Рысь на капоте

               
     (из цикла «Славкино детство»)

     Взрослые собирались на свадьбу, и Славке непросто было упросить их взять с собой. Свадьба намечалась в Цуриковке, за тридцать с лишним километров от их села. Славке всё равно, кто там женится и на ком. Ему непременно надо было увязаться в поездку. Дорога по лесу, дело к ночи, - интересно.
     Ничего больше не любил Славка, как ездить на машинах. Конечно с отцом, и чтоб отец сбоку, на пассажирском сиденье, а он, Славка за баранкой, чтоб на газ давить, пространство покорять. Левую руку небрежно в открытое окно, правой - рулит, то на дорогу посматривает, то по сторонам зыркать успевает. Все повадки с матёрых шофёров копирует.
 
     Ехать далеко, а дорога никакая. Ехать, правда, предстоит на послевоенном «ГАЗ – 69», машина - зверь, как говорят взрослые, любые препятствия возьмёт играючи.
 
     Ладно, что взяли Славку, хоть и на заднем сиденье, на жесткой лавочке в большом салоне «Газика». Взрослых набито, как  селёдок в бочке. В Цуриковке Славка уже бывал с отцом, дорога знакомая. После двух увалов, долго тянутся пшеничные поля. Их-то проскочили засветло. Потом низинка, по ней речушка с неизвестным названием, а далее всё мрачным лесом по колдобинам  да канавам, то корень, то пень под колёса бросается, того и гляди резину побьёшь. Это уж перед самой деревней ехать снова лугами и клубничными полянами.  А поодаль, невысокие сопки, там, на склоне одной из них, как раз Цуриковка приютилась.
 
     Вечер стремительно переходит в ночь. В лесу резко темнеет. Водитель включает ближний свет. Бледные пятна света мечутся по лесу, тускло освещая то белёсые стволы  могучих берёз, то мазнут по ржавой сосне, угрожающе нависшей над дорогой, то вдруг наткнутся на очередную яму и утонут в ней без следа.
 
     «Газик» пилит двумя ведущими мостами, потому что после обильных дождей, тут иначе не проскочишь. В дорожной колее грязная темная жижа, машина резко подпрыгивает на железных корнях ближних деревьев, ухает в бездонные ямы, ударяясь дисками о жесткие края канавы, переваливаясь уточкой, снова выбирается на твердь, и ползёт далее.
Народ в машине весело вскрикивает, но терпит. «Газик» - машина военная, сработана надёжно, не подведёт.
 
     Отец Славкин сидит впереди на пассажирском сиденье, а мама – вот она, рядом. Её тёплый бок приятно греет Славкино тело, ему ни о чём не хочется разговаривать, даже эта сумашедшая тряска его почему-то начинает усыплять. Скоро приедем? - спрашивает Славка маму, сидящую рядом.
Теперь уж меньше половины осталось, шепчет на ухо мать, поспи, если получится. Но спать не получается, машина тяжело проваливается в очередную яму и медленно ползёт по колее, ни вправо, ни влево, наконец выбирается на твердь. Шофёр, незнакомый Славке мужчина, пытается отключить передний мост, скрежеща рычагом демультипликатора.
 
     Машина по инерции ещё медленно катится, и вдруг содрогается от сильнейшего удара. Шофер резко жмёт на тормоз. На капоте, цепляясь когтями за железо, стоит громадная рысь. Припав на толстые передние лапы, будто перед прыжком, она не сводит злобного взгляда с замерших от неожиданности пассажиров.
     Глаза её, цвета расплавленного золота, в свете фар кажутся зловещими и угрожающими. В салоне света нет, но рысь без сомнения видит за стеклом испуганных людей, испортивших ей ночную охоту, и она готова немедленно расправиться с ними.
 
     Подайте скорее ружьё, шепчет кому-то назад Славкин отец Тихон Егорович. Ему подают уже заряженную двустволку, осталось лишь взвести курки, Тихон Егорович осторожно просовывает ствол, затем и руку с прикладом в боковое открытое окно. Рысь видит все эти манипуляции с ружьём, резко фыркает, тряхнув крупной головой, и спрыгивает с капота. Ещё мгновенье, и она растворяется в ночном лесу.
     Шофёр и Славкин отец выскакивают из салона газика, но где там, рыси и след простыл. Славку мать тут же хватает за руку, не дав ему даже сдвинуться с места, куда собрался, сядь.

     Все взбудоражены, шумят, рассказывают разом, кто, что видел да чувствовал, перебивая друг друга. Наконец, волнение улеглось, все вновь расселись по местам и двинулись дальше. Вскоре показался белёсый край леса, там, на полянах, ночь ещё не сгустилась, разве что лёгкий туман скрадывал чёткость линий, размывая тёмные силуэты деревьев и дальних сопок.
 
     Много лет прошло с тех пор, а Славка нет – нет, да и вспомнит тот горящий ненавистью взгляд желтоглазой рыси.
 
     Мрачный ночной лес, скрежет когтей по капоту, неукротимая мощь тела, и гневные лучистые глаза зверя цвета расплавленного золота.