Вспомни меня

Мой первый, очень короткий рассказ, который далее, будет развернут.


Золотые лучи Солнца раздробили последние осенние тучи, угрюмо нависшие над городом, прорвались через занавеску окна и мягким, теплым светом залили спальню, слегка прикоснувшись к лицу. Она тут же открыла глаза, прищурилась, взглянув на подсвеченные Солнцем занавески, потянулась, откинув ногами теплое одеяло, соскочила с кровати и быстро побежала в ванную, по дороге заглянув на кухню включить кофеварку.

С чашкой горячего кофе она аккуратно подошла к окну и одернула штору. Живой свет первого весеннего дня ворвался в сумрак комнаты, ярко резанув по глазам, заставляя невольно склонить перед ним голову. Сжимая в ладонях фарфоровую чашку, она глубоко вдохнула аромат кофе и, чуть постояв, привыкая к солнечному свету, улыбнувшись, посмотрела в окно.

«Весна. Наконец-то этот день настал. Работа, а вечером…Мммм.»
Сердце в груди так застучало, что она, кажется, даже услышала его стук, подбежала к шкафу, распахнула дверцу и, закусив губу, посмотрела на висящие в стройный ряд платья.

«Какой я сегодня буду?»

Но с плечиков сняла серый, брючный костюм, бросила на кровать и пристроилась рядом с большой косметичкой. Сделав быстрый макияж, наведя порядок на голове и накинув черный плащ, выбежала на улицу. Хоть до работы и было далековато, в этот день она решила пройтись пешком, подышать свежим, весенним воздухом.

Улица в это время была как всегда суетлива: кто-то торопился на автобус, кто-то без конца сигналил, стоя в утренней пробки - все спешили по своим делам. Согреваемая мыслью о предстоящем вечере, она быстро цокала высокими каблуками кожаных батильонов, легко перепрыгивая через ручейки и искристые лужицы. Вокруг постоянно мелькали угрюмые лица и недоброжелательно оглядывались на неё каждый раз, когда она одаривала их широкой улыбкой. Их не в чем было винить, ведь они не знали, что у неё сегодня особенный день. Наконец, впереди показалось высокое офисное здание. Взбежав по лестнице на четвертый этаж, она впорхнула в офис, кинув: «Всем здрасьте», чем обратила внимание всех коллег, швырнула сумочку на свой стол и, не раздеваясь, плюхнулась в кресло, крутанувшись на нем.

Работалось в этот день по-особенному легко. Она быстро и даже охотно выполняла рутинные поручения начальства, игриво перехватывала звонки на телефоны своих коллег и с улыбкой отвечала на все интересующие вопросы, чем доставляла не мало удовольствия звонившему и приводила в легкое замешательство коллег; в офисе начали судачить всё ли с ней хорошо.

В перерывах между делами, откинувшись головой назад и глубоко задумавшись, она подолгу крутилась на кресле. В голове она рисовала свой образ. Как она зайдет в ресторан, куда её пригласил самый любимый человек на свете, как он сделает ей предложение, как она согласится. От этих мыслей спирало дыхание и становилось жарковато.

«Так. Бежевое платье, белая сумочка… Нет. Синее платье. Синие украшения у меня есть, синяя сумочка. Но вид у неё, конечно… Тогда нет».

Время близилось к обеду и полуденное Солнце уже вовсю топило снег, превращая его в ледяные лужи, как её мобильный неожиданно зажужжал и разразился быстрой мелодией.

«Хм. Там интерьер вроде красноватый, а что у нас сочетается с красным?»
- Лера, - позвал её коллега, сидящий за столом, напротив. – Ау, Лер, – крикнул он.
- А? Что? – Лера вернулась из своих грез и уставилась на коллегу.
- Телефон, говорю, – сказал он, кивнув головой на её звенящую сумочку.
Она встрепенулась, рванула молнию сумочки, и спустя несколько секунд, сопровождаемых бряцанием всяких нужных принадлежностей, вынула телефон.
- Да, - ответила она на звонок.
- Привет Лера. Это папа Артема.
- Здравствуйте Антон Александрович, – не скрывая радости, почти прокричала она.

Он тяжело выдохнул.
- В общем, тут такое дело…

Сдерживая слезы, она с трудом дослушала его, швырнула телефон обратно, подскочила из-за стола, сильно оттолкнув кресло ногами, что оно, откатившись, с грохотом ударилось об стену, за которым был кабинет начальства. Все взгляды в офисе мигом устремились в её сторону. Сорвала с вешалки плащ, чуть не уронив её, и одеваясь по дороге, побежала к двери. На полпути резко остановилась, вернулась обратно, небрежно схватила со стола сумочку и крикнув всем: «Я ушла», выбежала в коридор, волоча ремешок по полу.

Офисные работники лишь переглядывались и пожимали плечами.

                ***

Уже через десять минут после получения по рации приказа, машина ППС скрипнув тормозами, остановилась перед перегородившим дорогу УРАЛом. Артем как старший экипажа вышел из машины.

- В оцепление? – спросил подходящий сотрудник СОБР, не дав Артему представиться.
- Так точно, товарищ… - Артем замешкался, ища взглядом отсутствующие знаки различия на форме.
- Готовность три минуты, – сказал сотрудник, прервав неловкую паузу. – Вон, тот дом. – Он показал пальцем на выглядывающий из-за переднего ряда домов угол пятиэтажки. – Первый подъезд, четвертый этаж. Вопросы?
- Никак нет. – Артем открыл дверь машины, обернулся и с минуту прищуриваясь, оглядывал окрестности. – Так, – сказал он водителю. - Давай, ты дальше по дороге проедешь; и там встань. А я эти дома обойду, и справа встану, на углу. - Он махнул головой на стоящие перед ними два дома. Водитель нахмурил брови, несколько раз перевел взгляд с дороги на угол дома, закрыл глаза и с силой потер лоб.
- Ну, давай так, – согласился он.
Сотрудник СОБР окликнул Артема, показал ему указательный палец и крикнул: «Минута».
- Ладно, давай. – Артем взял стальной шлем с заднего сиденья, хлопнул дверью и побежал вдоль домов, перехватывая поудобней, автомат. УАЗик подпрыгнул на бордюре тротуара, обогнул стоящий УРАЛ и медленно пополз занимать позицию выше.

Артем спрятался за будкой электрощитовой оказавшейся между крайними подъездами смотрящих друг на друга домов. Ему пришлось сделать круг и оббежать ещё один дом, чтобы незаметно пройти к ней, но зато отсюда он видел все тропинки и проходы с ближайшего двора и мог вовремя останавливать прохожих.

Одернув рукав, он посмотрел на часы и блаженно вздохнул. Если ребята поторопятся, то штурм к обеду кончится, а с ним и его смена. За него заступит друг, и он поедет домой готовиться к встрече с Лерой. При мысли о предстоящем вечере легкое, но приятное волнение пробежало по телу. Он слегка улыбнулся, и ему даже показалось, что на улице стало чуть теплее.
Артем ещё не знал, что до конца его прежней жизни остались считанные минуты.

«Быстрей бы уже».

                ***

Лера ворвалась в приемную больницы скорой медицинской помощи и с ходу набросилась на папу Артема, сидевшего на серой скамейке под каким-то красочным плакатом.
- Антон Александрович, что с ним? – Она обняла его, и слезы хлынули по лицу, оставляя на щеках черные кривые линии.
- Всё будет хорошо.
- Что случилось? – Она сжала его плечи, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться в голос.
- Как мне сказали, там была какая-то спецоперация. Спецназ готовился к штурму, а Артем был в оцеплении. Потом началась стрельба и, его ранили.
Лере стало плохо: она резко побледнела, её затошнило, ноги ослабли, и казалось, что вот-вот она рухнет на пол. Папа Артема, поддержав её, опустил на стул и крепко обнял.

Бесшумно подошедший врач в голубом халате застал их врасплох.
- Вы отец Артема Антоновича? – Спросил врач, уткнувшись в стопку бумаг в руках.
- Да. Я. – Папа Артема вместе с Лерой вскочили с места.
- Заведующий реанимационным отделением Никитин. В общем, смотрите: ранение ноги легкое, там только мягкие ткани задеты. Так что почти царапина. – Он перелистнул. - Потом: сильный ушиб грудной клетки, перелом нескольких ребер и ушиб легкого – ну, спасибо бронежилету хоть за это. Так. Это ладно, через месяц всё восстановится. – Он вновь перелистнул. - По поводу головы. Тут, посложнее. – Он растянул это слово, пристально посмотрев на заплаканную Леру, и опять уткнулся в бумаги.  – Значит, удар пришелся чуть выше виска. Шлем, конечно, его спас, но… У него, значит, перелом височной кости, сильное сотрясение головного мозга и гематома. Определили его в реанимацию, ввели в искусственную кому, чтобы снять нагрузку на мозг. Ну и хоть и нельзя, но пойду вам на встречу - можете с ним сидеть. Если хотите, могу сейчас показать вам палату? – Он указал авторучкой куда-то себе через плечо.
- Да, да, хотим, – ответила Лера за всех.
 - А дальше, там, медсестра вам все расскажет, что делать. Ну и скажу сразу, что ничего такого прямо смертельного в этом нет, люди и не из такого выкарабкивались. Так что все будет хорошо.

Они молча следовали за врачом до палаты Артема, желая, чтобы его слова оказались пророческими.

За стеклянными дверьми их встретило просторное, чистое и светлое помещение. Пикающие и шипящие аппараты, будто пуповинами по которым в иссохший плод текли соки, пытаясь сохранить ему жизнь, тянулись своими проводами и шлангами к большой кровати. И этот образ ужаса и одновременно надежды навсегда врезался в их память.
Потом потекли долгие дни и ночи дежурств и ухаживания. Медленно, но верно, окруженный заботой, любовью и грамотным лечением, Артем шел на поправку. С каждым днем его динамика становилась все лучше и лучше. И вот настал тот день, когда он открыл глаза. Это случилось в вечер воскресения. Измученная Лера, задремавшая в неудобном кресле у окна, услышала приглушенные стоны, подняла голову и застыла, не поверив своим глазам. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
- Боже, Артем. – Она бросилась к нему, начала целовать ему руку, но он одернул её, лоб, щеки, но он нахмурился и пытался отвернуться, опомнившись, она выбежала в коридор с криком: “Медсестра”, оставив Артема в смятении.
               
                ***

- Временная амнезия, ничего страшного в этом нет. – Невропатолог говорил, перебирая стопку бумаг в руках, словно там была заготовлена речь. – У нас такое часто бывает, особенно после такой травмы. Успокойтесь. В этом случае, как говорится, время лечит.

Его перевели в общую палату, раны быстро затянулись, переломы срослись и вскоре Артема выписали. Он постепенно вспомнил родителей, друзей, службу, но не её. Врачи уверяли, что всё идет своим чередом, но она чувствовала, что это не так. Она смотрела на него, но это был не он. В его глазах больше не было любви. Родители и близкие Артема делали все возможное, но он никак не мог вспомнить Леру - будто её и не было никогда.
Вот уже, и природа переоделась в осенние наряды, но он не только не узнавал её, но и отдалялся. Все чаще его не было дома, когда она приходила в гости, все чаще её сообщения оставались без ответа, а звонки пропущенными. Он отстранялся, и она решилась выполнить рекомендации врачей не давить на него и оставить в покое, оставить наедине с собой. Это самое лучшее, что она могла сделать. Сделать для него, для себя и для их будущего.

Ещё долго она бросалась к телефону при каждом звонке и с замиранием сердца смотрела в экран, ещё долго она боролась с собой, чтобы не прибежать к нему, ещё долго она плакала по ночам, повторяя как заклинание: “Вспомни меня”.
Время бежало вперед и нестерпимая боль, и обида, постепенно отступали, пока вовсе не растаяли и вместе с грязным снегом не унеслись весенними ручейками прочь. Вместе с ними унеслась и та прекрасная Лера.
Двери торгового центра услужливо распахнулись, принимая её в мир блеска и развлечений. Она брела, смотря под ноги стесняясь своего вида. Белое лицо с синяками под глазами и спутанные волосы явно не предавали ей уверенности. Вот в таком виде и распорядилась судьба застать здесь Артема.
- Привет, - сказал ей Артем. Лера, так долго мечтавшая встречи с ним, теперь испугалась и не знала, что сказать. – Это Марина. – Он указал на девушку, стоящую рядом с ним. – Это Лера.
- Здравствуйте. – Марина протянула Лере руку, и та пожала её. – Артем о Вас рассказывал. Спасибо, что Вы были с ним все это время. – Она говорила, не отпуская ладонь Леры.

В сжатых руках что-то сверкнуло и Лера, опустив взгляд, увидела на её безымянном пальце белое кольцо с сидящим в центре прозрачным камнем. Глаза заблестели, она попросила простить её и, выдернув руку, побежала обратно к двери, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не зарыдать.

Артем смотрел ей вслед, как вдруг узнал в этом силуэте что-то родное и его сердце ускорилось. Марина лишь хмыкнула и потянула его за руку, увлекая за собой в очередной бутик. Он несколько раз оглянулся.
Он вспомнил её налитые слезами глаза, он точно видел их раньше, ещё до больницы, но тогда, кажется, они блестели от радости, и его грудь сдавило, а дыхание стало прерывистым.

Внезапно, в него вселился страх. Страх того, что он больше никогда не увидит этих глаз, не увидит этого силуэта - не увидит Леру. Он достал телефон и с надеждой стал искать её номер среди контактов.

«Ага, вот он. На месте».

Он сжал телефон и страх того, чтобы она не сменила номер, затмил все вокруг. Он не слышал Марину, продавца, громкую рекламу, ему захотелось догнать её, но он сдержался.

С ним начало что-то происходить, но он пока не понимал, что.