Мечты иногда сбываются

Сорок лет назад существовала кумпания из троих друзей (имён называть не буду – как минимум одного из них многие мои друзья по FB прекрасно знают). Мы с уникальной регулярностью посещали местные музеи, не пропускали ни одной художественной выставки. Любимыми местами наших вылазок были Картинная галерея (особенно павильон каслинского литья), геологический и исторический музеи, несмотря на то, что всё это мы видели по нескольку десятков раз. Что-то постоянно манило нас в эти тихие залы, в которых жили Искусство, Вечность и История…

Но ещё чаще мы ходили в кино. Зарубежные фильмы просматривали все (это было совсем несложно – напомню тем, кто забыл, и сообщу тем, кто не знал – на экраны кинотеатров выходило тогда шесть (!!!) зарубежовых фильмов в год (!!!)). Посещали все показы старых фильмов – тогда в Свердловске (нынешнем Екат-Ерин-Бурге) существовал «кинотеатр повторного фильма» под названием «Урал». А ещё ежегодно в «Космосе» устраивались фестивали «Госфильмофонда» и показы фильмов Московского кинофестиваля. Всё это мы также посещали в обязательном порядке. А также отлавливали лучшие отечественные фильмы или уже отработавшие срок проката импортные, которые, как правило, шли так называемым «третьим экраном», то есть демонстрировались в Домах культуры где-нибудь на окраинах (а если повезёт – то в ДК им. Горького или Свердлова в центре)… Именно так мы посмотрели многие творения Тарковского, Мотыля, Алова и Наумова, Данелии…

Небезопасное, надо сказать, это было занятие. По крайней мере – для меня в возрасте 12-14 лет. Если кто-то из сотрудников моих родителей замечал меня в кинотеатре в будний день – мощнейший разнос дома мне был обеспечен. Традиционный, с ярким описанием моей подлой и омерзительной сущности и не менее яркими предсказаниями моего ужасного будущего. По той причине, что мои родители, с коими мне довелось тогда немного пожить, ко всем произведениям творчества относились исключительно как к средству проведения досуга. Слушать музыку – это в свободное время, сидя на диване. Поход в кино – строго по выходным (у меня он бывал только в воскресенье), непременно всей семьёй, да ещё и смотреть то, что ВСЕ захотят (читай – отец с матерью, иногда с учётом запросов сестрицы). То есть кино и музыка (а также театр) рассматривались ими исключительно утилитарно, как некая потеха, которой, как известно, «час»… Книжки, правда, можно было читать ежедневно, но только не все (впрочем, книжки – это совсем уж отдельная тема)…

Того соображения, что кино и музыка могут быть не просто развлечением, но и почти физиологической потребностью отдельно взятой особи, мои родители не признавали в принципе. С их точки зДрения эти явления существовали исключительно для получения удовольствия, а следовательно – могли быть потребляемы только в свободное от основной работы (учёбы) и бытовых домашних забот время. Об эстетических пристрастиях говорить также пока не буду – эта тоже довольно длинная особая тема… А вернусь к заявленной – сбыче мечт…

Так вот эта троица, с которой я начал своё пространное повествование, иногда коллективно мечтала. То есть, конечно, мечты были у каждого свои, в том числе потаённые, но в некоторых точках они пересекались у всех троих. И одной из таких точек была мечта иметь все любимые фильмы (те самые, которые мы смотрели по пять, семь, а то и по десять раз) у себя дома, чтобы смотреть их тогда, когда захочется, не завися от демонстрации их в кинотеатрах... Разумеется, мы в полной мере отдавали себе отчёт о несбыточности подобных грёз. Ведь и в самом деле невозможно было себе представить, чтобы в наших даже самых просторных по тем временам квартирах мог поместиться проекционный аппарат с достаточным для демонстрации расстоянием до экрана,  а также штабеля огромных коробок с плёнкой, из 7-8 которых состоял один фильм. Вот тогда в наших разговорах и прозвучала надежда на то, что когда-нибудь будет изобретён магнитофон, способный записывать не только звук, но и изображение…

А магнитофон – это основа ещё одной темы, которую следует обозначить здесь же. У моих друзей они были. У меня нет. Ибо по вышеперечисленным причинам родители считали, что магнитофон – это излишняя роскошь, без которой вполне можно обойтись. В доме был лишь простенький моно-проигрыватель…

Здесь всё же придётся произвести ещё одно нелирическое отступление. Мои ровесники об этом, конечно, прекрасно знают, но для тех, кто родился в 80-х годах и позже, многое, вероятно, будет открытием. Особенно на фоне нынешней культивации «прекрасной страны, в которой мы жили». Так вот – в этой стране правила группировка, именующая себя «коммунистической партией», но на деле являвшаяся самой настоящей организованной бандой. Формально, правда, органами власти считались некие «советы народных депутатов», но «партия», осуществлявшая «идеологическую работу», стояла несравнимо выше. Ей было подчинено всё – от крупных промышленных предприятий до системы правосудия и частной жизни граждан. Внутри этой группировки существовали жёсткая дисциплина и не менее жёсткая иерархия, в которой весьма ясно и недвусмысленно значилось (хотя и без фиксации в каком-либо документе) - какого уровня функционер на какие блага жизни  имеет право. Она также как бы включала в себя миллионы так называемых «членов партии», которые были полностью лишены какого-либо права голоса и обязаны были лишь восторженно одобрять все действия правящей верхушки. Нарушивший это правило мог быть исключён из «партии», что влекло за собой весьма ощутимые последствия. Человек не только лишался так называемых «льгот», которые заключались преимущественно в продуктовых наборах, распределяемых на предприятиях к пролетарским праздникам, а также очередях на квартиру и бесплатную путёвку в санаторий на черноморском побережье, но вполне мог под каким-нибудь предлогом лишиться и самой работы. «Вооружённый авангард КПСС», именовавшийся «комитетом государственной безопасности», имел свои представительства на любом предприятии или организации – от секретных НИИ до ЖЭКов, и имел возможность лишить неугодного гражданина «страны советов» даже шансов устроиться вообще на какую бы то ни было работу. Через два месяца такой вынужденной безработицы «неблагонадёжный» гражданин вполне мог отправиться в тюрьму по уголовной статье «за тунеядство». Впрочем, об этом тоже можно рассказывать довольно долго…

А к нашей теме имеет прямое отношение как раз «направляющая и руководящая идеологическая роль коммунистической партии», закреплённая (вы не поверите!) в Конституции страны, принятой, разумеется, при полном одобрении 99,9%  населения…

Так вот, эта роль заключалась в весьма жёстком (и постоянно ужесточающемся) регламентировании всех сфер жизни страны и её граждан, включая, разумеется,  культуру и искусство. «Партийная» верхушка лучше граждан знала, что им следует смотреть, слушать и читать. Уже в 60-х годах существовали целые списки пьес, книг, фильмов, которые «не рекомендовались» к постановке, изданию или показу. Эти списки и так имели фактически обязательный к исполнению статус, но уже в конце 70-х формулировка обрела ещё более жёсткий характер – иезуитски обтекаемое «не рекомендованы» было заменено на вполне конкретное «запрещены». В этих списках содержались многие произведения мировой классики разных видов искусства…

Не менее жёстким было отношение и ко всем произведениям, создаваемым внутри страны. Цензура имела много лиц – от «обллитов», куда надлежало сдавать в отпечатанном виде на утверждение всё, что имело отношение к печатному или звучащему слову, до системы всевозможных «худсоветов» и «выставкомов», где решающую роль по поводу «дозволять» или «не дозволять» играло мнение «партийных» функционеров соответствующего уровня или назначенных ими чиновников (тоже, разумеется, являющихся «членами партии»). И эти персонажи (за крайне редким исключением) были предельно тупы. Поскольку достигали своих чинов не благодаря каким-либо заслугам в тех сферах, которыми руководили, а вследствие продвижения по «партийной линии», где «идеологическая грамотность» и верность курсу "партии" были превыше образования и умения.

С фильмами, картинами и книгами они по вполне очевидным причинам разбирались достаточно легко. С музыкой получалось значительно хуже. Пластинки были меньше по размеру и нередко привозились из зарубежных поездок немногочисленными туристами, которые хотя и проходили через весьма жёсткие фильтры для получения разрешения на поездку, а при посещении любой (даже «социалистической»!) страны находились под неусыпным наблюдением сотрудников «вооружённого авангарда КПСС», всё же далеко не всегда проявляли требуемый уровень стойкости в отказе от благ «капиталистического мира».

Иными словами, ностальгию по той «прекрасной стране» могут испытывать лишь те, кто в пору её существования имел доступ к кормушке в виде распределения тех или иных благ – «партийные» функционеры, верные «генеральному курсу» чиновники, начальники разных уровней, прорабы, продавцы, сотрудники «правоохранительных органов» и засекреченных НИИ и прочая братия, питавшаяся довольно жирными объедками со стола властной верхушки или имеющая доступ к дефициту. При учёте того, что в дефиците было практически всё, а заработки многих категорий работников напрямую зависели от благорасположения начальства, большая часть населения с готовностью прогибалась перед всей этой шушерой, которая, в свою очередь, лопалась от сознания собственной значительности. Эти, надо полагать, действительно потеряли «прекрасную страну».

А нам с самого детства вбивали в ещё неокрепшие головы «коммунистическую идеологию», заключавшуюся в том, что «империализм не дремлет», что «наши враги» только и мечтают о том, как бэ разрушить «первое в мире государство рабочих и крестьян» (при чём тут были они?), что их мода, косметика, бытовые товары, фильмы и музыка создаются специально для того, чтобы «воздействовать на молодёжь страны советов с целью отвлечь её от дела строительства коммунизма», «мировой капитал» в лице США и НАТО неустанно готовится к войне и вот-вот нападёт, а наши «союзники по социалистическому лагерю» (это говорилось исключительно кулуарно или даже приватно) не очень-то надёжны… По всем двум каналам телевидения и во всех газетах нам рассказывали, как плоха западная музыка, как ужасны и безнравственны их поп-культура и буржуазное искусство… (И это при том, что сами они весьма охотно и активно пользовались всеми материальными благами "загнивающего капитализма", смотрели западные фильмы и слушали западную музыку. Многие годы спустя (то есть совсем недавно) я наконец понял, почему они так боялись допустить до этой музыки население страны. Но это опять же особая серьёзная тема…) Из числа же тех, кто не принадлежал к "руководящим и направляющим" кругам, увидеть всё это собственными глазами доводилось весьма немногим… Подавляющее большинство верило на слово.

Но мы, те, кто каким-то образом исхитрился заглянуть на ту сторону сквозь отверстия от выпавших заклёпок «железного занавеса», уже не могли воспринимать всерьёз все эти заклинания. Тем более, что мы росли, а пропаганда с каждым годом становилась всё тупее и агрессивнее.  Уже в возрасте 14-15 лет мы ещё могли как-то мириться с непомерными очередями за колбасой по 2 рубля 20 копеек, и даже грязные прилавки в магазинах были нам привычны, но запрета смотреть, читать и слушать то, чего хотим, мы вынести уже не могли. И мы, как нормальные герои, шли в обход.

Множество моих друзей и приятелей (за пределами означенной в самом начале компании), вступив в мало-мальски функциональный возраст и разными путями накопив некий первичный капитал, начали активно посещать так называемую «тучу», которая уже на моей памяти многократно меняла место своей дислокации и где можно было обменять виниловые диски (про другие тогда никто даже не мечтал)  фирменного производства с записями западных рок-групп на другие в соответствии с рейтингами (этого слова тогда тоже никто не знал) запечатлённых исполнителей. Полученные в результате этого обмена альбомы переписывались на магнитофонные ленты, и в следующее воскресенье пластинки обменивались на другие. Иерархическую систему групп, качества дисков (называемых в тех кругах «пластами») и конвертов (из которых вырезались внутренние листы, содержащие, как правило, фотографии музыкантов, после чего диск назывался «резаным» и несколько падал в цене) можно описывать долго – это практически материал для небольшой книги. Но я сейчас о другом.

О том, что у меня магнитофона не было. А острейшая, граничащая с психозом потребность в этой музыке была. Раздобыть же её, кроме как на «туче», было абсолютно негде. Но эти «пласты» стоили в среднем в районе стандартной месячной зарплаты. «Резаный», попиленный (а соответственно – щёлкающий и шипящий, иногда даже «прыгающий») альбом можно было купить за 50-55 рублей, если «пласт» был чистым (без царапин и потёртостей), его цена возрастала до 70-80 рублей. Диски последнего выпуска могли стоить и 90, и 100 рублей. А особо популярные запечатанные фирменные пластинки (которые вообще-то туда попадали крайне редко) доходили в цене до 120-ти…

Эти цифры, а также их иностранное происхождение в совокупности с принадлежностью к «чуждой советскому человеку культуре»,  делали занятие подобным обменом по-настоящему опасным. Милиция совместно с «оперативными комсомольскими отрядами» регулярно устраивала облавы на мигрирующие «тучи». У тех, кто попадался, изымали все «пласты» (которые через две-три недели снова появлялись на «туче» - бывшие владельцы опознавали их по особым меткам, которые оставляли внутри конвертов, у особо фанатичных «пластоманов» были даже специальные экслибрисы для этой цели). А против особо ерепенистых или попавшихся не в первый раз даже заводили уголовные дела по статье «спекуляция». Никакие доводы об отсутствии самого факта спекуляции в этих случаях не срабатывали. Получить правовую защиту по подобным случаям также было абсолютно негде. По этой причине многие постоянные участники «тучи» категорически отказывались продавать свои «пласты», занимаясь исключительно обменом. Впрочем, при попадании в чистые руки советской милиции это им ничуть не помогало…

Но существовать без этой музыки я физически не мог, магнитофона не было и в обозримом будущем не предвиделось, поэтому я вынужденно принял решение собирать диски. Для этой цели пришлось пойти зарабатывать – вместе с кумпанией мы начали по выходным разгружать вагоны на гастрономовской или рыбной базах (однажды даже попали на базу химических материалов – это вообще была песТня…). Летом подрабатывали  на разгрузках стройматериалов, арбузов и овощей…. Впрочем, это я опять отклоняюсь от темы…

И была у слонёнка мечта… Я ужас до чего хотел собрать все понравившиеся альбомы. И отлично осознавал, что это даже теоретически нереально…

По сложившейся ситуации (что услышал первым благодаря старшим товарищам по увлечению) я решил собрать полные дискографии совершенно потрясших меня групп Uriah Heep и Queen (благо тогда их вышло восемь и пять соответственно), остальных – выборочно, только наиболее запавшие в душу. Впрочем, и они складывались в немалые объёмы. Пять альбомов Deep Purple, по три Nazareth и Black Sabbath, по два Budgie и Golden Earring… Кое-что из Yes, Procol Harum, King Crimson, Led Zeppelin, Thin Lizzy… Обязательно – «Wish You were Here» и «Dark Side Of The Moon»… Пара альбомов Genesis’а… Всего сейчас не перечислить.
Было и ещё одно направление – так называемые «демократы», к которым относились певцы и группы из «социалистических стран», в число которых в те времена входили в частности Польша, Венгрия, ГДР, Чехословакия… И там тоже были совершенно замечательные представители мира рок-музыки – Skaldowie, Czeslaw Niemen, No To Co, Locomotiv GT, Puhdys, Citron, Сигнал… Их записи стоили в разы меньше, чем «капиталистические», и даже периодически поступали в магазины грампластинок (правда, 90% их расходились по друзьям и знакомым продавщиц, не доходя до прилавков...). Но среди отечественных «пластоманов» эти исполнители не особенно котировались, как ни странно – по той простой причине, что пели не на английском языке. Поэтому, при в общем вроде бы большей доступности, странным образом найти их было тоже весьма непросто…

Мы все, конечно, готовы были поделиться своими открытиями с друзьями, товарищами по учёбе и даже совсем незнакомыми людьми. В конце 70-х появилось такое явление как «дискотеки», которые первоначально никакого отношения к танцам не имели. Публика сидела в кино- или конференц-зале, а ведущие рассказывали о группах, музыкантах, стилях и направлениях музыки, иллюстрируя свои лекции демонстрацией песен и композиций. Иногда на экранах демонстрировались слайды с портретами исполнителей, сценами их работы в студии или концертов. Но с фотографиями было плохо – достать их было практически невозможно… 

Такая вольница продолжалась недолго. Уже с начала 80-х начали одно за другим выходить «постановления» и «распоряжения», всячески ограничивающие работу дискотек, которые к тому времени уже практически полностью превратились в обычные танцульки. Сначала постановили «литовать» все тексты песен (то есть их нужно было перевести на русский язык, отпечатать на пишущей машинке, сдать в «обллит», и, лишь получив обратно экземпляр с разрешительной печатью, можно было запускать это произведение на дискотеке). Чуть позже вышло указание, гласящее, что на дискотеках иностранная музыка может составлять не более сначала 50, потом 30, и, наконец, 10%... При учёте того, что до рождения полноценного «русского рока» оставалось ещё не менее пяти лет, можно себе представить, что должно было там звучать… А за пару лет до начала «перестройки» вышли списки исполнителей, чьё творчество вообще запрещалось к публичному воспроизведению… В это число входили среди прочих Nazareth и Майкл Джексон (последний, впрочем, лично меня никогда не интересовал – упоминаю его лишь в качестве иллюстрации уровня царящего в «прекрасной стране» маразма)… Всё меньше и меньше людей получали шанс хотя бы раз услышать настоящий высококлассный рок… В этой откровенно агрессивной среде я продолжал собирать диски любимых групп, мечтая ещё и о крушении той омерзительной системы, которая так откровенно и бессовестно меня обкрадывала.

Я отлично понимал, что на сбор только избранного уйдут многие годы… Это я продолжал понимать даже когда начал работать в том самом ДК им. Свердлова, в который в юности бегал смотреть редкие фильмы. Хотя в то время у меня была уже весьма приличная зарплата (в 83-84 годах я получал более 200 рублей в месяц), вожделенные пластинки ещё надо было найти… А доставка их в Советский союз становилась всё проблематичнее. Гайки закручивались, пластинки попросту изымались на таможнях, и попадание их в самое процветающее государство рабочих и крестьян становилось делом почти исключительно сынков дипломатов, чья почта и багаж, как известно, не досматривались… Или контрабандой, которую доставляли моряки в Прибалтику и Ленинград.

Не менее интересна тема музыкальных пристрастий. Я общался с несколькими группами, объединёнными вроде бы общим интересом, но каждая со своими фишками. Одна компания, например, терпеть не могла Slade, но очень любила Sparks, который другая считала полным отстоем. В третьей категорически не принимали Manfred Mann’s Earthband и мой любимый Uriah Heep, но буквально фанатели от так же любимого мной Deep Purple… Я ни с кем не пытался спорить и никому ничего не доказывал. Эти компании помогали мне добывать интересующие меня пластинки – этого было вполне достаточно.

В связи с этим вспоминается любопытная история. В последний школьный год у меня, как и положено, завелась подруга. Она полагала себя значительно более образованной и знающей (поскольку мне было 17, ей – 20) и всё время пыталась меня чему-то учить. И хотя это у неё получалось, прямо скажем, неважно (значительно чаще я чему-то учил её), своих попыток она никак не оставляла. А узнав во время одной из бесед о моём фанатичном увлечении рок-музыкой, разразилась пространной тирадой по поводу того, что только и исключительно произведения Баха, Моцарта или Чайковского могут по праву называться настоящей музыкой, а всякий рок – это ни что иное, как «трали-вали-кошку-драли» и даже самого минимального внимания эстетически воспитанного человека a priori не заслуживает. Я против классической музыки ничего не имел, но тем не менее попытался возразить, что в рок-музыке также очень много выдающихся авторов, вокалистов и музыкантов, и этот стиль с полным основанием можно поставить в один ряд с творчеством великих композиторов. В ответ получил вторую порцию возмущённого воспитательного процесса, сводящегося к её разочарованию в моих низменных вкусовых пристрастиях, но при этом и к обещанию серьёзно заняться моим образованием в данной сфере. Более ничего доказывать на словах я не стал. Просто в следующий визит принёс с собой диск Uriah Heep “Salisbury” и включил “Lady In Black”. Надо было видеть округлившиеся глаза и рот… Немного отойдя от первого шока, моя vis-a-vis поинтересовалась, нет ли ещё «чего-нибудь такого же». Тут уже я прочёл ей пространную лекцию о том, что «такого же» почти половина рок-музыки. Что её колоссальный магнетизм, коим она существенно превосходит классику,  связан с самой природой звучания и эмоциональным накалом, в котором рок-музыкантам просто нет равных ни в музыке, ни в других видах искусства. Окончательно девушка поверила мне всё же не сразу, но после прослушивания ещё нескольких подобранных мной образцов стала настоящей фанаткой рока, вполне искренне сожалея, что не знала этого стиля раньше.

Ну и моя коллекция, конечно, постепенно росла, хотя, по уже перечисленным причинам, значительно медленнее, чем хотелось бы. Но нарастали и интересы, в сферу которых втягивались Asia, Eloy, Meat Loaf, Rainbow, Barclay James Harvest… Все эти команды (вдобавок к вышеназванным) хотелось иметь в виде полных собраний. Всего таких набралось более тридцати… В какой-то момент я окончательно утратил надежду когда-нибудь собрать все желаемые альбомы. Даже несмотря на то, что с началом работы на киностудии и множеством поездок часто привозил внушительные пачки пластинок (из Прибалтики обычно вёз по 15-20 штук того, что нельзя было купить на прочей территории союза – диски групп Livi, Credo, Rock-Hotel, Ruja, интереснейшие сборники с Тартуского фестиваля рок-музыки), западные исполнители в виде полных дискографий по-прежнему оставались малодостижимой целью…

Не знаю, с чем это связано, какие химические процессы в организме становятся причиной подобного фанатизма, но собственное существование представляется мне совершенно невозможным без любимых фильмов, музыки и книг (о книгах речь, как я уже говорил,  вообще особая…). То есть жить-то я, надо полагать, как-нибудь прожил бы, но испытывая тяжёлые, почти физические страдания. Как в анекдоте – «жить-то вы будете, но хреноооовооооо…!»

К чему я это всё?...

А к тому, что теперь, сорок лет спустя от зарождения мечты, она почти осуществилась. Даже многократно перекрылась. В моей коллекции сегодня не только полные собрания записей исполнителей, о которых мечтал сорок лет назад, но и десятков других, о которых в те времена я даже не слышал. Не говоря уж о молодых, появившихся в поле моего зДрения совсем недавно. Только в последнюю пятилетку я открыл для себя такие потрясающие команды как Lucifer’s Friend, Avenged Sevenfold, Blackfield, Angra… Друзья (включая бывших) навели на имена  I Am Kloot, Royal Hunt, Axel Rudi Pell… Короче говоря, музыки у меня сегодня – на четыре месяца непрерывного звучания.

И фильмов у меня уже более восьмисот (подбираюсь к 900, не считая большого количества документальных и мультипликационных). Также включая не только старые классические, большая часть которых на кассетах никогда не выпускалась (такие, как "Пепел" и "Пилат и другие" Анджея Вайды, "Пятая печать" Золтана Фабри, "Прощай, друг" с Делоном и Бронсоном, "…И правосудие для всех" и "Море любви" с потрясающим Аль Пачино, "Страх над городом" и "Частный детектив" с великолепным Бельмондо, "Легенда о Тиле" Алова и Наумова, "Стрелочник" и "Иллюзионист" Йоса Стеллинга, "Розенкранц и Гильденстерн мертвы" Тома Стоппарда)  но и вышедшие уже в этом веке – "Сотовый", "Куб", "Треугольник" и десятки других.

Так что слава современным технологиям и интернету. И мечтам. Они и правда иногда сбываются…