Сквозняк одиночества

      - Ну вот, опять опоздала! 
       Подумала я, дёрнув ручку двери местного художественного музея. Случайно, в автобусе услышала разговор о том, что в музее выставка художественных работ приезжего художника и захотела непременно её посетить. Специально ушла с работы чуть раньше и вот, кажется, не успела. Но, нет, дверь оказалась открытой, билет куплен и я в зале, в просторном помещении, где на стенах там и тут развешены картины. Не спеша, внимательно вглядываясь в образы, в портреты, разглядывая полотна и рамы, я двигалась вдоль стен.
         Да, художник был силён. Всё выписано тщательно, с любовью, умело. Порой даже хотелось прикоснуться к картине,  пощупать изображённое на полотне, чтобы убедиться, не живое ли. Одна картина меня остановила, привлекла своей простотой и чистотой линий. На белом полотне просто чёрные линии и – никакого цвета. Это был портрет женщины. Плавными, длинными линиями ниспадали волнистые волосы ей на спину, грудь. Лёгкая улыбка делала её лицо мечтательным и нежным. На линии стола стоял наполненный бокал, и лежала ветка розы. Чем - то женщина притягивала взгляд, словно говорила.
          Я почувствовала лёгкое волнение, как будто подсмотрела  чью-то тайну. Художник точно знал эту женщину. Даже более того -  испытывал к ней некое влечение.  Я прислушалась к себе и вдруг услышала лёгкую музыку и стихи:

Я вижу девушку. Глаза полузакрыты.
Прекрасны линии её манящих плеч.
А из ресниц струится лёгкий свет, омытый
Сердечной нежностью, стремящейся увлечь.
 
Звучит мелодия негромко, едва слышно.
Изгибом тело такт изящно повторит.
Под кистью на холсте мазков цветенье пышно,
Вдруг засияет, светом лик ей озарит.

Я томным взглядом глажу эти руки, плечи,
Ласкаю кос её волнистых волоски.
Темнеет в зале. Поздно. Догорают свечи,
Я полон грусти, вожделения, тоски...

Боюсь коснуться. Знаю, это не поможет.
Меня зовет картина, красками маня.
И я страдаю тайно. Меня ревность гложет.
Она не здесь сейчас и видит не меня!

           Я отошла немного в сторону и снова взглянула на картину. Странно. В картине что-то изменилось. Появилось несколько ранее скрытых черт, которые изменили моё видение и передо мной уже несколько усталая, разочарованная женщина. Уголки её губ слегка опущены. На линии стола у лежащей розы есть видимые следы увядания. Бокал лежит и содержимое каплями стекает вниз. А диалог женщины с художником продолжается. Я как бы даже слышу, как она раздражённо говорит ему, пытаясь вырваться из его скользящей краской линии:
     -  Странный мир! Почему два взрослых человека, примерно одного возраста, не могут найти друг друга? Оказывается, по причине разного, а, в общем - то, одного взгляда на эту жизнь. Сколько бы  не было лет , 40, 60, 80,  в душе нам не более тридцати. И глаза души нашей ищут себе пару подобного, тридцатилетнего, или ещё моложе,  возраста. И мужчина и женщина.  И теряя то, что имеем, остаёмся на всю жизнь одинокими.
        Художник волнуется и, продолжая завершение картины,  раздражённо бросает:
   - Бред…, бред…, бред! Что-то здесь не так!
           А я догадываюсь. У них на двоих один недуг. И он отчётливо виден в этой картине, в женщине, в её позе.  По картине зримо гуляет сквозняк одиночества.  Моё воображение тут же дорисовывает картину. Я  вижу, как вернуть первое позитивное впечатление от портрета. Надо им, двоим, просто протянуть друг  другу руки и запереть  дверь. И всё. Сквозняка нет!
             Я снова возвращаюсь  и смотрю на картину с центра. И снова восхищаюсь работой художника. Как много может сказать такая простая картина из чёрных линий, разбудить воображение зрителя. На ней снова  сидела  женщина с лёгкой улыбкой и с надеждой во взгляде.
          Рабочий день закончен. Сотрудники музея выключают свет в залах. Пора уходить. Я с сожалением бросаю последний взгляд  в зал.  Картины художника мне понравились. Надо ещё раз прийти и ещё раз посмотреть!