Садовницы. Глава 2. Рождественский пирог

Перед Рождеством дядюшка Мюррей заскучал. Так всегда бывало в преддверие праздника. Смешное слово «преддверие». Стоит себе Праздник у порога и ждет, пока к нему подготовятся, да и впустят в дом. Вот дядюшка готовился-готовился, и заскучал.
Удивительное дело, но вместе с ним настроение испортилось у всех: перестали шуршать подарочной обёрткой, забросили украшать гостиную, и третий день из кухни не пахло пирогами.
А праздник-то всё ближе и ближе, уже нетерпеливо постукивает у ворот. Что делать?

Домик крёстной Таисьи стоит совсем близко, на соседней поляне, но увидеть его и попасть в дом можно только в полнолуние. Как раз перед Рождеством оно и случилось. Собралась Марта и, недолго думая, отправилась в гости. Таисья молча открыла ей дверь, жестом пригласив в кухню. Не говоря ни слова, заварила чай на смородиновом листу с барбарисом для аромата, налила Марте большущую кружку, и только затем выдохнула: «Ну, рассказывай». Тётушке давно бы пора привыкнуть к этой традиции, но каждый раз она недовольно морщилась. Ведь Таисья сама лучше всех знает, что тревожит её гостей, так нет же, предпочитает молча ждать пояснений. А Марте порой и сказать-то нечего! Видит, что твориться что-то неладное, а как передать это словами, как чувства свои выразить, ну хоть плачь, не получается.

А поплакать в тот вечер Марте пришлось ой как много. Пока с трудом подбирала слова, пока сама для себя определяла, что же её тревожит, держалась и хорохорилась. А как добралась до сути, тут слёзы и потекли ручьём. Ведь не в дядюшке Мюррее было дело, его настроение только предлог. А правда вся внутри самой Марты: это ей скучно и тягостно, это её не радуют праздники, и крылья тускнеют всё больше и больше. 

Таисья, знай себе, подливает чай в большую кружку да следит, чтобы вода в чайнике не остыла. Иной раз подойдет к гостье, положит ей руки на лоб и затылок, пробормочет что-то себе под нос и дальше слушает. А Марту уже не остановить! Сквозь слёзы и всхлипывания рассказывает про дядюшку Мюррея, про феечку Ёлечку, про собрание, на котором побоялась сказать правду. И про крылья! Не для Таисьи рассказывает – для себя выговаривает всё, что копилось на душе мёртвым грузом в последние месяцы, всё, в чём боялась признаться себе самой.

*****
Давно уже тётушка Марта перестала выращивать свою Розу. Нет, обычных цветов в её саду хватало: и белых, и красных, и розовых с пестринкой. Но вот главный цветок сада – синий-синий, как горное озеро – давно поблёк и засох. И всё потому, что Марта боялась рассказать о нём кому бы то ни было, и не показывала никому то место, где посадила заветный росток. Ей было проще забыть о Розе, чем во всеуслышание признать её существование и показать своё творение миру. А без ухода и заботы Роза поникла и завяла. Иногда вспоминая про неё, Марта грустила и с тоской уговаривала себя, что не создана для творчества, что давно пора перевестись в огородницы. Но от этих уговоров ей становилось всё хуже и хуже, а перед праздниками хоть волком вой.   

*****

Выговорившись и выплакавшись, Марта с надеждой посмотрела на крестную.
– Ну что? Теперь ты знаешь, что нужно делать? – спросила Таисья, вновь подливая чай.
– Теперь знаю, – робко пробормотала Марта. 
Дома она достала из чулана кисти и краски, растрескавшиеся и полу-засохшие, хорошенько их размочила, и сделала первый за долгие годы набросок. Конечно, Синий был главным цветом на картине.
А затем тетушка мурлыкая себе что-то под нос направилась в кухню.
Рождественский пирог со смородиной и барбарисом в этом году получился необыкновенно вкусным.