Жряква вцепилась в  волосы Мырдокорёжи и стала их драть.
    –  Не смей! Не смей! Волосы мне драть! Где Серёжа?
    –  Хоть убей! Не знаю.
    –  Всё  ты  врёшь! Сожрала, небось, уже моего  Серё-жу? –  не поверила  ей  Мырдокорёжа.  Они  опять  вце-пились друг другу  в волосы  и стали кататься по земле. И когда  Мырдокорёжа  её  почти  доконала, та  еле-еле прохрипела:
    –  Ой! Не могу! Ой! Помру сейчас! Отпусти меня!
    –  Где  Серёженька  мой?   Съела  его?   Признавайся! Если  ты  что-то  с  ним сделала, я тебя саму на кусочки разорву!!
    –  Он  у  Крюквы.  Живой  и  невредимый.  Самый  её любимый.
    –  А что  ты мне раньше, что пела? – крикнула возму-щённо Мырдокорёжа. –  Что ты  говорила? А?  Выдала, гадюка! Ах, ты  подлюка! Ты  думала, что  я  отдам  его этой манде? Этой  Крюкве? Этой  красонорожей  брюк-ве? Ну, кто она такая, чтоб отбирать моего Серёжу?
   –  А ты кто такая?
   –  Это ты кто  такая? Страшила! Стали  они  выяснять опять отношения между собой.
    А Васенька с Наташей воспользовались  этим  и  убе-жали.
    Жряква захныкала, поправляя на себе волосы.
    –  Будешь ты  постарше, ещё  страшнее  станешь. Как будешь старше, так  и  завянешь! –  заявила ей  Мырдо-корёжа. И стала действовать.
    Двинулась  она  маршем  за  Серёжей. Серёжу  добы-вать. Как её понимать? Не хотела  она  его забывать. За-хотела  его отвоевать.
 
                Глава шестнадцатая.
 
  А  Сережа  лез  из  кожи. Он  напивался  на  собствен-ной  свадьбе.  Крюкву   опять  поп  Топтунов  обвенчал. Она ему подарила за  это  дачу. И  ещё  обещала  огоро-дик. А также  машину  «Фордик».  Главное,  наобещать. Он  поначалу упирался. Но  она  стала  его  стращать. А потом  «Форд»  и  огород обещать. И он сдался.
    Сережё  напился  на  свадьбе. Был  очень  пьян. Вот и  раскрылся  обман!  Серёжа  до  того   напился,  что  под стол закатился. И никто  его найти  не  может. Под  сва-
дебный стол закатился. И под ногами гостей обитал.
    А тут Мырдокорёжа заявилась и на Крюкву напусти-лась.
    –  Где Серёжа? Говори! А то покалечу! А  то  покорё-жу!  –   воскликнула  Мырдокорёжа.  –   Потом  доктора  не излечат.
    –  Серёжу ты не  получишь! –  сказала  ей   Крюква. –  И  вообще, его  сейчас  нет. Не  скрою, был  Серёжа. Но он  испарился. Где-то  забурился.  Забурился где-то Се-рёжа. Ищите его далече.
    –  Я же сказала: покалечу! Я  тебя  покалечу! И  схва-тилась за нож!
    –  Положь! Я сказала: положь нож!
    Тут гости стали кричать и показывать под стол.
    –  Вот он  ваш Серёжа! Забирайте  его обратно. Толь-ко нас не трожьте!
    Мырдокорёжа  ринулась  под  стол. Схватила его лю-бимого  за  волосы  и  давай тащить  из-под стола! Ну, и дела!
    –  Не трожьте! Положьте его на место! Я его невеста! –  воскликнула Крюква.  Страсти по Серёже  продолжа-лись. Страсти по Серёже накалялись.
    –  Он мой! Мой золотой! Серебряный  мой! Не  полу-чишь у  меня  ни шиша! Не  позволю! Держите её! Всех уволю! 
    Но Мырдокорёжа злобно  окрысилась. –  Попробуйте только! У  меня  клыки! Откушу  вашу руку! Не  видать вам руки!
    Гости  испугались.  –  У Мырдокорёжи  клыки!  И от-стали  от  неё. – Зачем нам портить кожу? У неё клыки! На фиг нам  этот  Сережа  сдался? В  общем, маневр  не удался. И Крюква без  поддержки  осталась. Зря  она за-муж выйти старалась.
    Вот  тогда  Крюква  и  выместила  зло  на  Топтунове. Она  стала  отбирать у  него  дачу  обратно. А Топтунов зря старался. Зря надрывался. Зря  он  это  дело  обстря-пал. Кто-то на  него  накапал. Крюква  на  него водяных  знакомых  натравила.  И  всё.  И  прощай   огородик!  И прощай  дача! Какая  неудача! Не  всё  коту масленица! Как говорится! А Крюква  убивается. И побольше  Топ-тунову гадость  сделать старается! Она  думала, что Се-рёжа  раз  с  ней  обвенчался, то  теперь он  с  ней будет навсегда. А теперь  только  круги  по воде. Нет Серёжи. Только пустота. Одна  только  спокойная  вода. Мырдо-корёжа  отвоевала  Серёжу. И  второй  раз  его  забрала. Она  оказалась  сильнее.  Вот  тогда-то  Крюква,  чтобы  выместить  свою  злость  на  ком-то,  у  болотного  попа  стала отбирать обратно дачу.
    –  У Топтунова  дачу  отбирают! –  хохочут  лягушки. Над ним все потешаются. Новость прошла по болоту. У Топтунова дачу отбирают!
    –  Это моя дача! – стал кричать Топтунов, противить-ся. Жалко  с  дачей расставаться. Крюкву он стал боять- ся.
    –  Ты что,  дурак?! Замолчи! Не кричи!
    –  А как же машина «Фордик»? Вы мне обещали! Стал он  претензии  предъявлять Крюкве.
   –  Забудь про «Фордик», забудь про «Джип»!  Как  бы  тебя кто-нибудь не ушиб! –  стала она  ему угрожать.
    –  Накрылся мой «Фордик». А мой огородик?
    –  Забудь. А то получишь по мордочке! Закрой лучше форточку!
   У Топтунова  горе. Он горько, горько  плачет. Он  ни-щим  будет  скоро. У Топтунова отбирают дачу!
 
                Глава семнадцатая.

    А в  это  время Васенька  с  Наташей убегали. Но Ко-лястик   их  с  Федифтярем  увидали.  Васенька  с  Ната-шей  через  дыру  в  металлической  решётке  протисну- лись
    –  Всё! Они  от  нас  удрали! –  махнул  только  рукой Колястик. –  Эй, братва! Задержите  их!  Ловите  их, ка-расики! Разве вам  не ясненько?  Хватайте их!
   –  Теперь их нам не догнать.
   Но Федифтярь, раздутый до безобразия, всё  же полез через  дыру  в  решётке.  И  представьте  неимоверными  усилиями, сумел  пролезть. И как это он такой большой и влез в эту дырку? Потому что  хотел  найти Наташку! Потому, что очень её любил! Он даже пузо  в  кровь ра-зодрал. Закричал ей вдогонку:
   –  Наташенька, ты  куда? Я хочу  тебя  повидать! А ты  от  меня собралась удирать? Зачем ты хочешь убежать? Я руку хочу тебе  пожать! И предложить руку и сердце. С  тобою счастливо зажить. Тут он  вдруг застрял.
   –  Ой! Нога  застряла! Проклятая решётка! Мало того, что пузо  мне  разодрала! Он  стал  пытаться  ногу свою освободить.  Ну, никак!  Он  опять её  давай  рвать. Изо всех сил.
    –  Лучше   я  ногу  себе  оторву, чем   Наташеньку  не догоню. Не повидаю   Наташеньку. Я на  тебе жениться хочу. Выходи за меня замуж, Наташенька.
    –  А я не хочу! – отвечает ему Наташенька. –  И вооб-ще. Прежде чем предпринимать такой  шаг, нужно  сна-чала посмотреть друг другу в глаза.
    –  Я  готов, Наташенька,  посмотреть  тебе  в  глаза, – говорит ей Федифтярь.
    –  У меня есть, кому в глаза смотреть.
    –  Васеньке?
    –  Угадал.
    –  Нет. Всё равно я должен тебе  посмотреть  в  глаза. Я  так соскучился по тебе! Постой! Подожди! Я сейчас! Я быстро! Он опять стал  ногу  свою  яростно  освобож-дать из решётки.
    –  Ты  не  можешь  полегче? Нежнее, нежнее, Федя! – сказал  ему  Колястик.  –  Не  дрыгай  ты  так  клешнёй! Своей задней! А то ногу оторвёшь!
    –  Нет! Лучше  я  ногу  оторву, чем Наташку не дого-ню! Люблю я её!
    Он всё-таки  пролез  через  эту  решётку. Ногу повре-дил,  разодрал   в  кровь.  Кровь  из  ноги  пошла. И  тут вдруг Петунька, оказавшаяся рядом, пыталась  её  пере-вязать его. Но Федифтярь пытался её отпихнуть
    –  Не надо. Ты мне только мешаешь! Я спешу!
    –  Ты  так  только  ослабнешь  совсем! Сил  не  будет, чтобы потом эту Наташку догнать! –  сказала ему Пету-нька!
    Эти  доводы  показались  ему  разумными.  И  он  дал  возможность  себя  перевязать. После  чего  побежал  за Наташей, как  ненормальный,  прихрамывая,  и  догнал-таки её! Представьте  себе,  догнал! Что значит любовь!
    –  Ну, что? Вот я  тебя  и догнал! Догнал-таки! –  об-радовался Федифтярь. Сам тяжело дышит. –  Как ты  не поймёшь! От меня не уйдёшь! Я же искренно тебя люб-лю, Наташенька! Я  не претворяюсь!  Я  выкинуть  тебя  пытаясь из головы. Из сердца. И не могу. Везде ты!
    –  Не  судьба.  Нам  быть  вместе. Я  же человек. А ты  водяной.  Как  ты  сам  не  понимаешь? –  стал говорить ему Наталья.
    –  Зачем же  я воды столько выдул? Так старался! Во-ды  наглотался! Чуть не лопнул! – топнул  ногой  Феди-фтярь. – Я же чуть  не умер! Ради  тебя  старался! Воды наглотался!
    –  Тебе же объяснили. Ты ей не люб, – сказал Васень-ка  Федифтярю.  –  И  вообще. Ты –  душегуб!  Как  мне  говорили,  раньше  был. Сколько   людей  погубил!  Так что прощай, уголовник! Ты  в  стольких смертях винов-ник!
    А  когда  они  ушли, Федифтярь  расплакался.  Слёзы  утирает. Жалуется:
    –  Зачем же  я  кровь проливал? А  я  стою и  плачу. Я  для неё ничего  не значу! Неужто на Петуньке придётся жениться?
    –  Не придётся! –  сказал  ему  Колястик. –  На  ней  я  теперь  сам женюсь. Она, девица, пришлась мне по вку-су. Женюсь  я  на  молоденькой. Подарю ей  на  свадьбу бусы,  выпьем  с  ней  воды  холодненькой. Пойдёшь  за меня замуж, Петуния? Хочешь?
    –  А  я... Я  хочу за  Федифтяря выйти  замуж, –  отве- чает  ему  Петунька. Образовался  любовный  треуголь-ник. Или  даже  пятиугольник.  Если  посчитать Васю.
    Так они  ни  к  чему не  пришли. Остались несчастливыми  с  неразделённой любовью.