Сцены из рыцарских времен. Часть 3

«Даже не верится, что так все легко уладилось,– думал наш рыцарь, возвращаясь в свои владенья. – Камень с души свалился: Мелисса и встретит донну Лимонну,  пригласит в свой роскошный замок,  окажет ей королевский прием». Целых три дня дон Сансильон пребывал в состоянии блаженства. На четвертый день он получил сразу два письма. В первом отважная путешественница сообщала, что она уже преодолела горный хребет Шагру, чувствует себя превосходно. Во втором письме донна Мелисса ставила его в известность, что неожиданно к ней нагрянула королевская семья из солнечной Бигерии, причем в полном составе. А посему принять у себя донну Лимонну в ближайшие шесть месяцев она не сможет, поскольку именно полгода длится сезон дождей на родине этих высокопоставленных особ, а у них на этой почве развивается хронический ринит.

Дон Сансильон проклинал сезон дождей и все печальные обстоятельства, которые разрушили его благополучие. Донна Лимонна уже давно в пути. И каждый час – какой ужас! – расстояние меж ними сокращается. А ему все надо начинать сначала! Бедный рыцарь потерял аппетит и сон и, промаявшись два дня, отправился к дальней своей родственнице, донне Кефирре. Эта синьора обладала массой достоинств, но и массой недостатков. Она имела множество друзей, но постоянно с кем-то ссорилась, плела интриги и строила козни. И совершенно невозможно было предугадать, кто завтра будет ей другом, а кто врагом; в среду она осыпала вас милостями, а в четверг бесцеремонно выставляла за дверь. Словом, она требовала крайне деликатного подхода.

Сансильон знал это. Сначала он послал донне Кефирре большой букет чайных роз и только потом явился сам – бледный и печальный. Дама встретила его весьма любезно. Она вообще любила оказывать покровительство печальным рыцарям. Но более всего ей нравилось спасать людей, оказавшихся в положении совершенно безвыходном. Ей приятно было сознавать, что они находятся в полной зависимости от нее. Дон Сансильон поведал донне Кефирре свою историю, намеренно сгустив краски и представив все в черном свете: он рискует низко пасть в глазах Прекрасной Дамы, задета родовая честь, он употребил все свои силы, но злой рок… Словом, если она не спасет его, он погиб. А для спасения фамильной чести она как кровная родственница должна принять донну Лимонну в своем доме со всеми подобающими почестями. Закончив речь, дон Сансильон зарыдал, упал к ее ногам и поцеловал пыльный край бархатной юбки.

Донна Кефирра испытала острое чувство, близкое к полному восторгу. Мужские слезы ее растрогали. И что он так печется об этой Лимонне? Да кто она такая? И видал ли он ее когда-нибудь? И что это за манера – сначала приглашать дам, а потом носиться сломя голову в поисках благодетелей, которые возьмут на себя труд их опекать и развлекать! Но он такой бледный, почти зеленый… И едва стоит на ногах… И руки у него дрожат…  Какая уж тут дама! Нет, может, ему-то и нужна… Но он-то ей – уж ни для какой надобности не годится…

И донна Кефирра милостиво согласилась. Поблагодарив спасительницу, Сансильон пошел домой, еле передвигая непослушные ноги. Тяжелые доспехи казались непомерным грузом. Он вспомнил, что когда-то был у него конь, точнее кобыла – чудная лошадка Квинта Прима… Ах, если бы… Ах, если бы донна Лимонна приехала в своей карете, и в четверке лошадей правой с краю была бы Квинта Прима… Ему представилась лошадиная морда: хитро косящий глаз, теплые мягкие губы, чуткие уши. И ему даже показалось, что он услышал радостное ржание… И еще ему показалось, что однажды он сделал что-то не так.
 
Но стоит ли вспоминать о каких-то промахах, когда только что он одержал блестящую победу над донной Кефиррой и обеспечил себе тем самым запас прочности и благополучия. Теперь он может жить спокойно в ожидании Прекрасной Дамы. А когда она приедет, уже не так важно. Дон Сансильон даже решил наградить себя бутылочкой светлого игристого вина из подвалов соседа-виноторговца. И, выпив бокал, рыцарь уснул сном младенца.

Утро он встретил в прекрасном расположении духа, и весь день ему сопутствовала удача. Один знакомый вернул давний долг, а сапожник принес починенный сапог. Но лучезарное сияние счастья оказалось недолгим. Его затмила необъятная фигура донны Кефирры, неожиданно появившаяся в дверном проеме. «Я все узнала, – грозно начала она, лавиной надвигаясь на бедного Сансильона. – Ваша Лимонна чернокнижница и известная шарлатанка. Мне о ней такое порассказали! Такое! Вы знаете, о чем она пишет? О вращении полых цилиндров! Вы понимаете, что это означает? Нет, вы не понимаете! Иначе вы никогда не посмели бы говорить со мной о ней. Прекрасная Дама! Дамы, да будет вам известно, вышивают бисером, а не вычисляют котангенсы углов! Квадрат гипотенузы – какой позор! – равен, видите ли, квадрату каких-то там катетов, вместе взятых! Это же просто неприлично! Непристойно, сударь мой! Я пришла к вам, чтобы лично выразить свое негодование. И чтобы ноги вашей больше не было в моем доме! Прощайте!» И она вышла вон, хлопнув дверью.

Дверь, охнув, со скрипом затворилась. И тут же растворилась снова. На пороге стоял посыльный с письмом от донны Лимонны. «Мой дорогой друг, – писала она, – мы уже проделали три четверти пути. Совсем скоро состоится наша долгожданная встреча. Могу представить себе ваше нетерпение, мой драгоценный друг, ведь ожидание так мучительно! Но вашим мукам придет конец, осталось совсем немного. Всего несколько дней, а может быть, уже часов? Может быть, к тому времени, когда вы прочтете эти строки, я уже достигну границы провинции Базилья. Итак, последнее препятствие на нашем пути – пролив Бель-Кью. Всего несколько часов плавания, и к ночи будем на месте. Наш парусник с романтическим названием «Арабелла» готов принять пассажиров на борт. Белоснежные паруса так и сияют на солнце! Вот уже подали трап. Прощайте, мой верный рыцарь, до скорого свидания! Ваша Лимоннета».

Дон Сансильон издал жалобный стон. Силы покинули его. Но оставаться в одиночестве, наедине со своим горем, было нестерпимо. Он заставил себя надеть доспехи. О, какими тяжелыми они казались! И как завидовал он тем, кому не нужно было их носить – никогда! Он шел куда глаза глядят – только чтобы оказаться среди людей, не быть одному, услышать чьи-то голоса. Пусть это будут даже грубые голоса простонародья, гудящая толпа, все равно! Пусть даже крики…
«Арабелла» захвачена в плен морскими разбойниками! Все пассажиры парусника, матросы и капитан похищены пиратами! – истошно кричали пробегавшие мимо уличные мальчишки. – Все собирайтесь на базарной площади! Нужны добровольцы! Надо спасать пленников!»
«Не надо!» – вскричал дон Сансильон.
Что он при этом имел в виду – так и осталось тайной.